Super-transgressing 6 - счастливый билет

Смотрюсь в зеркало в нашей гостиной, внимательно изучаю своё отражение. Кажется, это я, всё ещё я. Не разжимая зубы, пытаюсь изобразить непорочную улыбку. Я жива, и не надо паники. Снова вспоминаю Кению. Да, у неё свой вкус, свои чары: где ещё можно в один день увидеть слона, чёрного носорога, жирафов, стадо буйволов, а вечером, сидя у костра, услышать громкое хрюканье бегемота, хриплый рёв льва и хохот гиены?!

Неимоверно далеко остались плантации ананасов, кофе, чая, столица Кении Найроби и самая высокая африканская вершина Килиманджаро. Она хоть и в Танзании, но наблюдать удобно из Кении. Белоснежная – это на экваторе – корона Килиманджаро видна километров за двести. Когда-то давно этот диковинный красивейший пик-вулкан английская королева Виктория подарила на свадьбу своему племяннику германскому кайзеру. Вот жили люди… А в Момбасе когда-то был португальский форт Иисуса, защищавший вход в гавань. Его заложили в 1593 году. Именно тут встречаются океан и фантастическое небо Кении: то бездонно высокое, то с низкими тяжёлыми облаками, которые бегут в сторону Сейшел.

Хотя это практически экватор, время тут московское. Ночь на экваторе наступает мгновенно: только что висело красное закатное солнце, но проходит десять-пятнадцать минут, и уже кромешная темнота. Ещё вспоминаю, как по вечерам совсем недавно ела гигантских жареных улиток, запивая их похожим на молоко пальмовым вином, которое по легенде через три дня превращается в джин. Говорят, в Кении надо выпить совсем немного джина, и перед тобой появятся любые животные, включая ипопо и чёрного носорога. Акуна матата.

— Джей! — отвлекает от воспоминаний Энди, — в сегодняшней газете напечатали курьёзную заметку про мартышек. Слушай! На одном из японских островов диких обезьян кормили сладким картофелем. Учёные специально бросали его в песок. Одну обезьяну научили мыть картофель в воде перед едой. Ясное дело, без песка он намного вкуснее. Ты так не считаешь?

Молчу, чтобы не сорваться на dirty words. Энди радостно продолжает:

— Та обезьяна, ну которую научили мыть овощи перед едой, показала этот приём своим сородичам. И те тоже стали мыть картофель. Скоро уже все обезьяны на этом острове, а их было около сотни, мыли картофель в воде прежде, чем его сожрать. Представляешь?

— Да, милый, представляю, — говорю лишь бы отвязаться.

— И тут происходит самое удивительное, —  продолжает супруг, — одномоментно в один день на соседних островах и в далёком зоопарке все имевшиеся там приматы начинают мыть овощи прежде, чем их слопать. Что ты думаешь по этому поводу?

— Обезьяны любят бататы, сладкий картофель. И не любят пожирать морской песок. Что тут удивительного?

— Ты действительно не понимаешь?! — восклицает Энди. — Это же подтверждает существование информационной матрицы, пресловутого эгрегора!

— Ага… a хочешь попробовать экстраполировать сей эксперимент на другие субъекты? Я расскажу сотне женщин о том, что деру  мужа ремнём за плохое поведение. Тогда тотчас другие жёны в соседних городах начнут делать то же самое со своими мужьями, — хихикаю я.

— Ты примитивная дура! — орёт Энди.

— А разве не африканская обезьяна, как ты изволил величать меня прежде?

— Астробиологи считают, что если жизнь вне Земли существует, то это окажутся жуки. У них великолепная способность к адаптации, даже в нашем мире их миллион видов. Ты, Джей, зря гордишься своим обезьяньим происхождением.

— Ну… я тоже обладаю недурственной способностью к адаптации. Одно время я была твоей рабыней, а теперь стала твоей женой. И даже строгой мистресс, которая в воспитательных целях порет мужа как сидорову козу, —  нагло усмехаюсь я. — Тебе, Энди, что больше нравится: мой страпон или ремень? Ну сознайся, my little slut.

Мгновенно он даёт мне пощёчину, я не успеваю увернуться. Помимо воли на глазах у меня появляются слёзы.

— За что?

— Ты заслужила эту оплеуху.

— Ты уверен, мой любимый? — говорю я, взяв себя в руки.

— Да, certainly!

— Ты – русский осёл!!! — ору во всё горло.

Он пытается ударить меня ещё раз. Но теперь Дженни настороже и уберегает свою мордочку.

— Есть две безграничные вещи: Вселенная и глупость женщины, — рычит он.

— Что такого я тебе сказала?!

— Джей, у тебя нет страха огорчить Господа, плохо это, — говорит Энди чуть спокойнее. — Надо видеть свою неверность Богу. От тебя идёт инфернальный свет, тебя прельщают шалые животные страсти.

— Ты… хочешь перестать быть моим мужем? — спрашиваю я, и мой голос предательски дрожит, что не ускользает от Энди.

— Ну, что ты, что ты, не психуй… глупая обезьяна, — успокаивает он меня и гладит по голове, —  мне нравится быть твоим мужем.

— Хорошо, милый. Давай кинем монету, — предлагаю я, — если выигрыш будет за Дженни, ты будешь просить прощение за пощёчину. Вот… я выбираю «орла».

— А если мой выигрыш? — интересуется Энди.

«Чёртова зануда! — мысленно восклицаю, — в role plays тебе не видать выигрыша! » Вслух, изображая всем своим видом неуверенность, лепечу:

— Хм... посмотрим;   если выпадет выигрыш мужу, то... я тебя поцелую.

Бросаю монету, первая подбегаю к ней, тычу указательным пальцем в двуглавого орла.

— Любимый, видишь эту птицу! — торжествующе заявляю мужу.

Начинаю верить в Господа, мысленно благодарю его за милость. Энди подозрительно, изучающе смотрит на меня. На мгновение кажется, что на меня глядят загадочные бездонные озёра.

— Всё было честно! — кричу я.

— …Ладно, глупая обезьяна, сделай со мной что хочешь, — соглашается он после некоторого раздумья.

— Хорошо, мой муж.

Какое-то время я размышляю над приговором. Энди напряжённо ждёт. Из вредности молчу дольше, чем следовало бы; ничего, пусть помучается неизвестностью кары. Наконец, собираюсь с духом и оглашаю:

— Я хочу лицезреть, как тебе делают девственный массаж. Оливия проделает всю процедуру при мне. Предварительно высеку тебя в Натальином заведении ротанговой розгой… в присутствии других дам в зале, — уточняю я, — просить прощения  будешь при них, связанный, в спущенных штанишках, с красной попкой, — добавляю сладострастно, не скрывая наслаждения.

Энди ничего не говорит.

Следующим вечером мы отправляемся в Натальин салон. В зале для наказаний Наталья предлагает мне надеть чёрные перчатки, а уж потом выбирать розгу. Повинуюсь. В зале все в сборе: чопорная сорокалетняя Аманда, смешная молоденькая Ann, чернокожая Тиффани, белобрысая Ирма, яркая Демона и, конечно же, кукольно-красивая Оливия. Наталья приучила девочек к dress-коду: все в вечерних платьях. Все с бокалами спиртного, как во время фуршета.   Выбрав a senior rattan cane, подхожу к скамье, на которой лежит Энди. Наталья уже зафиксировала его тушку. Чувствую себя словно на экзамене на звание профессиональной мистресс, хотя диплом здесь вряд ли выдадут.

— Аудитория, внимание! Переключаю свет для съёмки, — громко объявляет хозяйка салона, — работают две камеры.

Мне нравится её эмоциональный подъём и способность быстро собрать своих девочек. Ещё утром всё было неясно. Энди мог отказаться. После его вчерашней оплеухи мы могли надолго рассориться. Но, наверно, любовь предопределяют где-то на Небесах, и там решили, что Энди следует повиниться, схлопотав неприватное наказание.

…В чёрных перчатках обеими руками медленно спускаю голубые кальсоны с попки Энди. Стараюсь всё сделать изящно. Энди не издаёт ни звука, лишь краснеет как рак. Это хорошо, что ему стыдно. Интересно, кого он стесняется: может быть, эту белобрысую Ирму? или чопорную Аманду? Уж точно не меня.

— Милый, — шепчу ему в ухо, — ты ведь хотел трахаться вон с той белобрысой девкой, не так ли? Порка, которую я задам тебе в её присутствии, надеюсь, излечит от глупых фантазий?

Он по-прежнему молчит. Что ж, сейчас я заставлю его голосить в присутствии девочек и повилять попкой под моей розгой. Welcome to my teasing class!

Деру Энди сильно; слежу только, чтобы не было захлёстов на бёдра; стараюсь, чтобы кончик ротанга попадал перед ложбинкой между ягодицами или чуть дальше неё. Экзекуция заканчивается согласно сценарию. Вдоволь поорав и навилявшись задом, Энди просит прощения, при всех признаётся, что любит только меня, свою жену. Я милостиво киваю в ответ. Зрители, включая Наталью, хлопают в ладоши; непонятно только, кому предназначаются их аплодисменты: мне или ему. Впрочем, это неважно, теперь я знаю главное: любовь не просят, её берут, достают силой, заставляют подчиниться.

Потом Наталья выключает видеокамеры, гасит дополнительный свет; девушки уходят из зала – все, кроме Оливии. Я отвязываю Энди от скамьи для порки. Он тяжело дышит; смущённый, поспешно натягивает штанишки, что, на мой взгляд, преждевременно.

— Милый, наказание не завершено, тебе следует быть голым, — твёрдо говорю мужу.

Он оглядывается на Оливию. Та согласно кивает в подтверждение. После порки Энди не спорит с нами; понимает, что обязан подчиниться. Оливия молча ждёт его окончательную капитуляцию. Когда это случается, он, покраснев, стоит голый посреди зала, не смотрит ни на одну из нас.

Выдержав театральную паузу в целях воспитания, Оливия приказывает ему лечь на скамью, на спину. Она широко разводит его ноги, фиксирует их. Я крепко держу Энди за руки. Потом мистресс Оливия берёт вибратор, включает. Chastity massage от Оливии длится от силы несколько минут, завершаясь ruined orgasm milking с брызгами спермы, что приводит меня в сильное возбуждение. В отличие от самого Энди. Пытаюсь его утешить, чмокаю в щёчку, ерошу ему волосы, говорю, что простила. Безумно хочу поиметь его right now.

Можете называть меня властной, безжалостной, жестокой, даже садисткой. Всё равно лучше, чем быть безмозглой куклой, которой не хватает индивидуальности.

Говорят, что муж – это как лотерейный билет, выигрыш по-крупному выпадает один из тысячи. Знаю точно: с Энди мне достался счастливый билет.

Copyright © 2016 by  Andrei E. Gusev