Давай поговорим завтра

Мы живём в своём двухэтажном просторном доме сразу за МКАДом. Местечко неплохое,   нет  запаха свалок, близкого соседства гастарбайтеров, со всего СНГ, березняк вокруг домов. Домов всего тридцать. Охрана на въезде, вобщем с жильём у нас всё в порядке. Живём в нашем доме втроём. Нет, вы не подумайте, типа того, что один мужчина  две женщины;   одна жена, вторая общая любовница, озабоченные тем, кто первый перетянет кого,   друг на дружку, среди ночи.   Или того лучше двое мужчин и одна счастливая женщина которой оба по очереди, на ночь, воплощают  в жизнь сказки с добрыми концами.   Нас трое, перечислю,   для непонимающих читателей. Я -  Ася Борисовна Андреева сорока одного года от рождения, муж Анатолий Семёнович Андреев сорока пяти лет  и четырёхлетний  кот,   которого мы с мужем обожаем, по кличке Тимоха. Тимоха кот породистый, мэй кун одним словом, кто знает, что это такое.   Весит Тимоха  двенадцать килограмм.   Ветеринар сообщает на осмотре, что к шести годам и до пятнадцати доберёт, не остановится.   Конечно  его полное имя в родословной Тимоти -  Алоис седьмой, Принц  калифорнийский и прочая фигня на английском языке. Для нас с мужем,   и друзей -  приятелей просто и звучно Тимоха и все дела. Наш  Тимоха главный бабник в нашем кооперативе и все кошки по праву  сильного, достаются ему первому  и несут в себе гены Тимохи. Те жильцы, кто держит кошек, дают нашему коту почётное прозвище Тимоха насильник.

Женаты мы с мужем уже двадцать лет.   Детей к великому сожалению нет. То надо было работать,   не покладая рук, выстраивать карьеру. Затем откладывать,   копить на жильё.   А  когда всё устраивается, как закупоривает,   не получается, хоть тресни.

Живём для себя,   друг для друга,   путешествуем, объезжаем, как говорится   полмира.  

Всё вроде ладно и прекрасно в нашей жизни, но последние четыре года меня  мучает и достаёт одна  плохо решаемая  проблема  в наших отношениях,   уточняю в сексуальных отношениях, в остальных делах,   слава богу,   всё в порядке. Последние четыре года года, нашей совместной жизни, муж не занимается со мной, как раньше любовью, а отрабатывает повинность,   причём с каждым годом всё хуже. Понятно,   двадцать лет в браке с одним и тем же человеком, не  в поле  на велосипеде погонять, как однажды заявляет мой Толик,   когда я просто требую секса. Пытаюсь объяснить  муженьку, что женщина,   без  полноценного, хорошего секса  стареет на глазах и душой и телом,   Я  стареть не хочу и точка. Толик же мне в ответ твердит,   что -  то несуразное,   про недельный борщ на восьмой день. Когда осознаю, в чём прикол, начинаю плакать навзрыд.   Толик меня еле успокаивает и обещает исправиться.

-  Железно исправлюсь – обещает муж – Ты только не плачь дорогая. -

Я пытаюсь шутить сквозь слёзы.

- Ты исправишься, или твой член будет стоять железно? -

Толик обещает и то и другое. Затем пишем на листках липучках,   что мы хотим,   друг от друга и клеим на  холодильник и морозилку на кухне, как  напоминание,   что не так и что делать чтобы всё стало тип - топ. Я всё понимаю,   что у Толика нервная и ответственная работа, и что он большой начальник и всё время рабочее, на острие ножа.   И что живём в суматошной столице, про постоянные пробки на дорогах, по паре часов каждый божий день,   тоже помню, сама за рулём восемнадцать лет.   Всё понимаю,   но хочу несмотря на все жизненные трудности и прочую хрень,   чтобы меня любили, нет -   имели, нет не так,   чтобы меня трахали до моего удовольствия,   хотя бы разок в три,   ладно списываю день на ежедневные стояния в пробках,   в четыре дня. В итоге побеждает дружба, сходимся с мужем, что раз в  шесть дней хороший  секс, без словесного словоблудия, головной боли («даай» мне таблетку пенталгина дорогая),   усталости на  чёртовой работе и прочей лабуды.

Требую  у  мужа подписаться под письменным  обещанием, предварительно прочитав сама, нет ли упущений.   Сама свой листочек  подписываю, не глядя,   я всегда готова, как юная развращённая пионерка занимающая сексом с вожатым третью подряд смену в пионерском лагере.

Сегодня пятница,   муж приезжает домой, дарит мне шикарный букет ромашек.

- Многообещающее  начало -  поощряю я Толика.

Улыбаюсь,   искушая любимого, самой что ни на есть сексуальной улыбкой, из  арсенала любимой жены.  

Муж не реагирует на мои прозрачные намёки и хотелки нисколечко.

-Пойду ополоснусь под душем - заявляет Толик

- Любимый, потереть тебе спину массажной мочалкой? -  спрашиваю развратным голоском.

-- Ася, давай без этих штучек -  парирует муж  - У меня в запасе ещё один день.

Услышав,   «отвали моя черешня»,   на своё здравствуй дорогой, хочется материться, как пьяный сапожник.

Около двенадцати заканчивается очередная  мелодрама по телевизору.   Толик, уже час, спит сном уставшего  проповедника.

Скидываю с  себя, лёгким движением плеча,   легкомысленный халатик,   китайского натурального шёлка, и голенькая, вся само искушение, ложусь в постель. Сон не приходит,   видимо  сказочный Олле Лукойе, со своим зонтиком "сноведений", забыл про меня горемычную, жаждущую  любви женщину.  

Решаю попробовать разбудить в спящем рядом муже тигра пылающего любовью в брачный период.   Прижимаюсь,   плотно,   иголочки не просунешь,   к его тощему заду, своей жаркой, как печка буржуйка большой упругой попой.

Попа у меня что надо,   упруга,   пышна, и без лишней скромности полагаю,   что вероятно идеальна, хоть сейчас на бразильский конкурс Мисс Бум – Бум.   Не то, что даже  у иных двадцати пятилетних,   два полу обвисших  пластиковых  пакета с водой переливаются из пустого, в не наполненное. Мужики на работе, когда иду по коридору немедленно выполняют  равнение на меня,   исходят обильным слюнотечением и подозреваю, что мысленно шепчут непристойности, виртуально занимаясь со мной горячим сексом.

Муж поначалу перестаёт сопеть, потом  засыпает, снова  и как ему спится, когда к  его телу прижата роскошная попа, не понимаю. Занимаю иную позицию,   беру рукой вялое достоинство мужа  и осторожно делаю несколько поступательных движений верх вниз,   вверх в низ. Ни фига не происходит, даже небо не падает на землю. Муж только задерживает дыхание, затем делает глубокий вдох и  переворачивается от меня на другой бок.   С досадой тычу пальцем с  длинным хорошо обработанным ногтем мужу в яичко. Толик, сквозь сон, с досадой в голосе бормочет о треклятых комарах, кусающих  его везде.   Пользуясь пробуждением,   прижимаюсь к спине мужа почти девичьей грудью.   В ответ слышу бормотание сонного мужа, что у него в запасе ещё один день.

Спустя минуту заявляет

- Давай поговорим завтра. -

Расстроенная, хоть плачь, иду, как есть, ничегошеньки на себя не накидывая, в ванную комнату,   включаю полное  освещение и смотрю на себя  в зеркала во весь рост, на зеркалах в своё время настоял Толик. В зеркалах отражается красивая, молодая, ухоженная женщина,   лет тридцати пяти не больше. За свои слова отвечаю.   Рост сто шестьдесят девять сантиметров, губы пухлые, изящно очерченные, черты лица правильной классической формы,   носик прямой,   глаза серо голубые, большие, ясные. Причёска, безупречное примятое подушкой каре,   кожа лица и тела идеальные,   сто -  шестьдесят - девяносто пять, как по заказу. Груди тяжёлые, налитые упругие, не "фигушки" и не тряпочки для вытирания со столов в кафешках. Сосочки парочка розовых  рубинов.   Ножки прямые,   гладкие,   без эффекта апельсиновой корки, стройные, от ушей, как говорят в народе.   Попа упругая, подтянутая спортивными упражнениями и фитнесом. Тело сметанное.   Ступни ножек узкие, кисти рук изящные. Пися, тут я слегка раздвигаю ноги, развитая, правильно формы, половые губы сомкнуты.   Гладенькая пися,   ладная, не поросшая дремучей порослью. Узенькая полоска тёмных стриженых, курчавых волосиков указывает путь к сладкой цели. Моня выступает рельефным бугорком, готовый к приятным играм. Меня удивляет такая на первый взгляд ерунда,   и сама пися и прочее из чего она создана богом женского рода, а клитор, почему -  то мужского, нонсенс   да  и только. Почему я называю бугорок божественной Венеры Моней и сама не знаю. После первых лет замужества,   как  то предлагаю мужу погладить  моего Моню, так с тех пор  Моня и никак иначе.   Стою,   на тёплом полу с подогревом  и не  даёт покоя вопрос, почему мужчину, который через день,   лезет своим мужским достоинством  жене в писю,   называют любящим супругом, а женщину желающей секса с  мужем, хотя бы разик в  два дня, развратной особой?   Присаживаюсь на подушечку, что лежит на  пластиковом ванном кресле.   Закрываю глаза и представляю  себя голой  на крохотном балкончике,   что у моего рабочего  кабинета на  улице Тверской. Постоять,   привлекая внимание минуту другую, пройтись пару шагов взад -  вперед  и крикнуть             

- Кто меня хочет? -  Поднимайтесь  ко мне. -

Уверена,   разнесут двери и штурмом возьмут нашу организацию через  пять минут.  

Коснулась Мони раз, другой. Желание, по имени хочу бешено погнало  кровь туда куда надо, наполняя Моню радостным ожиданием ласки и  любовной игры.   Хочу полностью отдаться удовольствию,   но рассудок  предостерегает вовремя,   если и не дай бог, не во время, зайдёт в туалет муж, быть беде, к такому он ещё не готов и вряд ли ему это понравится. Сую под струйку воды, пальчик,   которым ласкаю Моню,   плетусь в спальню и с трудом засыпаю.

Муж  приходит ко мне под утро, около четырёх утра, нежно пальчиками  несколько раз проводит, едва касаясь  груди вокруг сосков. Придавливает левую грудь нежно, но чувствительно, затем отступает, вроде его и нет. С интересом "сквозь сон" жду продолжения, решаю, что в отместку, за все мои прежние старания склонить его к любви, не открывать глаза. Пусть ласкает и берет меня всю без остатка, сонную, спящую. Муж, начинает любовную игру с моих ножек, не торопясь,   вылизывает, чуть касаясь шаловливым языком, пальчики на ножках. Медленно, каждый пальчик в отдельности. Мне приятно и занятно, так мы ещё не играли. Затем требовательно похлопывает меня ладонями по внутренней поверхности моих бёдер. Продолжаю игру, которая меня начинает заводить по - настоящему. Отзываюсь, шире  раздвигаю ножки, готовясь к продолжению. Муж  хозяйски устраивается между моими ногами, головой касается моей писи. Слегка прикусывает   нежные половые губы. И укусы  такие томительные и сладкие, что  у  меня непроизвольно вырывается непонятный самой возглас  У - АХ. Руки Толика, поросшие волосом, приятно щекочут бёдра. Я  изнемогаю и требую продолжения. Поднимаю ножки вверх к потолку  и широко развожу, предлагая мужу себя во всей красе. Моня набухает  и жаждет ласки.   Муж  томит меня ожиданием, выглаживая и пощипывая писю.   Начинаю трогать свои груди, сначала осторожно и бережно, как это умеют делать только женщины,   затем ласкаю свои сосочки, играю с ними и на них, как маэстро баянист мирового уровня.   Меня окатывает волна сладкой истомы, улыбка непрозвольная сама собой появляется  на губах,   прелюдией к большому чувству.   Решительно и вместе с тем осторожно, сквозь полусон - полудрёму, направляю пальчиками  восхитительный, неутомимый  язычок мужа  на встречу с заждавшимся  Моней.   Муж поначалу отступает,   затем нежно прикасается  языком к Моне и принимается, нежно вылизывать и облизывать Моню, словно кошка своего котенка. Ко мне стремительно несётся, подобно  скоростному фантастическому  экспрессу, сладострастное,   давненько не испытываемое чувство.   Ритмично, в такт  с Толиным языком  двигаю ему  навстречу свою роскошную задницу. Как продажная девка в кабаке требовательно шепчу:

-  Толя ещё, Толя ещё. – 

И тут её Величество  удовольствие (сознательно пишу в женском роде) поражает растерзанного Моню и всю писю сладким разрядом любви.   Мое тело на мгновение сжимается, как стальная пружина, затем освободившись от всего и вся, невесомо парит  в нирване удовольствия и неги. Чувствую себя невесомым воздушным шариком, среди облаков счастья и божественной эйфории. А удовольствие течет раскалённой, чувственной  лавой словно инъекция  «горячего»  укола, снизу от писи,   через всё тело и  «остывает»  откладываясь в нейронах мозга. Не могу, да и не хочу, даже пальцем пошевелить, хочу  уснуть, наслаждаясь тишиной и покоем.

А муж продолжает ласки.

Я обеими руками, сквозь сон и дрёму, глаза закрыты, отвожу голову мужа, от своей утомлённой любовью писи, и довольно громко прошу:

-  Спасибо милый, достаточно. –

Раздаётся щелчок выключателя, загорается  лампочка нашего ночника, я открываю глаза и к моему ужасу ясно вижу, что сжимаю, обеими руками, голову нашего Тимохи. Глазищи его сверкают от похоти. Усы слиплись от медового сока моей писи. Вид страшный, потрепанный,   вываливающимся наружу  языком, всё ещё тянется к Моне. С трудом разжимаю руки и негромко выговариваю:

- Брысь отсюда Тимоха. -

Затем поворачиваю голову к мужу. На его лице столько оттенков изумления и прочих чувств, что фильм - пятьдесят оттенков серого,   жалкая мазня неумелого,   начинающего сценариста  Меня же не отпускает  чувство лёгкости во всём теле и   необычайного умиротворения. Глядя на мужа, с  трудом из себя выдавливаю:

- Давай поговорим завтра. -

Отворачиваюсь и  проваливаюсь в глубокий, здоровый сон, не искупавшись, с  липкой попой, всепрощающая, счастливая женщина, помолодевшая душой и телом.

PS.

После бурного объяснения и недельного молчания, муж начинает подавать большие  надежды, что всё ещё у нас наладится.

Решаем, на общем семейном саммите,   за чашкой бодрящего кофе,   что раз в четыре дня, по принципу,   я тебе,   ты мне приятно, будет на первых порах достаточно. Причём настаивает Толик.

Наглеца  Тимоху изгоняем,   из семейной  спальни  единогласно  -  навсегда.