Хотел на крышу, попал замуж. Глава 3. Проститутка попала

***

Почти сразу после церемонии граф Верум отдал младшего мужа на попечение наставников, и Михаил первую брачную ночь провел в компании пыльных учебников и дряхлых стариков. Но этот факт ничуть не расстроил юношу, а наоборот, позволил облегченно выдохнуть, потому что как именно спать с мужиком, он примерно представлял, но испытывать на своей шкурке не хотел. Тем более у него уже была любимая девушка. Ей была староста Вера из его группы, девушка, которой он так и не признался, которую он так и не позвал на свидание. «Это расплата за мою трусость», — тяжело вздохнул парень и уткнулся в книгу, намереваясь изучить этот мир и найти путь обратно.

Первым, что Миша узнал, было то, что время здесь измеряется не годами, а циклами, в которых было около пятисот азорианских дней, причем одни сутки равны тридцати земным часам. Это заставило парня подозревать, что Азория по радиусу больше Земли. Знаком того, что начался новый цикл, было прекращение вьюги, которая длилась в разных местах по-разному. Например, в Землях Лофело она длилась чуть ли не четыреста азорианских дней, потому что владения О`Глацеса были самыми северными в Олаирмасе.

Таким образом, парню здесь было едва ли тринадцать циклов, и он считался совсем мальчишкой, учитывая, что первое совершеннолетие наступало в двадцать пять циклов, а второе, после которого юноша или девушка имели право покинуть дом, в семьдесят. Продолжительность жизни у всех девяти рас была колоссальной, а чистокровные, коими являлись исключительно аристократы, не только жили дольше, но и не старели до конца своих дней.

В Олаирмасе проживало четыре расы, причем человеческой, в обыденном понимании Федорова здесь не наблюдалось. Его супруг, будь неладен этот сноб, принадлежал к расе ледяных людей, которым был не страшен ни холод, ни голод, поэтому Лофелиане, несмотря на суровый климат, жили лучше и богаче остальных. В их удлиненных клыках содержалось вещество, которое они по желанию могли использовать как яд или лекарство. Заостренные резцы позволяли пережевывать не только сырое мясо, но и сухожилия и даже кости. Когда-то ледяные люди были людоедами, однако отошли от этих варварских обычаев с развитием грамотности. «М-да, — тяжело вздохнул Миша. — И так понятно, что этому типу палец в рот не клади». Также ледяные люди обладали выдающимися физическими, а чистокровные физическими и магическими способностями.

Но в плане грубой силы они все же уступали детям камней. Их рост колебался от полметра до трех, трех с половиной, даже у членов одной семьи. Общим было только то, что их кожа цветом от белого до коричневато-оранжевого, зеленовато-землистого и черного была прочнее любого сплава и на ощупь напоминала камень, за что представители этой расы и получили свое имя. В основном эти существа были силачами, очень редко магами. А богатые запасы акхорна на их землях обеспечили им устойчивое благополучие.

Далее шли оборотни. Да-да, те самые оборотни, привычные Мишане по многим прочтенным в детстве книгам. Только волки, медведи, лисы и прочие-прочие даже после обращения в человекоподобное существо сохраняли звериные черты, а многие — и повадки. Шкурам перевертышей был не страшен холод. В каждом их городе царил закон стаи: слабых съедали, сильные выживали. Этот закон, конечно, был справедлив для всех в этом мире, однако у оборотней происходило все буквально.

Четвертая раса, представителями которой и являлась нынешняя правящая династия Олаирмаса, называлась замысловато, поэтому, сопоставив общие понятия, Миша окрестил их друидами. В отличие от других существ они больше всех походили на обычных людей. Слабые физически, но сильные духовно, — это описание льстило парню, потому что таковым он считал и себя. Вот только полукровки погибали, не дожив и до десятого цикла, а чистокровные жили долго и счастливо благодаря своим великим магическим силам и силам природы и огня.

И у каждой расы был род, который носил название Кэйзер и имел право наследовать престол. Но только воля Эквиллы решала и указывала знаками на тех, кто именно возглавит страну. Однако наравне с Императором правил совет старейшин, в котором было по три представителя благородных семей от каждой расы Олаирмаса.

Не будь Миша студентом-историком, сдулся бы на первой же строчке странных расплывающихся буковок, которые он тем не менее почему-то понимал. А так он даже с энтузиазмом принялся изучать историю, культуру и обычаи новой для него страны. Жестокие законы и поклонение слуг своим господам, граничащее с нездоровым фанатизмом, можно было объяснить суровой природой, а мужские браки тем, что женщин в мире было намного меньше и погибали они чаще все из-за того же климата. А вот как без баб размножались эти расы, для Мишани так и осталось загадкой.

***

Граф Верум послал Императору письмо, что доставит наследника любящему дедушке, как только цикл закончится и вьюга спрячет свои снежные зубы. Почти каждый день наставники докладывали об успехах младшего мужа, постоянно нахваливая его и перебивая друг друга, чтобы успеть сказать за отведенное время, какой смышленый ученик им попался. Вначале глава семьи О`Глацес сдержанно кивал, а потом и сам не заметил, как начал улыбаться от упоминания об успехах его мужа.

Мужчина поймал себя на том, что уже начал считать Михаила «своим», но знал, что это всего лишь сила церемониальных клятв, которая пытается связать супругов на подсознательном уровне. «Этому не бывать, — хмыкнул про себя Верум, пытаясь не думать о том, как супруг вздрагивает, когда замечает его в коридоре, и начинает лучезарно улыбаться, делая вид, что ничуть не боится своего старшего мужа. — В конечном счете он всего лишь вещь, которую я выброшу, как только настанет нужный момент. Главное — заставить Императора Инниса признать меня, а потом Михаил станет бесполезен».

Верум шел по коридору, подмечая, что акхорн стал светиться гораздо ярче, вторя позитивному настрою правящего ныне Императора, как остановился напротив портрета рыжеволосой красавицы, которая, улыбаясь, снисходительно смотрела ярко-зелеными глазами на всех, кто проходил мимо нее.

— Фидельюм, не смотри на меня так. Я все равно убью твоего сына, за то, что ты посмела унизить меня. За то, что твой отец, решив, что я виноват в твоей смерти, разжаловал меня из эрцгерцогов. За то, что ты околдовала меня своими глазами и разбила мое сердце, — прошептал О`Глацес из дома хранителей воды и холода и коснулся чуть заледеневшей поверхности полотна. — Знаешь… у него твои глаза… — зачем-то добавил мужчина, и на одно мгновение беззлобная улыбка украсила его лицо, но лишь на мгновение. — И он такой же добрый, как тот человек… Он не бьет слуг, говорит им спасибо за каждую мелочь, с охотой изучает наш жестокий мир… и… улыбается так же… — секунда и пальцы впились в холст, разрывая его, и Верум отчаянно взвыл. — О, как я ненавижу эти глаза!

Потом мужчина резко обернулся, почувствовав, что кто-то следил за этим театром одного актера, но никого не увидел. Он мог бы решить, что ему показалось чье-то присутствие, однако этот кто-то поспешил удалиться, постепенно срываясь на бег, чтобы уйти от заметившего его существа.

«Только один глупый мальчишка будет бегать по моему замку», — решил Верум и бросился за ним, чтобы догнать и узнать, как много тот видел.

***

Дряхлый наставник найденного принца уснул, так и не дорассказав очередную лекцию. Но Миша даже был рад, что это нудное мычание перестало отвлекать от чтения. Все-таки парень предпочитал постигать все своим умом и не прислушиваться к субъективному мнению учителей, ведь в истории это мнение особо важно, потому что в зависимости от рассказчика события могут пересказываться по-разному, а значит, искажаться.

Михаил перевернул очередную пожелтевшую страницу и разочарованно вздохнул — книга закончилась. Занять себя чем-то кроме чтения было нечем. К тому же у Федорова продолжала прогрессировать ломка по интернету. Телефон где-то успешно проебался, интернетом в морозной свежести и не пахло, а про электричество и говорить нечего. Так что парень бессильно прижался к поверхности стола, что-то промычал себе под нос, а потом встал и отправился в библиотеку за очередной книжкой. От постоянного чтения начинали болеть глаза и немного кружиться голова, но Миша решил не придавать этому значения.

Юноша не знал, сколько времени продолжал идти снег за окном. Он даже не различал день или ночь снаружи. Иногда парень понимал, что небо становилось чуть светлее, а иногда чуть темнее, а алая полоска горизонта иногда исчезала, но это не особо помогало разобраться. Единственное, по чему можно было ориентироваться во времени суток, были обеды со старшим мужем, которые ему, как бы он ни хотел, не позволяли пропускать. Из-за этих посиделок с хищником за одним столом в горло Миши не лез ни один кусок, так что парень даже немного схуднул. Правда Верум больше не рукоприкладствовал, но один его убийственный взгляд чего стоил. Федоров только и мог давить из себя глупую улыбку, чтобы этот недовольный всем и вся поменьше смотрел на «светящегося от счастья» молчаливого сотрапезника.

Принц так задумался, что не заметил, как подошел совершенно не к той секции и выудил из стройных рядов книг какой-то потрепанный жалкий экземпляр, который и книгой-то назвать было неудобно. Многие листы были выдраны, а чернила размыты, но чутье историка подсказало, что парень наткнулся на настоящий раритет.

Первые строки, которые ему все же удалось разобрать гласили:

«Вначале был огонь… сжигал все на своем пути… колючие лозы… прогоняли прочь… вода и снежные горы были спасением… и ледяной король истинный… но повелитель огня страдал… истинный приказал… и тогда день сменила ночь, чтобы ни единой слезы… великая жертва во имя… и вечная метель заменила огненный вихрь…»

— Кажется, я наткнулся на нечто действительно стоящее, — обрадовался парень и вприпрыжку отправился обратно, но из-за своей детской радости свернул немного не туда. И там он увидел, как старший муж распинался перед чьим-то портретом. Миша не особо понял, причем тут его глаза, но поспешил скрыться с места преступления, потому что интуиция подсказала, что надо рвать отсюда когти. И чем быстрее, тем лучше.

Но не тут-то было. Верум вихрем набросился на него и прижал к стене, сканируя своим обезумевшим лихорадочным взглядом.

— Как много ты слышал? — достаточно спокойно для такого озверевшего лица отчеканил граф.

— Немного. Только то, что ты не любишь зеленый цвет, — отшутился Михаил и попытался вывернуться из цепкого захвата. Но ничего не вышло. К тому же почему-то горели щеки и ужасно хотелось спать, хоть пару часов назад он незаметно для наставника успел вздремнуть прямо на уроке.

— Отвечай! — взъелся старший муж и, грубо сжав его запястья, поднял их вверх, заставляя прошипеть от боли и встать на носочки. — Иначе мне придется тебя… Эй! Слушай, когда я… что с тобой?

Верум удивился, когда парень окинул его равнодушным взглядом и, устало прикрыв глаза, тяжело вздохнул.

— Спать хочу, — честно ответил Миша перед тем, как окончательно потерять сознание.

— Чт… — заикнулся граф, но потрогав лоб парня выпалил:

— Да ты же весь горишь!

Забыв на мгновение все былые обиды, мужчина подхватил юношу на руки и поспешил отнести в свою спальню.

— Я делаю это только для того, чтобы ты не сдох раньше времени, — недовольно прорычал Верум, вновь читая про себя заклинание, не дающее брачным узам так сильно влиять на его подсознание.

«Это все из-за них. Да, точно из-за них», — продолжал убеждать себя глава семьи О`Глацес и осторожно поцеловал парня в лоб, чтобы убедиться, что у того действительно высокая температура.

***

— Мастер Азмат, что с ним такое? — поинтересовался Верум, придерживая метавшегося в бреду парня, чтобы тот не навредил себе.

— Я не лекарь, мальчик мой, — с тяжелым вздохом потянул старик, продолжая обращаться к мужчине, которому было более ста тридцати циклов, как к мальчишке. Но Мастер Азмат имел на это право, потому что присматривал за графом практически с пеленок. — Но одно могу сказать точно: он заболел.

— Заболел? Но как? Он же никуда не выходил…

— Верум, он — дрикхард*, тем более полукровка. И дрикхард без магического дара обречен на смерть, а что уж говорить о тех, кто родился от союза дрикхарда и существа более слабой расы. Такие едва ли доживают до пятого цикла.

— Распорядись, чтобы из города прислали лекаря. Нет, лучше из Тернового дворца, — начал искать выход старший муж, но старик отрицательно помотал головой.

— В последние дни цикла даже самые сильные маги не суют нос на улицу, потому что буран пробирает до костей любого, кто осмелится ступить в его царство.

— Тогда воспользуйся своими клыками. Думаю, нужная доза ситры** сможет на время сбить его жар, — предложил глава семьи О`Глацес.

— Прошу прощения, мой лорд, но я не имею права касаться вашего младшего мужа, — Мастер Азмат поспешил напомнить Веруму о всех формальностях, которые следует учитывать даже в подобных безвыходных ситуациях.

— О, Эквилла! Я никогда никого не лечил. Что будет, если я напутаю с дозировкой? Тогда войны не миновать, потому что на сей раз я буду напрямую причастен к гибели наследника правящей династии.

— Все бывает в первый раз, мальчик мой, — вновь смягчился старик. — Ты сам поймешь сколько ситры надо, как только вонзишь клыки в плоть. Тем более брачные узы не дадут навредить Вашему мужу.

При слове «брачные узы» Верум брезгливо поморщился. Он не понимал, почему старший муж, принявший в свою семью младшего супруга или супругу, должен нести на себе больше ответственности, чем муж при заключении равного брака. Во-первых, граф не давал никаких клятв, во-вторых, младший перед ним покорно склонил голову, принимая свою судьбу. Так почему же мужчина испытывает подобные чувства при виде страдающего юноши?!

От мыслей Верума отвлек Михаил, который резко прогнулся в спине и закашлялся, не имея возможности вдохнуть или выдохнуть. Граф снова прижал его к кровати, но принц продолжал кашлять, изредка судорожно втягивая воздух.

— Вам стоит поторопиться.

— Знаю, — ответил мужчина. — Выйди.

Как только Мастер Азмат покинул комнату, темноволосый расстегнул пуговицы на одеянии Миши, освобождая шею от ткани. «А вдруг что-то важное задену», — одернул себя он и, решив не рисковать, впился клыками в его запястье. Рот тут же наполнила терпкая чуть солоноватая жидкость. Брюнету было сложно сконцентрироваться только на клыках и не отвлекаться на манящую кровь, пробуждающую в нем неконтролируемое запретное желание, которое Император Иннис точно не поймет. «Будет очень забавно, если вместо принца я привезу ему кучку костей», — усмехнулся про себя мужчина. А через несколько мгновений мальчишка задышал спокойней, и Верум отпустил его руку, но не ушел. Мужчина хотел удостовериться, что все пройдет как надо.

И вот, когда юноша тихонечко засопел, погрузившись в спокойный сон, старший муж собрался было уходить, как за его спиной раздался тихий, едва слышный стон. Мужчина обернулся и увидел, что юноша, обхватив себя руками, кусал губы и мелко дрожал. Все-таки Верум немного перестарался с ситрой, которая начала воздействовать на организм Михаила немного иначе.

— Горе ты снежное, и что мне с тобой делать? — задал риторический вопрос темноволосый, а парень в ответ шумно вздохнул и вновь простонал, переворачиваясь на другой бок. «Хотя какая разница. Пусть немного помучается. Это не смертельно», — решил Верум, но юноша потянул за воротник, пытаясь стащить ненавистную ткань, жадно глотая воздух и облизывая губы. Соблазнительно выступающие ключицы и ямочка между ними заставили мужчину сглотнуть вязкую слюну. Парень, простонав вновь, схватился за свою шею и провел рукой чуть ниже, пытаясь унять жар и возбуждение, охватившие его тело.

И для графа это стало последней каплей: никто не смог бы устоять перед этой развратной картиной.

Он припал к его губам, терзая их и жадно целуя. «Ничего же не случится, если я его немного потрогаю. Тем более он — мой младший муж. Я имею на это право», — успокаивал сам себя Верум, пока его руки освобождали разгоряченное тело от ткани.

И вот парень лежал перед ним полностью обнаженный и покорный словно кукла. Он просто игрушка в его руках, симпатичная забавная игрушка, которая ко всему прочему в ближайшем будущем окажется очень и очень полезной. «Таким и должен быть младший муж», — подумал темноволосый и улыбнулся своим мыслям. Ведь такой супруг не сможет его предать, не полюбит другого и не уйдёт, если его постоянно держать под одурманивающими травами.

— Какой же ты красивый, — перебирая блондинистые пряди волос, прошептал Верум, словно видел парня впервые.

Он недолго издевался над его прической, вскоре опускаясь чуть ниже, чтобы начать дарить ласки возбужденной горячей плоти, которая давно требовала внимания. Вер медленно водил по стволу вверх-вниз, безотрывно следя за выражением лица мужа, который жалобно стонал сквозь сон, в полудреме не понимая, что с ним происходит.

— Вер… м… что… — едва слышные слова сорвались с влажных раскрасневшихся губ. Ярко-зеленые блестящие омуты, все еще затуманенные сном, настороженно посмотрели на мужчину из-под густых выгоревших ресниц.

— Тссс, тебе это только снится, — темноволосый поспешил уверить юношу в нереальности происходящего, после чего вновь поцеловал, лаская его губы языком, чуть покусывая и осторожно обсасывая, чтобы ненароком не оцарапать своими клыками и заостренными зубами.

А остатки живых нервных клеток Мишани, устроив небольшой совет, сговорились и решили принять версию Верума. Мальчишка покорно закрыл глаза, позволяя ублажить свое тело.

«И приснится же такое», — подивился блондин перед тем как вновь погрузиться в сон.

***

Первое, что поразило Мишу, когда тот проснулся, было то, что он наконец-то хорошо себя чувствовал, а второе — за окном было тихо. Да-да, ни единого порыва ветра, никакого завывания и постоянного назойливого постукивания в стекло. Или в стеклопакет? Ведь как объяснить, что в комнате было достаточно тепло при таких-то с первого взгляда картонных стенах?

И наш юный натуралист, чтобы убедиться в реальности происходящего, решил вновь выйти на балкон. Стоило сделать шаг за порог, как он попал в объятия трескучего мороза. Без порывистого ветра было, конечно, теплее, но все равно жутко холодно, но после продолжительного беспокойного сна этот морозец помогал вскипевшим мозгам и буйной фантазии встать на место.

«И почему в эротическом сне был именно он? Или же это был не сон? » — все никак не мог понять юноша, тело которого было до сих пор наполнено приятной слабостью и тягучей негой.

— Что ж тебя все в сугробы тянет, горе ты снежное, — за спиной раздался знакомый строгий голос. Миша обернулся и увидел Верума, который, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку, насмешливо смотрел на него.

«Скажи говно — вот и оно», — укорил сам себя парень и злобно улыбнулся, намекая, что вообще не рад его видеть.

— Ладно, собирайся. Мы поедем к твоему дедушке, — не дождавшись ответа, произнес темноволосый и поспешил покинуть комнату младшего мужа.

— Дедушке? — обрадовался Миша, уже представляя, как вновь вливается в деревенский коллектив, слушает мистические байки бабулек и встает спозаранку, чтобы отправиться в лес по грибы да по ягоды. Даже тот факт, что он был приемным сыном в семье Федоровых, не мешал парнишке любить этих добрых людей. — Обратно на Землю?

— Нет, дурья ты башка. К Императору Иннису, — скрипнув зубами, прорычал Верум, после чего с какой-то нечитаемой интонацией добавил. — И… как самочувствие?

— Если бы не Ваша зубастая морда лица, то прекрасно, — огрызнулся Михаил, чтобы отогнать ночной мираж и подкатывающую к горлу тошноту от осознания, с кем он «кувыркался» во сне.

— Мой дорогой, держите свои гневные комментарии при себе, иначе я найду Вашему поганому язычку другое применение, — с наслаждением потянул Верум и усмехнулся, заставив юношу задохнуться от возмущения, но тем не менее замолчать.

«Нет, это точно был сон, — сделал вывод Миша. — Этот тип не стал бы так неж… эм… осторожно что ли… прикасаться ко мне».

_______________

*Дрикхарды — раса, к которой принадлежит правящая ныне династия. В предыдущей главе Михаил назвал их «друидами» из-за поклонения силам природы и их использования представителями данной расы.

**Ситра — вещество, содержащееся в клыках расы ледяных людей.