Вариант признания. Глава Инцест признания

Автор: Льлес ()

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы», Тайна третьей планеты (кроссовер)

Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин

Пейринг или персонажи: Павел Гераскин/Алиса Селезнёва

Рейтинг: NC-17

Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Пародия, Hurt/comfort, Стёб, Первый раз, Дружба

Размер: Мини, 40 страниц

Кол-во частей: 14

Статус: закончен

Для людей, умеющих радоваться счастью людей.

Продолжение того фанфика - ,

в котором рекомендовали (?) поставить точку.

Посвящение:

Тем, кто любит людей

Примечания автора:

По хронологии - события первых шести частей - после последней части.

Начало - с шестой части до конца, потом с 1 по 6.

Но по композиции повествования - так, как есть.

***

7. Здорово, но неожиданно

Осязая самым интимным участком своего тела нежное трение-ласку.

Ощущая аккуратное, но всё усиливающееся давление на него.

Осязая, как её тело поддаётся этому настойчивому давлению.

Как критично в том месте натягивается тончайшая кожа.

И как начинают растягиваться под давлением стенки канала.

Алиса чувствовала наряду с прочим бесконечное изумление, что это происходит.

Да ещё и наяву.

Неужели они дошли даже до этого?

И уже теперь?

Но как?

Как они умудрились?

Казалось, ничто не предвещало.

Ну ничто.

Ещё недавно она даже не помышляла ни о чём подобном.

Она не представляла, что такое возможно в ближайшее время.

Ещё час назад она не поверила бы, что всего через час с ними будет происходить Это.

Она не была к этому готова.

С смысле — морально не была готова.

В том смысле, что она не ожидала чего-то подобного.

Она не думала, что это может произойти уже сегодня.

Она не думала, что это невозможно вообще.

Наоборот, она полагала, что очень даже возможно.

И надеялась, что непременно случится.

Но потом.

Может быть, через несколько лет.

Она полагала, что к тому времени как-то созреют их чувства.

Что сначала они как-то подойдут в своих отношениях к тому моменту, когда Это уже может стать реальностью.

Что сначала они привыкнут к мысли, что Это - уже в ближайшей перспективе.

И вдруг Это происходит уже сейчас.

Без подготовки.

Без постепенного привыкания к мысли, что это уже скоро может случиться.

***

Но несмотря на все эти нюансы, она конечно и не думала остановить Пашу.

Она и не думала попросить его прекратить Это.

По многим причинам.

И потому что она понимала, что теперь уже нельзя останавливать.

Надо было раньше думать.

И потому что она не была в общем-то против происходящего.

Удивлена была, да.

А вот против — не была.

Напротив, она была за.

Более того — она сама и пригласила его.

И даже просила.

А самое главное — потому что ей нравилось происходящее.

И теми ощущениями, которые уже есть.

И теми, которые могли возникнуть в будущем.

В ближайшем будущем.

Нет, конечно некоторые ощущения трудно было бы назвать приятными.

Но терпимыми — вполне.

А главное — они же были временными.

И неизбежными.

А раз так, что их наличие не было проблемой.

И куда важнее было то, что общая сумма впечатлений была не просто положительной.

Происходящее было головокружительно.

Оно было восхитительно.

Прекрасно было уже то, что это вообще происходит.

С ними.

Ну да, внезапно.

Да, как-то неожиданно.

Но всё равно прекрасно.

8. Эйфория

***

Алиса не могла не оценить Пашину деликатность.

И бесконечность его терпения.

Он очень старался не навредить ей.

Не сделать больно.

Насколько это вообще было возможно.

Замирал, стоило ей резко вдохнуть или сжаться.

И только когда она успокаивалась — позволял себе продолжить вторжение-втирание в её тело.

Хотя наверняка ему стоило неимоверных усилий сохранять такую выдержку при его-то темпераменте.

И Алиса всем сердцем отозвалась на его бережность.

Ощущая, что такая бережность, как у Паши — это проявление его любви.

И никакие его слова не могли бы лучше выразить Пашину любовь лучше, чем его чуткость сейчас.

Во время действий. В состоянии жажды.

Она чувствовала, что под влиянием его ласки в её сердце что-то тает.

Что её душа радостно раскрывается ему навстречу, стремясь к полному слиянию с любимым.

И не только душа, но и тело.

Оно тоже благодарно отзывалось на нежность.

И всё более охотно поддавалось давлению Пашиного тела и раскрывалось ему, позволяя ему продвигаться всё дальше и дальше.

И трепетало не столько от новизны ощущений, сколько от мысли Алисы, что это её любимый Паша медленно, но верно проникает вглубь её лона, приближаясь к пределу заполнения.

Для Алисы новые ощущения были в диковинку.

Они захватывали своей непривычностью, новизной.

И невыразимой сладостью.

От эпицентра воздействия ощущения расходились по всему телу, заливая его особенной истомой незнакомой ранее силы.

Под влиянием наплыва новых ощущений Алиса то и дело теряла способность наблюдать за ощущениями, превращаясь просто в комок нервов.

Но при малейшем возвращении чувства реальности она снова старалась сосредоточиться на происходящем.

Так как оно было поистине прекрасно.

И Алисе очень хотелось запомнить всё в мельчайших подробностях.

Чтобы потом вспоминать, вспоминать, вспоминать...

***

Алиса заметила, что по мере углубления Паши в её лоно в ней нарастает ощущение какого-то особенного ликования.

И когда Паша остановился, достигнув предела, ликование перешло в состояние неописуемой эйфории.

И это она ещё осознавала происходящее.

Она с восторгом осознавала, что сейчас соединились их тела.

И это состояние, мысль о соединённости ей очень нравились.

И именно это приводило её в эйфорию.

Но ещё интереснее было ощущение, что сейчас соединено что-то ещё.

Что это? Поля? Ауры?

Неизвестно.

Ясно только, что это совершенно упоительно.

И что это ощущение дарится только в момент соединения тел.

Алиса знала, что её возбудимый друг в любой момент может эякулировать.

И радовалась, что это принесёт ему не только приятное чувство освобождения, но и огромное наслаждение.

Она не удивилась бы, если бы он уже давно эякулировал.

Но до сих пор это пока не случилось.

Может быть, из-за его сверхсосредоточенности на задаче не причинить ей боль.

А теперь, когда он получил возможность остановиться, он наверняка расслабится.

А это значит, что он может и разрядиться в любой момент.

К этому Алиса была готова.

И замерла в предвкушении кульминации.

Принять эякулят любимого в своё лоно — что может быть лучше для любящей женщины?

Готовой быть оплодотворённой им.

Желающей дать шанс для рождения его ребёнка.

9. С новым рождением

***

Паша наконец-то поднял на неё взгляд.

С потрясающим выражением в нём.

Счастливый, потрясённый.

Но и с тревогой — справился ли он?

Не подвёл ли?

Смог ли не причинить большой боли?

Сияющий вид Алисы и улыбка в ответ на его вопрос сказали ему, что всё более чем хорошо.

Но надо было бы и сказать что-то ободряющее.

Развеять тревогу любимого.

С трудом преодолев неговорительное состояние, Алиса прошептала:

— С новым рождением, любимый.

— И тебя, любимая.

***

Любимая?

Алиса счастливо вздохнула, наслаждаясь музыкой этих слов.

Паша снова сделал такое движение, словно хотел внедриться ещё глубже.

Послав по нервам Алисы новую волну наслаждения.

— Паша, ты уже на предельной глубине.

Дальше никак.

— Я знаю. Знаю.

Тебе… не больно?

— Нет.

— Тогда я продолжу?

— Да.

— Мне просто нравится ощущать твоё тело.

И себя в нём. Хочется как можно теснее прижиматься к тебе.

Двигаться в тебе, — простодушно и доверительно пояснял Паша.

Я знаю, что фрикции пока нежелательны для нас.

Но если хотя бы такие движения без смещения члена не доставляют тебе дискомфорта…

***

С этими словами Паша возобновил движения на одном месте.

Такие, словно он втирался в её тело.

Не меняя глубины, не выходя из Алисы.

Просто нежные покачивания.

Побуждающие её тело снова и снова вздрагивать от новых порций удовольствия.

И в не меньшей мере — от воспоминаний от его откровенных слов.

Паша был прав.

Такие движения тоже были очень приятны.

И для неё тоже.

Его толчки в глубине начали было учащаться, как он почему-то замедлился.

— Паша?

— Всё в порядке.

Я просто не хочу пока излиться.

Так как после этого придётся покинуть твоё тело.

А мне хотелось бы хоть немного в тебе задержаться.

— Задерживайся сколько хочешь.

Мне тоже хорошо вот так вместе с тобой.

***

Паша в порыве благодарности стал нежно гладить её ягодицы.

Забыв из теории и совершенно не представляя, насколько чувствительна их кожа.

И не представляя, к чему это приведёт.

А Алиса от неожиданной, но пронзительной по ощущениям ласки испытала такой острый всплеск удовольствия, что непроизвольно несколько раз сильно сжалась.

От столь красноречивого проявления Алисиного удовольствия подскочил и градус Пашиного удовольствия.

Заставив его таки выплеснуть заждавшееся семя в содрогающуюся Алису.

И теперь уже в полной мере прочувствовать, каково это — наслаждаться любимой.

10. Заживай

— Вот до чего может довести ресница…

— Какая ресница?

— А ты уже забыл?

Всё началось с ресницы.

— А это… Да…

А ещё с пересохших губ…

— Да…

— Ты знал?

— Что?

— Что коррекция сухости губ приведёт к … тому, к чему привела?

— Ну что ты. ) )

Нет конечно.

Я совершенно не рассчитывал на столь глубокое развитие наших отношений после этого поцелуя.

— А на что рассчитывал?

— Да просто утолить хоть немного потребность коснуться тебя.

И попробовать начать постепенно углублять наши отношения.

Настраивать тебя на более романтический лад.

А не только на дружеский.

Начать обольщать тебя.

С прицелом на то, что через недели или месяцы ты захочешь и близости так же, как давно хочу я.

Я вообще не удивился бы, если бы ты ещё после первого поцелуя возмутилась и отчитала меня.

— Вот какого ты мнения обо мне, значит.

— Какого?

— Будто я чуть что — сразу возмущаюсь и отчитываю.

— Не чуть что.

Я же без твоего разрешения поцеловал.

— Но ты так это обставил, что тебе и не нужно было разрешение.

— Значит, ты совсем не обиделась?

— Нет конечно.

К тому же я была слишком удивлена, чтобы обижаться.

Как-то слишком странно всё выглядело.

То ли поцелуй, то ли нет.

— А удивлена-то почему?

— Так я же даже представить себе не могла, что ты…

— Что я хочу тебя поцеловать?

— Да.

— Но что тут удивительного?

Ты умопомрачительно красива и мила.

Я очарован тобой, сколько себя помню.

И этот процесс только набирает обороты со временем.

— Но я-то об этом не знала.

— О чём? Ты не знала, что я очарован тобой?

— Не знала.

Я думала, что ты просто ценишь во мне хорошего товарища.

— Алииииса… я тебя умоляю…

Нет, товарищ ты конечно тоже такой, о котором можно только мечтать.

Но ты не только товарищ.

Ты ещё и совершенно восхитительная девушка.

К которой невозможно остаться равнодушным.

К тебе невозможно не испытывать самой сердечной привязанности.

И не только из-за твоей красоты..

Но и из-за твоего невероятного характера, который делает тебя неотразимо обаятельной.

И заставляет тянуться к тебе.

— Ну вот я и узнала, как ты ко мне на самом деле относишься.

А то всё терялась в догадках.

Думала, что ты просто уважаешь меня.

— Уважаю. Но не только.

Я питаю к тебе и не меньшее влечение.

И сердечное.

И …, а ещё я просто как мужчина хочу тебя просто … не знаю как.

— Ты уже показал, как.

Я убедилась.) )

— … Ты хочешь сказать, что я был излишне… нетерпелив?

— Нет-нет, ну что ты.

Всё в порядке.

Ты был очень терпелив.

— Алиса, давай честно.

— Да это и есть честно.

…Или ты имеешь в виду давать тебе ещё?

— А что — есть шанс на ещё?

— Неужели ты сомневаешься?

— Я … не знаю…

Вроде бы тебе тоже было хорошо, но откуда мне знать точно…

— От меня.

Шанс есть.

Даже гарантия.

Я полностью в твоём распоряжении.

— Даже так…

— Паша, что за сомнения?

Я совершенно покорена твоей любовью.

И сама давно тебя люблю.

Правда, раньше это была больше платоническая любовь.

Но теперь она стремительно дополняется любовью-страстью.

Под влиянием твоей страсти.

Вспыхивает, как пламя от пламени.

— Ну слава богу тогда.

А то почему я, по-твоему, не спешил эякулировать и испытать оргазм в тебе?

Потому что думал — неизвестно ещё, попаду ли я в Алису когда-нибудь ещё.

Впустит ли она меня в себя ещё раз.

Понравилось ли ей ощущать меня внутри себя.

— Понравилось, понравилось.

Попадёшь. Обязательно.

Когда захочешь.

— Я уже хочу.

Но пока нельзя.

— Если очень хочется, то…

— То всё равно нельзя.

Заживай.

У тебя же теперь ранка.

— Это неизбежно и нормально.

— Допустим.

А вот тревожить её повторным вторжением необязательно и нежелательно.

— Ну как хочешь.

— Причём тут хочешь.

Алиса. За кого ты меня принимаешь?

За человека, который ради нескольких секунд своего оргазма способен натирать рану девушки?

Да ещё и любимой?

Да ещё и в таком нежном месте?

Да ещё и рискуя сделать её менее чувствительной?

Чтобы потом самому же не иметь счастья чувствовать себя желанным?

Я себе не враг, если уж ты не веришь в мою заботу о тебе.

— Да я верю.

Ты же только что доказал мне её самым убедительным образом.

Ещё во время проникновения.

Я просто хотела сказать, что ты можешь пользоваться мной.

— Спасибо.

Хотя выражение «пользоваться«…

— А что? Мне нравится.

Я хочу, чтобы ты пользовался мной.

То есть использовал с пользой.

— Господи. И за что мне такое счастье?

Почему ты так хорошо ко мне относишься?

— Наверное, заслужил.

Или карма у тебя хорошая.

Да и … вспомни, сколько раз ты меня спасал.

После этого я просто обязана была когда-нибудь отдаться тебе.

И лучше на совсем.

В смысле — на сколько ты захочешь.

— На всю жизнь. Если ты согласна.

— Согласна.

11. О невиннности и чистоте

— Кстати, о согласии…

Я не спросил тебя, можно ли эякулировать в тебя.

… А сам кончил внутрь тебя.

— Ну и правильно сделал.

Мне нравится, что во мне твой эякулят.

Когда-нибудь это может привести к рождению твоего ребёнка.

— А в этот раз?

— Пока не знаю. До овуляции ещё примерно семь дней.

Не знаю, станут ли твои сперматозоиды ждать столько времени.

— Должны ждать. Я же ждал.

— Ну уж как получится.

И даже если эмбрион получится — бывает, что не с первой попытки эмбрион получает возможность имплантироваться в матку и превратиться в плод.

В общем, как говорили в старину — как бог даст.

— Да уж.

— Но когда-нибудь ребёнок родится.

Наше дело маленькое.

— Регулярно, особенно перед овуляцией, наполнять твоё лоно семенем?

— Ну да.

— Тогда я готов.

— Надо же…

А ведь был момент, когда я думала, что разочаровала тебя.

— Ты? Меня? Когда так подумала?

— … Когда я … легла перед тобой.

— А разочаровала-то почему?

— Ну… я лежу, лежу.

В такой пикантной позе…

Вроде бы предложила брать.

А ты почему-то не проявляешь никакого желания этим пользоваться.

— Так вот ты о чём.

Алиса, так я же просто…

Я просто долго не мог справиться с поднявшейся во мне бурей.

Я не знал, как к тебе прикоснуться так, чтобы не потерять самоконтроль.

Я боялся, что вместо медленного и чуткого проникновения, которого я для тебя хотел, получится… дикое, в общем.

Вот и не знал, что делать.

Прикоснуться к тебе не мог.

Чувствовал, что у меня тогда совсем тормоза сорвёт…

Я вообще готов был убежать, если честно.

Но боялся, что тебя это озадачит.

А ещё … не мог оторваться от такой прекрасной картины, которую ты мне явила.

Ты передо мной… Без одежды…

С разведённым ножками. С маняще раскрытым лоном…

Да ещё и сама, САМА так легла.

Раскрывшись для МЕНЯ…

Как я не сошёл тогда с ума — сам не знаю.

Это было таким … потрясением…

— А я боялась, что мой поступок покажется тебе вульгарным.

— Что? С каких пор красота и любовь вульгарны?

Или доверие?

Алиса, ты иногда как скажешь что-нибудь.) )

— Но раньше ведь многие люди считали искренность в сексе вульгарной.

— Ну так то раньше.

Мало ли кто что считал раньше.

Я же не древний человек.

Я вполне могу оценить искренность и любовь твоего невинного чистого святого порыва.

— Ты прямо реабилитировал меня в моём же мнении.

— Хорошо. Но жаль, что у тебя вообще возникли сомнения в красоте твоего жеста.

Тем более что это в самом деле очень красивый и благородный жест.

Ты не представляешь, как я смешался, когда ты так доверчиво легла передо мной.

Ты лежишь, спокойно ждёшь.

А у меня комок в горле не проходит.

И я сам себя спрашиваю — Павел, ты понимаешь, НАСКОЛЬКО чистая, искренняя и благородная девушка тебе отдаётся?

Ты способен оправдать такое святое доверие?

И сейчас, и вообще по жизни.

А самому так страшно-страшно.

Потому что, чем больше я проникаюсь восхищением и нежностью к тебе — тем сильнее тебя просто хочу.

Тем невыносимее желание просто ворваться в тебя.

— Похоже, что я всё же невольно подвергла тебя лишнему испытанию.

Если бы я знала, что ты так отреагируешь, то … не стала бы тебя повергать в такое.

— Нет-нет-нет.

Даже не думай об этом.

Ради красоты ситуации стоило повергнуть.

Это же теперь лучшее переживание в моей жизни.

То, как ты подарила мне себя.

Всё получилось хорошо.

Я справился. Не ворвался.

И это теперь — ещё один повод для моей заслуженной гордости.

Может быть, самый главный.

Только о нём не рассказать никому.

Да и ладно. Главное самому знать.

12. Почему ты согласилась

— Алиса, я вот не знаю, как мне хватило решительности заявить тебе после второго «увлажняющего» поцелуя, что я не могу остановиться.

И попросить о продолжении.

Это было так нахально с моей стороны.

Но шло из самых глубин.

И я был так счастлив, когда ты кивнула в знак согласия.

А потом… я уже сам иногда с трудом понимал, что делаю.

Мне так хотелось снова и снова к тебе прикасаться.

Как можно больше.

Когда ты сняла маечку, обнажив грудь…

Я понял, что точно сплю и что всё можно, раз я сплю.

И только на всякий случай старался держать себя в руках.

На случай, если всё наяву.

Кстати, снятие с тебя юбки в самом деле не входило в мои планы даже во сне.

Случайно получилось.

И я в самом деле не собирался тебя соблазнять до степени снятия белья.

И даже когда ты сама сняла его с себя — я ещё надеялся оставить тебя девушкой.

И только когда ты сама легла и развела свои ножки…

Я понял, что теперь не смогу сам отказаться от такого подарка.

Если только ты вдруг не передумаешь…

Особенно меня заворожило то, КАК ты их развела.

С непередаваемым изяществом.

И невозможно обольстительно.

С этого момента мне оставалось позаботиться только о том, чтобы не повести себя грубо.

Но вопроса, входить или не входить, уже не оставалось…

— Я на это и рассчитывала.

— Спасибо тебе за это, моя драгоценная соблазнительница.

Не понимаю только — почему ты так решительно решила меня соблазнить.

— Просто потому, что почувствовала, насколько тебе это нужно.

— Мне нужно — и этого тебе достаточно для того, чтобы отдаться мне?

— Более чем.

— А как же твоё желание.

— А это и есть моё желание — удовлетворять все твои потребности.

И тем более в любви.

— И снова ты восхищаешь меня своей любовью.

И всё же… Должны же у тебя быть чисто твои желания.

— Если ты имеешь в виду страсть — у меня есть страсть к тебе.

Я уже говорила — она очень легко вспыхивает под впечатлением от твоей страсти.

Невозможно остаться равнодушной к страсти любимого человека.

Так что я ещё со времени поцелуев уже стала возбуждаться.

Ещё с самого первого.

А уж после ласк груди…

Не говоря уже о ласках бёдер…

— Кстати, мне показалось, что ты не приветствуешь самые интимные ласки?

— А это обязательно?

— Ну … не то чтобы обязательно.

Но затем ты лишаешь себя такого удовольствия?

— Паша, поверь, мне пока более чем достаточно удовольствия от всего остального.

— Тоже верно.

Я заметил.

Не ожидал, что ты так сильно кончишь от поглаживаний ягодиц.

Иначе не стал бы торопиться с этой лаской.

— Я тоже не ожидала.

— Только не подумай, что я тебя укоряю.

Просто беру на заметку, как ты на что реагируешь.

Чтобы наши соединения получались не такими короткими, как в этот раз.

А то твой оргазм и меня так возбуждает, что я тоже сразу кончать начинаю.

— Тогда тебе придётся вообще ничего не делать и не шевелиться, пока ты во мне.

Потому что меня всё возбуждает, когда ты во мне.

— Значит, у нас будет тантрический секс? Без фрикций?

— В том числе.

Со временем наверное разный будет.

Когда я научусь не так остро на всё реагировать.

— Аминь.

1. От ресницы до...

Алиса пыталась понять, как всё смогло произойти.

А ведь всё так невинно начиналось.

Паша просто снял с её ресниц выпавшую ресницу.

А потом увидел, что её губы пересохли.

И довольно неожиданным способом среагировал на это.

Увлажнив своими.

Это уже было на грани.

Но тогда ещё можно было остановиться.

Наверное.

И хотя Алиса сразу осознала свою ошибку и зареклась повторять подобные ошибки, она прямо тогда же, сразу же совершила новую.

Она совсем невпопад заявила, что её губы снова пересохли.

И вот тогда…

Наверное, именно тогда всё и началось совсем всерьёз.

Зачем она ляпнула, что её губы снова пересохли?

Это же чистой воды провокация.

Это совершенно ясно.

Правда, с её стороны это провокацией не было.

Разве что подсознательной.

А вообще она просто очень, очень сильно растерялась от ситуации.

Так растерялась, что просто не понимала, что говорит.

Не понимала, что не стоит говорить то, что она говорит…

Что это непременно закончится так, как закончилось…

А ведь она просто вслух озвучила своё недоумение…

***

Сказав, что ещё раз покажет, как можно облизать пересохшие губы, Паша поцеловал её во второй раз.

Но теперь всё уже было как-то иначе.

Поначалу он вёл себя почти как в первый раз.

По крайней мере внешне.

Он в самом деле просто взял и показал ей, как можно облизать губы.

Вот только облизал он при этом не свои губы, а её.

Словно кошка котёнка.

Но теперь он сделал это уже не только нежно, но и … как-то соблазняюще, что ли.

Словно попытался вызвать в ней ответное желание.

И ему это удалось.

И благодаря характеру поцелуя.

И благодаря заметности самого намерения.

***

Да и сам Паша казался уже не таким непринуждённым.

В нём стало заметно волнение.

Может быть, он и затевал всё это как только игру.

И «ничего такого» не планировал.

Но игра вышла из-под его контроля.

Он сам стал игрушкой для неё.

Казалось, что теперь уже он сам не может прекратить ласку.

И хочет продолжать её.

Судя по тому, что не убрал свой язык, когда уже «показал», как надо облизать губы.

И судя по тому, как медленно стал двигаться его язык.

С явным трудом Паша немного отстранился.

Уже тяжело дыша.

Алиса удивлённо смотрела на него.

— Алиса… я не знаю, как остановиться…

Ты не обидишься на меня, если я... продолжу?

«Скажи ему, чтобы остановился…

Чтобы не продолжал…»

***

В тот момент была ещё одна возможность остановить развитие процесса.

Вроде бы.

Или только казалось, что была.

А на самом деле скатывание к случившемуся финалу стало уже необратимым и неотвратимым.

Но всё же Алиса тогда ещё могла сказать нет.

Паше.

И самой себе тоже.

Но она вместо этого только опустила глаза.

В знак согласия, что он может не останавливаться.

***

Что тут началось.

Паша как с цепи сорвался.

В плане его нетерпения и жажды.

Хотя в своих касаниях он был достаточно бережным.

Но заметно было, что он едва контролирует себя.

Он снова вернулся к её губам.

Можно сказать - припал к ним.

Хотя пока явно стараясь не делать слишком грубых или резких движений.

Сначала его движения были осторожными.

Он нежно брал её губы в свои, слегка сжимал, словно боялся напугать её более сильным сжатием.

Но то и дело, словно забывшись, сжимал сильнее.

Более жадно.

Потом спохватывался и возвращался к нежным касаниям.

И снова только облизывал или нежно посасывал её губы.

Поочерёдно то одну, то другую.

Заставляя Алису таять от незнакомой ласки, новых ощущений и самой ситуации.

И пробовать отвечать такими же или другими движениями.

Хотя очень Алисе нравились и моменты приложения большей силы.

Сначала она терялась от явных проблесков какой-то звериной страсти.

Но эти моменты дарили и острые ощущения.

Из-за впечатления какой-то первобытности.

Примечание к части

переписана-дополнена

(новое там, где курсив)

2. И вдруг такое

Но потом с Пашей что-то случилось.

Словно какие-то тормоза отключились.

И он стал целовать иначе.

Совсем иначе. — Стал впиваться в её губы и так далее.

Алису поразило в самое сердце какое-то отчаяние, с которым он целовал её.

И самим своим наличием. И силой, и непонятностью причины.

Она никак не ожидала таких чувств от Паши.

Такой страсти в её адрес.

Такой жажды… близости с ней. Хотя бы в виде поцелуя.

И не ожидала, что сам их поцелуй может быть таким.

Таким… сокрушительным.

Она склонна была предполагать, что их первый поцелуй может быть лёгким, жизнерадостным.

А вместо этого…

Какое-то пугающее своей тревожностью отчаяние.

Словно, если Паша остановится, то случится что-то страшное.

И именно это отчаяние больше всех нежностей и страстей моментально заставило её принять решение — позволить Паше всё, что он захочет.

Если он чего-то захочет.

Не останавливать его, как бы далеко он ни пошёл.

Или ни вошёл.

Ну разве можно отказывать человеку, когда у человека такая потребность?

У любимого человека.

Очень любимого…

Вскоре её губ и лица Паше стало уже мало.

Он перешёл к её шее, плечам.

Сдвинул мешающую ему лямку майки.

***

Майка явно становилась лишней.

После секундного сомнения Алиса решительно стянула майку, оставшись в одной юбке.

Отдаваться так отдаваться.

От неожиданности (значит, всё же не ожидал подобного) Паша замер.

Но только на мгновение.

Взглянув Алисе в глаза и получив в ответ «Да», Паша со всем пылом сосредоточился на новом объекте.

«Ну вот ни дать ни взять кормящая мать. Мать и младенец, » — думала Алиса, вздрагивая и от непривычных тактильных ощущений на груди, и ещё больше от Пашиной страсти.

Которой она всё больше удивлялась.

Она никогда не подозревала, что Паша может настолько сильно её хотеть.

Ну ладно бы просто хотеть.

Она понимала, что у Паши может быть желание близости.

И вообще, и конкретно с ней.

Но не наблюдала непосредственных признаков наличия у Паши влечения к ней.

И тем более не наблюдала в нём влечения такой силы.

Это что же получается — она в упор не замечала, что он чуть ли не погибает от желания к ней?

А ещё подругой себя считала.

Хороша подруга.

Не заметила, что друг изнемогает от такой страсти.

Да ещё и к ней же.

Он конечно очень хорошо маскировал свою страсть.

И всё же наверняка можно было что-то заметить.

Как она могла быть такой невнимательной?

Хотя в самом деле было совершенно незаметно.

Дружба, симпатия, веселье, милая забота — это сколько угодно.

А вот хоть намёка на любовное волнение в их отношениях не было.

И вот вдруг такое…

Примечание к части

просто немного переписано

2.2. Единственно верное решение

Алиса в самом деле чувствовала, что Паша нуждается в ней.

Во всём, что он сейчас делает.

По-настоящему.

Его потребность в ней, сила этой потребности — казались ей очень трогательными.

Под влиянием его страсти постепенно просыпалась страсть и в ней самой.

И просыпался какой-то древний инстинкт, заключающийся в потребности любящей женщины удовлетворить жажду любимого мужчины.

Подарить ему своё тело.

Предоставить себя в полное распоряжение любящего и любимого мужчины.

Дать ему разрядку.

Утолить его сексуальный голод.

Восстановить его силы.

Вернуть или укрепить его желание жить.

Ведь всё это и в её интересах — имеющий силы мужчина будет более удачливым, находчивым и ловким охотником и защитником для неё и их детей.

Но в первую очередь — просто утолить жажду любимого.

Жажду обладания её телом.

В этом был оттенок чего-то материнского. —

Позаботиться о мужчине.

Быть для него источником жизни.

Как в его детстве таким источником была его мать.

Ободрить его надеждой на возможность продолжения его жизни в его ребёнке.

Алиса отдалась на милость победителя.

То есть Паши.

***

Алиса как-то упустила момент, когда на ней не стало юбки.

Забывшись от Пашиных ласк.

И заметила отсутствие юбки только потому, что внезапно всё прекратилось.

Паша протягивал ей юбку.

— Прости… Я сам не заметил, как снял… это…

Можешь… одеть обратно.

***

Алиса машинально взяла юбку из рук Паши.

Но не стала её одевать, а положила рядом.

Паша молчал, тяжело дыша.

Не зная, куда себя деть.

И что ему теперь делать с подругой.

Зато это знала Алиса.

Она стала медленно стягивать своё бельё.

Отметив, как Пашин взгляд полыхнул надеждой и удивлением на грани неверия.

Оставшись без одежды, Алиса нерешительно присела на край кровати.

Не решаясь поднять взгляд на Пашу.

Она не передумала отдаваться.

Но всё же без юбки и белья ей стало и стеснительно.

Оказалось, что пребывать совсем обнажённой довольно стеснительно даже перед близким другом и любимым.

И даже страшновато.

Особенно учитывая, как Паша её целовал.

Словно желая впитать её всю.

Если он будет так же жадно овладевать ею…

И это в первый-то раз…

То дай бог, чтобы ей удалось скрыть от него, что ей больно.

Он конечно обычно нежный.

Очень нежный.

Но это в обычной ситуации.

А вот сможет ли он себя контролировать, когда его охватит страсть?

Или не сможет?

Это же сильнее его.

Его нельзя было бы осуждать за нетерпение.

За жажду.

Да и она знает, кому отдаётся.

Знает, какой у Пашки темперамент.

А теперь знает и о том, что со всей силой своего темперамента он её хочет.

***

— Алиса… это необязательно… — выдохнул Паша в ответ на её оголение.

— Я знаю.

Знаю, Пашенька…

Но я была бы тебе очень признательна, если бы ты продолжил.

— Спасибо конечно… — Паша благодарно поцеловал её колено, заставив её содрогнуться от благоговейности этого жеста и угадываемого в нём жара желания. —

Но лучше одень всё обратно, любимая.

— … Почему? — заставила себя спросить Алиса, страдая от непонимания причины, по которой Паша отказывается от её предложения.

— Потому что это слишком щедро с твоей стороны.

Алиса не стала доказывать Паше, что с такой беспощадной эрекцией ему лучше принять её щедрость.

А просто откинулась на спину и медленно-медленно развела ноги.

Показывая свою полную готовность принять страсть любимого.

И обмирая от предвкушения предстоящего вторжения в свои святая святых.

Впервые в её жизни.

3. Ожидание

Глаза Алиса закрыла.

Ей показалось, что так Паше будет проще решиться.

Принять дар.

Да и ей самой, честно говоря, тоже так было проще.

Предлагать дар…

Не глядя в глаза.

Пока.

А посмотрит в другой раз.

Когда они привыкнут друг к другу в таких ситуациях.

Слишком волнующих и деликатных…

И замерла.

Стараясь дышать ровно и глубоко, чтобы хоть немного унять волнение.

От которого она едва не умирала сейчас.

Сердце, казалось, намерено выпрыгнуть.

От собственной смелости.

От мизансцены.

От своей позы.

От того, что она с разведёнными ногами.

Перед Пашей.

От того, что Паша видит её такой.

Её милый любимый дорогой Паша.

Её друг, её рыцарь, её защитник и единомышленник.

А теперь вот ещё и любовник.

От того, что она сама так расположилась.

По собственной инициативе.

От того, что сейчас произойдёт.

Ведь это… это… это что-то беспредельно волнительное.

От того, что сейчас с секунды на секунду она почувствует прикосновение горячей Пашиной головки.

Там. В том самом месте.

В которое его так тянет.

По извечному закону продолжения жизни.

И по закону единения влюблённых.

***

А затем… наверное, он надавит.

Осторожно, но настойчиво.

И ещё раз. И ещё.

И так много раз по чуть-чуть.

Он будет очень, очень аккуратен.

Ведь это же Паша.

Который так любит её.

Это она давно знает.

А теперь оказалось, что он ещё и хочет её до безумия.

А раз так, то она хочет, чтобы он получил своё.

То, что принадлежит ему по праву.

По праву любящего. И любимого.

***

Так он будет надавливать до тех пор, пока не введёт его прекрасный член в её лоно до упора.

Потому что так нужно.

Он должен надавливать.

Чтобы протиснуться в неё.

Чтобы пролезть в узкий канал и заполнить его. Собой.

Чтобы соединить их тела.

И души.

Таков замысел природы.

***

Что она будет ощущать при этом?

Сейчас она это узнает.

Всё ранее изученное по этому вопросу прекрасно подготовило её к такой ситуации.

Но не могло познакомить её с самим ощущениями.

Ощущения она могла узнать только непосредственно при действии.

Главное сейчас — это не мешать Паше входить.

Постараться расслабиться.

Дать ему возможность углубиться.

Если от боли и скорее от наслаждения её мышцы сожмутся — постараться поскорее снова расслабить их.

Чтобы он чувствовал, что она не просто решила впустить его.

Что это не уступка с её стороны.

А что её тело тоже хочет, чтобы он проник.

Очень хочет.

Чтобы ему не показалось, что её тело против.

Или что ей некомфортно.

Боль… если будет боль — главное, чтобы Паша не подумал, что ей чересчур больно.

Чтобы не вышел в тот же миг.

Чтобы не отложил на другой раз вхождение.

От волнения и предвкушения влагалище Алисы то и дело сжималось.

Страсть, распалённая и Пашиными недавними ласками, и его страстью, и собственным воображением Алисы, заставляла выделяться щедрые порции смазки.

Алиса была совершенно готова.

К сближению с любимым.

***

Секунда. Ещё одна… Много секунд…

И … ничего не происходило!

Паша не прикасался к ней!

Хотя дышать Паша стал иначе.

И, судя по изменению дыхания, был впечатлён её жестом.

И возникшей картиной.

До крайности.

Но к ней — не прикасался.

Что с ним?

Может быть, борется с собой?

Боится, что с её стороны это не желание, а уступка?

Или боится не совладать со своим темпераментом?

Всё это было бы естественно.

Однако пауза затягивалась.

И Алисе её положение начинало казаться слегка нелепым.

Она тут, понимаете ли…

Приняла такую «неприличную» позу…

А он…

Конечно условно неприличную…

Скорее ... пикантную.

Но для того действия, к которому они пришли — самое то.

И всё же…

А вот если поза не используется по назначению…

Тогда поза в самом деле... не совсем...

Примечание к части

отделена

3.2. Страхи Алисы

***

А вдруг… Да нет…

Не может быть…

А вдруг она шокировала Пашу тем, что сделала?!

А вдруг её жест и её поза показались ему вульгарными?!

Она так откровенно раскрылась перед ним.

Мол — бери, сколько хочешь.

А вдруг из-за этого своего поступка она теперь кажется ему порочной?

А вдруг он подумал, что она сделала это слишком буднично?

Она же в самом деле внешне совсем не сомневалась.

А так непринуждённо это сделала, словно только этого и ждала.

А вдруг он подозревает, что ей совершенно просто так вот раскинуться перед мужчиной?

Он же не знает, какого волнения ей стоило так вот раскинуться и лежать перед ним!

А вдруг он подумал, что ей не в новинку раздвигать ноги перед мужчинами и что она уже много раз так делала?

***

Если так…

Какая же она тогда дурочка.

Ну просто феноменально глупая.

Что просто раздвинула перед ним ноги.

Совершенно не подумав и не представляя, как на самом деле Паша может отнестись к такому её жесту.

Полагаясь на предположение, что он правильно её поймёт.

Полагая, что он догадается, что это только ради него она может быть такой откровенной.

Что это только из любви к нему она может быть такой решительной.

Из желания подарить ему наслаждение.

Утолить его жажду.

Наверное, надо было совсем иначе поступить.

Подождать, когда он сам станет её умолять уступить ему.

Когда попросит подарить ему облегчение.

Сжалиться над ним.

И тогда пусть бы он сам делал всё, что захотел бы.

И ноги ей тоже пусть сам раздвигал бы.

По собственной инициативе.

И просто позволить ему это.

Дать свободу действий.

Может быть, тогда всё получилось бы.

Тогда он не посчитал бы её настолько вульгарной.

А она…

***

А вдруг она только что рухнула с пьедестала, на который он давным-давно её поставил?

Он же боготворил её.

Уважал, ценил, считал совершенством.

Это она точно знает.

Про то, что он её так сильно хочет, не знала.

А вот про остальное хорошо знает.

Может быть, она только что вдребезги разрушила его идеал.

Тот идеальный образ себя, который у него был.

И теперь он в шоке от того, что его идеал оказался таким приземлённым, таким низменным.

Настолько приземлённым, что… при первом же поводе как ни в чём ни бывало сам ложится и разводит ноги, показывая полную готовность.

И приглашая войти, словно это не впервые для него.

***

Алиса стала думать, как бы теперь минимизировать возникшую неловкость.

Но думалось с трудом.

Как это перевести в шутку?

Да так, чтобы не задеть чувств Паши.

Хотя, честно говоря, совершенно непонятно, как тут можно что-то минимизировать.

Она в любом случае скомпрометировала себя на все сто.

Может, самое правильное — это просто открыто признать это.

Никаких шуток.

Может, принести Паше извинения за вульгарное поведение?

Что она вообще возомнила?

Что он её хочет?

Что он готов … хм… войти в неё?

А что она должна была возомнить после его полных отчаяния ласк и чудовищной эрекции?

Что он не хочет войти в неё?

Да после таких ласк на её груди вообще засосы могут остаться.

…А может быть к засосам он был готов, а к тому, что она сама разведёт перед ним ноги — не готов?

Попробуй тут пойми Пашу.

Чего он хотел и к чему был готов.

Ладно, начать можно с простых искренних извинений.

Мол, извини, Паша.

Что неверно тебя поняла.

Хотела как лучше. От всего сердца.

Извини бога ради, что ошиблась.

Не поминай лихом.

Обещаю, что этого больше не повторится и так далее.

4. Инициатива

Алиса набрала в грудь воздуха и собралась встать и одеться, чтобы начать разговор, как вдруг уже совершенно неожиданно для неё Паша легонько провёл по её ноге ладонью.

Тыльной стороной.

Словно боялся касаться внутренней.

Алиса замерла.

Неужели лёд тронулся?

Несколько секунд снова ничего не происходило.

Алиса подумала — может, ей показалось?

Но решила пока не вмешиваться в ход событий.

А затем Паша вновь провёл рукой по её ноге.

По внутренней стороне бедра.

Как-то … благоговейно.

И это было так неожиданно на фоне того, что Алиса только что навыдумывала о причинах его безинициативности…

И так мимолётно, словно он касался древнего экспоната, который может рассыпаться от легчайшего прикосновения.

И даже от дуновения ветерка.

«Я не рассыплюсь» — хотелось намекнуть Алисе словами на возможность и более плотных прикосновений.

Но она предпочла лежать смирно и тихо.

Тем более после того как она только что сто раз усомнилась, что правильно поступила, вот так вот откровенно раскрывшись перед любимым.

Нет уж нет уж.

Пусть Паша теперь просто сам решает, чего он хочет и что ему с ней делать.

Чем рисковать задеть его чувства.

Чем рисковать шокировать его чем-то непристойным.

Или тем, что может показаться ему непристойным.

***

Алису словно лёгким током било от Пашиных прикосновений к её бёдрам.

Она не подозревала, что они настолько чувствительны.

Хотя чисто теоретически конечно знала, что это одна из главных эрогенных зон тела.

Как-то незаметно сменился характер касаний.

В них появилось что-то особенно возбуждающее.

Возможно, Паша и имел намерение возбудить её.

И это у него получилось.

Настолько, что…

Алиса почувствовала, что снова потекла.

В прямом смысле.

Бартолиниевы железы отреагировали секрецией новой щедрой порцией смазки.

И та потекла по промежности, щекоча её кожу.

***

Господи, — подумала Алиса, —, а ведь Паша сейчас может это видеть.

При такой-то её позе.

Если посмотрит туда.

Алиса боялась открыть глаза и посмотреть, куда он смотрит.

С одной стороны конечно почему бы и нет.

Ему может быть приятно, что он так возбуждает её.

И что она уже готова к проникновению.

И что ему так легко добиться её готовности.

В несколько касаний.

А с другой стороны… ну не привыкла она пока к такой открытости.

И дико смущается даже перед Пашей.

При всём желании служить ему.

И её профессия биолога тут почти ни при чём.

Одно дело много чего знать и понимать, и соглашаться, и правильно относиться.

Но совсем другое дело — реагировать уже при деле.

Тут только время поможет. Время и практика.

И тогда когда-нибудь она сможет не стесняться.

Особенно если будет знать, что Паша тоже относится к этому правильно.

Что его это не смущает хотя бы.

А лучше — тоже радует и вдохновляет, как и её.

***

Алиса всё сильнее дрожала.

Ей нестерпимо захотелось сдвинуть свои ноги.

Сжать.

Её удерживало только опасение сбить настрой Паши.

Что он не так её поймёт.

Что примет её жест за желание прекратить всё.

И тут Паша сам зачем-то свёл её ноги вместе.

Это ещё зачем?

Как это понимать?

Передумал входить?

Решил оставить её пока девственницей?

И с набухшими от желания чреслами.

И от вызванного желанием приливом жидкости, давящей на нервные окончания.

Вот уж спасибо.

Сначала возбудил так, что с неё аж ручьём побежало.

А потом отпустил.

Алиса не знала, что и думать.

Может быть, сегодня по Пашиному гороскопу неподходящий день для секса?

Или он хочет растянуть удовольствие?

***

Паша тем временем снова стал целовать её колени.

Прямо облизывать, как ранее губы.

Господи, как давно это было.

Какой-то час назад.

А кажется, что вечность прошла.

Столько она уже пережила с тех пор.

Язык стал подниматься по ногам выше. И ещё выше.

Паша стал снова разводить её ноги, открывая дорогу своему языку.

«Он возвращается! » — с облегчением подумала Алиса.

Значит, он сводил ноги только для того, чтобы снова развести.

Но уже самостоятельно.

Что ж, его право.

Может быть, его больше заводит, когда он сам раздвигает её ноги.

Чем когда получает всё готовое.

Ну, в таком случае — пожалуйста.

Всё, как он хочет.

Сам так сам.

5. Стеснительность

Пашин язык поднимался всё выше.

Сначала Алисе были очень приятны эти ласки.

Прикосновения слегка шершавого языка к коже бёдер.

Но по мере того как язык поднимался ещё выше, она слегка напряглась.

А когда язык поднялся уже выше середины бедра, Алиса запаниковала.

Он же не собирается подниматься до … в общем, до того самого?

Нет?

Нет, она конечно в курсе, что это классика.

Да ещё какая.

Она знает, что это чуть ли не обязательный элемент обязательной программы.

Как в фигурном катании.

И она не сомневается, что Паша прекрасно знает, что делать.

***

Но… она пока не готова.

Только не это.

Вот проникновение — это пожалуйста.

Это сколько угодно.

Это другое дело.

В смысле — обычное проникновение.

Проникновение члена.

Но не языка же.

Не сейчас. Не сегодня.

Хоть она и биолог.

Но это в данном случае ничего не значит.

Нет и всё.

Может быть потом. Когда-нибудь.

Не скоро. Через год. Или два.

***

Алиса твёрдо решила, что не разрешит.

И что остановит, если Паша дойдёт дотуда.

Она с трудом удерживала жгучее желание просто закрыть то место руками.

Вот просто закрыть и всё.

Чтобы было понятно, что там не надо ничего целовать. И лизать тоже.

Но боялась, что Паша может подумать, что она вообще против всего остального тоже.

И пока держалась.

Но когда Паша добрался до самого верха…

Алиса всё же положила руку ниже лобка.

Точнее, рука сама там оказалось прежде, чем Алиса успела подумать.

А Алиса просто решила оставить её там.

Решив, что она ясно показывает, что не против самого проникновения.

Что-То место вполне открыто.

А закрыто только то, что необязательно целовать.

И чего необязательно касаться.

Ни руками, ни тем более языком.

***

Паша не стал убирать её руку.

Но неожиданно стал целовать саму руку, закрывающую предмет Алисиного смущения.

Алисе казалось, что каким-то образом импульсы от поцелуя передаются всё же туда, куда она не хотела.

Словно они проходили через руку.

Словно плоть руки служила для них проводником.

«Теперь Паша точно всё там видит», — мелькнула у неё мысль.

Алиса неожиданно густо покраснела из-за этого.

Хоть и понимала, что — назвался груздем…

Паша поднял её руку и продолжал целовать уже на весу.

А потом впервые за долгое время заговорил.

Сказав такое, что заставило Алису желать провалиться сквозь землю.

— Алиса… у тебя Там ТАК красиво.

Ты даже не представляешь.

***

Ну правильно.

Заявление в стиле Паши.

Заставить её краснеть.

И ещё больше смущаться того, что она покраснела.

Вместо того чтобы делать вид, что ничего особенного она не услышала.

Алиса молчала, тщетно стараясь придумать хоть какой-то ответ.

Молчать было неловко.

— Почему ты краснеешь?

Вот только говорить об этом вслух не хватало.

— Алиса, я не понял — ты стесняешься этого?

Зря.

Ты должна признать, что там в самом деле красиво.

Очень красиво.

— Ладно.

— Не ладно, а посмотри.

Алиса наконец-то открыла глаза.

Паша уже нёс ей … зеркало!

— Смотри сама.

Алиса замотала головой, показывая категорический отказ.

— Жаль. Но надеюсь, что потом ты согласишься разглядеть себя.

И вместе со мной тоже.

И разделишь моё восхищение.

У тебя же там словно цветок.

Семейства орхидных.

Алиса смотрела на Пашу так, словно он говорил на незнакомом языке.

Видя её непонимание, он пояснил:

— Ну вспомни — кукушкины сапожки, венерин башмачок.

Правда похоже.

***

«Что он говорит?!

Какие башмачки?!

А началось всё с ресницы.

С несчастной маленькой ресницы!

Где теперь та ресница…

А теперь вот … орхидные. »

— Алис, ты же биолог.

Могла бы проще относиться к естеству.

А то я сам начинаю стесняться, видя твоё стеснение и смущение.

6. Начало

Алиса вскочила.

Пунцовая от Пашиных слов.

Ну почему всё так сложно получается?!

А ведь могло быть так просто.

Она же уже предлагала простой вариант.

Паше достаточно было просто пристроиться рядом с ней и просто войти.

Просто ввести свой член.

И всё.

И она тогда смогла бы довольно спокойно к этому отнестись.

Как раз как к естеству.

Да, она и тогда волновалась.

Ну как волновалась.

Её хорошенько трясло.

Но это было терпимо.

А сейчас что.

А теперь она места себе не находит от смущения после всех его фокусов.

Вот обязательно было до такой степени её смущать?

Зачем он устроил это представление?

Даже в такой момент.

— Ты куда?

— Я … не знаю.

— Ты передумала?

— …Не знаю.

— Понятно. … Тебя одеть?

— …Нет.

— Уверена?

— Да.

— Так как ты хочешь?

Сегодня или нет?

— Сегодня.

Только … Паша… пойми меня правильно…

Я хочу этого. Очень.

Больше всего на свете.

Только … можно пока без дальнейших … затей?

Мне и так…, а тут ещё это…

— Я понял.

Просто войти?

Без лишний комментариев и действий?

***

Алиса удивилась Пашиной догадливости.

И как только он смог догадаться?

Как она хочет.

Алиса кивнула ему.

Не в силах посмотреть Паше в глаза.

Чувствуя, как от его слов сжимается в животе, «там» и в сердце.

И как по её ногам снова стекает очередная порция смазки.

Наверное, надо будет сразу попить, когда всё закончится.

Чтобы компенсировать такие потери жидкости организма.

А то дегидратация — это серьёзно.

***

Паша усадил её обратно на край дивана.

Алиса снова легла на спину.

А Паша уже во второй раз сам развёл её ноги.

Чмокнув оба её колена.

— Слегка подвинься ко мне, — попросил он Алису.

Она послушно придвинулась ближе к краю.

— Ещё.

Алисины ягодицы оказались на Пашиных ладонях.

Он вдруг сильно сжал её ягодицы в руках.

Алиса ойкнула от неожиданности.

(Паша)

— Прости. Я … нечаянно.

— Всё нормально. Не обращай внимания. Я от неожиданности.

— Я просто… стараюсь справиться с собой.

… Чтобы не войти одним резким движением…

Я сейчас…

Я хочу как можно нежнее…

***

«Паша, моё сердце сейчас таки выпрыгнет, если ты снова долго будешь настраиваться»

И словно в ответ на её не произнесённое желание Паша наконец-то коснулся её головкой.

Алиса сосредоточилась.

«Не напрягаться. Только не напрягаться»

Но это было непросто.

Происходящее заставляло всё в Алисе сильно-сильно сжиматься.

Не от страха конечно.

А от предвкушения.

Алиса чувствовала нежные неторопливые поглаживания.

Паша водил головкой над входом. Вокруг него.

Окуная головку в смазку. Снова и снова.

Словно смакуя ощущения.

И словно … забыв, что он собирался сделать.

«Чего же ты ждёшь? Ты же знаешь, что смазки достаточно»

И тут Алиса почувствовала, что головка наконец-то сосредоточилась на входе.

И уже стала совершенно недвусмысленно тереться о него, купаясь в смазке.

Время от времени легонько надавливая на окружающие ткани.

Словно проверяя на прочность.

«Начинается! » — внутренне возликовала Алиса.

«Начинается! »

И настроилась на таинство.

Они его заслужили.

***

есть там -