Платоническая любовь. Глава Истории про любовь

Когда-то его очень смешило это словосочетание – платоническая любовь. Но уже давно  казалось полным бредом. Чувством, которое могли испытывать только импотенты, то есть мужики, ни на что не способные. Как это можно любить женщину и не трахнуть ее или, литературно выражаясь, не овладеть ею. Конечно, в юности лет в пятнадцать, читая своего любимого поэта Сергея Есенина,   Федор чего-то такое испытывал. Нечто, что смутно шевелилось в душе. Позднее шевелилось уже совсем в другом месте и все эти возвышенные чувства казались чепухой. Ну, не совсем конечно. В душе тоже что-то эдакое чувствовалось, но оно всегда так явно коррелировало с остальными порывами организма, что всерьез не рассматривалось.

К сорока годам в этом вопросе  наступила полная ясность. Никаких сомнений не оставалось. А теперь вдруг возникли. Федор обнаружил, что любит, причем именно платонически. Точнее, он, конечно, хочет эту женщину, но не может переступить через нечто, что ему мешает. Причем, мешает только с ней. С остальными представительницами прекрасного пола проблем не возникает. Он уже проверял. Неоднократно.

Эта была такая тема, что ни с кем нельзя даже обсудить. Представить себе разговоры с мужиками о том, что никак не может  решиться оприходовать женщину, которую безумно любит, невозможно. Его просто никто бы не понял. То, что у всех бывают «осечки», мужики бы поняли и посочувствовали, да и дали бы совет, как выйти из этого положения. Так сказать, личный совет, опробованный на практике.

Но, что делать с любовью никто не знал и не мог знать. Федор вообще никогда в жизни о ней не слышал, об этой самой платонической любви, только читал. И считал ее выдумкой прошлых веков.

А, самое интересное, что началось то все, как всегда. Никаких «прекрасных дам» и близко не было. На вечеринке одна  знакомая стала с ним кокетничать. Совершенно недвусмысленно. И когда он стал смотреть на нее наглым, раздевающим мужским взглядом, поворачивалась к нему то задом, то передом, давая ему возможность внимательно рассмотреть все возвышенности и низменности своего роскошного тела. И он рассмотрел. Через день позвала к себе в гости «помочь с компьютером», раньше в таких случаях звали «помочь забить гвоздь». Смысл всегда был один и тот же. Нужна конкретная мужская помощь. И мужчины ее обычно оказывали. Каждый в меру своих сил.

Ну и он пришел и помог с компьютером. Потом та демонстрировала интерьер своей громадной квартиры. Все, кроме спальни. Сначала как-бы сомневался, надо ли ему все это. Та была замужем, причем за человеком, которого  уважал. Но, в процессе разговора Федор вдруг почувствовал такое родство душ, его так потянуло к этой женщине, что сдерживать одновременно порывы души и тела стало  невозможным. Она явно  хотела его и он захотел ее так, что сразу предложил продолжить осмотр квартиры.

Неосмотренной оставалась лишь спальня, и  оба отлично помнили об этом. Она  усмехнулась и пошла с ним  туда. Ее забавляло и возбуждало его сопротивление. Было видно, что не привыкла к тому, что кто-то способен удержаться, когда  соблазняет.

Когда зашла в спальню, то обернулась, видно хотела улыбнуться и вдруг у нее на лице явственно появился испуг. Огромные глаза маленькой испуганной девочки со страхом смотрящие на него поразили в самое сердце. В эту самую секунду с Федором что-то произошло. Как в какой-нибудь греческой трагедии  почувствовал, как стрела Амура попала ему в грудь. И вдруг стало тяжело дышать. Внезапно  понял, что никогда не сможет причинить боль самому дорогому существу на свете, Ей.

Стоял не двигаясь  и слушал, как она, сама  видимо не соображая, что происходит  несла всякую фигню о том, что хотела сделать не зеркальные шкафы в спальне, а матовые. И еще что-то, он слушал и не понимал смысла слов.

Только знал, что  вот та самая платоническая любовь и настигла его. Это было невероятно забавно. Видеть перед собой женщину, которая хочет тебя, самому хотеть ее безумно и знать, что ты скорее умрешь, чем сможешь до нее дотронуться.   И когда это наваждение отступит, и он сможет стать снова самим собой, он не знал. И, если честно, даже не хотел знать.