черновое прон

Да помоги же ты мне усмирить женушку свою-позвала Соня Петра, уставшего от сексуальных утех и закемарившего в кресле напротив. С трудом встав, тот пошатываясь из стороны в сторону пошел к дивану. Наклонился и руками стал прижимать ноги жены к кровати. Той удалось согнуть их в коленках. Она дернулась и выгибаясь всем телом, приподняла Соню, а его ударом коленок хорошо задев, так что он слетел с кровати на бок, задев край стула. Вернее ударившись так, что взвыл от боли в ребре. Хорошо еще, что спина Сони, сидевшей на барахтающейся в постели женщине спасла от полета куда нибудь в глубь комнаты и естественно от более существенных травм.

-Ты че там Петруша разлегся,- в голосе Сони не было сочувствующих ноток. И он замолчал. И снова навалился теперь уже поперек ног, сделав упор на колени.

И они под тяжестью тела таки разогнулись. На мгновение та замерла. И он вновь оседлал женушку усевшись чуть выше колен. почти на бедра. Учащенное дыхание постанывавшей было не столько следствием борьбы, сколько последствием секса.

Десяти минут еще не прошло с того момента, как  она кончила в унисон с ним. Естественно от полученных сексуальных удовольствий, которые ею были восприняты, как  неестественные.

И то правда: -кому захочется  в это же время целовать промежность другой женщины из которой сперма ее мужа сочится, а быть может и другого самца, который только что ее трахал. И невесть кто, загнув раком снова ее имеет. Трахают ее, она другую самотыком, вылизывая клитор. И не поймешь кто кого. Калейдоскоп из мужиков и баб. Так много мужчин. Впрочем и женщин много.

Вот только где они сейчас. И все ли живы?

-А как чинно и мирно все начиналось,-в унисон ей думал и Петр,-Пили, танцевали, целовались друг с другом по жребию, что бутылка накрутит. Потом и до секса безобидного дошло. В отдельной комнате без свидетелей. А потом. Не нужно было наркотики принимать.

Женушку, словно подменили. И троих мужиков стало мало. Сама девок потребовала.

В той куче -мала, их словно щепки в водовороте всю ночь и крутило. И то ли от смрада запаха табачного, то ли и спиртного в придачу, а может и чего-то еще другого всем вдруг заплохело.

Да спиртного немерено было выпито. А, возможно из-за чего то в спиртное подмешанного, но разум у всех помутился. Большинство из них пусть и не пуританского воспитания были, но придерживались общепринятых норм сексуального общения. Чтобы решиться на свою первую в жизни свинг- вечеринку он больше месяца прожил в терзаниях и муках совести и не одна неделя в раздумьях и уговорах у него с Анной прошла, прежде чем они решились на такое уже вдвоем.

Почему же вдруг мы все ощутили в себе садомазохистские наклонности?-подумал Петр. И то ли дыхание жены, то ли воспоминания о бурных утехах ночи возбудили Петра настолько, что он уже хотел не столь помочь Соне усмирить, но скорее подмять женушку под себя и вновь овладеть ею. Опережая желание мужа, женщина вновь заерзала на кровати стремительно колотя согнутыми в коленях ногами и мужа и спину Сони. Потом вдруг уперлась ногами  в матрац и выгнувшись чуть не скинула с себя обоих. Петр вновь бросился на жену и сцепил  ее ноги руками, но удар коленями  в лицо, если не  на минуту, то уж на пару секунд разноцветил глаза искрами фейерверка. А глазницам к утру обеспечил хорошей раскраски фингал. Тут не до желания уже было, выжить бы самому... Понимала ли жена, что ее убивают?-скорее всего да, но ни дыханием прерывисто хриплым, ни криками о помощи так и не разразилась... Да и разве перекричишь веселую мелодию фокстрота, бьющего по ушам из двух колонок включенного на всю катушку старенького магнитофона маяк, что разместился на комоде у окна. А фактически вплотную к кровати в этой небольшой квартирке из двух комнат, ставшей сначала сексодромом, затем полем битвы и вот уже в гробницу превращавшеися ... Уже пять минут и уже вдвоем они не могли справиться с поверженой. Она была, правда покрупнее Сони и тем более Петра, но чтобы не справиться... Да мы же с ней, как кошка с мышкой играемся-ужаснулся Петр. Ужаснулся и почему то снова возбудился. Усевшись на низ живота супруги он всей тяжестью своего тела прижал ее колени к кровати. Ноги непроизвольно раздвинулись в коленях, как у танцующих индианок. А его переплелись с ногами Сони, сидевшеи спиной к нему на грудях, почти не сопротивляющейся жены. Ягодицы и бедра приятно холодил шелк задравшеися комбинации, а спину обдавала жаром спина Сони. Почему то ему стало неприятно и он отстраняясь  от Сони  приподнялся, смещаясь к бедрам жены. Ее и без того учащенное дыхание сбилось и она обессилено раскинув ноги замерла. Петр сомкнул ладони на щиколотках ног жены. Ноги с хрустом разошлись и Петр вновь упал лицом в кровать. Его вставший член прошелся по лону и расщелине жены, готовясь к встрече с матрасом.... Но жене удалось выгнуться навстречу падавшему Петру и ее увлажненная щель спасла член от перелома, приняв его словно ножны  клинок. Петр упираясь головой в матрас, забросил  ноги жены себе за спину и в позе похлеще любой из поз камасутры  менял положение закинутых назад и скрещенных на спине ног, словно рычаг скорости переключал. Первая вторая, вторая первая.-Ах вот как ты мне подлец помогаешь-закричала Соня, пиная Петра в бедра, чем  лишь только распалила похоть Петра. Сбросив ноги жены со своей спины он стремительно вытянул свои ноги вдоль ее, на мгновение усевшись на лоне, а затем быстро спустив одну ногу на пол стремительно развернулся, оказавшись стоящим на коленях между ног жены. Та и понять не успела, как они уже были  на плечах мужа, а его член в ней. Поза была прекраснейшеи в смысле  созерцания обеих женщин. Он даже волосы Сони на кулак намотал и развернув  грубо тянул к себе страстно, взасос целуя ее шею и щеки. Хотел в губы, но побоялся ей шею свернуть. Хотя было такое желание. Желание шею свернуть. Как чуть позже окажется и напрасно... Ну в смысле шейку ту не свернул... Она же, запрокинув назад лицо обхватила руками его голову и притянув к себе страстно впилась в его губы, при этом так больно их покусывая, что у него чуть член не скукожило... Жена снова брыкнулась, но было поздно. Он даже не мешал, а просто поддерживал их в такт своим фрикциям, то раздвигая на всю ширину обхвата рук, словно пытаясь разорвать по щели ее промежности, видневшеися сквозь рыжеватую поросль волос, то снова сдвигая, будто жалея ее настрадавшуюся щелку...