Луперки под Каховкой

Подарок для моей возлюбленной Алины Витухновской

Вандерфулистый бьютифул Марии Бароновой плотно сбитым задочком Бузовой приблизился к длинному носу Ксении Собчак и, немного поерзав, уткнулся ароматным отверстием в левую ноздрю, забитую корешками бабушкиного табака, вершками дедушкиной капусты и скромными накоплениями покойного папы, обучающего в преисподней кудреватого парха Немцова тонкостям национальной кухни Егора Просвирнина, любящего покушать, если судить по довольной и жизнерадостной ухмылке его Марины, утащившей мешком все просфоры из под кощунственных ног ведьмы, сдувшейся в полный кал Троицкого, катапультировавшего койотов в очень среднюю школу своей мелкой дочурки, так и не удосужившейся узнать настоящее имя инженера Гарина, что я и исправлю прямо сейчас и здесь, но будучи неприкрытым патриотом, уточню : не здесь, а тута.

Жужжащий цинковый шар, облетев по касательно - извилистой траектории вытянутые огуречком головы москвичей, просканировав направление их мыслительного процесса от и до, к своему изумлению не обнаружил там ни бессмертных полков, ни потомственных бесмергенов, ни Ксении Собчак, ни даже Дамбаса, что особо ужаснуло управлявшего шаром на расстоянии Эдварда Сноудена, переименованого в режиссера Звягинцева по указу от двадцать второго, награжденного секретно личиной первого павшего в " Колумбайне "  ( ну, там где ножик и Мур гонит за белый треш, хотя, какое отношение имеет треш к нехилой школе, хер его знает ) и ожидающего прибытия скорого поезда аж до самых до Канн на перроне Белорусского вокзала с чугунной статуей Нины Ургант с гитарой и Марии Шараповой с придурковатым сказочником в обнимку, неизвестный Давид изобразил ее зеленые глаза невероятно скошенными на выпуклость в паху стоящего рядом с ней тощего очкарика с явно безумным взглядом тоже косых глаз, но он косился уже на башни Кремля, чувствовалось по экспрессии скульптурной группы, что злоумышляет, но вот чего именно, хер знает, как с Муром Майклом.

- Уууууу, - загудело за углом и на рельсы выкатился толстячок с ампутированными конечностями, ловко приспособленный к шасси от " Фордзона ", установленные на национальные рельсы краснознаменными умельцами - путиловцами, помнившими стачки, тачки, шмотки из коттона, видеомагнитофоны и сладковатый душок заграничных сигарет " Вега " за пятьдесят копеек.

- Пряников, - выдохнул кто - то над ухом Сноудена и тот осознал, что Кучерена. Гад. Нашел - таки. Сноуден вобрал голову в плечи и медленно развернулся в сторону адвоката, мохнатой глыбой выросшего из урны, словно сатанинская спора Перси Готспера, симбиотически скрещенная с грибницей подростковой молочницы, пачкающей розовые трусики кефирной и вонючей херней. - Сноуден, - провыл Кучерена, вынимая из боковой каверны Познера, гнусного атеиста, стремящегося сесть именно за атеизм, а не за долголетнее обслуживание доктора Геббельса, ушлястого еврюги с гнусной рожей знающего, как оно через плечо, ведь у вынутого болтался конский хер через оба плеча, небрежно опоясанных гранатой и пулеметом, - пошто ты сидишь на вокзале ? Вставай, Сноуден, и расскажи миру о коварстве вербовщиков ФСБ, улавливающих жертв " Колумбайна " с дозой крэка, любовником - пуэрториканцем и незаконным финансированием чернокожих проституток, общим весом брутто три тонны.

- Неможно, - шепнул Сноуден, направляя приближающийся шар на урну.

- Отчего же ? - Кротко вопросил Кучерена, подмахивая великолепным хвостом.

- Я забыл, что говорила по этому поводу Елена Боннэр, - с ужасом признал профанство Сноуден и притаился в ожидании неминуемой кары, уже готовой сорваться с нечистых уст Познера, от возмущения выпустившего щупальцы в сторону скульптуры тонкокостистой десантницы, грозящей гитарой лежащему за польскими полями Берлину.

- Зато я помню, - вмешался в непринужденный разговор на перроне подкативший Пряников, схлопывая тыльные буксы, тут же наполнившие вечерний воздух запахом недостоверности, просроченной резины и атавистической памятью катавших взад и вперед дрезин. - Она сказала : " Е... сь все в рот ". Сахаров от этого и скончался скоропостижно. От честности подруги.

- Чота я ни хера не понимаю, - пробормотала мраморная Мария, трогая приятеля за мочку уха. - Они о чем ?

- По х... й, - засмеялся стоявший рядом, подхватил ее на руки и попер куда - то, словно конь или лошадь, если у лошадей имеется признак мужественности, конечно, а он у них имеется, вообще - то, достаточно взглянуть на бобрик Лизки Готфрик и все становится ясно и до чрезвычайности запутанно.

Сидевшие на перроне встрепенулись, услышав звон струны и проникновенный напев, раздавшийся со стороны оставшейся в одиночестве скульптуры :

- Над нашей родиною дым ...

Они задрали головы, рассматривая " над " и увидели, как с неба нисходит Годохма, а ни х... я не дым.

Вот такая вот сказочка, моя милая и красивая Алина Александровна, от твоего эксклюзивного кровопийцы, более известного на просторах интернета как Ивлукич, шляющийся и туда, и сюда, но всегда по немногим избранным, тщательно отобранным и бесящим не так уж.