В тебе моё семя

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы»

Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин

Пейринг или персонажи: Паша/Алиса

Рейтинг: NC-17

Жанры: Романтика, Флафф, Психология, Пародия, Стёб, Первый раз

Размер: Мини, 29 страниц

Кол-во частей: 6

Статус: закончен

***

Вспышка удивления.

Нет, взрыв.

И тут же все силы уходят на то, чтобы сдержать порыв.

Порыв схватить, смять.

И ... не отпускать, пока... пока не случится то, что должно.

То, что стало неизбежностью после только что случившегося.

Но он понимает, что не должен хватать ни в коем случае.

Пока слишком рано. Пока слишком нельзя.

Это… это может оттолкнуть Её.

Ну или не оттолкнуть, а… просто она может передумать продолжать.

От его резких движений у неё может исчезнуть это необычное настроение, в котором она сейчас.

И которое побудило её сделать то, что она сейчас сделала.

Так что терпеть, терпеть. Не шевелиться.

Представить, что он столб.

Да, столб.

Надо обязательно выждать.

Выждать, чтобы узнать, что же будет дальше.

Что она сделает дальше САМА.

Без его влияния.

***

Что на неё вообще нашло?

Зачем она ... поцеловала его?

Почему коснулась губами так интимно?

С явным намерением дать ему понять, что это не просто чмок.

А нечто... большее.

Намного большее.

Она же слегка сжала своими губами его губы.

Это означает приглашение?

Приглашение принять такие ласки?

Приглашение ответить на них?

Скорее всего.

И тогда… тогда у него есть карт-бланш?

Разрешение на ответ?

А если всё же нет?

А если он не так понял её посыл?

И даже если так, то... у неё-то пока есть право сказать, что не так.

И хотя Алисе не свойственно динамить, но...

Тогда своим «ответом» он всё испортит?

Преждевременным и ... чрезмерным.

О, он-то себя знает.

И понимает, что его ответ может показаться ей совершенно непропорциональным её жесту.

Вызвать недоумение, а то и обиду.

Это недоразумение может дорого им обойтись.

И поставить точку в их дружбе.

Ну или большую, просто огромную запятую.

***

Паша не знает, что думать обо всём этом.

Да и думать-то трудно.

Как тут вообще можно думать?

И поэтому он просто ждёт, что будет дальше.

Заставляет себя ждать.

С вовсю колотящимся сердцем.

Надеясь, что дальнейшее даст более однозначные ответы на его вопросы.

Хотя первое же её прикосновение перевернуло его душу.

Взорвало её тысячей вопросов.

Заставило его тело окаменеть, чтобы не натворить непоправимого.

Ему удалось сменить выражение шока на непроницаемое.

По крайней мере он надеется, что удалось.

Что он успел.

Его взгляд впивается в неё, чтобы получить ответы на его вопросы.

Но ничего непонятно.

Выражение её лица как-то не вяжется в его понимании с её жестом.

Совершенно.

У неё такое выражение, с каким она могла бы просто пожать ему руку или погладить по плечу.

А не сжимать его губы. Своими.

Какое-то… просто дружеское выражение.

Ни на что не намекающее.

Ничего не предлагающее.

Это диссонанс её действия с её видом сбивает его с толку.

Вынуждает мучиться от неопределённости, сдерживать собственные порывы.

Но мучительные первые секунды проходят.

И в долгожданном продолжении этого «фильма» — о ДАААА!!! —

Алиса дотрагивается до его губ ещё и своим язычком.

Она. До него. Своим.

И не просто дотрагивается.

А там, где его губы смыкаются.

А затем — о боже! — слегка надавливает.

Словно прося впустить внутрь.

Это уже слишком.

Паша не выдерживает — и делает глубокий резкий вдох.

И теперь решает, что это всё же приглашение.

Да, Алиса предлагает поцеловаться.

Ему. С ней. Сама.

Белый танец!

***

Но он решает, что ему пока рано отвечать на её приглашение.

Пусть она сначала сама ... увязнет в том, что делает.

Пусть увлечётся этим.

Пусть… возбудится от собственных действий.

От ожидания его ответа.

От непонимания, почему он не отвечает.

Чтобы она уже не смогла справиться с собственным возбуждением, когда он ответит ей.

Чтобы она не захотела оттолкнуть его, если его ответ покажется ей слишком… бурным.

Он вздыхает.

Вот и пусть она запутается посильнее в паутинке собственного желания.

Как бабочка в паутине.

Паша внутренне усмехнулся от неожиданной ассоциации.

А он тогда кто получается?

Паук?

Однако в ответ на просьбу Алисиного языка его губы, на мгновение сжавшись, тут же сами приоткрываются.

И язычок подруги проскальзывает внутрь.

Крайне деликатно.

Совсем не глубоко. Буквально чуть-чуть.

Словно сомневаясь в том, что он там желанный гость.

О, это напрасно.

И он убедит подругу в напрасности её сомнений.

Обязательно. Но чуть позже.

Ещё не время.

Ещё чуть-чуть продержаться на грани.

Хотя Паша чувствует себя, как падающий человек, угол наклона тела которого уже таков, что проще упасть, чем выпрямиться или оставаться в том же положении.

Но дышать ровно он уже не может, как бы ни старался.

И он выдаёт себя с головой, с отчаянием понимая это.

***

К счастью, Алиса этого словно не замечает.

Или не придаёт этому никакого значения.

И так же безмятежно остаётся рядом.

И даже продолжает своё исследование.

Её язычок осторожно трогает его губу с внутренней стороны, слегка гладит её.

Паше кажется, что в этих касаниях он замечает нежность.

Но он не уверен.

Он ни в чём не уверен.

Слишком деликатные касания.

Слишком бережные.

Ни намёка на страсть, на желание, на намерение завладеть его ртом.

Такое впечатление, что она не ждёт и его ответа.

Словно не знает, что может быть ответ.

***

Она напоминает ему сейчас маленькую девочку, которая попала в новое место, и теперь с интересом осматривается.

Причём это место — пасть огромного дракона.

Но она об этом не догадывается, и просто гуляет там, будто это просто удивительная прекрасная пещера.

Трогая зубы дракона.

Не догадываясь о том, что это зубы.

Принимая их за сталактиты.

Не понимая, что пасть может в любой момент захлопнуться.

И…

***

Новые прикосновения подруги заставляют Пашу забыть про пещеры.

Теперь ему ясно, что это всё же нежность.

Слишком ясно.

Тончайшая, беспредельная нежность.

Такая, что у него перехватывает дыхание.

На мгновение он забывает о бушующей в нём страсти.

И он отдаётся этой утончённой нежности.

Смакует её оттенки, возносится в небеса.

И именно в этот момент неожиданно для себя нарушает своё намерение сдерживаться до последнего.

И нечаянно обхватывает губы Алисы.

И хотя он почти сразу себя одёргивает, но уже поздно.

Она заметила его движение.

И замерла.

Паша клянёт себя за импульсивность.

Вот что ему теперь делать, если она остановится? Что?

Он так надеялся, что она сама дойдёт до того состояния, когда не сможет отказать ему.

А он всё испортил своей неосторожностью.

Он же теперь не сможет обойтись без… логического конца, скажем так.

После таких-то обещаний!

После таких жестов, после которых ясно как день, что их близость может быть не просто упоительной, в чём он никогда не сомневался.

А совершенно умопомрачительной по эмоциям...

Но не принуждать же её теперь, если она пока ещё не хочет.

И если не даст ему сделать так, чтобы она тоже захотела близости.

***

Однако его неосторожность не привела к той катастрофе, которой Паша так боялся.

Помедлив, Алиса всё же вернулась к своей ласке.

Девочка так и не поняла, что пещера чуть не захлопнулась?

Или… просто не имеет ничего против этого?

Паша снова погружается в ощущения от ласк Алисы.

Наученный недавней ошибкой, он уже не срывается, не поддаётся жажде впиться в её губы, ворваться в её рот.

***

И вдруг неожиданно начинает наслаждаться нежностью как таковой.

Да, он конечно всё ещё готов сорваться. Но…

Но и эти ласки настолько приятны.

И не только потому, что дарят блаженство телу, но и потому, что дарят ещё большее счастье его душе.

Это просто какой-то живительный бальзам.

Он готов расцеловать подругу уже не в приступе страсти, а в благодарность за подаренные эмоции.

Не только за сказочные ощущения в теле, но и за её отношение к нему.

Вот, значит, как она к нему относится на самом деле?

Не просто как к доброму товарищу и верному другу?

Никогда бы не подумал, что в Алисе столько нежности к нему.

Нет, она конечно очень милый друг.

Но это… это же совершенно другое.

Это… уж не любовь ли это?

Паша чувствует, как в груди разливается блаженное тепло от этой мысли.

Любовь?

Любовь Алисы?

Неужели эта сильная независимая самодостаточная девочка его любит?

Паша хочет в это поверить, но боится, но что-то не так понял.

Но не пора ли начать отвечать ей?

Ему конечно интересно, как она поведёт себя, если он не будет ей… мешать своими реакциями.

Но с другой стороны — а вдруг она ждёт его реакции и остановится, если реакции не последует?

***

Он решает реагировать.

Но совсем чуть-чуть. Сов-сем.

А дальше — по обстоятельствам.

В зависимости от её реакции на его реакцию.

***

Руки

***

Собравшись, чтобы не наломать дров и не перегнуть палку, Паша начинает едва заметно отвечать.

Правда, это так трудно, когда хочется не легонько, а с силой, со всей страстью...

Первое же его ответное движение едва не обрушило все его планы.

Из-за того, что вызвало в нём самом умопомрачительные ощущения.

Такие острые, о существовании которых он просто не подозревал раньше.

Но он старается.

Чтобы не спугнуть свою прекрасную добычу, так мило попавшую в его сети.

И теперь ему очень нужно закрепить паутинки.

А кроме того… его влечёт и желание выразить подруге благодарность.

Умудриться сделать так, чтобы и она по его нежности догадалась о его чувствах к ней.

Она же по сути призналась ему в любви.

Вот и он… тоже хотел бы, чтобы у него это получилось.

Поэтому он так деликатен, как только может.

Чтобы по его поцелуям она могла понять, что он тоже признаётся ей в любви.

Да ему и самому очень приятно ласкать ротик Алисы.

Он столько грезил об этом.

Так хотел узнать, каковы её губы на ощупь. Как они мягки, трепетны.

И вот пожалуйста — узнавать сколько хочешь.

И он не теряет времени.

Он спешит воспользоваться возможностью узнать всё, что хотел узнать.

Которую ему так неожиданно и так щедро предоставили.

Стараясь убедить девушку в том, что ему можно позволить и больше, чем поцелуй.

Что он может быть нежным.

Очень нежным.

Что он… не опасен.

Да, пожалуй не опасен. Почти.

***

Он позволил себе взять лицо Алисы в свои ладони.

Так намного удобнее и приятнее.

Это оказалось потрясающим ощущением.

Не только само по себе.

Но и потому, что ему казалось, будто он держит в ладонях душу девушки.

И целует её же.

Когда и как он обнял Алису — он и сам не заметил.

Но отпускать уже не стал.

Зачем же отпускать теперь, раз она не вырывается?

И даже не напряглась. Почти. Только в самом начале.

Паша оценил то, что Алиса прильнула к нему доверчиво и открыто.

Он почувствовал, что тронут этим.

Но когда он заметил волну дрожи, прошедшую по телу подруги, он снова застыл.

От усилий, потребовавшихся для того, чтобы немедленно не сделать то, к чему его толкало это милейшее проявление желания девушки.

Оно конечно ясно говорило, что паутина уже сильно её опутала.

Но пока было неясно, достаточно ли сильно.

Следовало продолжать опутывание до победного.

Язык мой — друг мой.

***

Но продолжить не получилось.

Не успел Паша коснуться губ подруги, как она вдруг слегка отстранилась.

Паша едва не схватил её, чтобы прижать к себе снова.

Просто рефлекторно.

Так же, как человек подхватывает то, что падает.

Её отстранение показало ему, как он нуждается в ней.

И как непереносимо для него остаться без того, что он уже считал своим по праву. —

Возможности целовать её, хозяйничать в её рту.

Ласкать его, убеждая Алису в своей любви.

Но всё же он решил оставить ей свободу для собственных решений.

Хотя бы на минуту. На полминуты.

А потом… потом по обстоятельствам.

Но полминуты он подождёт, так уж и быть.

***

Однако он уступил своему желанию взять Алису хотя бы за руку.

Чтобы хотя бы этим поддержать телесный контакт.

А то и поласкать её ручку.

И ему приятно, и для девушки возбуждающе.

Но Алиса отняла у него и руку.

И хотя очень мягко, Паше стало тревожно и горько. —

Уж не означает ли это конец их ласк на сегодня.

Или… навсегда?

Паша похолодел и не смог сдержать тяжелого вздоха.

Он разочаровал её?

Ей… не было так же приятно, как ему?

Он не смог убедить её в своей любви?

Не смог вызвать доверия? И… желания?

Паша приготовился как-то пережить это горе.

Он пока не знал, как.

Но что-то придумать предстояло.

Он даже не стал предпринимать новую попытку обнять подругу.

Сил-то у него конечно хватило бы.

Но вот мысль о том, что Алиса могла бы показать чем-то, что ей это неприятно, его буквально уби-ва-ла.

И гасила на корню всякое желание даже попробовать.

Такого разочарования он не пережил бы.

Оставалось остановиться на том, что есть.

И запомнить всё, что было.

И жить памятью об этом.

Но если Алиса не хочет… тогда зачем… ласкала его?

Почему была так нежна?

Может, он в самом деле не так её понял?

Надо будет всё же спросить у неё.

Потом. Когда он сможет говорить об этом.

А может у неё сегодня просто месячные?!

А он тут выдумал невесть что.

А зачем тогда целовать начала, если месячные?

Хотя может она не думала о том, что нельзя просто целовать и что нужно сразу с прицелом на завершение.

***

Грудь

***

Но то, что случилось дальше, настолько не вписывалось в то, что навыдумывал Паша, что он впал в полный ступор.

Рукой, отнятой у Паши, Алиса просто… помогала второй руке ... снять её футболку!

Это было так странно, что Паша даже не сразу понял, что случилось.

Хоть и уставился на открывшееся зрелище.

Руки сами потянулись к новому подарку.

Но тут к Паше вернулась осознанность.

Ну или её остатки.

Так что он всё же бросил на Алису вопросительный взгляд.

На всякий случай.

Хоть тот и не требовался, раз девушка сама сняла футболку.

Ведь сама же? Он же не снимал?

Вроде бы нет…

Но лучше взглянуть и убедиться.

Выражение лица Алисы стало для него откровением.

Теперь в её глазах появился особый блеск.

Паша так увлёкся им, что позабыл даже о том, от чего поднимал взгляд.

Он погрузился в её взгляд не менее жадно, чем ласкал её губы.

Да, определённо этот взгляд означал согласие.

На всё, — сглотнул Паша, поняв, что согласие беспредельно.

И главное… взгляд говорил ему «Да, люблю».

Алиса улыбнулась, и Паша почувствовал, как в его руки попал какой-то предмет.

Оказалось, что это та самая снятая футболка.

Алиса вложила её ему в руки.

Паша поднёс футболку к лицу и глубоко вдохнул родной запах любимой.

Он сделал это инстинктивно.

Но это оказалось так приятно, что Паша поразился запоздалой мысли, что мог давно осчастливить себя возможностью вдыхать Алисин запах, стащив у неё какой-нибудь предмет одежды.

Но сейчас у него было намного большее, чем предмет одежды.

У него была сама девушка.

И она сама отдала себя ему.

Значит, девочка знала, в какой пещере она оказалась.

И намеренно в неё проникла.

И не собиралась покидать пещеру.

И не боялась, что та захлопнется.

А сама на это надеялась.

Паша слегка растерялся.

Он конечно прекрасно знал, чего ему хочется сделать сейчас больше всего.

Но что-то мешало.

Паша прямо-таки чувствовал, что Это пока «на посмотреть».

Не «на трогать».

Как ни странно. Ощущение было иррациональным.

Но категорическим. И Паша не хотел его просто ломать.

Вдобавок он хотел знать, чего хочет Алиса.

Так иль эдак.

Так или немного иначе. Или совсем иначе.

Он конечно мог бы спросить и у неё самой.

Но пока… ведь всего лишь «на посмотреть».

И он смотрел. Впитывал каждый пиксель, каждый бит информации.

Стараясь по виду кожи догадаться, какова она на ощупь.

По виду форм догадаться — каковы эти холмики на ощупь. Мягкие, упругие. Гладенькие... АЛИСИНЫ.

Ему казалось, что в ладонях появились магниты, влекущиеся к холмикам.

Но пока он трогал взглядом.

— Паша… — тихо улыбнулась Алиса… - от таких взглядов и синяки могут появиться…

***

Паша вскинул на неё взгляд.

И перевёл дух.

Вроде не недовольна.

Но тогда… неужели… дразнит?

— Прости, — пожал он плечами, не зная, что говорить.

— Да я не о том. Но раз уж ты ... так смотришь…

— Как? — прошептал Паша, чувствуя, как пересохло в горле.

— Словно трогаешь…

— И?

— Тогда какой смысл ограничиваться взглядами? — спросила Алиса, подняв взгляд вверх.

***

Паша сжался от этого вопроса.

И тоже зачем-то бросил взгляд вверх, хоть и понимал, что это ни к чему.

Но… любить — это значит смотреть не друг на друга, а в одном направлении, как сказал кто-то.

Но затем их взгляды ещё и встретились.

— Не ограничиваться?

— Не ограничиваться…

— А там ниже я читаю «не подходи — убьёт! »

— Да с чего ты взял?

— Я так чувствую. Два дула смотрят прямо на меня и запрещают трогать.

— Пустяки. Ты же не боишься?

— Я?.. Я за тебя боюсь.

Хотя ты… ты не кажешься смущённой.

Словно всю жизнь так ходишь.

— Как?

— Без футболок…

Паша снова вдохнул запах от футболки.

— А я и хожу.

— Что-то не припомню.

— А я дома у себя в комнате.

— А, воздушные ванны?

— Да. И… всё время представляла, что ты при этом присутствуешь.

— Я??

— Я просто тренировалась.

Пашу развеселили слова Алисы.

Тренировалась она видите ли.

— Можно футболку? — спросила Алиса, протянув к ней руку.

***

Паша машинально убрал свою руку с футболкой за спину.

Брови Алисы выразительно приподнялись в немом вопросе.

Паша заставил себя протянуть ей футболку.

Раз девушка просит…

Хотя рука его едва слушалась и была словно деревянная.

— Посмотрели и хватит? — спросил он, стараясь не показывать разочарования завершением шоу.

— Ну… понимаешь, я не против.

Если хочешь — я могу часто снимать.

Просто… мне надо привыкнуть, - заключила Алиса, снова надевая футболку.

— Ты же тренировалась, — напомнил Паша, с сожалением смотря, как под футболкой исчезают сокровища.

Его сокровища. Такие красивые.

И одновременно любуясь тем, как они подрагивают от Алисиных движений.

Они были прекрасны.

Особенно когда она поднимала руки…

— Да. Но по-настоящему оказалось немного труднее, — немного виновато пояснила Алиса.

— А… разрешение не ограничиваться взглядами? — решил не отставать Паша. — Уже не в силе?

— В силе… Правда, я уже… оделась.

***

Паша почувствовал прилив счастья.

Оделась она видите ли.

И с невозможной для него ещё минуту назад лёгкостью запустил загребущие руки под футболку Алисы.

Стараясь не напугать девушку грубостью, для начала лишь слегка прижал ладони к любимым холмикам.

Погрузившись в блаженство от осязания гладкости кожи и мягкости тканей под ладонями.

Подождав, когда она успокоится (и он сам тоже), стал поглаживать большим пальцем кожу.

Затем решился немного сжать грудь.

Он с радостью заметил, что сосочки стали совсем твёрдыми.

Алиса стала хватать воздух.

— Алис?

— Жарко…

— Снять футболку?

— Да.

Паша помог ей во второй раз освободиться от футболки.

Увидев сжавшиеся сосочки, он чуть было не последовал инстинкту взять их в рот, как вдруг ощутил непреодолимое желание сделать ещё одно.

Он резво сбросил собственную футболку и прижал Алису к себе, её грудь к своей, наслаждаясь контактом кожи.

Алиса, похоже, поняла его желание.

И с готовностью приникла к его груди, взволнованны дыша из-за такого непривычного и такого приятного контакта.

— Алис… расскажи, как ты хочешь, — попросил Паша.

— Я хочу узнать, как хочешь ты, — ответила она, прекрасно поняв, что он спрашивает о деталях последующей близости.

Паша принял такой ответ.

И увлёк Алису за собой.

Сев сам, он посадил её на себя и, немного наклонив, наконец-то завладел одним из обожаемых сосочков.

Влагалище

***

Наигравшись с грудью Алисы и насладившись реакцией любимой на свои ласки, Паша почувствовал решимость сделать ещё более желанное — распустить руки между ног девушки.

Она позволила ему это сделать, хоть и задрожала, когда его руки двинулись вниз и остановились Там.

Она давно широко разводила ноги, сидя на нём.

Явно испытывая желание получить ласку и ниже того места, которым занимался Паша.

Взволнованно и доверчиво Алиса смотрела на него, когда он стал на ощупь изучать самое интимное место девушки.

По мере того как Паша доказывал свою деликатность, постепенно оттенок встревоженности испарялся из облика Алисы, уступая место всепобеждающей радости и доверию.

Паша и сам чувствовал счастье, видя такое приятие его ласк.

Оставалось убедиться только в полном и окончательном приятии главной ласки.

Для этого Паша поменял их положение.

Сорвав остатки своей и Алисиной одежды, теперь он посадил саму Алису.

А он, как приносящий присягу верности рыцарь, встал на колени.

Между ног своей прекрасной дамы.

Прекрасная дама снова немного напряглась.

Паша расцеловал её бёдра, желая поддержать её уверенность в его нежности.

— Ложись? — предложил он тихо.

Девушка покорно опустилась на спину, не отрывая своего взгляда от его лица.

Паша постарался влить в неё уверенность своим взглядом.

Хотя сам… уже не чувствовал прежней решимости.

Несмотря на всё желание, сейчас, когда его утоление оказалось так близко, Паша готов был даже отступиться.

Одно дело просто хотеть близости и мечтать о ней.

И совсем другое дело… сделать это, когда девушка уже рядом.

Когда ты между её нежных ножек, а её беззащитное влагалище прямо напротив твоего жадного хищного члена, жаждущего ворваться и смести всё на своём пути.

И хоть оно так же нетерпеливо жаждет заполнения, как член жаждет заполнять…

Но он-то знает, что ей в первый раз может быть и не очень комфортно.

Так что не так-то просто решиться ввести в неё часть себя.

Такую крупную по сравнению с её узеньким любовным каналом.

Паша оторвал взгляд от глаз Алисы и медленно опустил его вниз, минуя грудь, живот и лобок.

Увиденное одновременно усилило и желание, и тревогу.

На секунду он залюбовался прелестным хорошеньким цветком промежности девушки, а затем уже не мог отвести взгляда от входа во влагалище.

Вот значит какова его обитель.

Вот средоточие его помыслов и стремлений

И вот сюда он должен погрузить-протолкнуть своего друга.

Вот сюда надавить.

Вот Это растянуть.

И всё бы хорошо. Только один вопрос. — Как?

Как это вообще физически возможно?

Судя по тому, что он видит, это решительно невозможно.

Хоть и очень хочется.

Паша прогнал сомнения.

Что ещё за вопросы? Будто он не знает, как.

Чай не необученный юнец, никогда не видевший, как мужчина берёт девушку.

Ничего тут нет невозможного.

И у них тоже получится соединиться.

Алиса, как любая образованная девушка, знает, что делать ей.

А он тем более знает. Что делать ему.

А уж как хочет-то.

Паша избавился от спазма сомнений.

И уступил желанию.

Всё будет хорошо.

Уже через минуту или две весь его член полностью будет внутри прекрасного лона его возлюбленной.

И если она не станет возражать — он впервые наполнит своей замечательной спермой женское лоно.

Алисино лоно.

Ещё раз посмотрев на Алису, чтобы убедиться в её согласии и что она так часто дышит не от страха, а от возбуждения, Паша обратил внимание на другое трогательное проявление её желания. - Жемчужную жидкость во входе.

И ему показалось, что за эти секунды вход стал ещё сильнее блестеть от этой приветливой жидкости.

В прошлый раз он мог разглядеть темноту внутри, а теперь там ничего не видно из-за обилия смазки.

Паша зачарованно дотронулся до скользкой субстанции.

Много. Очень. Щедро. Приветливо. Гостеприимно.

Всё для гладкого введения.

Всё для взаимного удовольствия.

И Паша окончательно решился.

Слегка подтянув Алису к краю, он макнул головку в этот чудесный бальзам, выделенный для него её телом.

Головке это понравилось.

И захотелось глубже.

Не теряя больше ни секунды, Паша пальцами растянул кожу входа, и нашёл для головки самое удобное положение.

Оставалось только надавливать и растягивать.

Алиса тоже понимала это.

Но Паша ей всё же напомнил, сочувственно гладя её животик:

— Не забывай расслабляться, любимая.

Алиса кивнула и рвано вздохнула.

И Паша надавил.

Чутко прислушиваясь к натяжению тканей вокруг его члена.

Семя

— Паш, я не против, но сколько можно целовать мой живот?

— Если тебе неприятно, то я перестану.

А если нормально, то буду целовать часто.

— Мне нормально. И очень приятно.

Просто непонятно.

— А что тут непонятного?

В тебе моя сперма.

— Это повод целовать живот?

— Да. Ласка будет способствовать прорастанию в тебе моего семени.

— Сегодня день не залётный.

— Ну и что. Тогда просто привыкай.

Ты должна чувствовать себя обласканной.

Особенно живот. Колыбель наших детей.

— Ну хорошо. Только разговаривать тоже хотелось бы.

А когда ты целуешь - говорить проблематично.

И ты занят, и мне не до разговоров.

— Давай поговорим. Что тебе показалось самым приятным при близости? — задал Паша интересующий его вопрос, осмелев от того, что всё так гладко прошло.

— Трудно сказать. Всё было очень приятно.

— И всё же.

— Ну… может быть то, как ты гладил мой живот и ягодицы, будучи во мне.

— Я так и знал.

— Ты это знал?

— Мне казалось, что именно это может быть очень приятным.

— Ты был прав.

— И… мне хотелось надеяться, что такая ласка поможет тебе… перенести боль.

— Особой и не было. Но приятнее благодаря ласке было.

— Когда ты хочешь оформить наш брак?

— Зачем? — удивилась Алиса.

Так непосредственно, что Паше стало не по себе.

Означает ли её вопрос то, что она… не собирается с ним больше заниматься сексом?

— А разве ты не хочешь этого?

— Если бы я этого хотела, то сказала бы заранее.

— Значит, ты против?

— Я просто не собиралась оформлять.

— А теперь не можешь собраться?

— Не знаю. Но сначала неплохо было бы понять — ради чего.

— Мы переспали.

— Это ещё не основание оформлять брак.

— А что основание?

— Ну… желание жить вместе.

— А у тебя его нет?

— Мы и так часто вместе.

Кстати, если тебе ещё захочется секса со мной, то можешь теперь не думать — можно или нет. А просто подходи и бери.

— Это… здорово конечно.

Но… ты что, думаешь, что я только ради секса предлагаю пожениться?

— Я не знаю, Паша. Может, тебе кажется, что это нужно, потому что все так делают.

— Мне не кажется. Я точно знаю. Это нужно.

— Зачем?

— Ты в самом деле не чувствуешь потребности?

Или просто испытываешь моё терпение?

— А что с твоим терпением?

— Мне не по себе слышать твой отказ пожениться.

— Но разве это влияет на отношения?

— Может быть.

— Объясни.

— Отказ подразумевает, что ты ещё не решила быть со мной.

И продолжаешь искать пару.

— Нет, не подразумевает.

— Алиса, что ты теряешь от брака? Ты же в любой момент можешь оформить развод, если захочешь.

— Ну предположим.

Но тебе-то почему спокойно не живётся спокойно без брака?

— Как это почему…

Сама подумай — ты будешь постоянно носить в себе часть меня — моё семя.

Как при этом не считаться моей женой?

— Не знаю. Не думала об этом.

— Подумай. Мне было бы как-то спокойнее, если бы женщина, в которой моё семя, называлась моей женой.

— Ну хорошо. Я подумаю.

— Только думай скорее.

— Куда ты торопишься?

— Я хочу, чтобы следующий секс у нас был уже в браке.

И чтобы следующую порцию семени ты приняла уже в статусе моей жены.

Время на согласиться

— И сколько ты даёшь мне времени на размышления?

— Ну… неделю тебе теперь всё равно нельзя совокупляться.

Значит, неделя на размышления.

— А почему неделя?

— Ты думаешь, что за неделю не заживёт?

Тебе настолько больно до сих пор?

— Нет-нет, я не об этом.

Заживёт-то может уже завтра.

Но почему так мало на размышления?

— А сколько тебе нужно?

— Откуда мне знать?

Может, день. А может я и через месяц ещё не почувствую, что надо оформляться.

— Месяц?

— Я просто не знаю.

— Но если мы не поженимся за неделю… как же через неделю вернуться к занятиям любовью?

— Можно так…

— «Так» было бы как-то невесело.

— Как-то нескладно вышло.

Я хотела как лучше, а в итоге тебе снова невесело.

Знала бы, что ты так загрузишься…

— И что тогда? Ничего сегодня не было бы?

— Не знаю. Может и не было бы.

— А почему это вообще случилось?

Что на тебя нашло?

— Ты имеешь в виду то, что я поцеловала тебя?

— Да.

— Ну… просто захотелось.

— Совсем просто?

— Я подумала — а почему бы не поцеловать Пашу.

Он же такой милый.

Правда, я боялась, что тебе это не понравится.

Поэтому старалась не быть слишком нахальной.

— Ты зря этого боялась.

— Я уже поняла.

— Тебе хотелось только поцеловаться?

— По обстоятельствам.

— Каким?

— Ну… в зависимости от твоей реакции.

— И какую реакцию ты хотела получить?

— Ту, которую получила.

— Вот как… А я-то думал — можно или нет отвечать на поцелуй.

— Можно. И на всё остальное тоже.

— А если бы я ответил сразу и слишком буйно?

— Я не исключала, что возможно и такое.

— И как ты себя повела бы, если бы у меня сорвало тормоза?

— Обрадовалась бы.

— Моей грубости?

— Тому, что ты меня хочешь.

— Боюсь, что радость была бы недолгой.

А вскоре пришли бы растерянность и обида.

— Я бы смирилась со своей судьбой.

— Ещё чего не хватало. Смирилась бы она.

В моих объятиях ты должна не смиряться, а наслаждаться.

— Да я же пошутила про смирение.

Я так… хотела этого.

Что огорчить меня мог бы только отказ.

— А что же ты тогда прямо не сказала, что хочешь?

— А вдруг ты не хотел бы?

Тогда тебе было бы неловко, что приходится отказывать.

— Я бы не хотел? Ты шутишь?

Да я… да я измучился от страха, что однажды желание доведёт меня до изнасилования.

Чуть не стал избегать тебя.

Хотя не могу обойтись без тебя.

— Но я-то этого не знала.

Ты хорошо скрывал свои чувства.

Я всё никак не могла понять — кажется мне, что ты меня хочешь…

Или не кажется…

— Значит, всё же были поводы для подозрений?

— Были. Но очень уж неоднозначные.

— И тогда ты решила просто испытать меня, поцеловав?

— Вроде того.

— Это ты удачно придумала.

Ведь сразу всё ясно.

— Не так уж и сразу.

Я чуть было не решила, что ошиблась.

И что на самом деле ничего ты не хочешь…

Поэтому старалась целовать так, чтобы в случае твоего отказа пойти на попятную.

И сказать, что это был не поцелуй желания, а просто дружеская нежность.

— Ну, это я просто перестарался со сдержанностью, боясь напугать тебя напором, если ты не хочешь близости.

Чтобы не спугнуть мою прекрасную добычу, так мило попавшую в мои сети.

А на самом деле меня с первой секунды накрыло такое желание, что я думал, что умру, если немедленно не войду в тебя.

— Да уж… столько проблем из-за незнания о взаимности желания.

Хорошо, что они уже в прошлом.

Теперь ты знаешь, что я тоже хочу и согласна.

— Честно говоря, не ожидал от тебя такой инициативы.

— Это не роняет меня в твоём мнении?

— Что ты такое говоришь?

Я так благодарен тебе за инициативу.

Просто не представляю, как я дальше терпел бы.

— И давно ты терпел?

— Сколько себя помню.

— Но не с детства же.

— Ты обидишься, если я скажу, что с детства?

— Нет, но… не в самом же деле с детства?

— Как тебе сказать… просто когда-то я мог ещё не всё то, что могу теперь.

Но честно говоря… всё остальное мне было бы в радость и тогда.

Правда… как я теперь понимаю, это было бы опасно для тебя из-за моей импульсивности.

— Что именно было бы тебе в радость?

— Да всё. Целоваться с тобой. Обниматься.

— И всё?

— Ну, если ты так настаиваешь…

Ещё мне хотелось гладить тебя. Желательно без одежды.

— Что ж, тех желаний я не учла.

И даже не догадалась о них.

— А если бы ты о них знала?

Перестала бы со мной общаться?

— Зачем?

— Не знаю. Может, обиделась бы или оскорбилась.

— Паааша. Я может быть и удивилась бы поначалу.

Но потом свыклась бы.

А может… да, скорее всего пошла бы тебе навстречу.

— А вот этого не надо было бы делать.

— Но почему?

— Я же говорю — мог бы наступить момент, когда мне захотелось бы больше того, что ты можешь дать без вреда для себя.

Тем более если бы я распалялся тем, что ты уже дозволила.

— Но ты же не стал бы настаивать?

— Я бы хотел, чтобы я смог не настаивать.

Но не уверен, что справился бы.

Так что… лучше так, как получилось.

— Ну хорошо.

А можно я тоже спрошу, что тебя больше всего впечатлило в близости.

— Сначала сам факт, что ты целуешь меня.

Потом — степень твоей нежности.

… Да всё. А чтобы рассказать всё, пришлось бы целую книгу написать.

— Тогда напиши. Потом.

А пока самое-самое.

— Хм… боюсь, что честный ответ тебя покоробит.

— Нет.

— Для меня стало откровением наблюдать, что узкое влагалище в самом деле способно растянуться настолько, чтобы впустить член.

— Паша, да оно даже до размеров ребёнка способно растянуться.

Ты же наверняка видел видео родов.

— Да видеть-то видел.

Но на видео и в жизни — совсем разные впечатления.

К тому же дело не только в том что в жизни.

Но и в том, что… это твоё влагалище растягивается под давлением моей головки.

Ну вот — я же говорил. Ты покраснела.

— Ну и что. Пустяки. Рассказывай дальше.

— А дальше было удивительно наблюдать, как в тебе исчезает весь член.

И ощущать его сжатие влагалищем.

Алиса вздохнула.

— И всё?

— Нет, не всё, — улыбнулся Паша милому его сердцу любопытству подруги. — Выход тоже впечатлил.

— Чем?

— Ну… это же всё та же прелестнейшая картина пребывания моего члена в твоё влагалище.

И трения об него.

А ещё… кожа твоего влагалища так красиво оттягивалась вслед за моим членом.

Правда…

— Что?

— Знаешь, я же не собирался совершать фрикции в этот раз.

Поэтому не рассчитывал кончить.

Хоть и не удивился бы, если кончил даже не войдя до конца.

Но всё равно кончил в тебя.

— Ну и хорошо. Я рада, что ты получил оргазм.

И что в меня твоё семя попало, — добавила Алиса, погладив низ своего живота.

— Да хорошо-то хорошо.

Просто меня смущает, что стало последней каплей.

— И что же?

— Ты только не обижайся.

Я очень тебе сочувствовал в тот момент, честно.

— Да что случилось-то?

— Я просто окончательно осознал в тот момент, что ты… моя.

— Из-за вида, как ты выходишь?

— Не самого по себе.

А… из-за следов… твоей крови на моём члене.

Только пойми правильно — я понимал, что это означает наличие в тебе раны… Сделанной мною же.

И мне было жаль тебя, очень.

И жаль, что это я причина твоей раны.

Но… я не знаю, как это объяснить… в то же самое время это было свидетельством, что именно я тебя…

Как бы тебе сказать… в общем, есть такое выражение об этой ситуации — «распечатал».

И я сразу его вспомнил в тот момент… Вот…

Но ты не подумай, что это просто примитивное собственничество какое-то.

Я просто прочувствовал, что совершил в тебе необратимую перемену…

И как-то по-особому почувствовал… ответственность за тебя.

Твою хрупкость… беззащитность… Желание заботиться о тебе…

И всё вместе это и вызвало тот скачок возбуждения, который привёл к эякуляции.

Я даже не успел тебя спросить, можно в тебя или нет.

Вот… я всё рассказал.

Теперь можешь упрекать.

— За что?

— За физиологичность.

— А если я не нахожу поводов для упрёков?

— В самом деле?

— Ни одного, — покачала головой Алиса, улыбаясь. — Не знаю, почему ты решил, что сказанное может обидеть меня.

По-моему, всё это наоборот мило. И очень возбуждающе.

И… если бы не «рана»… я была бы рада прямо сейчас повторить.

Чтобы ты снова мог увидеть всё, что так тебе понравилось.

— Только ради этого?

— Разве мало?

Хотя ещё ради собственного удовольствия тоже.

— Значит, ты выйдешь за меня?

— Я уже говорила. Если пойму, что это нужно.

— А просто чтобы сделать мне приятно?

— А тебе не хватит приятного от секса?

— Я вообще сильно сомневаюсь, что у меня будет право прикасаться к тебе, если ты так и не согласишься выйти за меня.

— Почему?

— Не знаю. Право даётся любовью.

Но если ты даже выйти не захочешь… значит, не так уж и сильно любишь.

А тогда и я не имею права…

— Ты откажешься от секса со мной, если мы не поженимся?

— Я не знаю. Может, я и не смогу отказаться.

Но точно знаю, что меня не вдохновляет идея заниматься сексом с девушкой, которая не очень-то и хочет меня.

— Я хочу.

— В это трудно верить, когда девушка отказывается выйти замуж.

— Ты обязательно поверишь.

Я просто не могла сегодня в полной мере проявить своё желание.

Сам понимаешь, почему. Но потом смогу.

— Это другое.

Без согласия выйти этого мало.

— Паша, ты не мог сказать раньше, что согласен на секс только в рамках брака?

— А ты не могла сказать раньше, что боишься брака?

— Я не боюсь.

— Но чем тогда объяснить твой отказ?

— Я просто хотела, чтобы ты чувствовал себя свободным…

Чтобы ты не думал, что обязан жениться на мне из-за секса.

Чтобы ты не подумал, что моё предложение заниматься сексом означает предложение пожениться…

— Вон оно что. А я-то думаю — и где это тебя переклинило так, что ты отказываешься от такой безобидной и простой процедуры, как оформление брака, которое и не обязывает ни к чему.

А я, между прочим, и без секса хотел бы быть твоим мужем.

— Это перебор.

— Зато ТВОИМ.

Так что забудь про твои сомнения.

Надеюсь, других причин отказываться у тебя не было?

— Не было…

— Значит, теперь тебе ничто не мешает принять предложение?

— Паша, не торопи меня.

Я не могу так сразу сказать.

— Ясно. Застряла в своей ошибке.

У тебя неделя на передумать.

А потом счёт пойдёт на дни, лишённые нашего секса без всякой причины.

— А я может ещё посмотрю, надолго ли тебя хватит в твоём решении воздерживаться вне брака.

— Ну… я не гарантирую, что буду терпеть месяцами. Может, иногда и уступлю. Раз в месяц. Или в неделю.

— Говори уж сразу — или в день. Или в час.

А всё остальное время — ни-ни.

— Ещё посмотрим, кому будет труднее воздерживаться.

— Ты же меня знаешь.

Когда я закапываюсь в работу — обо всём остальном забываю.

— Знаю. Но и я постараюсь, чтобы тебе не так просто было забывать.

там -