На дне лесного оврага

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы»

Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Аркаша Сапожков, Джавад Рахимов, Маша Белая, Наташа Белая, Павел Гераскин

Пейринг или персонажи: Каждой твари по паре

Рейтинг: NC-17

Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Фэнтези, Фантастика, Пародия, Hurt/comfort, Мифические существа, Стёб

Предупреждения: ОЖП

Размер: Мини, 81 страница

Кол-во частей: 28

Статус: закончен

***

— Это необходимо отметить, — заявила Наташа.

— Как?

— Как? … По-моему, самый подходящий способ — это вознаградить наших спасителей.

Джавад, я жду тебя в твоей палатке.

С этими словами Наташа юркнула в палатку.

Джавад остолбенело остался на месте.

— И учти, — донёсся голос из палатки, — если через пять минут ты не будешь около меня, то … следующая возможность коснуться меня появится у тебя только в следующей жизни.

Дополнительных аргументов Джаваду не потребовалось.

Он последовал за Наташей.

— Ну и дела, — только и смог пробормотать Аркаша. — Я конечно знал, что наша Наташа девушка отчаянная, но чтобы настолько…

Маша, ну, а ты что стоишь?

Ещё не поздно вмешаться и остановить сестру.

Кому, как не тебе, с ней поговорить.

— Зачем её останавливать?

— Ну как зачем… она ещё слишком юна для … такого.

— Аркаша, а я думаю, что Наташа права, — сказала Маша.

— В каком смысле?

— Пожалуй, я сделаю тебе такое же предложение, как Наташа Джаваду.

— Какое?

— Я тоже буду ждать тебя в палатке.

— Маша, тебя я считал более благоразумной.

Ладно Наташа, она импульсивная и непосредственная, но ты?

— А я считаю, что это самое благоразумное решение в моей жизни.

Ладно, решать тебе. Но и я тоже не подпущу тебя к себе раньше следующей жизни, если ты не придёшь.

— А если нет следующих жизней?

— Тем более. Подумай над этим.

— Маша…, но а как же возраст? Ну… ты же понимаешь, о чём я.

— А мне уже всё можно. Уже полгода как, — добавила Маша уже откуда-то из палатки. — Как и Наташе.

Аркаша пожал плечами и отправился выяснять подробности в палатку.

На полянке остались только растерянные Паша и Алиса.

Часть 3

— Я так понимаю, что меня никто не собирается вознаграждать приглашением в палатку.

— Правильно понимаешь.

— Я так и знал.

— Паша, ну тебе-то какое предложение нужно?

Хочешь в палатку — забирайся.

С каких пор тебе на это предложение нужно?

— А ты?

— И я заберусь, когда спать захочу.

— Я про другое.

Ты в самом деле не понимаешь, о чём речь?

— А что тут понимать?

— Понятно. Не понимаешь или делаешь вид, что не понимаешь.

Они же ПО ПАРАМ разошлись по палаткам.

— Ну и что? А мы давным давно уже вместе делим одну палатку на двоих.

— Алиса, вот не верю я, что ты такая наивная.

Они же не просто по палаткам разошлись.

— А как?

— Ну… похоже, что они наконец-то решились перейти от чувств к их выражению.

— Какому выражению?

— Жестами.

Прикосновениями.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Тогда … может, уйдём отсюда?

Не будем им мешать.

А то как-то неудобно.

Они … там. А мы … тут.

— Не объясняй, и так понятно

Пошли конечно.

А куда пойдём?

— Можно искупаться ещё раз.

А то что-то как-то жарко стало.

— Жарко? Сейчас, когда стал накрапывать дождь?

— А мне жарко.

Ты как хочешь, а я иду купаться. С тобой или без тебя.

— Со мной конечно.

Купаться так купаться.

***

— Алиса, тебе пора на берег.

— Нет.

— Да. Ты уже посинела.

— Пустяки.

— Вылазь я сказал.

Если ты не вылезешь, то…

— То что?

— То мне придётся самому тебя вытащить.

— Силой?

— Как получится.

— Это нечестно.

Когда ты уже перестанешь аргументировать свои предложения силовым преимуществом?

— Когда ты перестанешь вредить себе.

— Если тебе холодно, то сам и вылазь.

— Мне не холодно. А вот ты уже дрожишь от холода.

— А может это не от холода.

— А от чего же ещё?

— Мало ли от чего. Есть много причин для дрожи.

— И для посинения тоже?

— Для посинения нет.

— Всё, хватит препираться.

У тебя пять секунд, чтобы самой повернуть к берегу.

А потом транспортировкой тебя к берегу займусь уже я.

— Не командуй.

— Алиса, если ты немедленно не вылезешь из воды — я решу, что ты нарочно меня провоцируешь.

— На что?

— Ну не знаю.

Может, тебе хотелось бы таких же нежностей, которыми сейчас наслаждаются близняшки?

А признаться ты в этом стесняешься?

— Не придумывай.

— Тогда к берегу.

— Ладно, ладно. Уже плыву обратно.

Надо будет в следующий раз одной купаться.

А то ты не даёшь спокойно пообщаться с природой, с водой.

***

— Разотрись хорошенько полотенцем.

Или побегай.

— Мне и так нормально.

Ты больше придумываешь, что мне холодно.

— Какая ты упрямая.

Мне самому тебя растирать?

— Паша, твоя сверхопека становится немного … в тягость.

Расслабься и не волнуйся за меня.

Ты прекрасно знаешь, что я закалённая.

— Ясно.

Тогда придётся костёр разжечь.

А так не хотелось дымить.

— Так и не дыми.

— Ты же не согласна на полотенце?

— Нет.

— Тогда костёр.

***

— … Ну вот, так-то лучше…

Чувствуешь, как хорошо стало?

— Пожалуй.

Но и было неплохо.

— Признайся, что теперь намного лучше.

— Хорошо, лучше.

Спасибо.

— На здоровье.

— Паша, извини, что я не последовала примеру девочек.

— Какому примеру?

— Ну… не сделала тебе подобного предложения.

— Пустяки. Даже не думай извиняться.

— Нет, правда.

Сначала я от неожиданности очень растерялась.

— А потом?

— А потом… я просто не могла понять, как лучше поступить.

— Алиса, я ни на что и не рассчитывал.

Так что не думай об этом.

— Ты правда не обижаешься?

— Нет конечно. На что мне обижаться?

На то, что ты не принимаешь такие решения за компанию?

Так это хорошо.

— Пашка, как здорово, что ты такой лояльный.

Часть 4

— Как здорово, что ты ценишь мою лояльность, — грустноватым тоном отозвался Паша.

— Ага… — подтвердила Алиса и добавила невпопад: —

Как-то незаметно и неожиданно наши друзья стали взрослыми.

Ещё недавно все были такими маленькими… и вдруг … уже пары.

Уже … по палаткам.

— Ага. Каких-то лет пять назад были маленькими. Или десять.

— Нет ну правда. Словно вчера в первый класс пошли.

А теперь все такие большие…

— И только одна Алиса осталась маленькой.

— Чего это я осталась маленькой?

— Ну, это чисто по твоим же критериям.

Кто не по палаткам — тот маленький.

— Нет, Паш, я серьёзно.

Я так рада за наших друзей.

Найти свою половинку, свою любовь — это же так прекрасно.

Кажется, лучше ничего и быть не может.

Правда?

— Не знаю. Наверное.

— Не знает он. Ладно уж.

Вот когда встретишь свою любовь — тогда узнаешь.

— Может, я уже встретил.

— Да? … Ну тогда я и за тебя рада.

Желаю удачи и взаимности.

— Спасибо.

Это пожелание мне очень пригодится.

— Когда у тебя с ней всё наладится — приглашай свою зазнобу в нашу компанию.

— Обязательно.

— Как ты думаешь — когда нам удобно вернуться в наш лагерь?

— Да хоть сейчас.

— Ты думаешь?

А мы не смутим остальных?

— Они же не смущались, когда разбились по парам.

— Да, но… Мне пока как-то не хотелось бы спешить в лагерь.

— Не хочется — не спеши.

— Чем бы тогда заняться, чтобы не терять время…

Может, начать собирать гербарий?

— Алиса, в первый день можно просто отдыхать.

— Как? Просто лежать вот так?

— Можно перевернуться.

— Не суть.

— Ну или иди снова купайся.

— Тоже не то.

— Ты же так хотела купаться, отказывалась вылезать из воды.

А теперь уже не хочешь купаться?

— Не хочу.

Я уже отдохнула.

И теперь хочу что-нибудь делать.

— Гербарные сетки всё равно в лагере.

А заходить в лагерь ты не хочешь.

— А я могу пока и не рвать растения.

А просто пройтись и посмотреть, где что растёт.

— Всё равно потом забудешь.

— Я — не забуду.

Тем более что можно и сфотографировать, отметить координаты интересных растительных объектов.

А то и ещё что-то интересное встретится.

— Хорошо, давай сделаем обход твоих владений.

Часть 5

— Ты опять со мной?

— А куда мне деваться?

В лагерь и вправду неудобно сейчас идти.

Не валяться же тут одному.

А с тобой не бывает скучно.

Да и бросать тебя не хочется — не дай бог с тобой что-то случится.

Лучше уж сразу за тобой присматривать, чем потом тебя искать неизвестно где.

— Паша, ты так говоришь, словно я иду в непролазные дебри.

Тут невозможно заблудиться.

Это даже не лес, а так, рощица.

— Знаем мы твои рощицы.

Когда три сосны внезапно превращаются в гектары тайги.

— Ты о чём? Не было такого.

— Но может быть.

— Паша. Что за фантазии?

— А ты вспомни, сколько раз уже бывало что-то подобное по сути.

— Когда?

— Да хоть тот случай, когда ты попала в пространство картины.

А все думали, что ты просто не могла никуда подеваться.

— А, ты про это.

Кстати, спасибо, что помог мне тогда выбраться обратно в наш мир.

— Не за что.

Кстати… ты в таком виде собираешься в лес?

— А что?

— А комары?

— Они ближе к вечеру будут.

— Ты уверена, что до вечера прогулка не затянется?

— Конечно не затянется.

— А ветки?

— Паша, я постараюсь аккуратно.

Не возвращаться же в лагерь только за одеждой.

— То есть тебе совсем не жалко своей кожи.

Ты же вся в царапинах будешь.

Ну, кроме того, что прикрыто купальником.

— Ты тоже будешь в царапинах.

— Я меньше. Твоя кожа тоньше и нежнее моей.

— Паша, всё будет нормально.

Я постараюсь не подходить к деревьям и кустам.

Посмотрю только характер популяций подлеска.

А завтра можно будет и подробнее осмотреть, и под деревьями тоже.

— До первого интересного объекта.

А потом шанс поцарапаться об ветки не остановит тебя от желания прямо сейчас рассмотреть что-нибудь под ёлками ну оочень интересное.

— Да ладно тебе, сейчас даже не пик для разнотравья.

Хотя конечно динамика начала цветения — тоже вещь любопытная.

— Алиса, а ты никогда не жалела, что ты биолог?

— А из-за чего об этом жалеть?

— Потому что есть своя прелесть в том, чтобы воспринимать красоту природы непосредственно, а не через призму знаний о природе.

— Не знаю. Мне знания не особо мешают. И даже помогают наслаждаться природой.

— А мне вот иногда хочется представить, что я ничегошеньки о природе не знаю.

И воспринимать её красоту саму по себе.

Этот ласковый тихий свет сквозь листву, эти тени, запахи.

… И особенно красоту людей… девушек.

— Ну и как? Получается представить?

— Когда как…

Кстати, девушка, которая сейчас со мной, уже поцарапалась где-то. Я же говорил.

— Где?

— Вот, на плече.

— Заживёт.

— Давай приложим подорожник. Благо его полно тут.

— Спасибо.

А зачем так много нарвал?

— Так это же не последняя твоя царапина.

Будут и ещё.

— А знаешь, есть что-то приятное в том, что можно ходить по нашим родным лесам вот так, в чём мать родила.

Даже царапаясь, но при этом точно зная, что даже от царапин ничего не будет.

Не опасаясь, что растения ядовитые. Не облачаясь в скафандр или комбинезон. И не торопясь лихорадочно принять противоядие при малейшем повреждении.

— А ты представь, что в этой рощице есть незаметный переход на другую планету.

И мы идём уже не по Земле.

И на этой другой планете уже всё не такое уж знакомое и безопасное.

— Паша-Паша, тебя иногда так далеко заносит в твоих фантазиях.) )

Если так рассуждать, то надо предполагать, что и ты не совсем ты, и я не совсем я.

— Ну правильно.

— И как тогда жить, не зная, кто рядом с тобой?

— Как обычно. Просто помнить о возможности разных неожиданностей.

В том числе о царапинах. — Ты снова поцарапалась.

— Ты что — специально что ли следишь за этим?

— Конечно. Но я не успеваю все ветки заметить и убрать.

Ты так и лезешь туда, где можно поцарапаться.

Да ещё и так молниеносно иногда.

А говорила, что будешь осторожна.

— Так я же не нарочно.

Ну и где на этот раз?

— Вот в этом месте, — показал Паша на своём бедре.

— Надо же — и в самом деле.

— Выдави сок подорожника.

— Всё, готово.

— Может, хватит на сегодня?

Пойдём уже обратно, пока ты не вся исцарапалась?

— Хорошо, скоро пойдём.

— Ты сама покладистость.

— Только вон тот овражек посмотрим и всё.

— Алиса!

— Ну правда. Всего один.

— А он глубоковатый.

Только не спускайся в него, ладно?

Часть 6

— Кстати, Паш, сегодня же, по старинным поверьям, день, когда может распуститься цветок папоротника.

— Я в курсе. Но от такого фаната биологии, как ты, слышать это особенно занятно.) )

— Да знаю я, что это не научно.

Но можно же просто поиграть в поиски?

Пойдём искать его ночью?

Ребят возьмём, экипируемся, как полагается — и в лес.

Не цветок, так что-то другое можем найти.

— Что это тебя потянуло на приключения?

— Так не каждый же раз выпадает возможность на родной Земле в эти числа побыть, да ещё и в лесу.

Я с детства слышала про цветок этот.

А вот побродить в его поисках как-то не довелось.

— Ну, если тебе так хочется, то пойдём.

— Так, дно этого оврага не просматривается.

Подержишь фонарик?

Чтобы у меня руки были свободными, когда я буду спускаться туда.

— Так, Алиса. — Ты же говорила, что только по ровным местам походишь.

— Ничего, у тебя ещё много подорожника.

Если поцарапаюсь — ты им поделишься.

— Дело не только в царапинах.

Я не отпущу тебя туда одну.

— Паш, но кто-то должен остаться наверху на всякий случай.

— Какой ещё всякий?

Ты готова опять во что-то вляпаться?

— Паша, это всего лишь овражек.

И не слишком глубокий. Просто слегка заросший.

— Вот и пусть остаётся со своими зарослями, не тревожь их покой.

Давай с ребятами сюда вернёмся, в нормальной одежде.

— Паша, я чувствую, что именно сейчас в нём есть что-то интересное.

А потом этого может и не быть.

— Алиса, я не переживу, если с тобой что-то случится.

— Ничего и не случится.

— Ну что с тобой делать. Полезли.

Только я с тобой. И ты оденешь мою рубашку.

Не обращая внимания на слабые Алисины возражения, Паша развязал на своём поясе рубашку и молча надел её на Алису.

После чего первым двинулся вниз оврага.

Слегка замешкавшаяся было Алиса последовала за ним, опираясь на подставленную руку.

Паче чаяний, на дне оврага ничего необычного не обнаружилось.

— Ну вот видишь — овраг как овраг. А ты боялся чего-то.

— А где тот интересный объект, ради которого ты сюда полезла?

— Не знаю. Может, мне показалось.

— А что тебе показалось?

— Знаешь… просто ощущение… какое-то предчувствие открытия, находки.

Я давно заметила, что после такого ощущения всегда происходит что-то необычное, увлекательное.

Но, похоже что на этот раз мимо.

— Полезли обратно?

— Ну что ж… полезли.

Завтра надо будет ещё раз здесь полазить.

— Давай руку.

Часть 7

Алиса подала Паше руку.

Но выбраться из оврага не получалось.

Как в сказке, корни деревьев вдруг стали выскальзывать их рук, не позволяя использовать их в качестве опоры.

— Паша, что происходит?

— Ну что происходит.

Кажется, начинается.

— Что начинается?

— Очередное приключение.

Ты же говорила, что чувствуешь в этом месте что-то необычное?

Вот оно и есть.

— Какие-то странные корни.

Почему они не дают нам уйти?

— А тебя не смущает, что они вообще вырываются из рук?

— Смущает. Но ещё интереснее — почему они это делают.

— Алиса. Это — корни деревьев. Они вообще не должны шевелиться, понимаешь?

— Да знаю я. Но это по стандартной логике.

А тут очевидно работает какая-то другая логика.

— Я вот думаю —, а первые ли мы в этом милом овражке.

Может, мы не первые гости, которых корни не выпустили?

— Паш, ну что за мрачные мысли?

Наверняка есть какой-то смысл в том, что корни нас не хотят отпустить.

— В этом-то я не сомневаюсь.

Меня смущает то, что смысл этот может не совпадать с нашими жизненными планами.

— Как это?

— Ну, например, эти корни могут использовать нестандартный способ минерального питания.

— Паша, ну что за подозрения.

Я уверена, что это нормальные корни.

В этот момент со дна оврага вверх взметнулся высокий столб света.

Вспышка была такой яркой, что её наверняка было видно и над лесом.

Часть 8

— Паш, что это был за свет?

— И почему его больше нет?

— Ребята наверняка его видели из лагеря.

И наверняка смогут найти это место.

И нас найдут. Принесут нам верёвки.

— Если будет кого доставать этими верёвками.

И если корни нас не надумают тут держать.

— Главное — чтобы этот овраг не стал ловушкой и для них.

Тем более что они только что обрели счастье любви.

— Знаешь, не думаю, что это остановит их от попыток спасти нас.

— Вот именно. Это-то меня и пугает.

Уж лучше бы они не заметили этой вспышки.

— Как они могли её не заметить?

Ты думаешь, что они до сих пор не вылезли из палаток?

— Паш, я не знаю.

— А я знаю.

… Честно говоря, я бы не вылез.

— Не вылез бы?

— Ни за что.

— …Ну что ж, это даёт надежду на то, что и ребята не пропадут, пытаясь спасти нас.

— И лишает надежды на спасение нас.

— Не спеши нас списывать со счетов.

Может, ещё обойдётся.

— Подумать только — застрять в простом овраге из-за каких-то корней, которые вздумали нас не выпускать.

Давай-ка посмотрим пока то место, откуда была вспышка.

— Ну давай. Может, этого корни и добиваются.

— Скажешь тоже.

Отсюда светило?

— Вроде да.

— Тогда поздравляю.

— С чем?

— Смотри сама. Тут вообще ничего нет.

Пусто. Даже папоротники не полегли от вспышки.

— Папоротники, говоришь?

— Ну да.

— А может быть…

— Что?

— Ну не знаю.

Как-то совпало — вспышка эта, день цветения папоротника.

А так как он не цветёт, по мнению ботаников… то может быть… вот так вот вспыхивает…

— Да, с фантазией у тебя проблем никогда не было.

— Как и у тебя, Пашенька.

— Алиса… заворожённо прошептал Пашка. — Смотри…

— Вижу.

На том месте, где они искали и не нашли источник вспышки, стало разгораться крошечное красноватое сияние исключительно мягкого тёплого тона.

Как у радуги. Или зари.

Часть 9

— Господи, красота-то какая.

— Ага…

— Какой нежный свет. Сильный и чистый.

Век бы смотреть на него, не отрываясь.

— Паш…

— Что?

— Может быть, таким и был аленький цветочек?

— Может быть, может быть…

— Это и есть цвет папоротника?

— Да кто ж его знает.

В любом случае… красоты он неописуемой и как раз в папоротниках.

Да ещё и вспыхивало тут что-то перед его появлением.

— Что будем делать-то с ним?

— Ну, в гербарий ты его вряд ли сможешь утащить.

— Да, ты прав.

— Попробуй сделать викад.

— Сейчас…, а я и забыла…

Нет, не получился. Увы.

Похоже, что его вообще никак не заснять и никому не показать.

— Алис, а может оно и не надо?

— Как это?

— Ну… может, эта штука показывается только тем, кому сама хочет показаться.

— Не знаю. Но очень жаль, если не получится такую красоту никому показать.

— Да, согласен. Очень жаль.

— Остаётся просто полюбоваться им.

Постаравшись сохранить в памяти его красоту и благодать.

— Да.

— Паш, а что там легенды говорят о цвете папоротника?

— ... Не помню. Вроде бы он наделяет нашедших удачей и исполняет их желания?

— И я не помню.

— Ну вот.

Если это и есть цвет папоротника, то мы сейчас такой шанс упустим загадать желания.

— Паш, а их и так можно загадать.

— Какие у тебя желания, Алиса?

— О мире во во всём мире.

— Так у нас и так мир.

— Ну вот пусть и дальше мир будет… Везде.

— Ладно, согласен.

А ещё?

— Теперь ты загадывай. Твоя очередь.

— Я? Ну … пусть всем везёт. И никто не теряется без вести.

— Да, это тоже хорошо.

— Алис, он ещё путь к сокровищам может показать.

— Он сам сокровище.

— И снова ты права.

— Но ты можешь попросить его показать сокровища.

— Мне не нужно. Точнее, моё сокровище и так при мне.

— Ну как хочешь.

Ой, он к тебе в руки приплыл. Как котёнок.) )

Не жжётся случайно?

— …Нет. Хочешь подержать?

— Хочу.

— Держи.

— Тёпленький.

— Кстати, Алис, тебе не холодно тут? Сыро же.

— … Кажется, холодно.

— Тогда давай снова попробуем выбраться.

Может, на этот раз корни не станут выскальзывать.

Явление мы увидели.

Может, больше от нас ничего тут не надо.

Часть 10

Алиса передала светящееся нечто Паше, тот опустил свечение туда, где они его впервые заметили.

Свечение смирно осталось на месте.

Но корни деревьев и на этот раз не позволили вылезти из оврага.

— Да уж, Алиса, дорого нам может обойтись твоё «всего один овражек и всё».

— Ты о чём?

— О том, что это может быть на самом деле «всё».

— Да ладно тебе. Ещё ничего плохого не случилось.

— Плохо хотя бы то, что ты уже замерзаешь.

— Зато мы красивое явление увидели.

— Как бы эта красота не оказалась последней красотой, которую мы встретили в своей жизни.

— Не расстраивайся раньше времени.

— Как мне не расстраиваться, видя, что ты зябнешь?

— Не так уж я и зябну.

— Ты хоть бы согреть тебя попросила, что ли.

— А я разве против?

— Так что же ты тогда молчишь?

— А может быть я стесняюсь.

— Ты? Стесняешься?

— Представь себе.

Я что, по-твоему, уже и стесняться не могу?

— Господи, Алиса, но тут-то чего стесняться?

— А ты опять сказал бы, что я провоцирую тебя.

— Да нет же.

Ну так что — можно?

— Ещё как можно.

— Спасибо.

— Это тебе спасибо.

(Паша обнимает Алису).

— Хоть немного теплее?

— Теплее.

… А твоя любимая не будет ревновать?

Вообще-то твоё тепло принадлежит ей.

— Она поймёт.

— … Ну ладно тогда.

— Как я жалею, что не удержал тебя от спуска в этот овраг.

— Я тоже кое о чём жалею.

— О чём?

— У меня нет права это говорить.

— Почему? У тебя есть все права.

— Этих нет.

— Почему?

— … Это было бы нехорошо по отношению к твоей возлюбленной.

— Не было бы.

— Ты же не знаешь, о чём я хочу сказать.

— Зато я знаю, что никакую мою возлюбленную мы не подвели бы.

Потому что я имел в виду тебя, когда говорил, что уже встретил свою любовь.

И когда я сказал, что моё сокровище и так при мне - я тоже имел в виду, что ты со мной.

— Я?

— Да, моя милая.

И очень жалею, что не сказал это тебе раньше.

— Паша, я просто не могу поверить тому, что слышу.

— Я сам не верю, что наконец-то сказал.

А то всё опасался, что это испортит наши отношения.

Не учёл, что можно вообще так и не успеть сказать самого главного.

— Но как это могло испортить отношения?

— Боялся, что ты мои чувства тебя покоробят.

— Откуда такие опасения?

— Оттуда.

Алиса, ты же вся такая …

— Какая?

— Только не смейся, ладно?

— Ладно.

— Ох, трудно эти слова произнести, но точнее не знаю.

Светленькая, воздушная, чистенькая, даже … святая.

— Скажешь тоже.

— Да-да.

А мои чувства … они такие земные… такие … плотные какие-то.

— Не принижай свои чувства.

Я давно вижу, что ты очень хорошие чувства ко мне питаешь. Очень.

Только я-то думала, что это братское отношение. По дружбе с детства.

— Алиса, мне, конечно, очень приятно это слышать.

Но ты просто не знаешь, какие меня обуревают желания.

— И в твоих желаниях не может быть ничего плохого.

— Вот как? Интересно было бы знать, что ты сказала бы, если бы узнала о них.

— Если расскажешь, то узнаю.

— А у меня есть право рассказывать?

— Ну да.

— Нет, Алиса, такое можно рассказать только своей девушке.

— А разве ты не сказал, что…

— Что люблю тебя?

— Ну да.

— Я-то сказал. А вот ты пока не говорила подобного.

— Да? А я думала, что это и так ясно давно.

— Кому ясно?

Лично я давно уже отчаялся понять, как ты ко мне относишься.

Как сестра или иначе.

— Иначе.

— То есть?

— Я тоже. Люблю тебя. Ой, не сдавливай так.

— Извини, извини.

— Так что можешь сказать то, что хотел.

— Ну что тут говорить, Алиса.

У меня обычные мужские желания в адрес любимой девушки.

Обнимать, целовать… и так далее.

— Ну вот. Это же нормальные желания.

— И они нисколько тебя не смущают?

— Нет. Они вызывают благодарность.

А также радостное возбуждение и желание удовлетворить твои желания.

— О боже. Ты не представляешь, какое счастье это слышать.

— Я тоже счастлива слышать то, что ты говоришь.

— Теперь твоя очередь, Алиса.

— Ты о чём?

— Ты сказала, что у тебя не было права что-то мне говорить.

— Ах да…

— Теперь можешь сказать?

— Могу. — Я жалею, что потащила нас в этот овраг.

…Вместо того чтобы поступить, как Наташа с Машей.

— Даже так?

— Да.

Мы ушли от них, а я так всё время думала, какие же близняшки молодцы.

И какая я не молодец.

— И что же тебя удержало от приглашения уединиться в палатке?

— Я боялась, что ты откажешься.

— Я? Откажусь?

Да я был бы на седьмом небе от счастья.

— Ну, а мне-то откуда было это знать?

— …Да уж. Перемудрили мы.

Опоздали с признаниями.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Но у нас очень уж поздно получилось.

— Паша, мы пока живы.

— Это конечно радует.

Но вылезти из этого сырого приюта аленьких цветочков мы не можем.

— Пока не можем.

Может, корни ещё сменят гнев на милость.

А может у них и гнева-то никакого нет.

— Ага. Держать людей в этом сыром месте — верх милости.

— Не спеши с выводами.

Часть 11

— Скоро вообще ночь. Я не представляю, какой тогда тут холодильник будет, если даже сейчас так прохладно.

— Хм… Паш, а тебе не кажется, что тут уже не так холодно, как было?

— … Ты права. И вправду уже не так холодно.

Но как тут могло стать теплее?

— Не знаю… Разве что…

Только не смейся, ладно?

Может, это наш цветочек нагрел воздух?

— Цветочек?

— Ну, а что? Мы же не знаем, на что он способен и какова его природа.

— Ну что ж… если это он — спасибо ему конечно.

Хоть одной проблемой меньше.

Осталось выбраться отсюда и добраться до ребят — и совсем хорошо будет.

— Да, хорошо было бы увидеть их снова.

Наверное они теперь счастливыеее…

— Наверное.

— И мы тоже могли бы сейчас быть такими же.

Если бы не мои сомнения.

— И мои тоже.

Не вини одну себя.

Вообще лучше никого не вини.

(Голос, с усталой интонацией: )

— Долго мне ещё ждать?

(Алиса)

— Кто это говорит?

— «Хозяин стадиона»

— Кто?

— «Цветочек», говоря вашими словами.

— А вы и разговаривать умеете?

— Я многое умею.

А глядя на вас, и не умеющий говорить научится.

— Приятно познакомиться.

А как вас называть?

— Это неважно. Хоть цветком зовите.

— А чего вы ждёте от нас?

— А чего можно ждать от двух молодых влюблённых людей?

— И чего же?

— Как это чего?

Страсти конечно. Огня.

Фейерверка чувств. Накала эмоций.

А вы что? Одни разговоры.

И ладно бы вы не тянулись друг к другу.

Так нет же. Оба чуть ли не плавитесь от желания.

А сами только обняться себе позволили.

Даже поцеловаться не решаетесь.

Хотя всё уже выяснили.

Ну что за люди пошли?

То ли дело раньше — едва окажутся вдали от посторонних глаз — и готово, уже вместе.

А сейчас что?

— Простите, а вам-то это всё зачем?

— Как это зачем?

А как мне подзаряжаться, если в мире не будет страстей?

— Вы подзаряжаетесь … страстями?

— Вот именно!

Я подзаряжаюсь от эмоций, от страсти человеческой.

А потом я же даю людям свет и тепло.

Я же делаю так, чтобы протоны и электроны притягивались.

По сути, люди согреваются и освещаются своим же теплом.

Точнее, энергией своей страсти.

Но напрямую они это делать не умеют, им нужен посредник в виде меня — моих звёзд, светил.

— Вы говорите удивительные вещи.

— Эти вещи вам в школе должны были сказать как основу жизни.

Да видно не говорят.

Во времена Берендея люди и то больше понимали, чем сейчас.

Всё правильно они понимали про Ярило-солнце.

Что не может оно давать достаточно тепла, когда люди не дают волю чувствам, не генерируют энергию любви.

Примечание к части

Директор стадиона:

Часть 12

— Это всё очень интересно, конечно.

Но нельзя ли нам пока просто вернуться к нашим друзьям и выбраться из этого оврага?

— Сказки в детстве читали?

— Читали.

— А что там написано? Если хочешь помощи от природы — сначала и сам помоги природе.

Ветки там потряси у яблоньки или кисельку отведай от речки, правильно?

— Ну правильно.

— Вот и вы — сначала природе помогите, а потом домой пойдёте.

Ну то есть в ваш лагерь.

— А как помочь природе?

— Я же уже сказал как.

Просто сделайте то, чего вам так хочется. Дайте волю желаниям, чувствам.

— Прямо здесь?

— А почему бы и нет? Или вам всё ещё холодно?

— Так это вы нас согрели?

— Ну я. После того как вы сами уже стали друг друга согревать.

После этого и я мог добавить тепла.

— Спасибо, что согрели.

— У меня же цель не в том, чтобы заморозить вас.

— А в чём?

— В том, чтобы заставить вас обняться.

А то вы не решаетесь лишний раз прикоснуться друг к другу, опасаясь, что на этот раз не сдержитесь.

Так?

— Так.

— Ну и зря сдерживаетесь.

Но теперь-то вам ничто не мешает отдаться друг другу.

Или чего ещё вам сейчас надо? Света? Или мхи вам жёсткие?

— Понимаете… мы просто слегка ошарашены всем этим.

— Понимаю.

Значит, мне придётся ещё подождать.

— А корни не по вашей воле нас не выпускали отсюда?

— По моей конечно. Но если бы вы сделали то, что нужно, то вы даже не узнали бы, что корни могут так себя вести, уклоняться от рук.

— А что нужно-то?

— Если бы вы сразу воспользовались интимным полумраком оврага.

И поженились прямо здесь.

— Понятно…

И что же — мы так и будем в вашем плену?

— Очень вы мне нужны тут.

Сделайте что положено — и идите куда хотите.

— А если не сделаем?

— Значит замёрзнете.

— Знаете, как-то это не очень сочетается с вашими словами о вашей благости.

— Это ещё почему?

— Потому что не может такая силища быть такой мелочной.

И требовать от людей чего-то, угрожая не выпустить.

— Господи. Можно подумать, что я прошу вас о чём-то плохом.

Я настаиваю всего лишь на том, чтобы вы сделали то, чего сами больше всего хотите.

— Даже если мы чего-то и хотим — это не значит, что нам нравится, когда на нас давят.

И когда вынуждают что-то делать шантажом.

— Я понимаю.

Но и вы меня поймите — мне очень надо собрать ту энергию, которую вы излучите при … своём общении.

— Но почему именно мы-то?

— О, такая энергогенная пара не часто встречается.

— Что это значит?

— А то и значит. —

У вашей пары на редкость богатый энергетический потенциал.

Так что будете через какое-нибудь солнце освещать (а то и освящать) своей энергией миры.

Да вы не бойтесь, вы при этом живыми останетесь.

Всё как обычно. Вам только сплошное удовольствие.

Просто энергия вашего удовольствия не рассеется впустую, а будет аккумулирована.

А обычно удаётся собрать лишь небольшую часть для полезных дел.

Когда вы спустились в овраг, я даже сбросил излишки прежних запасов энергии, чтобы резервуары освободить.

Чтобы заполнить их только вашей чистейшей энергией, энергией вашей любви.

И не смешивать её с прежними запасами.

— Вспышка света из оврага — это и был сброс энергии?

— Да. А вы ещё и соображаете.

Ну так что? По рукам?

— Скажите…, а вы не причастны к тому, что Алисе захотелось побродить по этому лесу?

— Ну разве что немного.

— Понятно.

— Вы думаете, что я могу влиять на желания людей?

— Не исключаем.

Ваших способностей генерировать психотропные волны или поля.

— Я могу и тут кое-что.

Но вообще-то стараюсь не влиять на волю людей.

Мне надо, чтобы люди по доброй воле, по своему желанию.

Иначе не сработает.

— Но на волю Алисы повлияли?

— Я же говорю — разве что немного.

Можно подумать, что Алиса раньше не проникалась очарованием лесов.

Так что и в этот раз мне ничего особенного не надо было делать.

Ну разве что слегка увеличить прелесть здешних лесов.

— А знаете что.

Если вы докажете нам свою лояльность, то мы подумаем, что мы можем для вас сделать.

— Ах вы ещё и думать собрались?

— Ну, а как же.

— И как я должен доказать вам свою лояльность?

— Отпустите нас.

Просто не приказывайте корням уворачиваться.

И тогда мы, возможно, вернёмся потом обратно.

— А если не вернётесь?

— Если вы нас отпустите — то и мы в долгу не останемся.

— Ну что ж… Вы люди верные… Может и не подведёте.

— Ну вы поймите — нас очень смущает ваш диктат.

— Ладно, ладно…

Что делать, раз вы такие недоверчивые.

— То есть вы нас отпускаете?

— Да.

— Спасибо.

— Не спешите. Я должен договорить.

Помните, как вы восхищались красотой света цветка?

Так вот, этот свет — это свет ВАШЕГО чувства.

Это его чистота и нежность сделали свет таким красивым.

И если вы сдержите слово и вернётесь сюда, то я помогу вам сохранить ваш союз от посторонних посягательств.

Никто не сможет разлучить вас.

Понятно?

— Понятно.

— Тогда всё, можете идти.

Ах да, ещё. Чуть самое главное не забыл.

Максимальная сила стихий будет не более трёх дней.

Не опоздайте…

— Постараемся.

Часть 13

До лагеря Паша и Алиса дошли без приключений.

По дороге Алиса сняла рубашку и молча подала её Паше.

— Зачем?

— Комары уже вылезли.

— Тем более на себя одень.

— Ты не должен страдать от комаров из-за того, что у меня нет с собой рубашки.

— Я не одену её, пока ты не сможешь одеть твою одежду.

— Я тоже её не одену.

— Хочешь, чтобы твоя нежная кожа страдала от комаров и покрылась следами комариных укусов?

— Неважно.

— Алиса, одень рубашку на себя. Сама.

А то я за себя не отвечаю после этого оврага.

Алиса не стала спорить.

***

Лагерь встретил их непривычной для деятельных участников тишиной.

— Спят что ли? — спросил Паша. - Впрочем, это было бы логично после...

— Кто тут спит? — отозвалась Маша, откинув полог палатки. (Или Наташа?) — Мы идём купаться. А вы?

— А мы уже накупались.

— А, ну тогда мы одни.

— С Аркашей?

— С Наташей.

— … А Аркаша и Джавад?

— А они пусть сначала научатся различать нас.

— Различать?

— Ну да. А то что это такое: стоит немного переодеться — и они уже не знают, кто из нас Маша, а кто Наташа.

— Вы что — выдали себя друг за друга?

— Ну да. Я притворилась Наташей, а Наташа мной.

— Зачем?!

— Чтобы узнать, так ли хорошо нас знают наши воздыхатели.

Оказалось, что совсем не знают.

— Они же не виноваты, что вы так похожи.

— А мы не виноваты, что хотим, чтобы нас не путали хотя бы наши возлюбленные.

— Вы ещё и манеры друг у друга скопировали?

— Да. Оказалось, что это нетрудно.

— Маша, зачем вы это сделали?

— Я Наташа, а не Маша.

— Прости, Наташа.

— Вот и ты, Алиса, попалась.

Я пошутила. Я Маша, а не Наташа.

— Я так и думала. Но после того как ты заявила, что ты Наташа... я решила не спорить — тебе ж вроде как лучше знать.

— Неважно. Ты могла бы и не соглашаться со мной.

В общем, тебе не понять.

Когда тебя всю жизнь путают. Хоть и с сестрой-близняшкой.

Твой-то Пашка ни с кем тебя не перепутал бы.

Да, Пашенька?

Даже если бы у тебя было три сестры-близняшки. Так-то вот.

— И где теперь Джавад и Аркаша?

— Ушли куда-то.

— Куда?

— Да какая разница.

Пусть погуляют. Говорят, что при стрессе полезно.

— Они обиделись?

— На обиженных воду возят.

А вы-то где были?

— Тоже гуляли. По лесу...

— Понятно. Ну тогда отдыхайте пока.

— Алисе приспичило сделать обход здешней местности.

— Ну и как?

— Интересный объект.

— А точнее?

— Хм… скажем так — тут есть занятные явления.

— Тогда завтра мы тоже займёмся этим.

Часть 14

Чем дальше отходили от лагеря Маша и Наташа, тем больше усиливалось непонятное ощущение, напоминающее тревогу. Но не тревога.

Наконец Алиса уловила, что оно связано с тем, что они с Пашей снова остались наедине.

Ну надо же. А раньше такого не было.

Ну или во всяком случае не так сильно.

И как теперь жить, если так будет повторяться каждый раз, как они останутся наедине?

А ведь им ещё и в одной палатке как-то спать.

Казалось, что с каждой секундой между нею и Пашей росла напряжённость какого-то неведомого науке поля, склоняющего их сблизиться пространственно и вообще во всех остальных смыслах.

Во время разговора с близняшками ощущение слегка ослабло, но теперь снова росло, обещая, что всё это завершится неизбежным финалом.

Наверное, это всё из-за того, что они пережили в овраге.

Так что надо просто сбросить это наваждение и успокоиться.

С этой мыслью Алиса решилась повернуться к Пашке и непринуждённо, как обычно, взглянуть на него.

Но повернувшись к Паше, Алиса обожглась о его пылающий обожанием и желанием взгляд.

Напряжённость «поля» тут же подскочила до критической отметки.

У Алисы перехватило дыхание от непривычности ситуации и силы её собственного ответного ощущения.

Заметив её реакцию, Паша растерянно улыбнулся.

Мол, извини, если что не так.

Алиса молчала, не в силах заговорить после нахлынувшего состояния.

— Алис… всё в порядке?

— Да. … Конечно.

— Кажется, ты всё же увидела то, что я раньше старался скрыть.

— О чём ты?

— Вожделение, Алиса.

... Раньше-то я старался учитывать, что ты и боковым зрением можешь заметить, если я взгляну на тебя, не прикрыв во взгляде страсть.

… А тут я что-то расслабился. Может, после всего случившегося решил, что теперь необязательно маскировать страсть во взгляде.

— Правильно решил.

— ... Когда я говорил, что боюсь, как бы мои чувства и желания не покоробили тебя, я имел в виду именно это.

— Паша, меня ничто не покоробило.

Это просто с непривычки.

— Точно?

— Да. Это просто … опаляюще.

Но это не-неприятно, уверяю тебя. Скорее наоборот.

Очень … тонизирует.

— Ну… если так…

— Паша, не сомневайся.

— Я конечно хотел бы верить, что всё в порядке.

Но ты … так застыла, когда увидела мой взгляд… что я не знаю, что и думать.

— Думать, что я впечатлена силой твоего желания. ))

Только и всего.

Я, можно сказать, впервые почувствовала, каково ощущать себя … желанной.

Не объектом похоти, как это бывало насколько раз в моих и наших приключениях (например, в Жангле или на Крине), а именно желанной. Со стороны моего любимого.

Так что…

— Ну что ж… ты сняла с моих плеч огромный груз.

— Паша, ещё одно слово самообвинений — и я …

— И что ты сделаешь?

— И я ... поцелую тебя, чтобы ты не выдумывал, будто мне неприятно твоё вожделение. ))

— Да? Это очень серьёзная угроза. Я приму её к сведению.

— Надеюсь.

Часть 15

— Алис, а ведь ты проговорилась.

— В чём?

— Что похоть тебе неприятна.

— Ну конечно. Но что тут проговорившегося?

Это и не секрет.

— Так ведь и я тоже… питаю не что иное, нежели похоть.

Да ещё какую.

Если уж честно называть вещи своими именами.

А раз похоть тебе неприятна, то и моя тоже.

— Ты опять с самообвинениями?

Наверное, чтобы я реализовала свою угрозу?

— Реализуй сколько угодно.

Но я просто понять хочу, что к чему.

— А что тут непонятного, Паша?

Просто ты — это ты. А другие это другие.

Ты — это отдельный разговор.

Называй свои чувства как хочешь, но главное в том, что ТВОИ чувства мне приятны.

Потому что они … твои.

И потому что в твоих чувствах, в твоём отношении ко мне нет ни намёка на … принуждение любого типа.

Ты оставляешь мне свободу выбора — ответить на твои чувства или нет.

Ещё и так переживаешь даже о том, не коробят ли меня даже твои желания.

— Надо же как ты всё повернула.

Даже звучит убедительно.

— Паша, с твоей стороны я чувствую нечто намного большее, чем похоть.

Любовь. Заботу. Такт.

Поэтому и твоя похоть, как ты изволил назвать это, не коробит, а радует.

Понимаешь? Вдохновляет.

Будит ответную страсть. …

А не отталкивает и пугает, не вызывает досаду или ощущение усталости.

— Значит, чья-то похоть тебя уже и пугала?

— Ну, я же рассказывала тебе, как напугалась в том же Жангле.

Хотя тогда в 10 лет я ещё смутно понимала, что именно мне неприятно.

Просто чувствовала, что дело очень, ну просто очень нечисто.

И что ничего хорошего среди тех господ меня не ждёт.

Они напоминали мне свору каких-то голодных хищников.

А вот природа их голода тогда не была мне очевидна.

И знание биологии мне тут совершенно ничего не подсказывало.

— Бедная моя девочка.

И в этот вертеп разврата ты попала по моей вине.

Страшно подумать, что могло ждать тебя там в случае, если бы нам не удалось тогда сбежать.

И всё из-за моего глупого авантюризма.

— Да ладно. Что было то было.

Мы же тогда детьми были. Естественно, что мы искали приключений.

Не понимая до конца степень опасности.

И слава богу, что всё обошлось.

Часть 16

— Эти воспоминания напомнили мне о том, что цветочек пообещал нам, что сделает нас неразлучными, если мы удовлетворим его просьбу.

Очень заманчивое обещание.

— Да.

Но я и без этого обещания согласна выполнить его просьбу.

— Ты готова вернуться в овраг?

— Почему бы и нет?

— Алиса, мы не обязаны выполнять условия непонятно чего… какого-то сгустка энергии.

— Конечно. Но раз уж мы дали слово, то лучше выполнить.

— А ты не опасаешься, что это опасно для нас?

— Я не нахожу оснований опасаться чего-то в данном случае.

Он же нас отпустил. Проявил лояльность.

— Это ещё не гарантия его безвредности.

— Паша, возвращение к нему не более опасно, чем купание в реке или что-то другое.

Вокруг нас полно неизведанных стихий.

— Хорошо. Как хочешь.

— Нет, но если ты не хочешь возвращаться в овраг, то мы не станем туда возвращаться.

— Я полагаюсь на твою интуицию.

— А может быть ты просто не хочешь … именно со мной навестить нашего неведомого гостя?

— Ты всерьёз это говоришь?

— Это просто версия.

Ты же понимаешь, что у меня тоже нет ни малейшего желания даже мягко принуждать тебя к… к этому.

— Даже не переживай об этом.

Впрочем, ты сама потом поймёшь, насколько твои сомнения напрасны.

— Значит, мы решили выполнить просьбу цветочка?

— Ну да. Хотя утро вечера мудренее.

Там видно будет.

Часть 17

— … Как хорошо, когда во всём ясность.

Когда не нужны намёки, недоговорки, умолчания.

— Ты права. Мне тоже так больше нравится.

— Вот хоть сегодня.

Я не говорила (не могла тогда сказать), что купаться я пошла, потому что мне стало жарко не от солнца.

А от мысли, что, будь у меня решительности, как у близняшек, мы с тобой уже могли бы наслаждаться ласками.

А теперь могу свободно это сказать.

— А я так и понял, что тебе стало жарко от таких мыслей.

— И не стал меня дразнить этим?

— Не считаю, что это повод дразнить.

— Да? … Ну ладно.

Или вот с рубашкой твоей.

…Я не хотела её одевать с одной стороны потому, что у меня в ней кожа горела при мысли, что она на тебе была.

А с другой — потому что мне нравилось ходить почти без всего, зная, что ты любуешься мной.

— А я хотел её одеть на себя, потому что мне хоть и приятно видеть тебя почти без одежды, но при этом всё же иногда тяжело становится от того, что коснуться-то тебя при этом — нельзя.

— Теперь можно.

— Завтра. Хорошо?

В овраге…

— Хорошо…

... Да и раньше было можно.

— Но мне-то ты этого не говорила.

Так что я про можно ничего не знал.

— Как же ты мог не догадаться.

— Значит не мог.

— И в лагерь я не спешила потому, что меня в дрожь бросало при мысли о том, каково находиться рядом с тобой, зная, что в соседней палатке кипят страсти.

— Я так и понял. ... Довольно.

— Я ещё не всё сказала.

— Алиса, полегче с такими признаниями.) )

А то до оврага мы не успеем добежать.

— А это обязательно?

— Ну мы же пока собираемся туда вернуться.

— Можно и там ... и раньше тоже.

— Ты уверена?

Мы же не выяснили у цветочка — можно нам до встречи с ним ... дебютировать или лучше подождать до встречи.

— Думаешь, что надо ждать?

— Не исключаю.

— Представляю — приходят близняшки с речки, а нас тут опять нет.

— Нет, давай уж утром решим с оврагом.

— А пока?

Так и плавиться, как выразился цветочек?

— Почему бы и нет. Плавились же столько лет.

Можем и ещё полсуток потерпеть.

— Лет?

— У меня лет.

А у тебя не так?

— Ну… если говорить о сегодняшней интенсивности желаний, то … счёт идёт на часы.

— Понятно. Значит, тебе только предстоит научиться жить с этим вожделением.) )

— А ты уже научился?

— Ну я же не распускаю руки и всё остальное, даже когда мы наедине или спим в одной палатке, да ещё и прижавшись друг к другу.

— Ты мог бы и сказать, что тебе это было тяжело.

— Зачем?

Ты тогда больше не легла бы со мной рядом.

А зачем мне лишать себя такого удовольствия от твоего тесного присутствия?

Нет, ни за что.

— Сомнительное удовольствие.

С примесью страдания.

— Да нет. Удовольствия всё же намного больше.

В общем, давай пока не распалять себя такими откровенными разговорами.

— Тогда о чём бы поговорить?

Может, надо идти искать Джавада и Аркашу?

— Пока рано. Как мы их найдём, если они решили пока скрыться?

— Интересно, почему они ушли-то.

И так долго их нет.

— Ясно почему.

Девчонки их отстранили от дел.

А что им тут делать после такого?

Только идти проветриться.

— Да, жаль парней.

— Ничего, разберутся. Они зрелые люди.

— Я понимаю.

Но всё равно не могу не сочувствовать.

— Да, мне-то повезло, что ты у меня такая добрая и сострадательная.

— Спасибо, Паша.

Но честно говоря… я и сама не знаю, как я повела бы себя на месте девчонок.

То есть если бы у меня была сестра-близнец и ты не смог бы отличить меня от моей сестры.

— Хм… близняшки уверены, что я тебя ни с кем не спутал бы.

— Хотелось бы надеяться.

Часть 18

«На заре ты её не буди», — пробормотал Паша, сожалея о том, что будить всё же придётся.

С этой целью он и коснулся губами лба Алисы.

Увидев, что это её не разбудило (или Алиса решила не проявлять признаков пробуждённости в надежде на следующие жесты), нежно провёл пальцами по скулам, наслаждаясь ощущениями и новообретённым правом на подобные жесты.

Тоже никакого результата.

Мелькнувшую было мысль попробовать добудиться обычным поцелуем Паша немедленно отверг, испугавшись, что вряд ли он сможет остановиться.

И что из-за этого всё произойдёт не в овраге, а прямо здесь и сейчас.

Поэтому он просто прошептал:

— Алиса, уже светает.

— И что?

— Ты просила разбудить на рассвете.

— Да?

— Если ты передумала, то можешь спать и дальше.

— Не передумала. Сейчас проснусь…

— Если не выспалась — поспи ещё.

— Нет-нет, надо идти.

И лучше сейчас, пока все спят.

— Они ещё долго проспят. Вчера поздно уснули.

— Да уж. Это ещё хорошо, что мальчики сами пришли, а то ещё и их пришлось бы идти искать неизвестно где.

Всё, давай собираться.

— Я давно собрался.

— Когда ты успел?

Ты вообще спал?

— Спал. Аки младенец.

Или ты думаешь, что я уже и уснуть не способен в обнимку с тобой после вчерашних откровений?

— Кто тебя знает.

— Алиса, твоя соблазнительность велика есть.

Но и моя любовь к поспать тоже пока при мне.

У меня нет причин терять сон. Так как я точно знаю, что мы будем вместе.

— Тем лучше. Я готова.

Ну что, пошли?

— Пошли. Только тихонько.

А то у наших близняшек слишком чуткий сон.

А отвечать на их вопросы мне сейчас не хотелось бы.

Выдумывать не хочется, а говорить как есть тоже.

***

Лагерь они покинули спокойно, никто не видел их ухода.

Но вот по дороге к лесу они совершенно неожиданно встретили идущего навстречу из леса Аркашу.

Он как обычно слишком серьёзно отнёсся к делу и взялся за работу, не теряя ни часа.

— Доброе утро, Аркаша.

— Доброе утро.

— Ты уже за работой.

— Ну конечно. Как и вы.

Рад, что вы тоже не теряете времени на сон.

Мы всё же не спать сюда приехали, а работать.

— Но хороший сон — лучший помощник в работе.

— И это говорят мне люди, которые сами поднялись ни свет ни заря, чтобы пораньше начать работу.

Кто вас интересует на этот раз? Утренние птицы?

— Нет. Ботанический объект.

— Как и меня, значит.

Ладно, не стану вас задерживать и отвлекать от работы.

Позже обсудим наблюдения.

***

И Аркаша целеустремлённо продолжил свой путь.

Алиса и Паша переглянулись.

— Кажется, он решил работать столько, чтобы не вспоминался вчерашний казус.

— Возможно.

— Бедный Аркаша.

— Алиса, он справится. Вряд ли ему нужно сочувствие.

— А что делать, если мне всё равно жаль.

Аркаша такой хороший.

Добрый, интеллигентный.

— Ждать, Алиса.

У него тоже всё будет очень хорошо.

Как и у нас.

— Как же нам повезло, что у нас нет никаких недоразумений.

— О да. Ты — настоящий подарок судьбы.

— И ты тоже, Паша.

— Осталось только вручить себя друг другу.

— Ну, с этой целью и мы и направляемся к нашему цветочку.

— Интересно, он там будет? А вдруг его там уже нет?

— Скоро узнаем.

Часть 19

***

— Цветочек, ты здесь?

— Здесь.

— …Мы пришли.

— Спасибо, что сдержали слово.

Не ожидал.

— Почему?

— Вы имели право поступить благоразумно.

То есть не лезть снова в то место, из которого вам однажды уже удалось так благополучно выбраться.

— Значит, мы не настолько благоразумные, чтобы не держать ради благоразумия данное нами слово.

— Или просто благородные.

Что ж, я тоже не останусь в долгу.

Ваше благородство обязывает меня проявить ответное благородство.

Я освобождаю вас от обязательства проводить Обряд прямо здесь и сейчас.

Выбирайте время и место для него сами, какие хотите.

— … спасибо, конечно.

— Вы разочарованы?

Если да, то я и не возражаю против здесь и сейчас.

— Мы не разочарованы.

Просто вы говорили, что мы вам нужны для подзарядки.

— Ах это. Ну да. Нужны. Ещё как.

Но об этом можете не беспокоиться.

Я подзаряжусь. Обязательно.

— Даже если мы… не здесь?

— Ну конечно. Я же вездесущ.

А вы что — решили, что я обитаю только в этом овраге?

— Мы просто не знаем.

— Нет, я всюду.

Так что мне совершено всё равно, где и когда это произойдёт.

Ну то есть я конечно очень заинтересован, чтобы это случилось.

Но я своё получу, независимо от времени и места.

Это скорее не в моих, а ваших интересах, чтобы это произошло.

— Почему?

— А я разве не говорил?

Это сделает вас неразлучными.

— Вы говорили, что это лично вы можете нас наградить даром неразлучности.

— Да? Но это я конечно преувеличил.

Я тут почти ни причём.

Это ваше собственное свойство, свойство вашей пары — получить кучу бонусов в случае, если вы подтвердите свою парность Обрядом.

Если объедините им свои энергии. И окончательно станете единым существом.

— А какие ещё есть бонусы?

— А вам зачем знать?

— Так интересно же.

— Э нет. Рано вам пока про них знать.

— Почему?

— Потому что вы должны сделать это не ради бонусов, а только по своему желанию.

На ваше решение не должны влиять посторонние мотивы.

Иначе бонусов не будет.

Да и много этих бонусов. Все не расскажешь.

Сами потом узнаете про остальные. Постепенно.

— Значит, мы можем идти?

— Можете.

— И корни нас выпустят?

— Разумеется.

— Спасибо.

— Не за что.

— Скажите, а с вами можно будет как-то связаться потом?

— Зачем?

— Чтобы поговорить.

— Неужели у вас есть желание общаться со мной и впредь.

— Ну конечно. Интересно ваше мнение, совет.

— Ну что ж. Можно со мной связаться.

— А как?

— Да просто подумайте обо мне.

И я отвечу. Или даже появлюсь. Я же говорю — я вездесущ.

— Очень хорошо.

— Давайте на этой радостной ноте и попрощаемся.

Рад был пообщаться с такими бескорыстными и благородными людьми.

Вы даже желания загадали не личные, а чтобы всем хорошо было.

И сокровищами считаете не то, что часто за них принимается, а друг друга.

В общем, до встречи.

Простите, если что не так.

— Всё так. До встречи.

— Чуть не забыл.

Алиса, приняв участие в Обряде, ты подаришь Паше ещё и неуязвимость.

Поняла?

— Да.

— Молодец. Теперь точно всё. До встречи.

Примечание к части

ещё одна часть так-то маячит, но она незначительная (по предварительным предположениям) и можно не спешить с её записыванием

так что поставлю пока статус закончен

основные картинки, которые просились на запись, записаны

вариант продолжения, как обычно, там -

Часть 20

Сияние исчезло.

Овраг снова выглядел обычным оврагом.

Атмосфера волшебства улетучилась.

Алиса испытывала смешанные чувства.

И облегчение от того, что исчез фактор данного обещания.

И оттенок сожаления.

Паша осторожно взял Алису за локоть.

— Пошли.

— Что? … Ах да. … Пошли.

Алиса почти не помнила, как они выбрались из оврага.

Обычная чёткость восприятия вернулась, когда они отошли от него уже метров на сто.

Она снова осознавала окружающее.

Отметила симпатичность пробуждающегося леса.

Его пронизанность утренний светом.

Сладость свежего воздуха с запахами душистых трав и смол.

Жизнерадостное чириканье и пение хора утренних птичек.

А также проклюнувшийся вопрос.

— Паша, мы что — уходим?

— Ну да.

— Почему?

Алиса остановилась. Паша тоже.

— Алиса… Но цветок ведь освободил нас от данного нами слова.

— … И что теперь?

— Теперь мы свободны.

— Это я понимаю.

А как же …

— Что?

— Куда мы идём?

— В лагерь конечно.

— В лагерь?

— Ну, а куда же ещё?

— Паша, а … Обряд?

— Какой обряд?

— Ты сам знаешь, какой.

— Неужели ты веришь в это?

— … Я не знаю.

— А я не особо верю.

— Почему?

— А вдруг это мистификация?

— С чего бы?

— Да запросто. Кто-то развлекается, а мы пойдём на поводу?

Ну уж нет.

— А если это не развлечение?

— Мы этого не знаем.

— Паша, но мы же в любом случае ничего не теряем.

— Я в этом не уверен.

— Паша, дело только в этом?

Ты уходишь только поэтому?

— Конечно.

— А может дело в том, что …

— Договаривай.

— Паша, пойми меня правильно…

Может быть, тебе показалось, что я сильно навязываюсь.

— Что?

— Да, я столько за эти сутки тебе наговорила. … Столько признаний…

... Может быть, тебя что-то оттолкнуло…

— Алиса, что ты говоришь?

— Если оттолкнуло, то я пойму.

Просто скажи мне об этом прямо.

— Алиса. Меня ничто не оттолкнуло. Ничто.

Скорее наоборот теперь ещё больше к тебе тянет после твоих признаний.

— Тогда почему мы не остались в том овраге?

— Я уже сказал..

— Это я поняла.

Но что нам мешает … самим по себе.

— Алис. Меня как-то не вдохновляет овраг.

Тем более такой, в котором корни могут шевелиться.

Часть 21

— Ну хорошо. Пусть не овраг.

Но можно поискать другое место. Более уютное.

Смотри, как тут хорошо сейчас.

Что может быть лучше этого места?

— … Тебе правда тут нравится?

— Очень.

— Ну не знаю.

— Что тебя смущает?

— Не думал, что тебе может нравиться такая обстановка для …

— Для занятий любовью?

— Ага…

— Но почему бы и нет?

— Почему нет…

Я, наверное, пещерный человек.

Предпочитаю стены, крышу, ощущение отгороженности и безопасности.

— Ты предлагаешь нам ждать возвращения домой?

— Не исключено. Посмотрим.

Алис, люди ведь в такие моменты довольно беззащитны.

Они забывают обо всём вокруг.

По крайне мере хочется именно забыться и ни о чём не думать, не думать о том, что вокруг может быть что-то опасное и требующее немедленной реакции.

А сосредоточиться на тебе и общении с тобой.

Понимаешь?

А здесь мне сложно чувствовать, что ты в безопасности.

И не хочется погружаться в ощущения, отстранившись от окружающего мира.

— Раньше ты об этом не говорил.

— А раньше я и не думал об этом как о чём-то близком и реальном для осуществления.

А теперь иду и думаю.

— Значит, всё же думаешь?

— Ну, а как же. Я всё время об этом думаю.

Жутко хочу поскорее воспользоваться твоим согласием.

Но понимаю, что, к сожалению, здесь и сейчас… условия не оптимальны.

— Но у нас только три дня. Точнее, уже два.

— У нас вся жизнь.

— Это ещё неизвестно, сколько нам отпущено этой жизни.

— Долгие годы.

— А если день?

— Не будем так скептичны.

— Паша, я говорю ещё и о трёх днях, в течение которых можно получить бонусы.

— Бонусы — не аргумент.

— А для меня очень даже.

Цветок сказал, что ты станешь неуязвимым, если мы успеем.

— А я не хочу, чтобы тобой двигало только желание сделать меня неуязвимым.

— А чего ты хочешь?

— Просто желания.

— И просто желание тоже есть.

Но ты же всё равно решил, что сегодня ничего не будет?

— С чего ты это взяла?

— С того, что ты ищешь поводы отсрочить.) )

Иначе давно бы уже воспользовался любым поводом.

Только не подумай, что я упрекаю тебя.

Нет так нет. Когда надумаешь — тогда всё и будет.

Мне просто понять хотелось бы, что на самом деле тебя останавливает.

— Ты права… пока меня что-то останавливает.

Знаешь… нет ощущения, что место и время подходящие.

А то, что меня при этом распирает от давнего желания, а теперь ещё и от твоего согласия и опять же желания — ещё не повод спешить и суетиться.

— Хорошо. Объяснение принято.

— Ты не обиделась случайно?

— Нет. Не на что.

Часть 22

— Хотя знаешь… если ты всё-таки посчитаешь какие-то время и место подходящими в ближайшие два дня… я была бы очень рада.

— Алис, да не придавай ты такого значения словами про бонусы.

— А я и не только из-за них.

— А из-за чего ещё тогда?

Неужели из-за собственного желания?

— И из-за него тоже.

— А ещё?

— Просто… именно в эти два дня есть шанс … сделать ещё одного Гераскина.

— Что?

— Если ты не против, конечно.

— Да дело не…

Алиса, ты говоришь про моего… про нашего…

— Да, про то, что уже через десять лун ты мог бы взять на руки своего сына. Или дочь.

У меня овуляция всего через два дня. Так что оба дня очень залётные.

…Если, конечно, ты захочешь отправить к моей гамете свои.

А следующий шанс — только через месяц.

— Ты … готова ещё и на это?

— На что это?

— На … беременность?

— Почему бы и нет?

— Это же такая нагрузка на организм.

— Зато и результат сказочный. … Новый человечек.

— Алиса… я просто не знаю, что сказать.

… Твоя щедрость не знает границ.

— Это не щедрость. Это мечта детства.

— Детства?

— Ну да. Девочки часто мечтают о том, что у них будут дети.

А если рядом есть такой милый друг, как ты, то мечтают ещё и о том, что отцом будет он.

…А если он ещё и постоянно так играет со своей жизнью, как ты.

Так, что не раз едва … не умирает на руках у этой девочки… ты понимаешь?

— … Не уверен.

— С некоторых пор я чуть ли не молилась, чтобы успеть дорасти до того возраста, когда смогу родить от тебя ребёнка, пока ты жив.

… И вот доросла. Теперь мечта близка к осуществлению.

— Я не знаю, что сказать.

Алиса, в этом признании столько … любви…

Мне очень хочется чем-то отплатить за твою любовь…

Но я не представляю, чем… всё кажется таким мелким по сравнению с твоими дарами.

— Паша, не надо оплаты. Только дары.

— И всё же.

— Подсказать?

— Конечно.

— Постарайся просто оставаться живым.

— Хм… это тоже не то. То есть этого мало. Слишком мало.

— Ты для меня или для себя хочешь это сделать?

Если для меня, то мне этого более чем достаточно.

— Да я понял…, но мне хочется сделать и так, чтобы самому тоже чувствовать, что я сполна с тобой расплатился за твою безграничную любовь.

... А вот интересно — цветок случайно не потому сказал тогда именно о трёх дня, что они перед овуляцией?

— Не знаю. Но совпадение конечно примечательное.

— Алиса, а вдруг…

— Что?

— Ты же очень везучая.

— Ты тоже.

— А может быть при объединении твоих и моих хромосом в одном геноме (в геноме нашего ребёнка) … как-то усиливается и наше везение?

— Может быть. Кто же знает.

Часть 23

— Знаешь, Алиса, а мне всё больше нравится твоя идея сделать ещё одного Гераскина.

— Я рада.

— Так нравится, что я, наверное, согласен даже на это место и время.

— Прекрасное место.

Лично мне оно сразу понравилось.

— Да. Всё равно в лагере не лучше.

Там пришлось бы ждать, когда все куда-то разбредутся, и надолго.

А тут мы одни.

— Пока одни.

— Намекаешь, что и сюда кто-то может прийти и нарушить наше уединение?

— Может. Но пока никого.

— Осталось только одно препятствие.

— Какое?

— Я понял, что меня больше всего останавливает.

— Что?

— Страх причинить тебе боль.

Всё это время я изнемогаю от желания … заняться с тобой любовью.

Но как только я решаю, что всё, прямо сейчас начнём… как этот страх меня чуть ли не парализует.

И сразу вся решимость улетучивается.

А потом всё по новой.

— Паш, не бойся.

— Я стараюсь. Но не получается.

— Паш, я же не боюсь. И ты не бойся.

— Легко сказать.

— Ты просто не в курсе.

Должна тебе сообщить, что у меня нет таких анатомических или физиологических особенностей, при которых была бы неизбежной какая-то особая боль.

Разве что в пределах нормы.

— Это конечно очень упрощает дело.

И всё же край сомнений остаётся.

Пойми, я привык мысленно пылинки с тебя сдувать.

Я даже в воображении прикасаюсь к тебе очень осторожно.

Так что причинить тебе даже небольшую боль, даже вроде как по необходимости … для меня дичь дичайшая…

— А ты представь, что мне не так уж и больно. Что боль символическая, как от небольшой ссадины.

— Вот-вот.

Этого я и боюсь.

— Зря.

Зато приятных ощущений намного больше.

— Алиса, прости, но мне трудно представить, что это может быть приятным ля девушки.

— А мне нетрудно.

— Ладно. Кажется, ты смогла меня убедить.

— Судя по тому, что мы всё ещё не вместе, не смогла.

— Алис, не так сразу…

— Что бы такое ещё сделать, чтобы перейти-таки к «сразу«…

Паш… мы же наконец-то сможем ощутить самое тесное единение, какое только может быть.

— Алис, не надо.

— Почему?

Мы узнаем, каково это, когда часть твоего тела находится глубоко внутри моего.

Я наконец-то смогу тебя обнять таким способом, каким раньше ещё не обнимала.

— Алиса, остановись.

— Остановлюсь, если ты объяснишь, какой в этом смысл.

— Смысл в том, чтобы я не был слишком … резок в обращении с тобой.

— А если я наоборот хочу, чтобы ты наконец-то перестал сдерживаться?

Ты впервые сможешь освободиться от эякулята, будучи во мне.

Высвободить его там, где твой сперматозоид сможет превратиться в твоего ребёнка.

— Алиса, пожалуйста.

— Мы будем в таком тесном контакте, в каком никогда ещё не были.

Между твоей бурлящей кровью и моей будут только тончайшие участки твоей и моей кожи.

Той, на которой такой нежный эпителий.

— Если ты не прекратишь, то я сойду с ума.

— Если поспешишь, то не сойдёшь.

Я жду не дождусь того момента, когда ты станешь входить в меня, осторожно растягивая стенки моего канала.

И когда ты выплеснешь в меня эякулят.

— Точно сойду. Не знал, что с тобой настолько опасно иметь дело.

— Иметь не опасно. Опасно как раз откладывать дело.

Паш, мы сможем ощущать пульс (считай сердцебиение) друг друга самыми сокровенными поверхностями, глубоко в моём теле.

— А ты точно описываешь предстоящие ощущения?

— Откуда же мне знать?

Давай выясним это, попробовав.

— Ты решила добиться своего?

— Конечно. И твоего тоже.

Я и не скрываю этого.

Хватит ждать, когда я смогу подарить тебе такое удовольствие.

— Какая ты … несговорчивая.

— Это не я.

Моими устами говорит зов поколений.

— Аж поколений?

— Да.

Это зов рода.

Он заставляет меня искать максимально обольстительные образы нашего интимного общения.

Чтобы ты наконец-то отбросил сомнения, в том числе избыток жалости ко мне.

Да вот только ничего у меня пока не получается.

Не умею я быть обольстительной. Не дано.

— Ошибаешься.

Ты даже слишком, запредельно обольстительная.

— Если бы это было так, то я уже лежала бы на траве под тобой, но с тобой внутри.

И считала бы звёзды.

— Да? … Об этой стороне я пока не подумал.

— Вот и подумай.

Уверена, что мне всё очень понравится.

— А если нет?

— Без если.

— Тогда… хорошо. Давай попробуем.

— Ну неужели ты надумал.

А я-то уж подумала, что тебе ничем не пронять.

— Алис… я конечно постараюсь обращаться с тобой как можно аккуратнее…

Но если не получится… пеняй на себя.

— Договорились.

Только на себя.

— Алиса, через полчаса.

— Всего-то? Даже не через полдня или полгода?

— Не ёрничай.

— А я не понимаю, зачем ты так себя мучаешь.

— Полчаса.

— Как скажешь.

…Но почему не прямо сейчас?

— Потому что прямо сейчас нельзя.

Ты так растравила меня своими речами, что я совершенно не способен владеть собой.

— Ты наоборот владеешь собой слишком хорошо.

— Это только от страха за тебя.

— Опять?

— Нет. Я же сказал, что теперь решился.

Только немного приду в себя.

А то как бы ты ни пожалела о том, что была так настойчива.

Часть 24

— Нет. Я же сказал, что теперь решился.

Только немного приду в себя.

А то как бы ты ни пожалела о том, что была так настойчива.

***

— Паша, я не пожалею.

— Скоро проверим.

…Впрочем, не скоро.

— Почему не скоро?

— Потому что … прямо сейчас.

— А как же полчаса?

Ты же хотел паузу, чтобы прийти в себя.

— Я передумал. Иди сюда.

— Нет, подойди ты.

— Почему я?

— Потому что ты тоже должен проявить инициативу.

— Я проявлю.

Просто стараюсь сделать это помягче и побережнее.

— Я не пойду.

— Алиса, кто только что меня уговаривал, не стесняясь в словах?

— А разве их надо было стесняться?

— Нет конечно.

Но раз ты так уговаривала, то почему капризничаешь теперь?

— А почему ты сам не подойдёшь?

— Потому что хочу видеть, что ты в самом деле на всё готова.

— Я и так более чем ясно дала это понять.

— Не подойдёшь?

— Нет.

— Ну смотри. Я хотел как лучше.

— Я тоже. … Что же ты ждёшь?

— Мысленно прощаюсь с нашей невинностью.

— С невинностью?

А разве потом мы в чём-то будет виноваты?

— Нет конечно.

Это просто фигура речи такая.

— Ну ты тогда прощайся.

А я пока погуляю поблизости.

— Нет!

Алиса, стой!

Блииииин… — простонал Паша. — НУ ТУМАН ЖЕ!!!

…Алиса, ну хоть отзовись, что ли. Эй!

Алиса не отозвалась.

Паша вскочил и бросился в её сторону, чтобы схватить, пока она рядом.

Но не успел. Она словно исчезла.

Она сделала всего пару шагов в сторону.

Но туман к этому времени так сгустился, что ничего не видно было уже в метре.

С колотящимся сердцем Паша говорил себе, что Алиса совсем рядом, что это только из-за тумана до неё не добраться.

А на самом деле она стоит совсем рядом и посмеивается над его тревогой.

И что туман ненадолго.

Но привычный за годы общих приключений и опасностей липкий страх уже проснулся.

И шептал, что за то время, пока туман рассеется, много чего может произойти.

И Паше теперь было не только досадно, что Алиса так невовремя решила поиграть в прятки —

надумала скрыться в тот самый момент, когда он уже решился было выполнить её просьбу.

(И конечно утолить и собственное желание).

Главное, что ему теперь было ещё и просто страшно, что Алиса опять исчезнет, как она это умеет.

Или что с ней что-то случится.

Вспомнился и цветок почему-то.

А кто его знает — вдруг и он тоже как-то причастен к туману?

С него станется. Он давно о себе не заявлял.

Хотя конечно туман тут сам по себе нормальное явление — река же совсем рядом.

Через несколько минут напрасных поисков липкий страх превратился уже в тотальную панику.

Паша понимал, что причин для страха скорее всего нет.

Но это почти не помогало прогнать знакомое тоскливое чувство невосполнимой утраты.

Разом вспомнились многочисленные ситуации из прошлого, когда он думал, что потерял Алису.

Одновременно он злился на Алису за то, что она даже не отвечает.

Ну ладно бы просто поиграла, это понятно.

Может, решила его ещё немного его возбудить.

Хотя видит бог это лишнее, а медлил он не из-за дефицита желания, а скорее наоборот из-за того, что оно зашкаливало.

Но почему она ещё и не отвечать решила?

Знает же, как он волнуется за неё.

Вот пусть только найдётся, пусть только растает этот туман…

Он ей покажет, как прятаться и отмалчиваться.

Лишь бы нашлась! — кричал страх.

Ещё сильнее был страх, что она не отвечает не из-за каприза, а из-за … Паша не хотел думать о том, что Алиса может не отвечать из-за того, что … просто не может ответить.

Они вроде бы одни были тут всё это время.

Но что, если после появления тумана кто-то подкрался незамеченным?

Да ещё и Алиса как раз в это время изволила наговорить таких интимностей…

А что, если кто-то это подслушал?

А что, если он так возбудился от Алисиной сексуальности, что решил её похитить?

Бред, конечно.

Наверняка никого не было.

Паша старался отбросить эти домыслы, как паутину.

Но осадочек оставался.

И полной уверенности в отсутствии свидетелей их интимного разговора не было.

По опыту Паша знал, что неожиданные свидетели бывают в самое неподходящее время.

Паша знал, что он очень даже понял бы похитителя.

Не возжелать Алису после того, что она наговорила, было совершенно невозможно.

И не похитить, чтобы сделать всё то, о чём она так возбуждающе говорила, тоже невозможно.

Он и сам бы похитил.

И чего он медлил?

Она же так уговаривала!

Ну подумаешь напугался, то не сможет себя контролировать.

Как-нибудь смог бы.

Как дошло бы до дела — сразу же взял бы себя в руки.

И всё было бы нормально.

Так нет же, выдумал эти полчаса зачем-то.

Если бы не эта его выдумка, то сейчас уже … ласкал бы Алису.

Поделился бы с ней эякулятом, как она хотела.

А не носился бы в этом тумане, умирая от страха и тоски.

Может быть, даже ребёнка зачали бы.

— Алиса, ну хватит уже прятаться и отмалчиваться.

…Если не хочешь приближаться — не приближайся.

... Только скажи хоть слово.

"А в ответ тишина."

Алиса!

Часть 25

— Алис, чего ты хочешь?

Может, ты передумала?

Если да, то так и скажи.

Тогда ничего не будет.

… А если хочешь — будет.

Алиса, ну я же знаю, что ты где-то рядом.

Алиса… туман скоро развеется.

Я всё равно найду тебя.

Но если ты сейчас не отзовёшься, я буду очень, очень рассержен. Точнее, расстроен.

Алиска… ты же добрая девочка…

Неужели ты не понимаешь, как ты сейчас меня мучаешь своим исчезновением…

Мне уже ничего не надо от тебя… только отзовись.

— Так уж и не надо?

Паша вздрогнул от неожиданности.

— Ты почему не отзывалась?!

— Чтобы ты как следует прочувствовал.

— Что?

— Что не надо было меня отвергать.

— О боже. Да я и не отвергал.

— Но и не торопился принимать мои дары.

— Я же ради тебя.

— Ну и как? Осознал свою ошибку?

— Если ты о том, пожалел ли я о промедлении, то ДА.

Ещё как осознал.

— Незаметно.) )

— Что?

— Если ты осознал, то почему мы ещё не на земле?

Теперь до Паши дошло.

На этот раз уговаривать его не пришлось.

Так что Алиса в секунды оказалась на земле под Пашей. То есть на траве.

Благо что та в самом деле была тут мягкая, а земля — тёплая.

Во взгляде Алисы сверкнуло торжество, когда он стал спешно расстёгивать её курточку.

После этого Паше оставалось только отодвинуть топ, и тут его руки замерли от догадки.

— Паша… Почему ты остановился?

— Где?

— Что где?

— Не что, а кто.

Где Алиса?

— Паш, что с тобой?

Я же здесь. … под тобой.

— Не ври.

Ты не Алиса.

Так где Алиса? Куда ты её дела?

Часть 26

— А кто же я?

— Мне плевать, кто ты.

Немедленно верни Алиску.

— Паша, но я же и есть Алиса.

Ты что, умом повредился от страсти?

Вот видишь, как вредно долго сдерживаться.

А ведь я тебя предупреждала.

***

Паша не обращал внимания на этот насмешливый выговор.

Он уже точно знал, что с ним не Алиса.

— Повторяю, верни Алису. По-хорошему.

— А то что?

— Не знаю пока. Но тебе не понравится.

— Ух ты какой грозный.

Аж напугал.

Не дорос ты ещё грозить мне.

Паша схватил самозванку, чтобы она не сбежала.

Она была единственной ниточкой к Алисе.

Снова резанула тоска пор Алисе. По настоящей, неподдельной Алисе.

Теперь уже не оставалось сомнений, что Алиса попала в беду.

— Оооо, — притворно простонала самозванка, — какие страстные объятия.

А требуешь какую-то Алису.

Ну и зачем тебе Алиса, если ты меня так страстно хватаешь?

— Что с Алисой? Она жива?

— Жива твоя Алиса, жива.

Теперь ты наконец успокоишься?

Паша почувствовал, что едва не задохнулся от облегчения.

Вызванного даже непроверенными, неподтверждёнными словами, что Алиса жива.

— Где она?

— С ней всё хорошо.

— Где. Она.

Я хочу её видеть.

— Мало ли чего ты хочешь.

Сначала со мной поговори. …

Хоть поговори, раз уж другого не удостоишь.

А потом увидишь свою Алису.

— Кто ты?

— Надо же.

Ну неужели наконец-то и до меня снизошёл?

— Зачем тебе это?

— Что это?

— Зачем ты выдала себя за Алису?

— Неужели непонятно?

— Нет.

— Эх ты.

Ты гарный хлопец.

Пошто такое сокровище одной Алисе?

Не много ли тебя будет на неё одну? А?

— Не много.

— Ай не спеши.

А кто боялся, что сильно много пыла скопилось?

Не ты ли?

— Не ваше дело.

— Ты уже произвёл меня в тех, кому говорят «вы»? Мило.

— «Ты» — это для Алисы.

— Так вооот оно что. Поняяятно.

А я-то уж было обрадовалась.

Так что… не хочется тебе моего тела да моей страсти попробовать?

— Извините, конечно, но я понятия не имею, кто вы такая.

— А тебе не всё равно?

— Нет.

— Ну что за мужик пошёл.

Хоть и девственник, а такой привередливый.

— Вы понимаете, я не могу ни о чём думать, пока не знаю, что с Алисой.

Пока не увижу её.

— А когда увидишь?

Снизойдёшь до меня?

— … А потом я тем более только о ней смогу думать.

— Ну что ты будешь делать.

А вдруг я и есть Алиса?

Ты не думаешь, что твоя Алиса может просто такой спектакль устроить тебе?

— Она конечно много чего может.

Но она не такая, как вы.

Она другая.

— Чем же она другая?

— Вы конечно очень похожи на неё.

Я сначала даже и не заметил разницы.

— Но потом-то заметил.

Мне вот интересно — как тебе это удалось?

И ведь дымился от желания.

Не должен был вообще разбирать, кто перед тобой.

Алиса, самозванка или вообще Клеопатра.

Так нет же, заметил.

— Понимаете, меня именно Алиса возбуждает.

А если я понимаю, что со мной не Алиса, то …

— То что? Неужели уже не возбуждаешься? Не поверю.

— Как тут возбуждаться, если сразу возникает вопрос, где она сама.

— А если я покажу тебе Алису?

Тогда успокоишься?

— Нет.

— Чего же тебе надо?

— Мне надо обнять её. Тогда, может быть, успокоюсь. Постепенно.

— Ишь ты…

И чем же именно Алиса тебя так возбуждает?

— Я не знаю. … Просто она моя. А я - её.

Часть 27

— Просто ему. Не так-то это просто, как ты говоришь.

Ну скажи — разве моё тело не такое же ладное, как у Алиски?

Разве мой голос не так же сладок?

Разве взгляд не так же горяч?

— Дело не этом.

— А в чём же?

— … В том, как она ведёт себя.

В сочетании смелости и робости. Невинности и чувственности. … Да разве это объяснишь словами…

Отпустите меня к ней, а?

— А я разве держу тебя? Иди.

— Так скажите, куда. А лучше отведите.

— А не боишься со мной идти? А то я знаешь как далеко отвести могу.

— А как я иначе Алису найду.

Если именно вы её спрятали. И только вы можете показать, где она.

— Если меня убьёшь, то сразу найдёшь Алису.

— Вы шутите?!

— Ладно, ладно, не пугайся так.

Шучу конечно. Уж и пошутить нельзя.

Ишь ты какой. Не понравилась тебе мысль убить.

Даже ради твоей Алиски.

— А где гарантия, что я её не убил бы вместе с вами?

И вообще … вряд ли можно чего-то добиться, убивая.

— Не будем о грустном.

Так что — отказываешься от моего тела?

Может, передумаешь ещё?

— Простите, у вас очень красивое тело.

Но у меня есть невеста, которую я очень люблю.

— Какая она тебе невеста?

Если вы собирались тут перепихнуться, не поженившись.

— Самая настоящая. Всё равно.

— Не понимаешь ты, значит.

А скажи-ка мне вот что.

Алиса твоя девочка, ты тоже девственник.

Как вы собираетесь поладить-то?

— Разберёмся.

— Ага. Слышала я тут ваши разговоры.

Ты-то боишься покалечить свою зазнобу по неопытности да по избытку пыла.

Да и она тоже боится, хоть и делает вид, что нет.

Хоть и склоняла тебя всеми способами к близости.

— Она боится?

— Ну конечно боится. А ты разве не боялся бы на её месте.

Да ещё и зная твой неистовый темперамент да твою нынешнюю разохоченность да распалённость.

— Я сумею быть осторожным.

— А не лучше ли заранее научиться с опытной женщиной?

Да заодно сбросить лишние градусы. А?

— Нет.

— Ну и дурак.

— Алиса не подпустит меня к себе, если я до неё … с кем-то.

— Да откуда она узнает-то?

Ты же не девушка.

— Не знаю, откуда. Но узнает. Оно знаете какая чуткая.

Да я и сам не хочу с другими.

— Понятно. Значит, предпочитаешь рискнуть с девочкой.

Не жалея её.

— Не давите на вину. Мы справимся.

— Ну-ну…

— В конце концов я у неё самой могу спросить, как она хочет.

— Ты что совсем рехнулся?

И как ты это спросишь?

«Алиса, не желаешь ли ты, чтобы я переспал с опытной женщиной до тебя? »

— Придумаю что-нибудь.

— Н-да… Завидую я вам.

Такие оба чистые да невинные, честные да прямые, что аж…

А мне только и останется память о том, как ты завалил меня на траву.

С какой страстью. Я аж сомлела.

— Простите. Но вы сами виноваты, что притворились Алисой.

А я был на таком взводе, что не сразу понял, что вы не Алиса.

— Да за это не извиняйся.

Я скорее винила бы тебя в том, что ты остановился и не закончил.

Так и не поняла я, на чём спалилась.

— Понимаете… у вас такой взгляд был… как у кошки, поймавшей мышь…

— А, ну да ну да…

Вот ведь на какой мелочи попалась.

— Это смотря как посмотреть.

Взгляд много значит.

В нём душа человека.

— Да-да… наверное, это ты хотел чувствовать себя котом, поймавшим мышь…

А когда почуял, что всё наоборот, то у тебя сразу сбой в программе возник.

Эх, не учла я этого…

А то сейчас уже переспали бы с тобой…

— Хорошо, что не переспали.

— Хорошо ему…

Тебе хорошо, а мне каково?

Вот скажи — тебе что, сперматозоидов жалко?

— Ну … не то чтобы жалко…

— Ты их миллионами ежедневно теряешь при поллюциях, не говоря уже об остальных случаях.

А мне пожалел бы?

— Это другое дело.

— Так уж и другое?

— Ну как вам сказать … просто мои сперматозоиды принадлежат Алисе.

Я не имею права тратить их на других женщин.

— А ей не много будет одной столько?

— А это вы у неё самой спросите.

Много ей или нет.

Часть 28

— Ну что ж… Ладно, оставайтесь пока вместе.

Раз ты такой верный.

— Что значит пока?

— А то и значит.

Как только перестанешь быть верным своей Алисе…

— То что?

— Ничего. Просто не будете больше вместе.

Или сами разбежитесь… Или что-то помешает быть вместе.

— Знаете, мне уже тошно от вас.

— Что? Правда не нравится?

Но это только от тебя зависит, будете вы вместе или нет.

Чего ж тогда на дуться на тех, кто об этом напоминает.

— Не собираемся мы разбегаться.

— А знаешь, что было бы с Алисой, если бы ты поддался на мои уговоры и переспал со мной?

— Что? — Паша догадывался, каким будет ответ, и он ему совсем не нравился.

— Хм… То, что ты сам подумал.

— Вы можете читать мысли?

— Могу, могу…

Так что да… не видать бы тебе Алису больше никогда… не будь ты таким стойким оловянным солдатиком.

Хотя вместо Алисы у тебя была бы я.

А ты даже не знал бы, что настоящей с тобой нет.

— Когда вы уже вернёте Алису?

— Да очень мне нужна твоя Алиса. Здесь она.

— Здесь? Всё это время?

— А что ты переполошился так?

Боишься, что Алисе что-то не понравится в нашем милом разговоре?

Да не бойся, она ничего не слышала.

— Почему? Что с ней?

— Надоел ты мне уже тем, что только о ней думаешь.

Ничего с ней. Спит просто.

— Спит? Почему?

— Ну уснула. Бывает.

— Ни с того ни с сего уснула?

— Ну вы же рано встали? Наверное, она не выспалась.

Видишь — на всё для тебя девчонка готова.

— Она не собиралась спать.

— А мне какое дело. Надо было — усыпила.

— Как?

— Мыслью. Велела спать — она и уснула.

— Покажите мне её.

— Сам увидишь. Туман спадёт — и увидишь.

— Почему он так долго держится?

Это тоже ваши фокусы?

— А ты приписываешь мне ещё и владение туманами?

— Откуда мне знать, чем вы владеете.

— Ты это … о нашем разговоре Алисе в самом деле лучше не рассказывай.

— Сам решу.

— Решит он. Алиса же ничего не видела сама.

Ты ей расскажешь, как всё было на самом деле.

А она ещё сама надумает лишнего.

— Она мне верит.

— А надумать всё равно может.

Тебе это надо?

Ты хочешь, чтобы она передумала переспать с тобой?

Ещё хочешь незнамо сколько в девственниках ходить и мучиться от неразряжённости?

— Это решать Алисе.

Если передумает — значит передумает.

Значит, пока не научилась мне верить.

— Да ты не понимаешь просто женщин.

Она и захочет поверить, да только от сомнений всё равно изведётся.

— Посмотрим.

— Ну ты хоть об Алисе подумай.

Не нужны ей эти треволнения.

— Она правильно всё поймёт.

— Да ни одна женщина не поверит, что мужик вот так сразу опомнился и понял, что с ним не давно желанная, а просто её похожая на неё копия.

— Кстати, а как вы сделались копией?

— Что значит сделалась?

А может я сама по себе такая. От природы.

— Ну, может вы таблетку какую съели. Или оборотень.

— Сам ты оборотень.

И вообще — вредно много знать.

Обойдёшься без ответа на свой вопрос.

— Ну и ладно. Не очень-то мне и хотелось знать его.

— Ага. Зелен виноград.

— Что?

— Басни что ли не читал?

— А, басни.

— Ты не рассказывай никому про нашу встречу.

— Почему?

— Засмеют. Что парень на девку не полез, хотя она сама приставала.

— Мне всё равно.

— И чего ты такой самостоятельный? Нельзя так. Надо хоть немного поддаваться на манипуляции.

— Охххх… Скорее бы уже ваш туман спал.

— А ты походи, поищи.

Только смотри не наступи на свою Алису.

— Вот именно. А вдруг я не замечу её.

Значит, она на земле прямо спит?

— А что — земля тёпленькая сейчас.

— Всё равно… как-то…

— Да ладно, ладно. На ковричке твоя Алиса.

— На каком?

— На твоём. Ты же брал полиуретановый ковричек? Брал.

Вот на нём она и лежит всё это время.

— Спасибо и на этом.

— Себя благодари. Что предусмотрел.

Что коврик прихватил, собираясь в овраг.

Правильно, не на землю же класть свою девушку.

— А откуда вы про овраг знаете?

— А я много чего знаю.

— А вы случайно не … цветок?

— Ну, любая женщина в каком-то смысле цветок.

Всё как у цветов — и завязь есть для плода, и столбик, и рыльце. И всё остальное.

Понимаешь, о чём я говорю?

Ботанику проходил? Аналогии понятны?

Паша не был уверен, что ему понятны аналогии, но некоторые факты из биологии ему пришли на память.

Однако обсуждать этот вопрос он не посчитал нужным.

— Я имел в виду цветок из оврага.

Но раз вы не в курсе, то ладно.

— Как знать. Может и в курсе.

Часть 29

— Кажется, туман рассеивается.

Я пойду Алису искать.

— Ну иди.

— До свидания.

— Ты надеешься на новое свидание?

Думаешь, что я дам тебе новый шанс?

Паша пожал плечами и решил не задерживаться для продолжения странного разговора.

Туман в самом деле уже так поредел, что уже можно было смотреть под ноги.

И видеть.

Вполне можно было искать и найти Алису.

Перед уходом он ещё раз взглянул на псевдоалису.

Как-никак внешне она была полной копией Алисы.

И взгляд на неё был просто данью тоски по настоящей Алисе.

И тут Паша стал наблюдателем ещё одного странного явления.

Псевдоалиса стала становиться прозрачной.

Словно растворяясь в окружающем пространстве вместе с туманом.

Паша застыл, не зная, как реагировать.

А псевдоалиса перед исчезновением успела приветственно помахать ему - мол, всё нормально.

Последним, что исчезло из видимости, была улыбка псевдоалисы.

Ну прямо как у Чеширского кота.

Решив, что странности, связанные с псевдоалисой можно обдумать и позже, Паша сосредоточился на поисках настоящей Алисы.

На этот раз долго искать не пришлось.

Теперь, когда от густого тумана почти ничего не осталось, Паша почти сразу увидел Алису.

Она в самом деле лежала на коврике.

Причём на том самом месте, где он бросил вещи, когда бросился искать Алису, шагнувшую в туман.

Круг замкнулся.

Отсюда он побежал за ней. Сюда же и вернулся.

Мысленно вознеся хвалы всем богам за то, что Алиса здесь, Паша кинулся к ней.

Стараясь не думать о том, что и теперь возможны разные подлянки и неожиданности.

Первым делом он нагнулся послушать, дышит ли она.

Дыхание было на месте. Самое главное было установлено.

Паша с облегчение перевёл дух. —

Алиса здесь, на этот раз настоящая (насколько ему подсказывает чутьё), да ещё и дышит.

Оставалось прервать её сон.

И … ну хотя бы для начала поговорить с Алисой.

Тут Паша вспомнил, что сон Алисы был наведённым.

Псевдоалисой.

И понял, что пробуждение может оказаться не простым.

Наученный недавним опытом, Паша внимательно осмотрел Алису в поисках каких-то признаков, которые подсказали бы ему, что эта Алиса точно настоящая.

А не очередная самозванка.

Правда, эта пока никем и не называлась.

Её сначала добудиться надо было.

Особых признаков найти пока не удалось.

Надо было будить до обнаружения признаков.

Полагаясь лишь на интуицию, которая подтверждала, что на этот раз перед ним Алиса.

Вспомнилось, как он уже будил Алису этим утром.

Тогда она быстро проснулась.

Но на этот раз утренний способ не помог.

Паша и не сомневался, что не поможет.

Что было делать?

Сидеть тут около Алисы, дожидаясь, когда она сама проснётся?

Или расстаться с надеждами на пир чувств и нести Алису в лагерь?

А вдруг ей помощь нужна?

Неизвестно ведь в подробностях, что у неё за сон.

***

есть там -