Шестая грань бытия - 3. Дебют

(Предыдущая глава: )

3. Дебют

Как прекрасен бывает на рассвете престольный град Вильдор, когда едва показавшееся из-за горизонта солнце бросает свои первые робкие лучи на купола храмов, шпиль обсерватории и зубчатые башни великокняжеского дворца! Легкий ветерок с Мейвена ерошит листья берез и платанов. Воздух легок и свеж, он еще не замызган запахами подгоревшей яичницы или свежей лепешки конского навоза. Лавки и трактиры закрыты, шаги редких прохожих по брусчатке узких кривых улиц отдаются приглушенным эхом от двух- и трехэтажных домов, притиснувшихся друг к другу без малейшего просвета. Жизнь бурлит только на пристанях Заречья, где рыбаки продают свежий улов оптовым покупателям, да еще пекарни источают дурманящий запах свежевыпеченных булочек... В такой миг навсегда проникаешься любовью к этому городу и понимаешь, насколько справедливо его ветхое и, казалось бы, вычурное название: Ville d'Or  – Град Златой.

Следом за пекарями и доярками просыпаются, кряхтя и проклиная судьбу, мастеровой люд и торговцы. Трактирщицы готовят завтрак постояльцам, прачки стаскивают высохшее за ночь белье с веревок, протянутых от дома к дому над проезжими улицами, а домохозяйки выставляют из распахнутых окон проветриваться только что взбитые пуховые подушки. Чуть позже вторая стража со скрипом и скрежетом отворяет городские ворота; на площадях и торных улицах появляются первые ранние гуляки и первые нищие. Солнце подымается всё выше, и в богатых особняках встают со своих широких постелей дородные бородатые купцы. В их тяжелых округлых животах еще булькает вчерашнее пиво, но голова уже свежа и наполнена мыслями о предстоящих закупках и росте цен на свинину. А к полудню продирают, наконец, глаза и титулованные господа.

Замок правителя пробуждается к жизни еще позже, чем весь остальной город, но Энцилия распахнула веки совсем рано, едва на ее подушку упал первый солнечный луч. Она совершенно не могла спать – настолько была взбудоражена тем калейдоскопом событий, который обрушился на ее бедную голову с момента приезда в столицу Энграма. Первый день целиком ушел на формальности в Обсерватории – так именовалась официальная резиденция энграмской ветви Магического Конклава. Документы Энцилии – направление из хеертонского университета и рекомендации – были в полном порядке, а диплом Summa cum laude говорил сам за себя. Проблемы подстерегали с другой стороны: лорд Сальве, бывший верховный маг великого княжества, чуть более месяца назад впал в немилость у Его Высочества и был с позором отправлен в отставку. Новое назначение и утверждение при дворе ожидалось не раньше следующей недели, после прибытия в город одного из пяти Старейшин и высочайших консультаций, так что в коридорах царила типичная неразбериха междуцарствия. В конечном итоге представление Энцилии приняла леди Кларисса, высокая волшебница, которая пока что управляла текущими магическими делами княжества.

Тут ход мыслей Энцилии непроизвольно прервался. Она тихонько прыснула и, покраснев, перевела взгляд на соседнюю подушку, где мирно посапывала во сне Кларисса. Короткие волосы высокой леди были изумительны: иссиня-черные, цвета воронова крыла. Вместе с округлым лицом, широкими скулами и чуть раскосыми глазами они безошибочно выдавали в волшебнице уроженку Чжэн-Го, несмотря на типично асконское имя. Прическа Клариссы заметно растрепалась (Энцилия снова хихикнула про себя, припомнив в деталях, при каких именно обстоятельствах растрепалась прическа ее старшей коллеги), а стройные ноги выпростались из-под одеяла почти на всю свою немалую длину.

Легким усилием воли девушка подавила приятные воспоминания о минувшей ночи, а точнее – отодвинула их чуть вперед. Еще на первом курсе будущие маги и магини обучались самоконтролю и самоанализу. Такая отличница, как Энси, не могла не усвоить назубок твердое правило, полученное от Учителей: поутру последовательно и детально прописывать в памяти события предыдущего дня, обращая особое внимание на любые проявления магии и возможные точки ветвления путей грядущего.

Итак, переночевав в крохотной гостинице при Обсерватории, свежеиспеченная практикантка отправилась искать себе крышу над головой на ближайшие месяцы. Несложное "заклинание приятствия" позволяло на полчаса влюбить в себя практически любую хозяйку, но найти подходящий дом с парой свободных комнат, да при этом еще и недалеко от места будущей работы – всего лишь навсего великокняжеского дворца, представьте себе! – все равно оставалось не столь уж простой задачей. Узнав про специальность Энцилии и про то, что служить она будет при дворе, любой домовладелец был готов немедленно сдать ей угол и безо всяких заклинаний. Но цены при этом сразу же поднимались втрое, а в вопросе платы за жилье магия была практически бессильна – как в Энграме, так и в любой другой обозримой части вселенной. Наконец, подходящие комнаты за разумную цену все-таки отыскались у одной почтенной вдовы. Оставалось только перевезти туда свои немногочисленные пожитки, привести себя в порядок, почистить перышки и к назначенному часу прибыть во дворец, где Кларисса должна была представить ее великому князю.

...

– Ваше высочество! – Энцилия склонилась в поклоне со всем изяществом, на которое была способна. Способности эти, признаемся честно, были несколько ограничены чрезмерной любовью девушки к пирожным. Впрочем, нет худа без добра, и низкий поклон позволял особенно эффектно продемонстрировать монарху все богатство ее упругого объемистого бюста, приобретенное благодаря все тем же пирожным и тортам.

– Добро пожаловать ко двору, любезная, – меланхолично процедил Его Высочество.

Князь Ренне V оказался слегка грузноватым мужчиной среднего роста, или чуть выше среднего. Его лучшие годы явно оставались уже позади, но выглядел он, тем не менее, еще вполне импозантно. Говорили, что князь и по сию пору оставался превосходным наездником; во всяком случае, породистые скакуны в княжеских конюшнях не застаивались и были привычны к седлу высочайшего всадника. Необычность и особый шарм облику монарха придавали колоритные черные усы, двумя прямыми полосками спускавшиеся вертикально вниз с тем, чтобы сомкнуться с узкой каемкой бороды. Взор Ренне был проницательным и недоверчивым, властным и в то же время слегка отталкивающим. Его взгляд устанавливал дистанцию, ближе которой подданные приблизиться не смели. Плотоядно улыбнувшись ("Клюнул-таки на мою грудь, кобель паршивый!" – промелькнула мысль на обочине сознания девушки), он небрежно подставил Энцилии руку для поцелуя и сдержанно произнес:

– Нам думается, Великая Княгиня также была бы рада вашему визиту.

– Замечательно, дорогая! – промолвила Кларисса, чмокнув практикантку в щечку, а потом взяв ее под локоть и уводя из церемониального зала. – Тациана очень разборчива, и немногие удостаиваются ее аудиенции. Однако приготовься: это – нелегкое испытание.

Сопровождаемые дежурной фрейлиной, две волшебницы перешли в помещение малого зала приемов, и через несколько минут ожидания из боковой двери появилась великая княгиня. Тациана была статной женщиной средних лет, стройная и с небольшой грудью. Одета в длинное белое платье с открытыми плечами, длинные светлые волосы  уложены в высокую прическу... Она подошла к посетительницам и элегантным движением протянула для поцелуя узкую ладонь.

– Мы рады приветствовать вас в княжестве, Энцилия! – сказала Тациана ровным тихим голосом. – Ну а вы, Кларисса, как всегда великолепны. Но смотрите, как бы ваша подопечная не начала отбивать у вас кавалеров. Кстати, что там с вашей помолвкой?

– Увы, Ваше Высочество, расторгнута! Говорят, среди простого люда еще встречаются иногда мужья, которые способны стерпеть в руках жены скалку, но чтобы магический жезл... Такой редкости  не сыщешь и среди высшего дворянства.

Все три дамы мило улыбнулись изящной шутке. Кларисса собиралась уже продолжить светский разговор, но тут боковая дверь неожиданно снова распахнулась, и к Тациане подбежала босоногая девчушка лет четырнадцати, за которой впопыхах семенила фрейлина. Девочка растерянно посмотрела на Энцилию и Клариссу:

– Брынь! – недоуменно сказала она. Потом чуть подумала и, улыбнувшись, добавила:

– Хряпс!

– Ее высочество княжна Ида выражает радость по поводу прибытия к нашему двору столь прелестных волшебниц и выражает надежду, что госпожа Энцилия останется довольной пребыванием в Вильдоре – перевела подоспевшая фрейлина.

Боковым зрением Энцилия поймала волну эмоций, которые торопливо сменяли друг друга на лице Тацианы: удивление, неудовольствие, любовь, огорчение с определенной долей стыда, потом жесткий импульс контроля над собой и, наконец, усталость. Безмерная и безнадежная усталость.

– Ты побудешь с нами немного, радость моя? – спросила княгиня, нежно взяв дочь за руку.

– Хурум-бурум! – И в глазах девочки появились слёзы.

– Ее высочество княжна Ида глубоко сожалеет о том, что тяжелые душевные переживания не позволяют ей долее уделять свое внимание высокочтимым гостьям, – протараторила фрейлина и настойчиво потянула рыдающую княжну обратно к боковой двери.

– Ну вот, дорогая Энцилия, вы и познакомились с одной из основных проблем, которые омрачают жизнь нашего двора, – горько произнесла Тациана. – До настоящего времени и медицина, и магия оказываются бессильны в попытках улучшить состояние Иды. Если вдруг вам удастся достичь большего, благодарность короны не будет иметь границ. – После этих слов на лицо княгини вернулось бесстрастное выражение официальной любезности. – Аудиенция окончена.

...

– А куда мы теперь, леди Кларисса? – недоуменно спросила Энси, когда они направились не к основному выходу, а в боковое крыло дворца.

– Пожалуй, уже поздновато, чтобы возвращаться в город. К тому же, мне надо еще кое-что у тебя выяснить. Да и рюмочка шерри после такого напряженного дня явно не помешает. Здесь во флигеле есть служебные апартаменты Конклава. Пока не назначили главного верховного мага, ими пользуюсь я. И не волнуйся: места там не то что на двоих – и на десятерых хватит.

Слуги во дворце оказались достаточно расторопны. Получив пару ведер горячей воды, Энцилия с наслаждением вымылась, растерла и высушила волосы. Средств для ухода за кожей, к сожалению, не было, но на один вечер можно обойтись и магией. Привычное напряжениие в ладонях сменилось покалыванием, и девушка старательно провела руками вдоль всего тела, не касаясь его – на расстоянии в полпальца от кожи. Процедура была привычна и хорошо отработана за годы учебы – студенческие спальные покои особым комфортом не отличались. А здесь, во дворцовых апартаментах, был даже теплый сортир, не говоря уже возможности вымыться горячей водой в уборной! Нет, что ни говори, а практика при дворе имела свои преимущества.

Но тут из гостиной пахнуло каким-то совершенно необычным запахом. Да это же кофий, редкий и чрезвычайно дорогой напиток, зерна для которого произрастали только в жарких землях южного Шахвара! Запахнувшись в принесенный служанкой шелковый халат цвета охры, Энси вышла из уборной. Кларисса в таком же халате, только бирюзовом, уже сидела за низким столиком, неспешно прикладываясь к рюмке с вишневой настойкой. После пары глотков и нескольких ни к чему не обязывающих фраз в гостиной повисла долгая пауза, и практикантка почувствовала, как высокая волшебница внимательно осматривает ее магическим взором.

– Вы что-то ещё хотели узнать, леди Кларисса?

– Да, хотела, – задумчиво протянула та, продолжая погружаться взглядом в глубины ауры Энцилии. Не будь это ее непосредственная начальница, Энцилия могла бы и закрыться, но сейчас был явно не тот случай.

– Так значит, ты специализировалась по трансформациям? Ну-ка, сними халат!

Стесняться Энцилия не собиралась. Обнаженность была частью многих магических упражнений, и от излишней стыдливости девушка избавилась еще на первом курсе, равно как и от девственности. Среди студентов, кстати, ходило множество анекдотов про то важное значение, которое, по мнению обывателей, якобы придают девственности маги в своих процедурах. На самом деле все обстояло совершенно наоборот: сама по себе техника наложения заклинаний требует раскованности в движениях и ощущениях, свободы душевного устремления и тонкости чувств, которые с невежественной невинностью совершено несовместимы. И поэтому строгостью нравов студенческие общежития не отличались никогда – скорее, напротив. Особенно популярной была среди чародеев шутка о том, что "поровну распределяя свою благосклонность в постели между мужчинами и женщинами, ты способствуешь поддержанию Равновесия".

К моменту окончания университета Энси уже вдоволь отведала любовных развлечений обоего рода, и поэтому ее нисколько не смущало то, в каком направлении развивается сегодняшний вечер. А Кларисса тем временем подошла к ней и опустилась на колени, уперевшись взглядом в средоточие женской сути своей новой сотрудницы.

– Ну а теперь покажи мне свое искусство в трансформации!

Энси, чуть расставив ноги, сконцентрировалась на своем маленьком бугорке-похотнике и начала постепенно наращивать его в объеме, формируя из прорастающей ткани некое подобие мужского детородного органа. Конечно, это не было настоящим членом, а скорее напоминало деревянный или кожаный заменитель, какими утешаются жены моряков или молодые вдовы. И Кларисса, взяв было его головку в рот, тут же отпустила ее и поморщилась.

– Ах нет же, дорогая, тебя еще учить и учить! Смотри, сначала добавляешь к трансформации воплощение, теперь активируешь стихии огня и в меньшей степени – воды, потом закрепляешь пульсации... – Руки Клариссы мелькали в молниеносном темпе, расставляя узловые пункты заклинаний. – Ну, теперь ощутила?

И Энцилия ощутила сполна! Взросший над ее "устьем" член обрел жизнь, превратившись из приставленного костыля в часть собственного тела, тот же самый чувственный выступ, только увеличенный стократ. Кларисса снова и снова вылизывала его и заглатывала, но теперь это доставляло чувственное наслаждение уже обеим. Потом высокая леди поднялась с колен и увлекла послушную Энцилию в свою спальню. Откинулась на лежанку и широко распахнула длиннющие стройные ноги:

– Ну же, войди в меня!

Подобного удовольствия от "девичьих забав" Энси не испытывала еще никогда. Она долго и со вкусом покрывала свою начальницу, пока та, охрипнув от трепетных стонов, не махнула наконец рукой:

– Ладно, достаточно. Для первого раза очень даже неплохо. Ты умеешь учиться, девочка! А теперь свертывай трансформацию, и будем делать это естественно, как обычные женщины.

И они еще долго предавались сладостным утехам, переплетя ноги и сомкнувшись устами, пока не уснули в полном изнеможении. Весёленько начиналась практика, ничего не скажешь.

(Следующая глава: )

_________________________________________________________

Иллюстрация: "Энцилия, леди д'Эрве" (с) Барон Зборовский