Юным дается счастье-11

<долг платежом не всегда красен>

Я думала, что он еще долго будет выплачивать мне, как он называет, репарации. Лишний повод встретиться. У него лежат мои вещи разные ненужные. Но тут гарантия, что раз в месяц приду к нему. Посидим, порой и ночевать остаюсь, если у меня никого. Увы, без пилки. Тут он упрям, как осел. Ну хоть бы потрахался, если пилиться ему со мной в лом. Мне кажется, я бы смогла ему снова дать то самое ощущение. Дала бы; он потому и не хочет, что боится быть утопленным в прежнем, держит дистанцию. А мои френды действительно только... трахаюсь. Я предложила как-то одному поиграть в ударную пилку. Ну, ночью. И утром раз. И весь день был раздраженный, а через неделю расстались. Он прав. Не понравилось, что я инициативу. Когда хочу, кончаю с френдом. А чаще лежу и думаю о своем. О работе. О муже. О погоде даже раз. Это и есть трахание, он прав. Делай, что хочешь, главное, что живой человек рядом, а я пока подумаю о своем, такой мой правил с этими. С мужем я с волнением ловила его вздроги, вздохи, втИски: это же от меня ему! это же я ему! это же он во мне! Да, пилки больше не будет. Наверное, ни с кем. Удовлетворение удовлетворением, но главное в ней ЕДИНЕНИЕ! Ни от кого я не слыхала, ни с кем больше не испытывала этого единения. Я кончаю с френдом и думаю только о себе. Уж тем более он в своем оргазме не обо мне. А с мужем и мое сладострастие было нашим! А дразнение его, которое он называл зажиганием! А пилка на посошок!! Я не стесняюсь, могу голой по квартире при френде. Но им это никак. А муж все время любовался. И одетой. И особенно раздетой. Телом. Кожей. Видом. Запахом. Целиком мной. Всеми органами. Это, оказывается, так здорово! Быть восхищением кому-то. Не слюняво-влюбленного или похотливого. Как у мужа: здравого, осознанного, а потому особенно приятного. Это не страсть слепая, а разум! Приятно быть источником восхищения для ясного разума, а не для сопливой страсти. Потому что у них письки, утилитарные органы для утилизации. А муж со струем! Струй это принцип. Очень не хватает мне в жизни принципа! Точки отсчета и опоры мне.

Занесло меня куда-то. Ладно. Звонит. Приходи. В этот день не смогла, на следующий. Вручает пачки: вот, вся сумма. Репарации выплачены. И протягивает гроссразводбух (так на тетрадке крупно написано, юморист!): распишись. Посидели. Он весел и доволен: ну да, взятое серьезное обязательство исполнено. Не ожидала. Откуда, спрашиваю? Ну, халтурка, то да сё, продал кое-что, съездил. Тебе, говорит, тоже так лучше. Крупная сумма всегда лучше, чем мелкими порциями. Это ведь ты ради меня, чтобы не напрягать, согласилась на выплату малыми порциями. Я в ответ при первой возможности, как мог. Может, квартиру с подругой пополам купите. Или одна с кредитом. Или еще что. Смотри сама, не мне тебя учить. Остаться не могла, френд должен был прийти. Стремно такую сумму ночью тащить. Оставляй, говорит, вот тут будет лежать. Завтра своего френда напряги, пусть привезет тебя утром, заберешь. Я до обеда, так что деньги целы останутся; заходи и бери, но не буди. Да и вещи свои заодно можешь взять. Намекает! Ну да, чего агонировать! Уже ясно, что ничего не вернуть. А чего ночью-то делаешь, что потом спишь полдня? Пишу, говорит, докторскую. Времени свободного стало вечерами. Вот же гад, намекает: не пилюсь, так хоть диссер напишу. Черствый. Ничто его не волнует. От него ушла молодая и красивая жена, а он диссер взялся писать!

<возлюбленная нами, как никем не будет любима>

Пришла днем, когда его точно нет дома. Наш дом. Дом счастья. Три с половиной года, почти четыре были безумно счастливыми. Привычный его запах. Пока жила постоянно, не замечала, а стала приходящей, так явно слышно! Запах моего мужа! Заревела там, где сидела: за столом. Всё ушло. И уже не будет никогда! Жизнь счастливой жены. Пилимой! Мы здесь голышом бегали и пилились, пилились, пилились! Да не в этом суть. Сейчас я тоже трахаюсь, не одна. Главное, его сладострастие во мне, со мной, на мне, при мне, от меня. Такое счастье было дарить ему счастье. Держать его. Не только тело, всего в себе, это высшее сладострастие! А он: мне и мое! Лежишь и рассказываешь ему, как с собой говоришь. Только умнее. Неужели этого мне мало было? Зачем я вышла из-за мужа и все начала сама? Ревела и ревела. Послать эту контору, эти дела, этот коллектив. Быть снова только с ним! Вместе. Всюду. Он ведь, противу других мужей, всегда и всюду рад был быть со мной. А я с ним. Попалить по бутылкам из карабина? Покататься на велосипедах? Повозиться на даче? Посидеть дома да попилиться? Попить чайку под го и шахматы? Ходить с ним в лес на целый день?... и скучать. Ему интересно. И мне было интересно. А потом как-то скучно. Ну и что мы вдвоем? Глушь. Тишина. Понимаю, если бы компанией замутиться. Веселье, танцы, люди, лица. А то вдвоем сидим, как сычи, да на огонь смотрим... Также и дома: вдвоем, честно говоря, сидеть скучно. Всё меняется, чего тут плакать. Ушло. Приходит время игрушки, уходит время игрушки. Было время мужа, и ушло время мужа. Он прав, мы стали разными. Не чужими, просто разными. Поговорить один-два вечерка в месяц можно, а так мне с ним скучно. Это правда. Все, что я с ним раньше делала, что мне казалось завлекательным, уже не интересует. Мелкая возня. Пилка это особое. Это не скучно никогда. Так ведь он не хочет. Он требует, чтобы я снова стала за ним. А я сама хочу идти, куда хочу.

Как у нас все начиналось? Совсем заслонилось последующими тремя годами счастья. Оно было таким резким, в неделю уложилось, что другие в год проходят. Но его обещания те первые хорошо помню. Гор не сулил. А все, что сказал, выполнил. В настоящее время, увы, проверяется его последнее. Уверена, что от него упреков не поступит. Ему ведь тоже тяжело. Он тоже вспоминает и страдает. Спокойно такую сумму отдать: я обещал, вот твоя доля! Поразил. Особенно после того, как мы с ним провели ретро-безумный день, а в конце я ему обломала все. Другой бы разозлился и оскорбился. А он только скромно указал мне: вот это есть причина нашей проблемы. Сколько я уже видела ссор семейных и разводов гражданских: да ты! да я! а ты кто!? от кого слышу! Обиды и претензии; со стороны всегда такие глупые, смешные и мелкие. Действительно, меряние потными письками. А у нас и в этом особенность. Встретились невероятно, и расстаемся не менее необычно. Как очень близкие люди. Да ведь он же и здесь выполняет свои обязательства! Говорил он пять лет назад, зовя меня к себе: вырастешь, изменишься, я ломать жизнь тебе не стану. И держать не стану. Лети. Начал-то развод он, да по факту мне развод нужен. Мне тесно с ним одним, с мужем. Он с моей жизнью несовместимый. Отпускает. Другой бы тут ныл и злился: я тебя взял, я тебе дал, я тебя столько содержал, а ты бессовестная и неблагодарная... Он без зла и обиды. Лети, девочка, лети... [прочь от счастия, если так хочешь]. Удачи. И без прикола, вправду желает удачи. Обидно, что он прав. Вот это злит!!! Получается, он все знал еще четыре года назад, подготовился, план составил, себя приучил... Просто все понимает. Ну и по-прежнему у него рулит разум. Это меня поражает. Удивительный у него симбиоз чувств и разума. Так умеет наслаждаться, гедонист, но рулит разум, а не тяга к наслаждениям.

Уверена, отказался от многого, чтобы отдать. Отдавая, он так посмотрел на меня, что я вспомнила тот случай с моими наивными двумя сотнями. Уверена, он тоже его помнил, у него был именно тот самый взгляд, что и тогда. Мой милый, бесценный муж! Ревела-а-а-а. Мы и сейчас в нежности с ним. Нежность оберегает нас от злых поступков, укусов. Я хочу перетащить его на свою сторону, он на свою, я злюсь на его упрямство, но после того, что было у нас, реально сделать ему зло невозможно: это себе. Внутри мы остались теми же.

Прав он во всем. Ну да, умный и опытный. И был, и есть сильнее меня. Это крест старшести. Полезла в шкафчик, а там из откупоренных только рижский бальзам. Ну да, в чай пару ложек, помню. Не пьет и капли, хотя коньяков редких накупил в поездках, в ряд стоят. Не стала портить ему. Налила из начатой больше половины стакана и выпила, как воду. За тебя, мой настоящий муж. Другие будут так... Будь счастлив. Желаю найти другую, как я, но навсегда! У тебя должно получиться, ты сумеешь. Муж... муж... муж...

Когда-то я спрашивала, что такое струй. Играться можно. Ластиться. Нежится и нежить его. В ладошке его держишь, чуть ли не пушистый, такое ощущение. Ни одна другая часть тела не бывает такой податливой. Располагающей. Так бы к лицу и прижать как котеночка. И взвизгнуть от восторга. А в другое время, когда мне нужно, это несгибаемый объект, приносящий мне радость и удовольствие. И оба его состояния так мне необходимы. Таков и весь муж. Ласковый, заботливый, нежный. Снисходительный. А в нужное время это опора. Опора и ось. Муж со струем, да. А эти так... с письками. И мне никогда с мужем не сравняться, потому что струя нет. Зря с ним соперничала. Он всегда сильнее и выше будет. И это правильно.

Развезло и вырубило меня от такой дозы. У него и заснула в слезах и гуашах. Проснулась, менее часа до его прихода. Кое как собралась с силами и ушла побыстрее, иначе будет тут вечер слез и соплей. Уже ничего не изменить, жребий брошен. Мной.

<огнем и словом>

Меня понесло. Да ни одной дуры больше не сыщешь, чтобы за тебя вышла! Да ты должен быть благодарен мне, что я тебе не изменяла. А могла бы, дура! Мне все только и твердили: брось, ничего он не узнает! Он тебя не ценит совсем. (Не так! Это я болтала не я. Как раз он ценил, как никто не мог. Поняла это сейчас по френдам. Тогда не понимала до конца, но чувствовала.) Смотрит на меня, в меня пристально, печально и молча. Вижу, глаза другие. Такие же синие, твердые. Спокойные. И еще что-то. Холод. Нет, чужесть. До этого тепло смотрел. Мужем смотрел, хоть и разведенным. Стал посторонним. Надо что-то сделать! Пересела к нему на колени. К груди прислонилась. Он обнял, но без чувства. Пойми, это моя жизнь, я по-другому не могу. Ты ведь говорил, что каждый должен жить своей жизнью. Ты своей, я своей, но вместе нам так хорошо. Добавила: мы можем после всех дел встречаться и быть как прежде. Пусть не как муж и жена, пусть как любовники. Независимые взрослые люди. Установи сам правила, дни. Это будет наш отдельный мир. Экстерриториальный. Установи в нем сам правила, я всему подчинюсь. Буду не курить в этот день, чтобы не вонять тебе. Никогда не стану пропускать. Эти дни будут для меня неприкосновенными. Как было последний раз. Пришла, и мы в своем мирке как раньше… Подумай. Неужели тебе не будет льстить такая молодая любовница? Эх, жена, это все мишура; ранее мы были части целого. Как две руки одного тела. Сейчас ты уже не часть. Другой объект. Да ерунда, возражаю. Все то же! Я тебя точно так же ценю, так же отношусь. Ты у меня на первом месте. Конечно, отвечает хитро.

Ты, сообразила я, говоришь мне: входи, живи. А почему это я входи? Иди ты в мой мир! А? Я там тебя приму. Вот посмотри, объясняет. Ответь откровенно, как раньше, что я тебе давал? Смотрела в него, думала. Как выразить. Отвечаю: сам знаешь. Да, знаю. Называется: себя; всего. А что ты мне? Ну-у-у, то же самое. Все так, соглашается. Мы себя сложили вместе. Было хорошо. Сказочно. Потом ты переселилась в другой мир, а сюда подсовываешь куклу. А я-то здесь подлинный! Если бы я тоже тут куклу оставил, а сам ушел, у нас бы сложилось. Мы бы странствовали по мирам, каждый по своим, а тут куклы очаг поддерживали, чтобы можно было иногда, раз в век вернуться. То одному, то другому, но не одновременно. Но это мой мир. В нем всегда был, никуда не хочу уходить. Я монополь и моносущь. [Он имел в виду моносущ. Моно-сущий. Но и ее написание тоже значительно: не от сущий, а сущь – от сущность; моно-сущность.] Мне нигде больше не интересно. Значит, требуешь, живи со мной и не смей никуда выйти, возмущаюсь? Ты, говорит, пять лет никуда не выходила? Подруг куча и их парней, вечеринки и клубы до утра, секции каратэ и скалолазания, эта секта твоя бездонная "Орихлам", поездки за границу, походы, отпуски порознь, учеба, работа, коллеги и корпоративы. И меня это нисколько не волновало, жена!!! Потому что ты жила здесь (показывает на себя), во мне, и была женой; а там, у них были только твои части, куклы, образы, как хочешь назови. Ты оттуда приносила мне свои впечатления и мысли, ту часть. Это мне нравилось даже, я имел доступ через тебя к тем областям жизни, где сам не хочу быть. Но знать все интересно. А сейчас по-другому. Если сказать твоими словами: я на своем первом месте остался у тебя, но ты умалчиваешь, что появились "первейшее", "наипервейшее", "наи-наипервейшее", "супер-первейшее", "мега-первейшее". Я на первом, но позади меня ничего нет! Раньше мы по неделе сидели на бич-пакетах, потратив всё на серьезную и нужную покупку. И радовались. Были счастливы. Потому что главное это мы; и мы здоровЫ, молодЫ, резвЫ, пьянЫ и сладострастны друг другом. Сейчас питаемся изыскано и дорого, все необходимое есть, в отпуск не плацкартом, а самолетом. Но ты заявляла, помнишь, бредовую идею, от которой едва отговорил: хочу с тобой на Мальдивы, если у тебя нет денег, возьму сама кредит, и поедем. А упрешься, так возьму кредит и поеду одна! Раньше прогулка в лес по шашлыки вдвоем была важнее пенной вечеринки. А теперь сама знаешь, что. Я не упрекаю, и не ставлю тебе в вину ни поступки порознь, ни в целом развод; просто показываю, в чем главная наша проблема. Ничто не вечно под луной. Это была наша совместная юность... Спасибо, что поделилась ею. Обоим от этого вдвойне досталось!

Ушла в унынии. Он прав во всем. Ну, Мальдивы это я так, подкалывала его, чтобы посмотреть реакцию. Никуда без него не поехала бы, разве не понимает! [Что ж, шутка удалась. Именно эта "шутка" последней глыбой шлепнулась и перекинула чашу.] Только меня такая жизнь уже не привлекает. Скучен его мир. Мир лучше. Я пыталась соединить их оба, но это невозможно. Он категорически его отвергает. Что ж, у меня свой путь.

Чуть не выкинула аппарат в сугроб: зачем он мне теперь! Он прав и красиво сказал: это была наша совместная юность. Какой мало у кого бывает. Он не злится и не обижен. Печален. И будет помнить. Как и я!

Пора начинать взрослую жизнь.

<по законам жанра>

Такого, как муж, уже не будет. Фрэнды все какие-то недоделанные. Пока была с мужем, не присматривалась, какие они. Оказалось, гавно сплошное. Внешне приличные, и пока малознакомы, все такие хорошие. А ближе присмотришься, ужас! Один жлоб: ходил ко мне трахаться, а за все время только пакетик печенья принес. Ужинал, завтракал, и все будто я должна ему. Не, ну два, три раза не вышло купить по дороге, но чтобы за два месяца! Другой трепло. Все может, все знает, все у него в кентах, да только на словах. Как до дела, непременно обстоятельства не дают: мама болеет; друг зовет, отказать нельзя; он уезжает срочно и подобное.   Третий ревнивый. Несколько раз в постели, и уже с пристрастием выясняет, где и с кем я провела день. Четвертый: пиво, комп и трахаться. Пятый мне: пососи его. Я ему: а ты полижи мне, он и утух. Шестой... Всем через время указываю на дверь. У всех людей есть недостатки, это понятно. Но чтобы и на десять процентов от мужа не набиралось! И все твердят, что они настоящие мужчины. Прав муж, если кто-то о себе говорит, что он честный, умный, щедрый, как раз он не такой! Говорят потому что не имеют. Ревнующий означает, что сам ненадежный, оттого и не верит мне. От мужа не помню, чтобы была в серьезном разговоре заява, что он мужчина. Но делал все так, вижу теперь, как самый настоящий мужчина. Сказал, сделал; высказал мнение, это то, что он думает или знает.

Муж не угрожал, а просто объяснил, что ложь разрушит наши отношения сразу. Что его, что моя. Говорил: врать тебе не стану ни в чем. Увлеклась кем, случайно или проявила безволие, все это не так страшно, как наглая и явная ложь. И правда. При наших отношениях врать другому врать себе. Объяснил, и больше даже не напоминал, а не забыла ли я, а помню ли это предупреждение. Приходила под утро из ночных баров и посиделок с подружками, забиралась к нему под бок, рассказывала, что было и что делала, и он ни в чем не выразил ни разу сомнения во мне. Его полное доверие мне было так приятно! Ни в чем не быть подозреваемой! Но и ни в чем не врать!!! С мамой, с родичами случались непонятки: подозрения, что я утаиваю что-то, поступаю так, а говорю им иначе. Когда это на пустом месте происходит, так обидно! Ну то мама все-таки... А этот пару раз потрахались, и уже: где ты была? почему не ответила на звонок? кто еще с тобой был? и прочее. Да пошел!

Раздражает, что пользуются мной в качестве заменителя своего кулака. Онанизм ведь, говорил муж, не в том, что вместо женского органа используется рука. Важно, на чем сконцентрировано внимание, что центр наслаждения. На своей головке все, значит, онанизм. Онанизм это удовлетворение только себя. Неважно, чем: рукой ли, вагиной ли. Муж наслаждался мной, а эти своими ощущениями от головки. Даже когда говорит: что тебе сделать? имеет в виду, что он поласкает меня, а я должна от этих ласк кончить сама по себе. Не от радости, что с ним, не от наслаждения быть вместе, а потому, что он в нужном месте мне потеребил.

Порой хочется бросить все и бежать к нему. На любых условиях с ним быть. Со всем его списком претензий согласиться. Что мне этот мир... Стать ему домохозяйкой. Научиться готовить и кормить, как когда-то он меня, разными вкусностями. Чтобы с ним быть. Он не оттолкнет. Скажет: живи. Я сделаю. Могу. Но долго не выдержу такой жизни. Я изменилась. Или выросла. Мне этого мало. Я хочу весь мир. Счастливое детство кончилось. Пора вести взрослую скучную жизнь...

<бежит невозвратное время>

Мне приснился плохой сон с ним. Проснулась. Полежала. Вышла голенькая, как привыкла еще с ним, на лоджию. Открыла окно покурить. Высотный дом, да и пофиг. Утро начинается. Весна начинается. Буковый лес невдалеке начинается. Свежая зелень. Оттуда шквал птичьих голосов. Вспомнился мне его чуть подрагивающий голос: моя истинная жена! Какие слова!! И объятия. Больше никогда не звучали они. Боже, да ведь приближаюсь к его возрасту! Боже мой! Этого не может быть!

Найти его не составило проблемы, хотя ни в каких сетях его нет. В этом он остался тем же упрямым консерватором. Век полной прозрачности. Позвонила. С ним не стала хитрить, прямо: сон был плохой, беспокоюсь. Нет, у него все хорошо. Семья большая, жена молодая. Живет и радуется. Точно все хорошо? Да. Жена не обижает? Не стерва? Все очень хорошо, ответил, спасибо. Любопытно: а сколько жене? Да на два года старше. Я аж... это же ей! Говорю, главное, счастлив, а возраст ерунда. Хотя так не думаю. Он согласился: конечно, ерунда, всего на два года старше тебя! Спросил, как я. Да нормально. Как замечательно, что у него все хорошо! Как подумаю, что его стерва терзает, кровь пьет, порвала бы ее. Откуда у него стерва?! Он же сам выбирал! Меня вон выбрал. Он это может! Абсолютно он был во всем прав. И сделал все правильно. Хоть и казалось, что обидно. Зато осталось навсегда воспоминание о сказочной поре. Юность наша... А юным дается счастье…