Целую, Тося. Ради жизни. Глава 13 aka Эротические рассказы из жизни

Родители Дениса и Мустафиновы наконец-то смогли на какое-то время вздохнуть с облегчением, когда обнаружилось, что Равиль станет донором костного мозга для своего сына. Совместно с врачами отдав предпочтение одному из двух способов, заключающемся в заборе крови, Равилю предстояло в течение нескольких дней принимать специальный препарат. Можно было выбрать второй вариант, при котором забор костного мозга осуществляется под общим наркозом, путём нескольких проколов тазобедренной кости. После чего донору предстояло провести трое суток в больнице, в отличие от первого способа, когда время пребывания в стационаре ограничивалось несколькими часами. Равилю не хотелось надолго оставаться в больнице. Поэтому, уточнив предварительно у врача, нет ли существенной разницы прежде всего для больного мальчика, Мустафинов остановился на варианте со сдачей крови.

На время приёма препарата Тоня и Равиль поспешили уехать к родителям, чтобы провести несколько дней с детьми. Вернувшись накануне процедуры, они совершили прогулку по Казани, городу, любимому Равилем ещё с детства, когда отец впервые привёз его сюда, и обожаемому Тоней, которой раньше очень нравилось возить в столицу Татарстана экскурсии.

***

Полные положительных эмоций после насыщенной прогулки по городу, они возвратились в квартиру дяди Равиля после полуночи. Стараясь соблюдать тишину, чтобы не побеспокоить хозяев, проскользнули к себе в комнату. Голода они не испытывали, незадолго до этого перекусив в замечательном ресторане, который нравился им обоим. Оставалось принять на ночь душ. Хитро подмигнув жене, Равиль предложил отправиться в ванную комнату вдвоём, чтобы сократив время водных процедур, тем самым не создавать длительного шума. Тоня со смехом отказалась, заявив, что ей прекрасно известны уловки мужа, в результате которых продолжительность пребывания под душем предполагала намного удлиниться. Равиль невинно заявил, будто у него и в мыслях не было ничего подобного. Однако уверения мужа Тосю не убедили. Уступив Равилю первую очередь, она вручила ему пару чистых полотенец и поторопила отправиться в ванную. Тихонько посмеиваясь над проницательной супругой, Равиль ушёл принимать душ.

Когда, в свою очередь с наслаждением выкупавшись, Тоня вернулась, в банном халате нежно-розового цвета, с волосами, становившимися слегка волнистыми после увлажнения, благоухая тонким ароматом геля для душа, то муж уже спал, улегшись навзничь и закинув одну руку за голову. Тосе вдруг нестерпимо захотелось его поцеловать. Она не стала противиться своему желанию. Прилегла рядом и еле заметно прикоснулась губами к гладко выбритой щеке Равиля. Потом ей показалось необычайно приятным продолжить путешествие губ, спускаясь ниже по высокой, крепкой шее к его плечу, вдыхая при этом едва уловимый аромат мужского геля, элегантный и, в то же время, самую малость агрессивный. А уж когда к губам Тони присоединилась её ладонь, нежно оглаживающая грудь и живот Равиля, то ему ничего не оставалось кроме как проснуться. Точнее, перестать делать вид, будто он спит.

Одна рука мужчины самым естественным образом оказалась под телом примостившейся сбоку Тоси. Удобнее расположившись головой на плече мужа, Антонина прильнула теснее, продолжая ласкать его торс. Незаметно для Тоси чуть крепче прижав её к себе, Равиль запустил пальцы второй руки во влажные волосы покоившейся на его плече женской головы. Тоня с детства любила, когда ей гладят волосы, и часто просила об этом своих бабушек: прабабушку Антосю и бабулю Веру, которые в отличие от постоянно занятой мамы с удовольствием принимались ласкать внученьку. От Антонины эта особенность передалась малышке Марьям. Обычно непоседливая дочурка замирала, едва ощутив прикосновение к волосикам.

Пальцы Равиля заскользили внутри благоухающего шёлка волос Тони, то неожиданно меняя направление движения, то наматывая локон на палец, то сжимая прядь волос и с небольшим усилием потягивая её. Кожа на голове Тоси буквально вставала дыбом, покрываясь приятной "гусиной кожей", стопоря телодвижения самой женщины и повергая её в состояние неподвижного блаженства.

Между тем, количество мурашек на теле Тони умножилось. Им стало тесно на голове от непередаваемого наслаждения и, устремившись вдоль шеи, они с комфортом расположились по всей поверхности спины. Самые отважные из них, перебегая поясницу, достигали верхней части ягодиц. Тоня слегка выгнулась телом по направлению к мужу, поскольку удовольствие, властно обхватывая бёдра, переместилось внутрь живота, вызывая внутри него сладостные содрогания.

Почувствовав изменение в состоянии Тоси, Равиль повернулся на бок, лицом к жене, и, не отнимая руки от её волос, поцеловал. Теперь в ход пошли ласкания более настойчивые. Наряду с покусами чуть припухлых губ Тони следовало проникновение языка внутрь жаркой шелковистой поверхности, скольжение по альвеолам и трепещущим бугоркам под языком. Слабый стон Тоси в ответ на это был однозначно истолкован мужем как готовность к продолжению чувственных игр.

И вдруг на самом пике готовности, когда "гусиная кожа", взволновав всю поверхность тела женщины восставшими дыбом волосками, сконцентрировалась в некой точке, исторгающей немыслимое наслаждение, Равиль отстранился. Тоня застонала, на сей раз, протестующе. Муж, как могло показаться, не обратил на протест ни малейшего внимания. Спустив голову Антонины со своего плеча, он уложил женщину навзничь. Затем последовало одуряюще медленное развязывание пояска на халате у Тони и раскрытие нежно-розовых створок. Словно морская раковина, в таинственной улыбке приоткрывающая шелковистую внутренность, являет взору две драгоценные жемчужины: груди с восставшими от желания сосками.

Удостоенные нежного поцелуя, соски тщетно продолжали заявлять о нарастающей силе вожделения женщины. А губы Равиля тем временем вновь завладели губами Антонины. На сей раз язык оставался на своей территории, терпеливо ожидая подходящего момента. Но поцелуй сделался более нетерпеливым, будто охваченный страстью мужчина уже сожалел о том, что намеренно замедлил любовную игру.

Однако и это ощущение оказалось обманчивым. Губы Тони снова были покинуты. А губы Равиля при этом принялись перемещаться вдоль тела Тоси, по шее, до ложбинки у её основания, затем между широко расставленных грудей, достигнув чуть выпуклого после счастливого материнства живота, сладостно содрогающегося изнутри. Последняя цель - увлажнённый лобок остался нетронутым, поскольку Равиль тем же путём вернулся обратно к лицу женщины, возобновляя поцелуи.

Тоня попыталась было сама проявить инициативу. Но муж, вмиг очутившись сверху, застопорил страстные телодвижения Антонины, заставляя повиноваться тому, кто мнил себя, и не без оснований, вершителем сегодняшней чувственной игры. Равиль снизошёл до любимой в тот момент, когда она оказалась близка к обмороку от желания, трепетавшего в каждой клетке её тела.

Ликующий отклик не помешал Тосе в полной мере ощутить, что сегодня Равиль обнимал жену по-прежнему, побуждая чувствовать себя под надёжной защитой ото всех невзгод на свете, в отличие от ночи, когда он узнал о сыне, и Тоне внезапно почудилось, будто муж отчаянно нуждается в её поддержке.

***

После оглушительного упоения они так и уснули в объятиях друг друга. И только поутру Тоня вспомнила, что перед поездкой, меняя по рекомендации врача способ предохранения, совершенно забыла со своей стороны позаботиться о нём, полагая, будто в Казани у неё и Равиля не окажется ни времени, ни возможности для любви. Едва подумав о своей оплошности, Тося беспечно отмахнулась, здраво рассудив, что теперь уже поздно волноваться и тем более предпринимать какие-либо меры.

Фотография из интернета. Спасибо автору.