Клоуны и бабочки

"Это только кажется, что за всё платят деньгами.  

За всё действительно важное платят кусочками души".

Ошо;

Я всегда боялась клоунов и была равнодушна к бабочкам. Неприязнь к первым у меня скорее всего возникла из-за фильмов, в которых клоунами наряжались бандиты и маньяки. А бабочек я никогда не рассматривала вблизи. Разве что в далёком детстве. А почему разговор зашёл? Да потому что в данный момент я сидела в обезьяннике. И где-то рядом за стенкой злился на мир мой дружок, который клоунов ненавидел с детства, а бабочек терпеть не мог. И всё по одной причине - его отец работает клоуном в цирке, и каждый раз из гастролей привозит домой бабочек. Он их коллекционирует.

Дружим мы не так уж давно, чтобы я могла до конца понимать причины их конфликта. Однако, Чет не раз мне жаловался, что отец мотается по своим гастролям, совершенно забыв о том, что у него есть семья.

Наверное по той же причине его всегда тянуло на подвиги. Задиристый и ершистый, Чет вечно пытался всем доказать, что он крутой.

Я как-то спросила, почему он не считает крутым отца. Ведь он артист цирка. На что Чет сквозь зубы процедил.

- Да какой он артист. Шут ковёрный.

И вот сидим мы теперь в каталажке и ждём родителей. А всё потому, что Чету в очередной раз шлея под хвост попала. Отец приехал-таки с гастролей и привёл собой в гости цирковых друзей.

А меня словно кто под спину пихал с утра. Так и подмывало зайти к Чету просто так, без повода. Ну вот, зашла.

Дверь открыл злой как черт Чет.

- Привет. Заходи. У нас цирковые в гостях.

За столом в зале сидела мать Чета, трое мужчин и девушка. Цирковых я видела впервые. Отца Чета узнала сразу. Забавный такой. Смешная чёлочка и торчащие в стороны волосы соломенного цвета. Улыбка в пол-лица. Маленький и очень подвижный. Ему вообще-то и гримироваться не надо было. Улыбался он как-то наивно и очень трогательно. Звали его Вовчик, хотя было ему где-то лет за сорок. Но по-другому его называть я бы даже и не решилась.

Двое других мужчин выглядели крутыми байкерами. В чёрной коже, волосы у обоих тёмные и длинные, скреплены на затылке в хвост. Один помоложе, другой с проседью на висках. Тот, что помладше напомнил какого-то артиста из кино.

Девушка - яркая блондинка. Она тоже всё время улыбалась. Но если у Четового отца улыбка казалась естественной, то у девушки она была какой-то приклеенной специально что ли. Будто её всю жизнь заставляли улыбаться, и теперь эта улыбка приросла к ней и не снимается. Не естественными были её движения. Даже вставая над столом, чтобы достать хлеб, она так низко опускала одно плечо и так манерно отставляла другую руку за спину, чрезмерно задирая подбородок, что казалось она не за хлебом потянулась, а на арене цирка комплимент выполняет.

Усадив меня за стол, цирковые зашумели и начали тут же расспрашивать, как зовут и где живу, кем работаю и не собираемся ли мы с Четом пожениться. Ощущение было, словно я уже с ними знакома сто лет и встретились мы после долгой разлуки. Замуж? Ага, а ничего что мне только двадцать и я учусь на втором курсе универа?

Мать Чета светилась счастьем. Муж вернулся с гастролей. А Чет сидел рядом со мной мрачнее тучи и готов был сорваться в любую минуту. Я прямо физически ощущала его наэлектризованное состояние.

Уже через полчаса громких тостов и разговоров о гастролях Чет выдернул меня из-за стола и потащил к себе в комнату.

Там долго ходил из угла в угол и всё время повторял:

- Ненавижу. Как я его ненавижу с этим его цирком.

Я была под впечатлением от ярких историй, которые нескончаемым потоком лились из этих необычных людей.

- Чет, остынь. Дай матери порадоваться. Не знаю, чего ты так на них взъелся. Интересные же они.

- Ага. Интересные. Ну и что? Ну и что, что интересные?

- Ну как? Жизнь вообще-то штука довольно скучная без развлечений. Они развлекают людей.

- Чем?

- Ну как чем? Своими выступлениями.

Чет взъерошил волосы и закатил глаза.

- Ты в цирке давно была?

- Давно. В детстве.

- Ну вот. А я в прошлом году. За кулисами был - отец водил.

- И что?

- Да так, как они живут, не один нормальный человек не согласится. Запах как в конюшне. У отца в гримёрке две собаки живут.

Слушая его, я представила себе огромный скотный двор, на котором обитают вперемешку люди и звери. Мда... выглядело дико.

Тут к нам заглянул Четов отец:

- Максим, ты завтра в цирк идёшь? Кстати, Леночку тоже можешь взять с собой.

Чет взвился:

- Нет! Не пойду я в твой дурацкий цирк! И Еньку не поведу! Нечего нам там делать, понял?

Вовчик погрустнел, и я с интересом наблюдала, как брови у него из встопорщенных ежей превратились в крыши домиков. А глаза стали как у басета, печальные и большие. И мне стало невыносимо жалко этого взрослого обиженного Четом ребёнка.

Я подёргала дружка за рукав. Тот мотнул рукой в сторону и кинулся за рюкзаком.

Вовчик спросил:

- Ты куда?

Чет зло бросил:

- Какая тебе разница?

Мне было жутко не удобно, а Чет спросил:

- Ты со мной или остаёшься?

Я пожала плечами и пошла за ним на выход.

В прихожую вышли нас провожать все.

- Уже уходите? - спросил старший «байкер», которого все называли Алексеем.

- Надо нам, - буркнул в ответ Чет, выпихивая меня в дверь вперёд себя. Я еле успела выпалить «До свидания! »

На улице моросил мелкий осенний дождь. Мы с Четом накинули на головы капюшоны и пошли вдоль улицы в сторону парка. Чет всё злился и пинал встречный мусор. Мне всё больше хотелось уйти, но оставить его в таком состоянии я не могла.

Проходя мимо игрового паба, призывно урчащего из подвала через раскрытую дверь, Чет внезапно скатился вниз по лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Чета я знала достаточно, чтобы не приставать к нему сейчас. Бесполезно, ещё и нарвёшься.

Взяв у бармена пару банок пива, я сунула одну Чету, а сама пристроилась рядом. Чет выпускал пар. Усердствовал так, что к нам подошёл вышибала и сделал первое предупреждение. Но Чет на его предупреждения плевал. Пнув пару раз автомат ногой, он уже целился кулаком в морду джеку, однако не успел.

Наваляли ему знатно. Когда полиция забирала нас в каталажку, на лице Чета красовался огромный синяк.

И вот сижу я в обезьяннике и жду, когда меня выкупят.

- Вилкова, на выход!

Заскрипел ключ в замке, и пахнуло свободой.

В фойе ментовки нас ожидали цирковые вместе с мамой. Приехали все. Настроение у наших спасителей было возбуждённое. Никто похоже ругаться или бить нас не собирался.

Младший «байкер» Дима серьёзно посмотрел мне в глаза и спросил:

- Ты как, нормально?

Я кивнула. А что ещё скажешь? Чёрт, а это было даже приятно. Вот была я знакома с людьми полчаса. А они меня уже из полиции все дружно вызволяют. И мама, как погляжу, не злится. И о чём это они там с Алексеем шепчутся у окна, интересно?

Вовчик вызвал такси, и Алексей нас с мамой повез домой. Все остальные поехали на второй машине водворять в родные стены Чета.

Алексей проводил нас с мамой до дверей. А когда она предложила, надеюсь из вежливости, чашку кофе, тот не отказался.

В общем, дивясь такой коммуникабельности, я сопроводила их до кухни, а потом пошла в душ смывать обезьяний дух.

Когда вышла из душа, на кухне было пусто. Кажется, наш гость ушёл. Дверь в мамину комнату была закрыта, и я решила её не тревожить.

Не успела я приложиться к подушке, как завибрировал сотовый. Номер был не знаком.

- Леночка? Леночка, это Дима. Извините, что тревожу. Просто мы тут беспокоимся, как вы там доехали.

- Да все нормально, спасибо.

- Макс тебе привет передаёт.

Я засомневалась в правдивости такого утверждения. Скорее всего Чет, которого назвали Максом, сейчас уткнулся в подушку и дрыхнет, наплевав на своих спасителей.

- Леночка, так вы завтра в цирк придёте?

- Не... знаю. Возможно...

- Приходите обязательно. Мы вам всё покажем. Получите неизгладимые впечатления.

- Хорошо. Спасибо.

- Спокойной ночи!

Я дала отбой и представила большой скотный двор и мои неизгладимые впечатления. Мда...

Уложив голову на подушку, я закрыла глаза и подумала, что у меня был очень странный день.

Наутро, едва зазвонил будильник, в дверь просунулся взъерошенный Алексей:

- Вставай, соня, завтрак стынет.

Ничё себе... Это... это он у мамы что ли ночевал? Ну и... Ошарашенная, я не сразу сообразила, что надеть, чтобы не светить попой перед чужим мужиком.

Конечно, мама женщина одинокая, и вправе устраивать свою личную жизнь. Но... я раньше почему-то об этом вообще никогда не задумывалась. Потому что у мамы... Стоп. У неё что же не было личной жизни? Почему-то я не помню, чтобы когда нибудь случалось подобное. Или она просто не афишировала своих отношений? Да...

На кухне весело насвистывал чайник, а на плите шкворчала яичница, над которой порхали умелые руки Алексея. Но яичница меня всё-таки не так интересовала. Гораздо большее внимание к себе приковывал обнажённый мужской торс со всеми возможными кубиками, бицепсами, трицепсами и прочими особенностями, за которыми так охотятся нынче девушки. Мда... докатилась. Блин, кажется, я завидую собственной маме.

Та как ни в чём не бывало, в цветастом халате и с распущенными волосами, помолодевшая и похорошевшая, вплыла в кухню, пробормотала «Привет, дочь» и уселась за стол.

Подарив нам обеим восхитительную белозубую улыбку, Алексей уже раскладывал по тарелкам яичницу и доставал из холодильника колбасу. И при этом был так естественен, будто был членом нашей семьи уже бог знает сколько времени.

Выпив кофе, я откланялась, пробормотав, что мне пора в универ. Оставляла я их, находясь в полной душевной прострации. А когда вышла из подъезда, зазвонил сотовый. Димин номер я узнала.

- Леночка, доброе утро. Как спалось?

Ну вот, и тебе счастье привалило, Енька.

- Привет. Спалось нормально.

- В цирк придёшь? На вас с мамой приглашение в кассе лежит. Просто подойдите без десять пять, назовите свою фамилию и вам отдадут. Пригласительный на двоих.

Я пробурчала в ответ «спасибо» и дала отбой.

Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать. Откуда им известна моя фамилия? Ну не фига себе у них радио работает...

В универе я совершенно забыла о вчерашних событиях, да и о цирке, если честно, тоже.

Однако, ровно в четыре мне снова позвонил Дима.

- Леночка, тебе такси прислать? Не опоздаешь?

Я взглянула на часы.

- Знаете, Дима, я точно не успеваю. Простите.

- А ты где сейчас?

- Вышла из универа.

- Стой, и никуда не уходи. Я скоро подъеду.

И он дал отбой.

Я пооткрывала рот, точно рыба, помотала головой и стала ждать.

Минут через тридцать рядом со мной остановилось такси, и улыбающийся ослепительной улыбкой Дима вышел из него, чтобы аккуратно запихать меня в машину. Делал он это очень тактично, вежливо и деликатно. В общем, не успела я оглянуться, как мы уже катили через Окский мост в сторону цирка.

Дима сидел рядом с водителем и разговаривал с ним точно со старым знакомым. Спрашивал, где располагается рынок, как долго в городе работают магазины.

Их разговор прервал звонок с мобильного.

- Да! Да, хорошо.

Дима обернулся ко мне, и я залюбовалась точёным профилем и уверенным взглядом.

- Заедем в магазин. Вовчик пива просит. Он вчера перебрал, а ему сегодня семь реприз работать. Внезапная замена.

Я ещё боялась себе признаться, что его общество мне нравилось всё больше и больше. Я чувствовала себя рядом с ним фарфоровой статуэткой, оберегаемой и... любимой игрушкой. Игрушкой?

В цирк мы заходили через служебный вход. За столом у лестницы сидела женщина преклонного возраста. Хотя, я о ней сказала бы так — крепкая старушка.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж и попали в пустынный светлый коридор со множеством дверей. Дима уверенно прошагал до поворота, и там мы встретились с Томой, вчерашней знакомой. В ярком гриме и экзотическом костюме с блёстками - узнать ее мне удалось только когда Дима обратился к ней по имени.

- Том, ты отработала? Проводи Леночку в зал.

Девушка кивнула и поманила меня за собой.

- Пошли.

В фойе мы встретили женщину в униформе.

- Ирина Сергеевна, посадите девушку. Это гостья Дмитрия Гродницкого.

Женщина подозрительно на меня посмотрела, а потом отвела в зал и посадила на свободное место где-то в ряду седьмом. Я так и не сосчитала.

На арене шло представление. Но мне почему-то сейчас казалось, что я не зритель, а невольный участник.

Когда объявили выступление Дмитрия Гродницкого, что-то кольнуло в груди.

На арену вышел артист в чёрно-красном облегающем фигуру костюме и взмыл под самый купол, держась одной рукой за единственный ремень.

Что-то дьявольски романтичное было в этом выступлении. Трюки были невероятно сложными. Я не была специалистом, но всё равно понимала - Дмитрий крут.

Последний поклон и... воздушный поцелуй в мою сторону... Чёрт, приятно. Приятно и возбуждающе.

Потом были дрессированные собаки, а потом... Потом рядом со мной плюхнулся переодетый и разгримированный Дима.

- Ну как тебе?

Я покивала.

- Здорово!

Дальше я смотрела представление с личным профессиональным комментатором. Мне было рассказано, как на самом деле называются все те велосипеды, на которых выделывали умопомрачительные трюки три парня, оказавшиеся отцом и двумя родными братьями. Как зовут жену дрессировщика тигров, и сколько лет обезьяне по имени Мака. И чем дольше я его слушала, тем больше начинала понимать эту странную, непонятную нам обывателям, цирковую жизнь.

В конце представления Дима предложил сходить в гримёрку к Вовчику. Сказал, что у клоуна она особенная. Расположена рядом с манежем. Тогда как у всех остальных артистов гримерки в отдельном пристрое.

Пока мы пробирались кулисами, мимо катили клетки с тиграми, ящики иллюзиониста и носили другие всякие непонятные предметы. Странно было смотреть на арену с изнанки. Оттуда, из-за кулис цирк не казался таким помпезным. Закулисье больше походило на обычное предприятие, где изготавливают к примеру мебель. Впрочем, и театр в этом плане мало чем отличался от цирка.

В гримёрке Вовчика было людно. Там уже сидела и мамуля, скромно рассматривая не менее чем у меня удивленными глазами клоунские костюмы и разные прибамбасы, развешенные и разложенные повсюду. Увидав меня, мамуля мне кивнула, и как-то виновато улыбнулась.

Вовчик выглядел очень уставшим. Словно выполосканное и выжатое бельё. Все вокруг него двигались, суетились, а он сидел молча в полуоборота у зеркала, сложив руки на коленях. Это был не тот Вовчик, который несколько минут назад вытворял на арене всякие фортеля, от которых зал покатывался со смеху. На столике рядом с ним было много всего. Но на самом видном месте были пришпилены к зеркалу фотографии жены и сына.

Кстати, что-то ни той, ни другого в обозримом пространстве не наблюдалось. Хотя... нет - вскоре, появилась супруга с объёмной сумкой, из которой начала доставать бутылки, тарелки и закуски. Вовчик оживился, и пару раз поймал и погладил по руке раскрасневшуюся женщину.

- Вот она, Лада моя.

Все очень быстро организовались в пространстве, и уже через минуту произносили тосты за Начало и Премьеру.

Дима мне шепнул, что у цирковых есть множество традиций, которые те неукоснительно соблюдают. Кто пренебрегает, обычно долго в цирке не задерживается. Прозвучало это таинственно и загадочно.

Когда принесенное было выпито и съедено, все начали расходиться по своим делам. Я тоже поднялась с места, а Дима сказал:

- Я провожу.

Что-то мне в этом показалось жутко знакомым. Ага, помню. Вчера точно также нас с мамой проводил Алексей. И, кстати, сегодня он также сидел рядышком с ней и не спускал глаз.

Едва мы вышли на улицу, зазвонил мобильник.

- Енька, ты где? В цирке что ли?

Чет был снова на взводе.

- Да, а что?

- Понятно. Что-что, я тебе звоню уже два часа.

- Извини. Там ничего не слышно.

- Мать там?

- Да. А ты... впрочем, не отвечай. Я вчера всё поняла.

Чет взвился.

- Да ничего ты не поняла.

И дал отбой.

Конечно, я понимала обиду Чета на отца, но всё больше симпатизировала Вовчику, который пусть и на расстоянии, но все же любил свою семью.

Пока я говорила по телефону, Дима беседовал с ребятами-артистами, которые не спешили расходиться после представления. Меня представили всем, и всех представили мне. Я, конечно, мало кого запомнила.

А потом вышли мама и Алексей. Мамуля выглядела снова смущенной.

Тут Дима вдруг воскликнул:

- Слушайте, я совсем забыл! Леночка, ты не подождешь меня у гостиницы? Тут не далеко. Соседнее здание.

И меня потянули вдоль стены в сторону от мамули. Артист Дима был очень убедителен. Только где-то на десятом шаге я поняла, как хитро нас с мамулей развели.

Хотелось ли мне уйти? Или возразить? Или поскандалить? Нет. В том-то и дело, что мне не хотелось. Все происходящее сейчас со мной казалось каким-то безумным, но очень живым фейерверком. Возвращаться в серую обыденность, в которой я жила до вчерашнего дня, мне не хотелось точно.

В гостиницу меня затянули также уверенно, а потом мы оказались в Димином номере.

И тут я вспомнила слова Чета о скотном дворе. Нет, тут не пахло конюшней или псиной. Тут не было того ужасающего беспорядка, который иногда без зазрения совести демонстрировал мне Чет, который до жути не любил убираться. Но жить в такой комнате по доброй воле я бы точно не стала. Непонятные занавески на окнах, обшарпанный крашенный пол, вещи, развешенные пусть и аккуратно, но по стульям и стенам... Как они живут? И как нужно любить этот цирк, чтобы так жить...

- Прости за бедность. Но у нас тут финансирование копеечное. Нет денег. Правда, есть и более приличные гостиницы. Везде по-разному. Те, кто в шапито работает, вообще в вагончиках живут.

Рассматривая комнату, я задумалась. И тут вдруг почувствовала, как он обнял меня со спины. Одновременно вдохнув мне в волосы теплую волну воздуха. А потом начал целовать плечи и шею.

У меня был секс до этого. Пару лет назад. Целую неделю. С тех пор я сторонилась парней. Но в последнее время подумывала соблазнить Чета.

Но, сравнивая сейчас своего дружка, который за все наше знакомство не проявил ко мне столько внимания, сколько сумел за два дня Дима, я понимала, что хочу его. Пусть это будет один раз. Плевать.

Развернув меня к себе лицом, Дима внимательно посмотрел мне в глаза, и лишь убедившись, что я не буду против, поцеловал. Губы его были мягкими, а поцелуи лёгкими. Последний затянулся и превратился в жаркий и тягучий, точно патока. А его тело уже звало меня дальше. Я не понимала, что это. Что так притягивает меня к нему, и что обволакивает нас, делая единым целым. Ощущения уже добрались до той самой зоны, где обычно у других порхали бабочки. У меня раньше никогда не порхали. Теперь же я кажется начала понимать, о чем была речь.

Поцелуи его становились настойчивее и требовательнее. Раздевая меня, он продолжал меня целовать. А я всё больше ощущала, как хочу его. А когда оказалась нагой, он аккуратно уложил меня на кровать, и дальше мне показали офигенный мужской стриптиз.

С мягкой лукавой улыбкой на лице мой соблазнитель отстранился. Очень медленно, глядя мне прямо в глаза, начал раздеваться. Пока я заворожённо следила за его пальцами, расстегивающими пуговки на рубашке, глаза его с лёгкой поволокой блуждали по моему телу, вызывая желание и дрожь предвкушения. А дыхание сквозь чуть разжатые губы становилось всё более тяжелым и прерывистым. Невольно сравнивая торс Алексея и Димы, я с нескрываемым удовольствием отметила, что мне достался ничуть не хуже. А ниже... О, ниже был такой настрой, что бабочки просто рухнули в обморок. Причём все одновременно. Кажется, из моих губ вырвался невольный стон.

Он накрыл меня собой и жарко зашептал в шею.

- Леночка, девочка моя любимая.

Да, да... Говори, говори еще.

- Какая же ты сладкая, красавица моя.

Руки его мяли мою грудь, губы непрерывно целовали повсюду, а потом рука проникла в самое интимное место и заставила меня выгибаться и молить о продолжении.

Он не заставил себя ждать, резко вошёл в меня, и задвигался быстро и мощно. При этом неустанно целовал и спрашивал.

- Тебе хорошо, девочка моя?

- Да, - шептала я.

- Ещё?

- Да, - шептала я снова и снова.

К кульминации мы подошли одновременно.

О да... Это был офигительный секс. Я теперь знала, что это такое, хотя до этого лишь читала в книжках.

Оставил он меня не сразу, а некоторое время продолжал целовать. Словно благодарил...

- Пить хочешь?

- Угу.

- Сейчас.

Я любовалась им, пока он доставал из обшарпанного холодильника минеральную воду.

- Может, вина?

- Лёгкого? Да, я бы выпила.

Дима разлил вино по стаканам.

- Извини за посуду.

Мне было плевать на посуду.

Дождавшись, пока я выпью вино, он отставил свой стакан и прилёг рядом.

- Хочешь ещё?

- Да...

Это были три незабываемые недели. Недели гастролей цирковой труппы под названием «Тигриные игры».

Дима встречал меня после института и вел гулять. Мы побывали в двух театрах. Мы гуляли в парке. Мы поучаствовали в городском уличном празднике. И я не переставала удивляться, сколько энергии в этих цирковых. Они попадались нам повсюду, и всегда были полны сил. Да и я не представляла себе до этого, что могу вот так запросто не спать сутками и быть активной. А ведь спать нам было некогда.

Я не раз спрашивала себя, люблю ли я Диму, и любит ли он меня. И ответ не находился. У нас был офигенный секс. Дима был со мной очень нежен и предупредителен. Он оберегал меня и обхаживал. Но вот любил ли...

День заключительного представления гастролей мы пошли отмечать в бар под названием «Фрукт».

Дима сказал, что этот день и это представление цирковые никогда не называют последним, только заключительным. И это одна из цирковых и театральных примет.

Сидя напротив него за столом в углу небольшого зала, оформленного в «островном» стиле, я старалась запомнить все мельчайшие подробности. И этот завиток, постоянно выбивавшийся из хвоста, а возможно и выпущенный специально. И тонкие узловатые пальцы с крупным серебряным перстнем на левой руке. Подумалось, что вот и встретился мне в жизни мой личный Антонио Бандерас. Похож был удивительно.

Глядя друг другу в глаза мы оба сейчас понимали, что он уезжает, а я остаюсь. Во мне не было обиды. Была горечь от осознания неизбежности обстоятельств. Глупо было просить звонить или приезжать. Тем более - остаться. Теперь я себе неплохо представляла, что такое эта их цирковая жизнь. И понимала, что он мог бы меня полюбить. Но как бы мы тогда сумели сегодня расстаться?

Я теперь понимала Чета и его обиду на отца. Чету хотелось быть рядом, разделить с родным человеком его успех. Но стать цирковым артистом он не желал, потому что ненавидел цирк. Получался замкнутый круг.

Проведя в цирке три недели, я заразилась этим адреналином, который артисты получали от выступлений на арене. Когда Дима приходил в гримерку, отработав номер, от него этим адреналином просто несло за версту. И мне рядом с ним перепадало изрядно.

Что же будет теперь? Думать об этом не хотелось. Ему, похоже, тоже. Дима рассказывал мне о сборах, о подготовке реквизита к перевозке, о билетах на поезд... О чем угодно, только не о том, что с нами будет дальше.

- Дим, а ты женат?

- Нет.

- А если честно?

- Честно? Зачем тебе это, Ленок? Это что-то изменит?

- Нет.

- Вот видишь...

Сколько их у него было, этих расставаний? Почему-то мне сейчас не думалось о себе, а хотелось понять, как они это вообще выдерживают. Я, конечно, буду тосковать какое-то время. Потом кого-то встречу. А он? Сколько ещё он сможет отдать кусочков души до того, когда не останется совсем ничего...

- Неужели ты так и будешь всю жизнь летать в одиночестве под куполом цирка?

- Через несколько лет я уже не смогу работать воздух, и придётся делать новый номер.

- И что это будет за номер?

- Не знаю. Может быть дрессура.

- И тогда ты разведёшься и заведёшь себе новую жену?

Он посмотрел на меня зло и я осеклась.

- Прости.

- Ничего, Ленок. Хочешь, давай побей меня. Я согласен.

- Не хочу.

- Тогда, может, сменим тему?

Тему менять не хотелось. Хотелось найти какой-то способ или средство, чтобы все случилось иначе. Вопреки обстоятельствам.

А ведь Вовчик порядочный человек. Он давно мог бросить свою вечно далекую семью и завести какую-нибудь дрессировщицу собачек. А вот Чет законченный эгоист. Хотя, ему тоже не позавидуешь. Не так это просто — понять и простить отца, который появляется в доме всего лишь на три недели, а потом растворяется в пространстве, чтобы радовать и смешить на арене чужих детей и их родителей.

Дома я слушала вздохи матери, оказавшейся в похожей ситуации, и думала - а смогла бы интересно я стать дрессировщицей собачек? Нет, я не люблю собак.

Ну что ж, зато кажется я перестала бояться клоунов и полюбила бабочек.