Звёздная

Тук-тук-тук! Короткие кривые пальчики истерически зацокали по столу, угодив в лужицу разлитого виски.

Кусь-кусь-кусь! Щербатый зубик скользнул по отросшему ногтю. Язык недовольно дёрнулся, ткнулся о рыбное волокно, застрявшее в зубах. Прозрачный полумесяц шлёпнулся в алкогольную лужицу белёсой буквой «С».

Хлоп-хлоп-хлоп! Жилистая мужская рука просочилась сбоку и ущипнула за талию. Сало, голубое в неверном свете, колыхнулось под платьем, конечность полезла за резинку трусиков, грубые волоски щекотно коснулись потной ляжки.

Туц-туц-туц! От ритма клубной музыки дрожали барабанные перепонки. Череп пульсировал, будто в нём был не мозг, а клубок змей. От всполохов света глазная боль свилась в комок и въелась в переносицу.

Кусь-кусь-кусь. Малена гадала по ногтям. Каждую среду она обгрызала их, и десять прозрачных кусочков выстраивались в узор предсказания. Выводы о будущем делались в зависимости от положения ногтей. Если ноготь ложился буквой «С», гадалку ждала беда. «С» был смертью, сифилисом и стафилококком. Сифилис звался Люэсом и был главным страхом Малены.

Ха-ха-ха! Крупнозубый рот слева растянул широкие губы и зашёлся дурным смехом. Чудной клубок волос справа захихикал, и в такт затряслись его груди, вспотевшие запахом яиц. Малена скосила глаз и увидела между ними глубокую ложбинку, усыпанную голубоватыми нарывчиками, которые наверняка разрешались мутным кровянистым содержимым при нажатии. Её затошнило при мысли о звёздной сыпи, разъевшей бёдра тусовщиков, бившихся на танцполе в ритме музыки. Чёрные впалые язвы на груди молодого мужчины, сифилисные ранки в языке стриптизёрши — от этих видений выворачивало наизнанку.

Хлоп-хлоп-хлоп! Ляжки шлёпнулись, закрывая петле потных рук доступ к трусикам. Справа прижимался черночубый Райан. Он недовольно ущипнул потную кожу и выкрикнул что-то над ухом, но его слова заглушила музыка. Малена вспомнила, как час назад уединилась с парнем в туалете. От его ширинки жутко смердело тухлым сыром и влажной плесенью. Девятнадцать сантиметров распухли и поросли чернющими поганками преотвратного вида. Они приобретали фантастические формы, переплетаясь, словно клубок пиявок, издавали чарующие нотки сладкого гниения и распада. Повинуясь их зову, Мэл с хрустом откусила крупную шляпку. Подбородок и грудь залило едкой зеленоватой жижей, острой, как желудочная кислота. Урча и сочно чавкая, Малена пила кипящую огненную зелень, стискивая дрожащие райановы ляжки.

— Во славу Гнилого Фаллоса! — булькал её набитый рот, а Райан стонал от наслаждения.

Тук-тук-тук. Сердце перекатилось за позвоночник, ухнуло, замерло и запрыгало лягушонком. В душном воздухе пахло вином, горькими сигаретами и похотью. Клуб пульсировал и истекал изжелта-зелёной грязью. Его стены поросли грибницей бугристых корней, свивавшихся наподобие мозговых извилин. Потолок разросся тысячей фасеточных глаз, и Мэл хотелось выстрелить отгрызенным ногтем прямо в дрожащий зрачок, уставившийся сверху.

— Райан… — горячие губы настырно скользнули по ушку. — Пусти же! — одним рывком Малена сбросила руку своего спутника с талии. На его мокрых щупальцах наверняка кишела инфекция!

— Грязная скотина, — прохрипела Мэл, отвешивая мужчине звонкую пощёчину. Она поняла: любовник что-то подсыпал в виски, галлюцинации не возникли из ниоткуда. — Грязная, немытая, гнойная скотина!

Нетвёрдым шагом она добрела до туалета, пошатываясь в пропахшем табаком воздухе. Уборная резанула зрение кипельной белизной и едким запахом хлорки. У зеркала, висевшего над длинным рядом раковин, хихикало несколько девиц. Все, как одна, были копией Малены — высокие красотки на журавлиных ножонках, с курьим хвостом-хохолком на голове и венцом из водянистых прыщиков на лбу. «Венерина корона», — некстати вспомнила Мэл определение из учебника венерологии.

В длинной туалетной кабинке было одиноко, прохладно и хорошо. Девушка вывернула кран до конца, чтобы шум воды заглушал болтовню за дверью. Это принесло ей чувство облегчения. Она повертелась перед зеркалом, огладила высокую грудь, полускрытую под тканью лёгкого платья, довольно качнула бёдрами и отметила со вздохом странной печали…

— Хороша, как ни повернись!

Боковое зрение поздно поймало высокую тень, бесшумно проникшую в кабинку. Блаженное одиночество было нагло прервано. Мэл вздрогнула, почувствовав, как напряглись её соски, и состроила гневную гримаску.

Сухо щёлкнула дверная ручка. Горло Мэл жалко замычало, губы гостьи расплылись в беззлобной ухмылке. Одна секунда, и Малена отметила грудь, россыпь чёрных звёзд на смуглой коже и тараканьи переплетения жёстких мышц.

Гостья вздохнула, рассматривая застывшую Малену рыжими рысьими глазами.

— Вот только…

«Вот только горе-парень замечает твою красоту, лишь когда длинные ножки раздвигаются у него перед носом».

— Чего? — пьяно каркнула Малена, возвращая самообладание. — Какого *** ты припёрась в мой туалет?! — она качнулась на каблуках и вцепилась рукой в край раковины, чтобы не шлёпнуться на пол, к ногам этой ****ской мужеподобной суки со звёздной сыпью по всему телу.

Звёздная рассмеялась и шутливо заломила широкую бровь:

— Некоторым словам лучше остаться невысказанными, малышка.

— Тогда катись отсюда со своей невысказанностью, — буркнула Мэл, выуживая засаленную косметичку. Болтовня за дверями стихла, как птичий свист перед бурей. — Мразь туалетная…

Гостья весело фыркнула:

— Какая грубиянка. А парнишке так не нахамишь, верно?

Узловатые пальцы повертели губной блеск. Было бы хорошо с воем вцепиться в поганую рожу звёздной твари, воткнуть блеск ей в глаз, в глумливую пасть затолкать протёкшую прокладку, а между ног вогнать туфлю. Завершающий штрих сделает зажигалка. Один щелчок — и пышные волосы Звёздной вспыхнут, как тополиный пух.

«Как жаль, что иногда нельзя воплощать фантазии в реальность».

— Послушай, — голос Мэл был деланно спокоен — равнодушие, презрение и ещё раз равнодушие! — я не прикалываюсь по бабам. В смысле — не тереблю вагины престарелых полоумных лесбух вроде тебя. И знать тебя не знаю, шваль спидозная, — щербатый ноготь звонко щёлкнул по тусклому от накипи крану. — Поняла намёк, ага? Вали отсюда, пока не выпнули.

С видом полного безразличия Малена повернулась к зеркалу. Она молилась о том, чтобы Звёздная огрызнулась и ушла, обиженная; чтобы не обдавала её странным, возбуждающим флёром; чтобы позволила ей покинуть этот день так, как она покидала его всегда. Мэл дрожала перед гостьей, ощущая себя абсолютно голой и безоружной. Девушка почувствовала, как отвратительный нутряной страх свернулся в её животе.

Жёлтые глаза Звёздной посерьёзнели.

— Я бы не отказывалась на твоём месте, малышка, — усмехнулась она. — Кстати. Вкус поцелуя от этого блеска на редкость отвратителен, — добавила женщина, привалившись плечом к стене. Малена представила, как раздирает ногтями смуглую кожу, разверзая грудь гостьи в кровавом зевке, и ярость, поднявшаяся внутри, свернулась в животе уютным комочком.

«Выкуси, наглая тварина! » — Мэл ухмыльнулась во все тридцать два и густо облила губы противным блеском.

— Ещё и строптивая! Мне такое нравится…

Пара пружинящих шагов — и гостья уже за спиной юной тусовщицы. Может, она не человек вовсе? Никогда Мэл не поверит, что она женщина из рода людского. Это коварная пантера, хитрая кобра, подкрадывающаяся сзади, чтобы набросить кольца на жертву, которой уже в сладость быть пойманной.

— Милая, судя по тому, что я видела, твой парень… Как там его зовут? — отражение Звёздной вопросительно склонило голову. Конский хвост на затылке качнулся. Малена подумала, как хорошо, наверное, кататься на этой лесбухе, как на лошади, крепко схватившись за её хвост.

— Райан, — прохрипела Мэл, прижимаясь к мраморному столику. Её руки жалко дрожали в такт комочку, что свернулся в животе. «И этот пидор должен умереть», — ненавязчиво звякнула в голове здравая мысль.

— Твой Райан не видит дальше своего носа, дорогая, — проницательно заметила Звёздная, нисколько не смущённая страхом девушки. — Ты, дурочка, думаешь, что спасёшь ситуацию откровенным платьем, дерьмовым блеском для губ да гаданием на ногтях. Ошибаешься, — она замолкла, чтобы подобрать слова, и продолжила с жаром:

— Ох, каким нужно быть идиотом, чтобы замечать такую красоту, лишь когда начинает зудеть в одном месте!.. — щёки тусовщицы зарделись, а на груди расцвели алые пятна. — Поверь, этот тип — не тот, из-за кого надо расстраиваться.

Малена привалилась к краю мраморного столика и прикрыла глаза. Какого чёрта она попёрлась в туалет? Верно говорят — правда горька и больно режет сердце, как ни закрывай на неё глаза. Отчего только она всегда открывается так невовремя?

— Девочка моя, — жилистые руки Звёздной легли на плечи, как тяжёлый плащ из огненного меха, — ты выглядела такой одинокой среди своих приятелей… Мне кажется, в моей компании тебе понравится больше, — плащ заскользил, обдавая нежную кожу жаром.

Малена вспыхнула и затрепетала всем телом, словно бабочка, пронзённая вольфрамовой нитью. Не пристало ещё падать к ногам искушения без борьбы.

— Я сама решу, в какой компании мне лучше! — отмахнулась строптивица.

Звёздная с удивлением вскинула бровь, затем её тонкие губы сжались в нитку. Короткий рукав облегающего тёмного одеяния задрался, обнажив сгусток набухших венозных тромбов на плече.

— Ну что ж, прошу прощения, — сухо процедила она. — Не буду беспокоить.

— Стой! — зазвенел дрожащий окрик Мэл, едва гостья взялась за дверную ручку. — Что, уйдёшь так просто, да? Лживое дерьмо собачье! Скотина! Тоже мне!..

Звёздная повернулась к собеседнице, сложив руки на груди. Она смотрела, насмешливо склонив голову, точно птица-потешница из зоопарка потаённых желаний. Сухие мышцы струились и переливались под её смуглой кожей.

— Видишь ли, — молвила она, — я не собираюсь делать что-то вопреки твоей воле. Или именно к такому развитию событий ты привыкла?

Носик Мэл обиженно вздёрнулся. Её длинные волосы белели и пушились в потрескивающем свете уборной, как одуванчик.

— Так мне уйти, или твой дружок подождёт? — Ебучая-лесбуха заморгала судорожно и жилисто, будто желая защипать жёсткими веками всё, что увидела.

— Подождёт, — замордованно пробубнила тусовщица. — И постарайся не затягивать, — поморщилась девушка, когда чужие ладони коснулись её спины, расстёгивая платье. — Я слышала, у вас это длится долго.

— Волнуешься из-за приятеля? Не стоит, — прохладная ткань скользнула по плечам, обнажая грудь. — Он вспомнит о твоём отсутствии, когда ты ему понадобишься. К тому же… — ухо Малены обжёг смешок. — Ничто в этой жизни не делается быстро.

От Звёздной пахло травами, жаркой водой и пыльной землёй, и её плечи были усыпаны чёрными звёздами — горячими, как южный виноград. Малена чувствовала, как напряжено её чуть подрагивающее тело. Это приносило сладостное, злорадное удовольствие. Длинные тёмные волосы щекотали ей шею, и уже хотелось не то хихикать от сладких мурашек, бегающих под кожей, не то фырчать, подобно прирученному лисёнку. Думать получалось лишь о том, что жгучий шар внизу живота стал похож на леденящее мятное мороженое.

Она ахнула, когда горячие губы ткнулись к её соску: грудь пронзил изнутри щекотный импульс, отдавшийся жаром в бёдрах. А между бёдер — чужая рука, задравшая подол платья, и ловкие пальцы — от их прикосновений нежная кожа расцвела россыпью созвездий. Мэл уловила мимолётную злобу в янтарных глазах и поняла: Звёздная жаждет изодрать в клочья тонкую преграду между пальцами и влажной кожей. Миг — и трусики треснули, а потом полетели на пол ненужной тряпкой.

— Что они есть, что их нет… Разницы никакой.

И Мэл согласна: да, да, никакой, совершенно никакой! К чёрту трусики и идиотские разговорчики! Гораздо важнее гибкий жгучий язык, так нежно ласкающий между вскинутых ножек. Носками дрожащих ступней она скользнула по талии, затянутой в чёрное, охнула, выгибаясь навстречу резким движениям чужого тела. В ушах гремело: это был океанский прибой, грохот волн о песок. Мэл целовала жадно, Мэл дорвалась, Мэл сходила с ума, обжигая пальцы точками чёрных звёзд на коже.

Звёздная дразнила Малену, желая довести до исступления, но и сама едва держалась: на влажном лбу пролегла глубокая складка, а глаза сделались чернильными омутами. Она хотела, чтобы Мэл — такая нежная, хрупкая и потерянная — кричала и изгибалась под ней, чтобы умоляла, срывая голос и прося больше не медлить, чтобы Звёздная видела, что ей необычайно хорошо.

И она дразнила. Её язык обжигал каждый изгиб тонкой кожи. Малена сгорала в сладкой истоме, подвывая и умоляя не останавливаться. Подхватив девушку за талию, Звёздная раздвинула коленом её бёдра, проникая пальцами в горячую влажную узость. Стало так сладко, что захотелось задохнуться и утонуть в малиновой неге, разлившейся вокруг. Мэл царапалась, выла, изгибаясь в крепких руках, и её влажная грудь дрожала так, что укуси — и брызнет из ранки не кровь, а терпкий фруктовый сок. Крики изводили. Изматывали. Звёздной хотелось одного — хоть на мгновение поглотить Мэл сейчас, сию минуту, сие мгновение, не откладывая ни секунды, чтоб притупить зверский голод, пожиравший её изнутри.

Мгновение — и разверзнется чёрный омут на смуглой груди, и растворится Малена в дрожащей звёздной пустоте, оставив лишь смутное воспоминание…

Но омут не разверзнулся. Несколько судорожных вскриков — и Мэл повисла на чужом плече, не в силах шевельнуть рукой. Звёздная не возразила — самой бы отдышаться, угомонить вихрь алых кругов, пляшущих перед глазами. И — ах, эта надежда! — впитать немного уходящего живого тепла.

Надежда испарилась вместе со злым взглядом возмущённых глаз. Маленький кулачок ловко ткнулся в живот, разжался и отвесил Звёздной звонкую оплеуху.

— Ай-яй-яй! Разве такое обращение я заслужила? — оскалилась Звёздная, потирая покрасневшую щёку. Личико Малены цветом было похоже на сочный персик. Не каждый вечер осознаёшь, что получила наслаждение от ласк врага.

— Только не ****и, что благодарности хочешь, сучья про*****, — буркнула тусовщица, еле доползя до зеркала на дрожащих ногах. Она чувствовала себя побеждённой, ещё когда чужая рука легла на её плечо. Но разве прилично сразу сознаваться в своём поражении?

— Опять за своё, — хмыкнула Ебучая-лесбуха, отворачивая кран. «Будто и не трахалась» — подумала Мэл. Где клюквенные пятна на груди, выбившиеся волосы и потёкшие стрелки? Пара движений влажной ладонью — и смуглянка свежа и подтянута, будто в насмешку.

— А как же ты? — процедила Мэл. — Ты же не кончила, — заметила она, поймав вопросительный взгляд собеседницы.

На полных губах Звёздной расцвела ласковая улыбка. Она чмокнула девушку в нагое плечо и сказала со странной нежностью в голосе:

— Видеть и чувствовать под собой твоё содрогающееся тело — то ещё удовольствие. Особенно если это результат моих ласк.

— Логично, что твоих, — пробормотала Мэл, смущённо передёрнув липким от пота плечиком. — Извращенка ты…

— Тебе понравилось. Остальное — не моя забота! — заметила Звёздная, похлопав девушку по пояснице. — Но могу помочь одеться, — вздохнула она, натягивая перчатки. Чёрная ткань с противным шуршанием обтянула её ладони.

— Катись отсюда, — процедила девица, с нескрываемым отвращением изучая отражение своей опухшей физиономии. На шее, у кромки волос, проступило несколько тёмных звёздчатых язв.

«Грязь» — рассеянно подумала девушка и перевела взгляд на дверную ручку. Длинная и толстая, она была похожа на изящный членообразный цветок, отлитый из хрома. Затих звук удаляющихся шагов незваной гостьи. Разморённая Мэл поймала себя на желании отправиться наконец домой, упасть в тёплую постель и забыться, а утром уже не вспомнить о паскудном вечере и Райане, который даже не заметил исчезновения подруги.

Она причмокнула губами и отметила: Звёздная не соврала, блеск был омерзителен. Из-за него тонкая кожица вокруг рта покраснела, как в детстве, и Мэл вспомнила, как её дразнили дети: «Мэлка-Мэлка, грибы сосала, поганки жрала! », и как подгнившие мухоморы стали её тайным фетишем.

Пожалуй, она бы влюбилась в Звёздную, будь у неё вместо смуглых сосков две сочные грибные шляпки, истекающие терпким зеленоватым секретом. Или если бы её живот разрезала длинная подгнившая трещина с нежной мухоморной мякотью внутри, пахнущей луком да сырым лесным перегноем. Идеальная грибная женщина уселась на краю сознания Малены и похабно заболтала смуглыми ножками в сетчатых чулках.

«Грибочка, Опятунька моя родная… Мухоморочка! Гриба, Грибонька, Поганушка!.. » — смрадно вскрикнула сиворылая нежность в груди, и девушка едва не зашлась слезами от невозможности выплеснуть чувство.

Пошатываясь, Мэл вышла из уборной, поймав на себе чей-то испуганный взгляд. Подумалось, что дверной проём похож на препарированный труп, а она — на опарыша, копошащегося в смрадной тухлятине.

«Не заразилась ли я? » — мелькнула в её голове тревожная мысль. Но Мэл тотчас успокоилась: ногти не могли врать.

Найдя глазами столик, за которым сидели её друзья, Малена засеменила вперёд. Она вскинула подбородок так, что её острый нос пронзал душный воздух, точно стрелка огромного указателя. Злость на Звёздную странным образом прояснила её сознание.

Раскрасневшаяся Мэл тяжело плюхнулась рядом с Райаном. Стало досадно: друзья будто не заметили её отсутствия. Пышногрудый клубок волос справа по-прежнему психически хихикал в ответ на пьяные райановы шутки. Поганое чувство досады и ревности подкатило к горлу и застряло дохлой жабой. «Было бы здорово отрезать этой ****е её прыщавые сиськи», — некстати подумала тусовщица и ухмыльнулась своим мыслям. Она внезапно поймала себя на остром желании нарезать мясистую грудь подруги аккуратными дольками, как перезрелый ананас с красными прожилками в упругой железистой мякоти. А потом с аппетитом чавкать ею, позволив бестолочи-Райану грызть соски и похотливо обливаться слюнями.

«Он ведь **** её», — гадкая мыслишка подкатилась к уху, как козий шарик. «Так точно. Красавчик наставляет тебе рога, — увещевал смешливый голос Звёздной. — Его хер перебывал в вагине каждой из твоих ****оподружек, а ты благодарно принимаешь лапшу, которую он вешает тебе на уши».

Прыг-скок, прыг-скок, кудрявая и сисястая лихо скачет на члене. Девятнадцать сантиметров хера бурят хлюпающую промежность, кудрявая визжит оргазмирующей свиньёй, Мэл смакует свои фантазии. Она видит длинный, крепкий, жилистый и обжигающе горячий член с нежной розоватой головкой, похожей на нераскрывшийся бутон, усыпанный сладкой утренней росой. И нож, который вгрызается в крохотную дырочку на конце бутона, разрезая цветок на два длинных кровавых лепестка.

Воздух со свистом вышел между губ, горячая райанова ладонь легла на поясницу. Мэл ощутила жгучее желание вырвать из черепа любовника его водянистые глазки и пожарить их вместо яичницы. Образ свернувшегося голубого глаза с лохматым хвостиком нерва пробудил всполохи жара внизу живота.

— Где ты так долго была? — нежно проворковал Райан с чувством сытого превосходства мужчины над женщиной. Влажные губы, похожие на морских полипов, ткнулись ей в ухо, ладонь переместилась на бедро. В клубе было темно и чертовски жарко. Потный Райан исходил паром, словно стылая индейка в микроволновке. От его прикосновения внутренности девушки будто обожгло раскалёнными спицами.

— Пусти меня! — тонко вскрикнула Малена, сбрасывая с бедра чужую руку. Молчаливые ногти, рассыпанные на столе, хранили в себе тёмную хитрецу. Запястье Райана было слишком широким для того, чтобы вокруг него можно было сомкнуть пальцы.

— Ты что-нибудь слышал о люэсе? Ну, о сифилисе, о звёздной сыпи? — почти заговорщически шепнула Мэл, просительно смотря любовнику в глаза. Райан пожал крепкими плечами.

— Сифилис? — мужчина вдумался в смысл слова, и его глаз дёрнулся. — Какое дерьмо! Лучше уж СПИД или импотенция… — хохотнул он, опрокидывая в себя виски.

Мэл стремглав выскочила из-за столика и полоумно засеменила к выходу. Тусовщице казалось, что Райан за её спиной раззявил клыкастую пасть, провонявшую дешёвым пойлом, и начал пищать паскудно и запредельно высоко.

Она вывалилась в зябкую октябрьскую ночь. У выхода обнаружились три существа, по-пингвиньи хихикающих в такт своим задницам. Ржавый рог ущербной луны бросал на тарелки мглистых улиц скользкие бледные пятна, похожие на мёртвых рыб. Тусклая стена клуба белела в плящущем фонарном свете, как скошенный затылок слабоумного великана, закопанного в землю. Ветер раскачивал цепи тихих фонарей. Их звон ехидным старушачьим хихиканьем уносился во влажные провалы подворотен, смердевших сизым дымом. Холодный воздух неприятно щипал нагую шею и руки. Было неудобно шевелить замёрзшими пальцами — они покрылись водянистыми нарывами, одновременно напоминавшими яйца и могильные камни.

«Мои руки стали благодатной почвой для нового яйцекладбища», — подумала девушка и довольно хихикнула, будто услышав хорошую шутку.

Мэл завернула за угол здания и направилась к оживлённой улице, нашаривая деньги в кошельке. Он отсырел — сразу пришла на ум облезлая кошачья башка с вонючей пастёнкой и свалявшейся влажной шерстью. Визг машин и яркие огни широкого проспекта не смутили девушку — ей было не впервой возвращаться домой под утро, по-лягушачьи раскинув ляжки на заднем сиденье такси.

В этот раз на него не хватало. «Лесбуха спёрла», — полоумно хлюпнула разомлевшая вагина. Нежный жирок на потных бёдрах нервно задрожал, подобно припадочной интеллигентке, вывалившей грудь перед русским большевиком. Малена поняла, что лишена и денег, и трусиков, и что подсыпанная Райаном дурь ещё не утратила своего действия.

— Что за бред… Интеллигентка, блять, припадочная! — выругалась Мэл сквозь зубы и трусливо покосилась на хохочущую компанию, проходившую мимо. Нетканый саван осенней мороси напрасно укутал плечи тусовщицы: она уже успела обомлеть, покрывшись холодным потом. Напротив был припаркован автомобиль, похожий на блестящий зоб механической птицы. Капот, усыпанный водяными бисеринками, подпирал крепкие бёдра, обтянутые тёмным. Свежая, наглая и носатая, Ебучая-лесбуха-из-клуба была так красива, что хоть в гроб клади. Красота её была какой-то жёсткой и лошадиной. Малена подумала, что было бы неплохо запрыгнуть на мощные плечи и пришпорить лесбуху каблуками, чтоб она заржала по-конски и галопом понеслась по проспекту, тряся пятнистыми грудями.

«Сейчас я этой спермоедке-то всё объясню! » — злобно подумала Мэл и зашагала к машине, вздёрнув острый подбородок. Нутро её, распухшее, как пирожок, вздулось и вывернулось нежной мухоморной мякотью наружу. Малене представилось, что она — желудочный гриб, счастливый, огромный и славный, как пышное тесто. И такой нежной, куриной любовью воспылала Мэлогриб к своему животику, что не заметила, как подошла к машине.

— Я перезвоню, — звонко бросила Звёздная телефону и как-то чудно и ловко засунула его в карман. — Уже соскучилась? — она прищурилась, рассматривая дрожащую от холода тусовщицу.

— Ты спёрла мои деньги, — протянула Мэл тоном, не требующим возражений. На её губах блуждала многозначительная улыбка. — Ты выебала меня в туалете, — щербатый ноготь упрямо ткнулся в грудь, и тонкое запястье перехватила смуглая рука. — Ты порвала мои трусы и сделала лесбой на этот вечер, — тонкая бровь Малены заломилась кверху, и её голубые глаза встретились со скуластым лицом Ебучей-лесбухи. — Не хочешь возместить ущерб?

Широкая ладонь женщины легко сжала пальцы пьяной тусовщицы, щекоча замёрзшую кожу. От Звёздной пахло не то мускусом, не то неузнаваемой смесью причудливых приятных запахов. Ебучая-лесбуха-из-клуба вальяжно скрестила ноги и взглянула на собеседницу с лукавым интересом:

— И что же интересует таких как ты? — Малена облизнула губу, с вожделением вспоминая грибные шляпки. — Ночное суши в дорогом ресторане или новый фирменный шарфик? — спросила она, нашаривая в кармане ключ зажигания.

— Удавись на своём шарфике, — пробурчала сконфуженная тусовщица. — Суши можешь запихнуть себе в ****у для разогрева: червивая пидорская жратва — не для меня, — она смущённо потёрла нос, с отвращением заметив, что ладонь остро пахнет рыбой. — Ты испортила мне весь вечер! — подытожила девушка и насупилась.

Ветер, тревожимый ночными огнями и звуком машин, трепал её волосы и тонкие лямки зелёного платья. Несколько секунд Звёздная задумчиво смотрела на трясущиеся от холода тонкие руки. Затем бодро хлопнула по капоту и распахнула дверь автомобиля, приглашающе указывая внутрь:

— Что ж, придётся исправляться. Со мной? — Лесбуха выжидающе взглянула на девушку. Мэл поколебалась. Она оглянулась, движимая тоскливой и вялой надеждой. Мочёная розга ветра хлестнула по щекам, возвращая к реальности: Райану было наплевать на уход подруги. Глаза защипало от обиды и горькой жалости к себе. Малена подумала, что расплачется прямо в салоне автомобиля, принявшем её замёрзшее тело в своё тепло, пахнущее чем-то уютным и сонным, как любимая подушка.

— Разве у тебя больше нет никаких планов? — шепнула она, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу комок. Тихий страх перед неизвестностью пополз по позвоночнику и расцвёл вознёй мурашек на пояснице. Орлиный профиль Звёздной темнел совсем рядом, а где-то над ними ночь раскинулась гигантской лисой-чернобуркой. Поплыли мутные огни за стеклом, полускрытые распушённым хвостом тумана, и Звёздная ответила:

— Ничего, что было бы важнее ночи с тобой.