Дионисийский восход

В каждом, даже в самом крохотном уголке нашего необъятного, но такого жестокого мира существует по мирку поменьше, несмотря на это – включающему в себя целую отдельную Вселенную. В северной части каждого из таких укромных чудо-мест протекают нескончаемые прямые, извилистые, в чём-то манящие и опасные реки. Источник этих рек – огромный омут  мудрости*. Лишь он волен направлять их  курс по своему усмотрению: слить в один спокойный* и кроткий поток или вдруг разорвать их на несколько хаотичных мельчайших ручейков, которые, забыв все сдерживавшие их предрассудки, победоносно* понесутся навстречу ветру, навстречу свободе! Это необычные реки: они согреют вас в холода, но могут безвозвратно утечь, если вы проявите к ним излишний жар.

Как бы то ни было, движение этих рек не столь беспорядочно, как может показаться. Рано ли поздно, оставаясь верными ходу времени, они приходят искать опоры у опытных, твёрдых, но в то же время хрупких берегов. С берегов начинаются они – гостеприимные*, плодородные долины-близнецы. Каждый шорох, каждое их движение наполнены неописуемой нежностью.   Только коснитесь их, только позвольте им коснуться себя – и все тревоги пройдут. Они не навредят, но мягко обнимут вас, укрыв от всех печалей, тревог – от всего, что гложет и беспокоит вас. Они сами подарят вам новую жизнь.

Долины эти порой могут коснуться расположенных прямиком между ними невысоких холмов, о которых ходят целые легенды. Они сводят с ума самых лихих путников, но вместе с тем даруют жизнь путникам новым, непорочным. Холмы подвижны, но сокрыты пеленой, отворить которую может лишь сама мудрость* этого мира.

За холмами, дающими жизнь, вы непременно найдёте равнину, которая, к вашему, конечно же, удивлению – и есть сама жизнь*! Она даёт вам волю идти куда угодно по ровной земле, но какой бы ни была дорога, она неизбежно приведёт к краю. Хоть равнина и настолько велика, что этот самый край можно заметить далеко не сразу, дойдя до  него, вы поймёте, что ваш жизненный путь окончен и пути назад уже нет.

Однако мы лукавим, хоть и лишь слегка. Прямой, самый правильный путь по равнине жизни выведет вас к смерти, но на другом её конце вы познаете чудо рождения, воскресения*, вечной повторяющегося возвращения! Оно спрятано глубоко, всегда терпеливо ожидая своего путника. Но над циклом рождения и смерти, как и над всеми реками святой земли, как и над её долинами властен лишь он – омут мудрости – храм сих земель, алтарь всех путников, икона всех, кто ищет просветления.

Завершается мир второй своей опорой – властной, царящей* в своём бытии. Опора подвижна и вместе с тем – непреклонна. Она стремительна и спокойна, тороплива и меланхолична. Она не может жить без движения, но постоянное движение постепенно убивает её. Сбить чудо-мир с опоры – значит – пренебречь им полностью, ибо, упав, он может рассыпаться, развеяться и больше никогда не вернуться.

С наступлением ночи на хрупкую и нежную землю ступает тяжёлая нога гостя-варвара. Пользуясь лёгкостью, с которой его принимают, вандал пренебрегает мудростью, хватая в узду каждую из текущих вдоль берегов рек, и рвёт их ломкие, ещё недавно тянувшиеся к свободе, жилы. Придя на долины-близнецы, он не ведёт себя как гость, а, напротив, по-хозяйски тянет, выкручивает их, выворачивая наизнанку, естеством внутрь, а страхом – наружу. Не обходит он стороной и живительные холмы. Срывая все покровы, он, словно клещ, впивается в священные возвышенности, выжимая их досуха, пока вместо жизненного сока не начнут струиться кровавые слёзы. Не желая самостоятельно идти по равнине жизни, он требует от неё покорения, топчет её, оставляя на её поверхности лишь ужасные синяки и ссадины.

Наконец, он сшибает мир с ног, переворачивает его по своему усмотрению, желая лишь одного –  забраться поглубже и насладиться, напитаться тем чудом рождения, о котором так много говорят, которое боготворят и к которому относятся с трепетом. Но какое ему до этого дело? Он, точно паразит, хочет пронзить, приложиться и вынуть всё, без остатка, не оставив ни надежды, ни мечты, ни даже проблеска света.

С наступлением утра просыпается наш истерзанный мирок. Он, робко поднимаясь на ноги, облачает себя в остатки покровов и делает свой первый шаг в новый путь, готовясь к новому этапу, к тому, для чего он и был предназначен – для рождения чего-то нового. Это «новое» будет взращено на его землях, вскормлено и воспитано им. Но ему предстоит пойти лишь по одному из двух путей: стать новым миром, со своими реками, долинами, со своей энергией, любовью, всепрощением, лаской, робостью и чистотой или же ему уготована участь разбойника, грабителя, мародёра и сеятеля настоящего животного ужаса, разрывающего плоть, пронзающего душу, превращающего мир в вечную войну. Кем он всё-таки станет – нам неясно. Ясно лишь, что одно не может существовать без другого, иначе прервётся цикл  жизни их обоих. А пока порабощены плодородные земли, пока высушен на пламени гнева и похоти девственный цветок – вновь начинается Дионисийский восход.

*София (греч.— «мудрость»);

*Галина (др.-греч.— «спокойствие»);

*Ника (др.-греч.— «победа»);

*Ксения (др.-греч.— «гостеприимная»);

*Зоя (др.-греч.— «жизнь»);

*Анастасия (греч.— «воскресение» (возвращённый к жизни);

*Василиса — (греч.— «царица»).