Кольцевая на обрыве

Роза Константиновна Кольцевая из деревни Сосновцево любила представляться заведующей магазином районной потребкооперации. По документам она значилась старшим продавцом, в подчинении у неё были сменная продавщица Юлька да три ночных сторожихи, но сан «заведующая» звучал солиднее. В деревне за Розой закрепилась слава бабёнки беспутной, нечистой на руку и завистливой до чужого материального благополучия.

Недавно Розе исполнился сорок один. Пышная, сероглазая, большеротая, со вздёрнутым носом, она носила короткие юбочки, жирно красилась и румянилась, и постоянно искала, где бы чего ухватить.

На оклад старшего продавца в затрапезном магазине не разгуляешься, а хотелось со вкусом одеться, повесить на дом спутниковую тарелку, купить плазменный телевизор в полстены и ежемесячно менять сотовые телефоны, чтобы идти в ногу с капризной модой. Кольцевая без стеснения крутилась как умела, обвешивала и обсчитывала покупателей, запускала лапу в магазинную кассу. Такие проделки не добавляли завмагу популярности в деревне. За глаза Розу звали «шкурой» и «прошмой».

Гром грянул, когда подружка из районной потребкооперации тайком предупредила Розу Константиновну о грядущей ревизии в Сосновцево. Завмаг засуетилась, подбила кассу и приуныла. Пятьдесят семь тысяч рублей недостачи! Дело запахло скандалом.

На выручку пришла природная смекалка. Роза Константиновна вспомнила старую комедию «Операция «Ы» и подумала: наглость города берёт. Почему бы по примеру классика жанра не инсценировать ограбление магазина накануне финансовой проверки?

Всё складывалось удачно. Роза Константиновна подменяла по ночам сторожиху Данилову, ушедшую в отпуск, а на сельском клубе заканчивали ремонт крыши двое пришлых шабашников - Володя и Семён. Они в Сосновцево проездом и задерживаться не собираются. Судя по букетам татуировок, у ребят бурная биография. Им ничего не стоит помочь завмагу разыграть маленький ночной спектакль. Взломать заднюю дверь, связать сторожа, то есть Розу Константиновну, и произвести в помещении погром с признаками кражи.

Время поджимало. Кольцевая позвала Володю с Семёном в подсобку, накрыла стол и посвятила в свой план. Мужички сначала осторожно посмеялись, но потом поняли, что нанимательница не шутит, и зачесали в затылках. Начали торговаться.

- Даю двадцать тысяч на двоих, и товару – выпивки, закуски, - сколько унесёте! – сказала последнее условие Роза Константиновна. Деловая леди сидела перед компаньонами, закинув ногу на ногу, обтянутая мини-юбкой и искристыми эластичными колготками, крутя в пальцах, унизанных перстнями, рюмку со следами бордовой помады.

- Стало быть, выносим ночью дверь, связываем тебя, затыкаем рот, устраиваем в зале бардак и уходим? – уточнил Володя, подливая всем водки.

- Да-да. Я покажу, где ломом отковырнуть, и щеколду ослаблю. Это надо провернуть под утро, чтоб меня побыстрее нашли. Неохота всю ночь связанной париться. Скотч я дам, наволочку вместо кляпа - тоже. Чистую из дома принесу.

- Мотал я срок за похожее дельце, - подал голос Семён. – Только всё по-настоящему. Магазин промтоваров мы брали. Сторожиха была баба-огонь. Злая! Пришлось ей монтировкой по лбу треснуть, а потом уже связывать. Шесть лет за разбой прокурор отмерил.

- По лбу монтировкой не надо, я сопротивляться не стану! – поморщилась Роза Константиновна. – Вы как смоетесь, товар надёжно припрячьте и отправляйтесь опять в клубе крышу чинить. Если сразу из деревни в бега податься - подозрительно будет. Алиби приготовьте на ночь, когда милиция округу опрашивать пойдёт.

- Сочиним, - согласился Володя. – Ладно, по рукам, Розочка. В пять утра нас встречай.

***

На рассвете в пять часов Роза Константиновна отворила приятелям служебный ход магазина, ведущий в подсобку. Предварительно она слегка выкрутила шурупы у внутренней щеколды. Володя в чёрных перчатках внимательно осмотрел дверь, велел снова запереть, вынул кусок арматуры, поднатужился и дёрнул. Получилось прекрасно. Щеколда отлетела в сторону, по косяку легла зазубренная трещина.

- Класс, натурально! – восхитилась Кольцевая, провожая лже-грабителей в подсобку, где стоял диван для сторожей.

В тусклом свете шестидесятиваттной лампочки завмаг смотрелась очень привлекательно. На дежурство она надела серо-розовый джемпер и просвечивающие тёмные лосины из полиамида. Джемпер туго облегал обширные груди Розы размером с два экскаваторных ковша и тяжёлые бёдра. Возбуждённые соски нагло простреливали ткань двумя пулями. Полные икры до середины были обтянуты глянцевыми ботинками на каблуке.

Играя круглым задом, завмаг вышла в торговый зал.

- Если нужны мешки – они под прилавком. Возьмите водки, сигарет, ветчины, чего хотите, - Роза Константиновна сделала хозяйский жест. – Всё остальное вверх дном перевернём, достовернее будет.

Подавая пример, смахнула на пол пустой кассовый аппарат. Тот прощально звякнул, кнопки с треснувшей клавиатуры брызнули во все стороны.

Володя и Семён не заставили себя упрашивать. Набив пару мешков продуктами и бутылками, и получив за спектакль двадцать тысяч, они с энтузиазмом поломали полки и витрины, рассыпали из мешков муку, раскидали рулоны туалетной бумаги, разбили лоток яиц и растоптали пакеты с кашами быстрого приготовления. Торговый зал стал походить на поле битвы.

- Хватит, мне же потом убирать придётся, - остановила Роза Константиновна, сочтя, что теперь комар носа не подточит. – Айда в подсобку.

В подсобке она подала напарникам моток скотча, скомканную наволочку.

- Меня свяжите, заткните рот и оставьте здесь. Будто взломали дверь заднего хода, а я спала на диване. Напали, скрутили, весь товар вынесли, - Роза Константиновна вытянула руки перед собой.

- Почему руки спереди вязать? – заспорил Володя. – Неправдоподобно. Ты же кляп сразу вытащишь? Давай назад!

Кольцевая согласилась, что Володя прав, и отвернулась к стенке, заведя холёные белые руки за спину.

Приятели прочно обмотали завмагу запястья за спиной широкой липкой лентой. Процесс связывания полной женщины в облегающем джемпере и лосинах явно доставлял им удовольствие. От Розы Константиновны заманчиво пахло потом и цветочными духами. А ещё налётчиков всерьёз заинтересовали золотые перстни на пальцах завмага, и они втихомолку перемигивались между собой, продолжая со скрипом натягивать скотч. Толстую цепочку на шее Кольцевой и серьги с изумрудами, слишком шикарные для старшего продавца деревенского магазина, они тоже отметили.

Роза Константиновна через плечо наблюдала, как её связывают. Стоять со скрученными за спину руками оказалось утомительно и неудобно. Даже почесаться нельзя.

- Туго получилось, - пожаловалась она, пробуя пошевелить затекающими пальчиками. – Мне тут часа два маяться, пока Юлька на смену пришлёпает. Перематывайте на фиг!

- Зато натурально, - авторитетно ответил Володя и хороводом пошёл вокруг, словно пленница была новогодней ёлкой, обвязывая скотчем поверх джемпера.

Липучие полосы косо перечеркнули Розе Константиновне выдающийся бюст, поясницу и живот. Джемпер при этом немного задрался, открывая взорам мощные ягодицы в чёрной лайкре. Сквозь блестящую синтетику проступали впивающиеся резинки нейлоновых трусов, делящие попу завмага на сладкие половинки. У Кольцевой возникло неприятное ощущение, будто верхняя часть тела парализована. Она подёргала плечами, раздражённо отдула с лица упавшую прядь каштановых волос. Со вздохом опустилась на диван, расставив поблёскивающие коленки, глядя на наёмников снизу вверх.

- Чего ждёте? Суйте наволочку в рот и проваливайте. Я пока прилягу.

- Ноги тоже надо связать, - Семён встряхнул остатками скотча. – Иначе кто поверит, почему не выбежала из магазина, в ближайший дом не постучала?

- Горе с вами, - сокрушённо пробурчала завмаг и легла на бок, закинув сексуальные ноги в лосинах на диван. – Вяжите, хрен с ним.

Друзья ловко запеленали щиколотки Кольцевой, обтянутые кокетливыми ботинками, незаменимой канцелярской плёнкой. Теперь Роза действительно стала выглядеть невинной жертвой, но никак не организатором хитроумной импровизации. Упакованная в скотч пленница могла лишь ворочаться на диване и постанывать. Предательский джемпер высоко заполз по скользким лосинам, в скудной тени между сомкнутых бёдер стал виден тонкий шов на интимном женском месте. Связанные руки мешали Розе лечь на спину, поэтому она свернулась аппетитным калачиком, подобрав колени к груди.

- Порядок, - Володя обрезал на щиколотках неиспользованный скотч. – Последний штрих!

Он поднёс к лицу Розы скомканную наволочку, и та послушно распахнула напомаженный рот. Хорошенько утрамбовав кляп, Володя наложил сверху кусок скотча, склеив Розе Константиновне губы и щёки.

- М-м!.. Ы-ым! – протестующе замычала в нос Кольцевая, давая понять, что дополнительно заклеивать рот уговора не было, но партнёры проигнорировали её безмолвные призывы.

Убедившись, что работодательница крепко связана и не способна кричать, Володя с Семёном внезапно принялись сдирать с её пальцев дорогие перстни и расстёгивать серьги с изумрудами в ушах. Потащили через голову цепочку с кулоном, попутно ощупывая клокочущее соблазнительное тело в джемпере и гладких лосинах.

Подмятая грабителями, женщина завертела головой, задыхаясь от бессилия и возмущения. Весь чудесный план шёл наперекосяк, а она перестала быть хозяйкой положения! Что они творят? Отнимают её собственные драгоценности!

Кольцевая попыталась взбрыкнуть, но ей мигом придавили ноги.

- Тихо, Розочка, - ухмыльнулся Семён, убирая в карман кольца и цепочку. – Считай, это побочный эффект. Вовка, при ней сумочка была? Может, тоже чем разживёмся?

Роза Константиновна рвалась на продавленном диване и рыдала от ненависти под кляпом, пока злодеи спокойно потрошили её личную сумочку. Они высыпали на стол ключи, упаковку женских тампонов, три тюбика помады, дезодорант против потных подмышек, косметичку, капроновые подследки и запасные новые колготки.

Эти вещи внимания грабителей не привлекли, зато в карман Володи перекочевал престижный смартфон связанного завмага фирмы «Samsung» и кошелёк, где, как знала Роза Константиновна, лежали пятнадцать тысяч с мелочью и две банковских карты.

Она бы всё на свете отдала, чтобы разорвать путы и освободиться, однако скотч на руках и ногах ничем не уступал по крепости наручникам. Кольцевая прежде не подозревала, насколько прочна тонкая липкая плёнка, которой продавцы клеят рваные коробки с печеньем. Она в бешенстве каталась по дивану и пускала кипящие слюни из-под туго сидящего кляпа. Джемпер окончательно задрался, целиком обнажив роскошную задницу, отполированную лаковыми лосинами.

Ракурс оказался в высшей степени эротичным. Нагнувшись к пленнице, Володя восхищённо цапнул её за упругую раскормленную ягодицу. Эластановые лосины звонко скрипнули под татуированной пятернёй.

- Сёма, а наша Розочка ещё хоть куда! Не желаешь отведать? Чё добру пропадать? Гуляем!

Мужички-шабашники уложили судорожно дёргающуюся Кольцевую на живот, стянули до колен лосины и трусики, после чего, куражась, надругались над заведующей. Потом подхватили мешки и, не прощаясь, исчезли со всей добычей.

Лёжа в истерике, Роза Константиновна мысленно кляла свою доверчивость и глупость. Надо же так опростоволоситься! Сама уголовников позвала, сама позволила себя скрутить по рукам и ногам, засунуть кляп. Двадцать тысяч заплатила, два мешка водки отдала – а в итоге? Отняли золото, кошелёк, телефон, изнасиловали и бросили связанной.

Несмотря на нечеловеческие усилия, самостоятельно выпутаться из скотча женщина не сумела. Выплюнуть кляп тоже не получилось. До прихода сменщицы Юльки пленная завмаг мучилась распластанной на диване в полуспущенных лосинах, безумно страдая от летней жары, мокрой одежды, ломоты в суставах и разбухшей во рту наволочки.

За пыльным окном подсобного помещения заливались ранние пташки, вдалеке покрикивали бабы, выгоняющие на пастбище скот, но замотанной в скотч Розе Константиновне было не до прелестей деревенской идиллии. В сорванную приоткрытую дверь подсобки с болотистого луга просочились хищные кровожадные комары. Прежде завмаг включала на ночном дежурстве в розетку «Фумитокс», но сегодня, как назло, позабыла.

Комариные лазутчики азартно атаковали несчастную жертву ограбления. Садились на голые ляжки, лезли в уши, в глаза и в вырез джемпера поближе к плотно стиснутым разгорячённым грудям. За неимением рук Роза Константиновна в исступлении махала в воздухе связанными ногами и билась головой о диванную подушку, проклиная день и час, когда затеяла свой дурацкий спектакль.

Без сомнения, Володя с Семёном с мешками наперевес давно удрали из Сосновцево лесом и наверняка уедут на пароме в десяти километрах выше по реке. Поминай как звали.

- Ни хрена себе! Во дурдом! – изумилась сменщица Юлька, опоздав к открытию магазина на целых полчаса и застав начальницу в самом плачевном состоянии.

Запыхавшаяся от комариных упражнений Роза Константиновна тяжело дышала носом, связанные за спину кисти рук налились свинцом от затянутого скотча, а обнажённые до колен сдобные ноги были покрыты волдырями укусов. В другой раз Роза Константиновна строго отчитала бы засоню Юльку за опоздание на работу, но сейчас ей было плевать. Она хрипло замычала и завертела опухшими красными глазами, требуя срочно освободить себя.

Неумело, больно Юлька оторвала перепачканный слюной и помадой скотч от лица завмага, вытащила за кончик изо рта сырую наволочку.

- Тьфу! – пленница со злобным облегчением выдохнула, двигая затёкшими губами и заново учась говорить. – Режь скорее скотч, развяжи мне руки и ноги, я в туалет до смерти хочу! Я вся чешусь!

Неповоротливая Юлька начала рыться в косметичке Кольцевой, брошенной на стол. Розе Константиновне казалось, что она нарочно делает всё медленно и изнемогала от досады.

- Чё случилось-то, Роза Константиновна? – любопытствовала Юлька, выуживая маникюрные ножницы. – В магазине всё вверх тормашками, вы связанная лежите… Ограбили нас, что ли? Не может быть! Кто? А преступников вы видели? А зачем с вас лосины сняли?

Тут до Юльки дошло, она вытаращила глаза и прикрыла рот ладошкой.

- Роза Константиновна! Они вас того?... Изнасиловали, что ли? Ого! Слушайте, милицию же надо срочно вызывать. Может, пока вас не трогать? Отпечатки пальцев, наверное, всё такое…

- Развяжи меня, дура! – рявкнула с дивана завмаг. – Я сейчас под себя обмочусь!

Юлька наконец-то заткнулась и принялась стричь ленты скотча на запястьях и бюсте начальницы.

- И вот что… - буркнула Роза Константиновна, косясь на помощницу из-за плеча. – Про то, что я без трусов и лосин лежала – милиции ни слова. Позору будет на всю деревню. Поняла? Не дай Боже растреплешься – уволю!

Завмагу совсем не улыбалось, чтобы деревня судачила, как её насиловали связанной, и смаковала сексуальные подробности. Без того бабы «прошмой» обзывают. А разве Роза Константиновна виновата, что до сих пор не замужем и умеет нравиться мужчинам? На её мини-юбки все деревенские охламоны заглядываются.

Но куда сильнее её сейчас волновало, поймают милиционеры подлецов Володьку и Семёна или нет? Если поймают, то заставят вернуть телефон, украшения и деньги, это хорошо. Но с другой стороны, напарники обязательно проболтаются, что завмаг сама попросила её связать и разыграть разбойный налёт. Тогда вскроются магазинные махинации, недостача в кассе, и за обман с ограблением статью впаяют… Тут и до тюрьмы недалеко.

Садиться в тюрьму Розе Константиновне не хотелось. Там нет речки, компьютера, шоколадных кексов, только грязь, клопы и голодный паёк. Небось чуть что - сажают в карцер, бьют резиновыми палками и заковывают женщин в наручники.

Нет, тюрьма завмага категорически не устраивала. Поэтому она решила вообще не упоминать в милиции Володьку и Семёна, а приметы грабителей взять с потолка. Мол, спала на дежурстве, проснулась уже крепко связанной, лиц не разглядела.

***

Роза Константиновна велела Юльке повесить объявление, что магазин закрыт по техническим причинам, и позвонить участковому Матвею Пшеничникову. На скорую руку вскипятила чайник и тщательно вымыла интимные места после надругательства. Очень хотелось надеяться, что суки-насильники не наградили её гонококком или чем похуже.

Роза умылась, подкрасила лицо, скрывая отпечатки дурной ночи. Снятые лосины из полиамида брезгливо бросила в мусорный ящик. На них могли остаться грязные следы мерзавцев. Тьфу, гадость!

Плед на диване с пятнами пота Кольцевая перевернула на сухую сторону. Вместо лосин затолкала себя в чистые запасные колготки, которые воры вытряхнули из сумки. Юбки под рукой не было, но длинный свитер кое-как закрывал самые пикантные места заведующей. Если посильнее натянуть подол на бёдра и не нагибаться низко, то приличия почти соблюдены. Трусиков не видно.

Готовясь к операции, Роза Константиновна скрупулёзно просчитала, сколько и какого товара спишет на ограбление, чтобы покрыть недостачу. Ящик коньяка, два ящика водки, пиво, деликатесная вырезка, дорогие сигареты и прочее. Всё по калькулятору подогнала. Не подкопаешься.

- Юлька, ты участковому звонила? – крикнула Роза Константиновна, досадуя, что без украденного телефона теперь как без рук. – Не шастай по залу, все улики сотрёшь!

Юлька что-то согласно пробурчала. Были бы там эти проклятые улики! Сама воров на порог пустила, сама в торговом зале бардак устроила, дура безмозглая. Больше ни денег, ни телефона, ни золотой ювелирки, да ещё изнасиловали без презерватива!

Плеснув в чашку остатки кипятка, заведующая насыпала растворимого кофе и, оглянувшись на дверь, щедро плеснула сорокапятиградусного бальзама. Пригубила и вздохнула. Теперь можно давать показания участковому.

Старшего лейтенанта Матвея Пшеничникова в Сосновцево до сих пор считали пацаном. Он был смешной и белобровый. Роза Константиновна втайне сочувствовала бедняге: как участковый распутает преступление, которое целиком, кроме бесславной концовки, лично расписано ею по нотам?

Пшеничникова Роза Константиновна встречала с видом оскорблённой королевы в изгнании. Восседая на стуле как на троне, она держала уже вторую чашку кофе пополам с бальзамом и эротично затягивалась «Ротмансом». При этом старалась не забывать, что в отличие от лосин колготки просвечивают насквозь, а значит надо держать ногу на ногу и не показывать представителю власти свои нейлоновые трусики.

Поздоровавшись, Матвей заглянул в торговый зал, осмотрел повсюду пол, изучил расщеплённый монтировкой косяк в подсобке. Роза Константиновна, накрашенная словно актриса варьете, нетерпеливо ждала, когда он перейдёт к допросу, но участковый не спешил.

Наконец он распахнул папку и осторожно присел за стол.

- Со следами и отпечатками надо ждать криминалистов, - сообщил Матвей, аккуратно заполняя «шапку» в бланке объяснения. – Я позвонил, кинолог тоже приедет. Правда, времени много потеряли. По деревне стадо коров прогнали, машины проехали… Выветрилось всё.

- Я не могла позвонить раньше, - обиженно напомнила Роза Константиновна. – Меня связали и украли телефон, и заклеили рот, чтобы не могла кричать! (Матвей понятливо закивал). – Теперь записывайте: похищено «Коньяк «Юбилейный» - двадцать бутылок…»

Участковый предостерегающе поднял руку.

- Давайте с самого начала, Роза Константиновна. Ваш адрес, возраст, должность. Вы же потерпевшая!

- Ах да! – благочестиво спохватилась Кольцевая. – Пишите – год рождения… Ой, да старая уже! Сорок один.

При этих словах заведующая кокетливо поменяла положение ног и расправила подол свитера, пряча трусики.

Пшеничников ровным почерком записал все данные потерпевшей.

- Теперь о похищенном! – снова воодушевилась женщина, мысленно просматривая чёрную бухгалтерию магазина. - Коньяк «Юбилейный» - двадцать бутылок по ноль пять литра общей стоимостью…

Пшеничников вежливо постучал карандашом по столешнице.

- Роза Константиновна, к ущербу мы вернёмся позже, когда проведёте ревизию.

При упоминании о ревизии Кольцевая передёрнула плечами и снова поменяла положение обтянутых колготками бёдер, поправила подол свитера. Ох уж эти ревизии! Не будь их, не было бы ни Володи с Семёном, ни ограбления, ни полиции.

- Сейчас мы запишем, как всё происходило, - тоном прилежного отличника сказал Матвей. – Итак, вечером вы заступили на дежурство по охране товарно-материальных ценностей магазина. Посторонних людей в окрестностях не видели? Никто не ходил вокруг торговой точки? Все ли двери и окна были заперты? Во сколько вы легли спать?

Град вопросов слегка ошеломил заведующую сельпо. Она-то полагала, что спросят только про ущерб и так, по мелочи, а тут выдумывай на ходу правдоподобную историю! Не скажешь ведь, что от волнения она сегодня вообще не ложилась спать, грабителей в гости поджидала. Волновалась: придут ли? Не кинут ли, получив задаток?

Если разобраться, лучше бы действительно не приходили. Тогда не связали бы скотчем, не изнасиловали и не обокрали. Украденных телефона и денег жаль даже больше, чем себя.

Выигрывая время, Роза ещё раз вскипятила чайник, налила две кружки кофе и украдкой предложила участковому капельку бальзама. Тот отрицательно мотнул белобровой и белобрысой головой.

- А я выпью, - с деланной бесшабашностью Роза щедро разбавила свой кофе. Села, опять продуманно закинула бедро на бедро и поправила подол. – Нервы, знаете ли. Всё это внезапно… Посторонних  не видела. У магазина никто не шатался. Стоим на отшибе, домов поблизости нет…

Воздев глаза к потолку, Роза разгладила свитер на бёдрах. Подлые налётчики сломали ей ноготь на среднем пальце, когда сдирали перстень. Теперь Кольцевая боялась оставить затяжку на новых колготках, но не знала, куда деть руки. Наконец она закурила ещё одну тонкую «Ротманс» и выпустила дым в сторону разбитых дверей. Участковый был некурящий.

В памяти вдруг всплыли обрывки детективных фильмов, где следователи тоже разрешают преступникам дымить, сколько влезет. Секундочку! Плохое сравнение. Она-то для всех не преступница, а потерпевшая.

Матвей смиренно ждал. Даже не реагировал на манипуляции Розы с высоко обнажёнными ногами и краем свитера. Роза точно знала, что Пшеничников холост. И чтобы участковый с кем-нибудь дружил - тоже не слыхала. В Сосновцево все люди на виду, почти как её нейлоновые трусики под свитером и прозрачными нежно-коричневыми колготками.

- Я заперлась в подсобке после закрытия магазина и никуда не выходила, - заведующая элегантно стряхнула пепел и глотнула бальзама с кофе. – Во сколько уснула – честно говоря, не помню. Может, около полуночи? Телевизора у нас нет. Собирались купить, да теперь не до него. Полмагазина жулики вынесли. Одного коньяка «Юбилейный» - двадцать бутылок!...

- Роза Константиновна, вы про вечер и ночь рассказывайте, - мягко перебил Пшеничников.

- Да-да, Матвей… м-м.. Матвей Егорович! – улыбнулась Роза, вспомнив отчество полицейского. – Чем заниматься на дежурстве одинокой незамужней даме? – она в притворном смущении опустила ресницы. – Вышла в Интернет со смартфона, что-то там почитала, с друзьями пообщалась… Его, кстати, тоже украли. И три перстня, и кулон, и деньги из кошелька, пятнадцать тысяч…

Пшеничников что-то отдельно пометил.

- Пожалуйста, потом поищите дома документы на смартфон и на сим-карту. Забьём в оперативную базу, может, в сети засветятся.

«Въедливо копает! - подумала Роза с невольным уважением. – Конечно, носом землю будет рыть. Такой наглый магазинный грабёж в зачуханной деревне! При удачном раскладе капитанскую звёздочку хапнет. Вдруг и правда мой «Самсунг» найдут, чем чёрт не шутит? Там вся телефонная книжка была, хрен восстановишь. На баланс почти пятьсот рублей положено…»

«Не блажи, боговая», - тут же одёрнула себя заведующая и с милой улыбкой вновь поменяла сверкающие ляжки с одной на другую. Разгладила свитер. – «Если всплывёт телефон, всплывут и Вова с Семёном, а мне этого не нужно».

- Стало быть, поиграла с телефоном и уснула на диване, - она сладко затянулась сигаретой, оставляя на фильтре широкий мазок кислотно-оранжевой помады. – Когда я проснулась, мне уже связывали скотчем руки за спину. Я жутко испугалась…

- Не торопитесь, нам важны все подробности, - попросил Матвей Пшеничников.

Что удивительно - он смотрел в бумагу, смотрел по сторонам, смотрел в лицо заведующей, однако ни разу не заинтересовался игривыми бёдрами Кольцевой, хотя тут было на что взглянуть. Едва прикрытые свитером, тугие и массивные ноги Розы ослепительно сияли капроном и впечатляли. Бандитов ночью – и тех впечатлили. Но участковый не реагировал, он был при исполнении.

Наступал щекотливый момент. Роза должна изо всех сил выгораживать Володю и Семёна, чтоб им сдохнуть, иначе ей крышка. И в то же время быть правдивой и невинной. Почему-то Матвей Пшеничников больше не казался лопоухим пацаном в погонах старшего лейтенанта.

Задержав дыхание, Роза потушила сигарету о блюдце.

- В общем, когда я проснулась, мне уже связали за спиной руки. Я спросонья плохо соображаю, толком их не разглядела…

- «Их»? - быстро переспросил участковый. – Сколько преступников вы видели?

- Двоих, - честно сказала Роза. Слава Богу, тут нечего придумывать. – Они скрутили мне скотчем руки и ноги, засунули в рот наволочку и тоже заклеили от уха до уха. Было кошмарно больно отдирать. С меня сняли три перстня, серёжки, цепочку с кулоном, выпотрошили сумочку… Всё вместе – тысяч на сто!

Будто не слушая потерпевшую, Матвей задумчиво изучал сломанную дверь и отлетевшую щеколду на полу.

- Слабенькая щеколда, - сказал он. – Кто бывал в подсобке и знал, как устроен запор изнутри?

Роза Константиновна смешалась от неожиданности и в очередной раз подлила себе кофе и бальзама.

- Здесь много кто бывал, Матвей Егорович, - она машинально огладила подол свитера. – Все продавцы, все сторожа, экспедиторы и грузчики из райцентра, электрик, пожарник…

- Дверь вывернули чем-то похожим на лом, - пробормотал участковый с белыми бровями. – Наверное, грохоту было… Но вы не услышали и проснулись, только когда вас связали?

Роза запнулась, поднесла кружку к оранжевым губам. Ошибочка! Володя и в самом деле выбивал дверь с треском. Да, с тихоней Матвеем надо держать ухо востро.

- Выходит, не услышала, - согласилась заведующая, понурив голову. – Я сплю крепко.

- Приметы преступников? Что вам удалось запомнить? – вновь атаковал её Матвей. – Детали одежды, возраст, цвет волос, причёски, татуировки?

Ух, держись, Роза Константиновна! Ночью тебя изнасиловали физически, а утром насилуют морально. Сама виновата. Но лёжа связанной, она сочинила мало-мальскую заготовку насчёт примет злодеев.

- Лица у обоих замотаны платками до самых глаз, - вдохновенно понесла заведующая, прикуривая следующую дамскую сигарету. Что-то она слишком часто курит. Видимо, перестаралась с дозами бальзама. – Такие трикотажные обычные тряпки на лице, как в ковбойском вестерне. Один мужик в тёмно-синем трико, китайский «адидас», и чёрной футболке. Второй в клетчатой рубахе и брезентовых рабочих штанах. Штаны выцветшие, почти белые, - ловко ввернула Роза «существенную» деталь. Ничего общего эта одежда с Володей и Семёном не имела.

Матвей записал всё до последней буквы и перевернул листок.

- Цвет глаз, цвет волос, Роза Константиновна? Вообще – любые мелочи?

- Первый – рыжеватый, стрижка короткая, - уверенно заявила Роза. – Второй почти лысый, только вокруг плеши тёмные седые волосы.

- Тёмные или седые?

- Наполовину, - отмахнулась Роза, - То есть когда-то были тёмными, но начали седеть. Цвет глаз не запомнила.

Володя был лохматым брюнетом, а его подельник Семён - неопределённой пегой окраски. Теперь Кольцевая могла вздохнуть спокойно. Она сбила участкового со следа.

Матвей не дал потерпевшей вздохнуть спокойно.

- Преступники что-нибудь говорили во время налёта? Между собой или с вами? Мне важен тембр голоса, манера речи, наличие жаргонных слов. Может, кто-нибудь заикается? Тянет буквы, «окает», «акает»?

Крутанув бёдрами, Роза опять осветила собою подсобку и привела потревоженный подол свитера в нормальное состояние. Если бы участковый не был таким истуканом, он бы заткнулся и смотрел на её ноги, а не тратил время попусту.

- Когда я уже была связана и проснулась, один, который рыжеватый, сказал: «Молчи, а то монтировкой в лоб получишь! » - дополнила она, вспомнив реплику Семёна про налёт на промтоварный магазин. – Я испугалась и не закричала, а потом мне залепили рот и ушли грабить.

- Как именно вас связали, Роза Константиновна? – не отставал въедливый Пшеничников, записав угрозу про монтировку и лоб.

Кольцевая немного растерялась, но в памяти всё было свежо, и она объяснила:

- Вывернули руки за спину и смотали скотчем. Потом крепко-накрепко обмотали туловище, грудь и локти. Потом связали ноги, вот здесь, повыше косточек, - Роза показала место на упругой икре. – Сменщица всё разрезала до вашего прихода. Я не могла больше терпеть, мне хотелось в туалет, пардон за интимную подробность. Обрезки ленты - в мусорном ящике…

Заведующая прикусила язык. Поверх обрезков скотча в мусорном ящике лежат лосины, в которых Володя с Семёном её изнасиловали. Тогда участковый спросит: а что тут делают ваши лосины?

Впрочем, ерунда. Да, ночью я ходила в лосинах, но пропотела и сменила их на новые колготки, ничего криминального.

Заглядывать в ящик участковый не пошёл, лишь пометил себе на листочке.

- Скотч изымем и отправим на экспертизу на предмет отпечатков пальцев. Преступники орудовали в перчатках?

У Розы отлегло от сердца. Она по традиции хотела поменять ногу на ногу и расправить подол, но решила повременить. Вцепилась в стул, ощущая сломанный ноготь.

- Да, в перчатках, Матвей Егорович. Чёрные, садовые, в пластмассовых пупырышках.

Володя и Семён пришли «на дело» в перчатках. Чёрные, садовые, в пупырышках. В деревне их в каждом доме полно. Роза сама их в магазине продаёт.

- В каком порядке вас связывали? – ровным тоном надоедал Матвей. – Когда вы проснулись – что у вас было связано?

Заведующая внутренне выругалась. Какая к чёрту разница? На чём её хотят поймать?

***

- Руки у меня были связаны, руки сзади! – снисходительно повторила она, словно долбила перед двоечником таблицу умножения. – Потом они взялись обматывать туловище, а напоследок – скрутили ноги.

Матвей думал и писал бесконечный убористый текст.

- Человеку, который лежит, трудно обмотать туловище. Наверное, они вас подняли и посадили на диване?

Роза мысленно всплеснула руками. До чего упёртый мент этот Пшеничников! Зачем она вообще сболтнула про туловище? Хотя нет, правильно. Юлька всё равно рассказала бы, как была упакована начальница. И скотча в ящике слишком много. Куда-то же его наматывали?

- Посадили и связали, - покорно согласилась она, выбивая из пачки ещё сигарету. – Вы простите, что я часто курю. Нервы, не выспалась, ограбление…

- Не страшно, курите, - покладисто сказал Матвей Егорович. – Вы не сопротивлялись, я так понимаю?

- Конечно, нет! – возмутилась Роза, выдыхая горький дым. Четвёртая сигарета подряд уже саднила горло. – Когда двое мужиков среди ночи обещают вам дать по лбу монтировкой и крутят руки…

- Вы действовали разумно, - похвалил участковый. – Личная безопасность превыше всего.

«Безопасность»! Если бы! С неё содрали лосины, оттрахали как дикую козу и оставили связанной на съедение комарам. Но об изнасиловании лучше молчать.

- Поскольку вы сидели, а не лежали, может, заметили ещё какие-нибудь детали? – монотонно приставал белобровый Пшеничников. – Обувь налётчиков? Кольца, татуировки? Монтировку, которой они вам угрожали?

- Обувь простая, тряпичные кеды, - буркнула Кольцевая, которую уже тошнило от кофе, бальзама, сигарет и Пшеничникова. – Кольца были только у меня, три перстня. – Она повертела кистями рук, демонстрируя бледные полоски на пальцах. – Сняли. Сняли также серьги и цепочку, пятьсот восемьдесят пятая проба, между прочим. Забрали смартфон, пятнадцать тысяч и две банковские карты…

- Это я уже зафиксировал. Позже вам надо позвонить в банк и заблокировать электронные счета, - участковый бубнил с неумолимостью хорошо смазанного механизма. – Я только воспроизвожу последовательность действий преступников. Значит, они вырывают щеколду, входят в подсобку, видят на диване сторожа, то бишь вас, и принимаются связывать. В это время вы просыпаетесь, так?

- Совершенно верно, Матвей Егорович, - кивнула заведующая и сделала на кресле финт блестящими бёдрами. – Сперва скрутили руки, потом всё остальное.

- Вы видели только двоих?

- Да, один рыжеватый, другой наполовину седой…

- Может, преступников было больше?

- Я видела только этих двоих.

- Они вас связали, заткнули рот и прошли в торговый зал?

- Да.

- Где они взяли скотч?

- За кассовым аппаратом его навалом, - выпалила Роза.

- Но они же сначала связали вас, а потом прошли в зал, где стоит кассовый аппарат и хранится скотч?

- Ну да… - замялась Роза, чувствуя, что сделала ошибку номер два. Это был дурной знак.

- Или преступники сначала вышибли дверь, сходили в зал за скотчем и только потом стали связывать вас, а вы не проснулись? – пилил её участковый.

Кстати, куда бандиты бросили катушку со скотчем, когда скрутили ей руки-ноги, залепили губы? Роза осторожно обвела глазами подсобку. Да вот же катушка, валяется прямо возле дивана! Изнутри красными буквами написано название фирмы-производителя «PLASTEX LTD». Упаковка аналогичных катушек лежит у кассы.

Как от неё избавиться, чёрт побери? Видел Пшеничников эту катушку или нет? Наверняка видел. Полчаса круги наматывал, углы проверял. Если катушка пропадёт - вообще Розе жизни не даст, дотошная морда.

- Матвей Егорович, у них мог быть и свой скотч, - торжествующе нашлась Кольцевая. – Они шли грабить, взяли маски, монтировку и всё остальное…

Не будем себя накручивать. Ну, катушка. Ну, фирмы «PLASTEX LTD». Это ещё не доказательство, что она из торгового зала. Вся деревня покупает в сельпо скотч и канцтовары.

- Не исключено, что с собой принесли, - не стал спорить участковый, и Роза привычно поменяла бёдра, разровняла подол, упрятывая трусики. – А чем вам заткнули рот?

- Моей наволочкой, и сверху наложили скотч, - насторожилась Роза и допила остывший кофе.

Ей смертельно наскучил Пшеничников, ночное приключение и всё на свете. Ляжки под стягивающим капроном зудели от комариных укусов, подозрительно ныло в паху. Неужели насильники подарили половую заразу? Фиг знает этих шабашников. Надо бы срочно принять антибиотики или сбегать к фельдшерице Иринке. Да как вырвешься, коли в магазине требуется полный переучёт товара, и участковый пристал хуже репья?

- Вашей наволочкой, - аккуратно записал Пшеничников, прилипчивый, как пресловутый скотч. – То есть преступники сняли её с подушки, чтобы засунуть вам в рот?

В воздухе пахло ошибкой номер три. Сколько их ещё будет? Роза обречённо полезла за пятой сигаретой, даже не одёргивая свитер. Мент всё равно в бумажки смотрит. Чёрт с ними, с трусиками. И увидит – не беда.

Не скажешь ведь, что проклятую наволочку она вообще не надевала на подушку, а сразу отдала Володе и Семёну! Это всё равно что признаться в организации ограбления и запутывании следствия. Тогда Матвей Егорович захлопнет папку, закуёт руки заведующей в стальные наручники за спиной и поведёт в отделение через всю деревню Сосновцево – в свитере, колготках и еле прикрытых белых трусиках.

Дадут сроку лет десять. Роза столько не протянет. В колонии её, упитанную и пышногрудую бывшую начальницу, немедленно возьмут в оборот чёрные от татуировок и сифилиса лесбиянки. Привяжут к железной койке, выстроятся в очередь, скопом примутся насиловать и унижать. Беспредельщики Володька и Семён покажутся английскими лордами рядом с женской колонией маньячек и убийц.

Нет, так легко Пшеничников Розу не возьмёт!

- Сняли, - заведующая взяла из косметички ножницы, чтобы подстричь несчастный обломанный ноготь. – Когда меня, сонную, посадили на диване и крепко-накрепко связали, им понадобилась тряпка в качестве кляпа. Рыженький сдёрнул наволочку с подушки и запихал мне в рот. Поверх наволочки ляпнул кусок скотча. Спросите у Юлии, она меня освобождала.

Матвей Пшеничников писал и писал… Он уже взял из папки чистый листок.

- После того, как преступники вас обездвижили и лишили возможности кричать, они направились в торговое помещение, - нудно рассуждал старший лейтенант. – Вы не заметили, сколько времени было на момент нападения?

«Пять утра» - чуть не проговорилась Роза и похолодела от страха. Тогда Матвей укажет, что настенных часов в подсобке нет, а посмотреть время на сотовом телефоне со связанными руками Роза попросту не могла бы.

- Видите, часов в подсобке у нас нет, часы только в торговом зале, - с облегчением разъяснила женщина и вновь поменяла местами бёдра, ощутимо влажные от пота. – А телефон у меня отобрали вместе с остальным имуществом. Но полагаю, было около шести, потому что вскоре совсем рассвело.

Таким образом она давала падлам-сообщникам почти час форы. Грабёж состоялся с пяти до полшестого. Искать воров по её показаниям будут в радиусе шесть - полседьмого. Значит, Володя и Семён успеют уйти гораздо дальше. Ох, как утомило Розу отмазывать неблагодарных ублюдков, воспользовавшихся её доверием и беспомощностью!

- В шесть совсем рассвело, - словно эхо повторил Матвей Пшеничников. – Это хорошо. Двоих мужчин с грузом вполне мог заметить кто-нибудь из сосновцев. Кто рано встаёт.

«Так вали опрашивать сосновцев, болван», - простонала про себя женщина, сильно взмокшая в капроне и свитере.

Матвей Пшеничников никуда не повалил, а продолжал:

- Преступники понесли из торгового зала товар через подсобку. Когда проведёте ревизию, сделайте мне, пожалуйста, копию списка украденного товара. Всё происходило на ваших глазах?

- А что оставалось делать? – обиженно парировала Роза. – Сидела связанная, с кляпом, и смотрела, как добро несут. Двадцать бутылок коньяка, сорок бутылок водки, двадцать упаковок пива… вам по сортам перечислить?

- Это потом, после ревизии, - с отсутствующим лицом сказал Матвей. – Сколько раз преступники прошли мимо вас с поклажей?

- Один, - легкомысленно брякнула Роза, потому что Володя и Семён унесли с собой всего лишь по мешку продуктов.

- Один раз? – участковый нахмурился и перечитал протокол. – По вашим словам, только водки и коньяка украдено шестьдесят бутылок. Двадцать упаковок пива – это сто двадцать пивных ёмкостей! Вы уверены, что преступников было двое, а не четверо, скажем?

- Я видела двоих, - прошептала Роза Константиновна. В трусиках мучительно чесалось. Вот что затеял Пшеничников! Он ловит её на несоответствиях. Но отступать некуда. Нельзя уклоняться от начальной версии.

- Замажьте, потому что я не уверена, - поправилась заведующая, оставляя себе пространство для манёвра. – Извините, я не в себе. Они же мельтешили, сумку у меня вытряхивали, угрожали…

Участковый думал над бумажками.

- В любом случае столько имущества вдвоём далеко не унесёшь. У них могла быть автомашина? Вы слышали шум мотора? Может, от преступников пахло бензином?

Пшеничников бросал ей спасательный круг. Роза приободрилась, поменяла блестящие ноги, оттянула на бёдра подол и закурила уже неизвестно которую по счёту сигарету.

- Шума мотора я не слышала, но от них действительно пахло бензином или машинным маслом, я точно не разбираюсь, - доверительно сказала она. – Наверное, поэтому столько всего забрали.

Кажется, пронесло! Пшеничников добавил в протокол пару строк и дал Розе расписаться. «С моих слов записано верно…» Размашисто черкая копеечной ручкой, женщина не скрывала удовольствия. Она свободна и вне подозрений!

Матвей спрятал протокол. Роза поднялась со стула и хотела от души потянуться, но вспомнила про короткий свитер и прозрачные колготки. Подол задерётся!

- У меня маленькая просьба, - участковый вынул два чистых листа бумаги. – Оставьте отпечатки своих ботинок, Роза Константиновна.

***

- Это зачем? – моментально побледнела Роза.

- Сейчас здесь будет осмотр и снятие следов, - разъяснил Матвей. – Чтобы не путаться, мы отдельно обозначим отпечатки вашей обуви и обуви продавщицы, которая пришла сюда первой. Вы не ходили в зал, когда помощница  вас утром развязала?

- Не-а! – успокоилась Кольцевая. Теперь Матвей стал ей более симпатичен, нежели в начале допроса. – Ради Бога, Матвей Егорович. Куда мне встать?

- Погуляйте по сырой травке на улице, пока роса не высохла, и аккуратно встаньте на эти листочки, - Матвей положил бумагу у дверей, словно коврик. – Вытирать ноги не надо. Встать и сойти.

Походкой манекенщицы Роза удалилась за дверь, смочила в подорожнике высокие ботинки, и оставила на белой бумаге два великолепных оттиска с узкими носами и тонким каблуком. Участковый рассеянно поблагодарил и позвал в подсобку умирающую от любопытства Юльку.

Роза за спиной полицейского сделала сменщице страшные глаза и красноречивым жестом показала на себя ниже пояса. «О снятых трусах и лосинах – ни слова, уволю! » - произнесла заведующая одними губами. Юлька вроде бы поняла.

Затем в Сосновцево понаехало столько народу, что не протолкнуться. Приехало начальство потребкооперации, следственная группа, кинолог с овчаркой, криминалист с чемоданчиком и даже корреспондент районной газетки. Роза стала героиней дня. К счастью, она откопала в шкафу подсобки рабочий линялый халат. Старенький, зато длинный. Не пришлось соблазнять трусами и ляжками добрую дюжину разномастных мужиков. Ей хотелось домой и спать без задних ног.

- Роза Константиновна, если бы я столько лет тебя не знал - решил бы, что сама себя ограбила! – гудел председатель сельпо Михеев. – Накануне ревизии – такое ЧП!

Роза виновато улыбнулась. Дескать, се ля ви… Как назло, на заднем плане маячил Матвей Пшеничников. Услышав реплику Михеева, он вопросительно поднял белые брови, но промолчал.

Осмотр магазина, ревизия и уборка вконец измотали Розу Константиновну. Ног под собой не чуяла. Смазливый и докучливый корреспондент из газеты таскался за нею по пятам и выпрашивал комментарий. Возможно, в уме он по примеру бандитов тоже раздел белую и спелую заведующую, связал скотчем и уложил на диван. Отбиться от назойливого представителя сельской прессы удалось только с помощью добряка Михеева.

Домой Роза притащилась в пятом часу вечера. Сняла к чёртовой матери лифчик, трусики, колготки, пожевала бутерброд и повалилась на кровать. Бедные мозги женщины совершенно отключились от неимоверного количества выкуренных сигарет, кофе и суматохи.

Кольцевую разбудил стук в окно. Кто-то негромко, но упорно тарахтел по стеклу костяшками пальцев. Тук-тук-тук! Интервал. Тук-тук-тук! Интервал.

Накинув халат, женщина поискала смартфон. Вспомнила, что теперь она временно живёт без связи, украшений и кошелька. Сколько расходов предстоит! Списала недостачу в магазине, называется! Кухонные часы показывали полседьмого вечера. До заката ещё далеко.

Тук-тук-тук! Интервал.

Роза распахнула окошко и отшатнулась. Внизу стоял шабашник Володя. Он был заметно пьян.

***

- Здравствуй, раскрасавица, - Володя расплылся, показав золотые фиксы. – А поцеловать не хочешь?

- Ты… Вы… - Роза сама была наглой особой, но тут просто онемела. – Убирайся с глаз моих, сукин сын! Ещё совести хватает!... – не находя слов, она всё глубже запахивала халат. Обманул, изнасиловал и припёрся под окно, как ни в чём не бывало! – Марш из деревни, оба! Видеть вас не могу!

- Сможешь, Розочка, - Володя по-хозяйски положил на подоконник татуированные ручищи. Напускное добродушие исчезло, он внимательно разглядывал женщину в окне. – Что ты нам сделаешь? Мента белобрысого позовёшь? На очную ставку вместе пойдём. Нам с Сенькой канает кража и изнасилование, а тебе – растрата с использованием служебного положения и организация преступной группы. Поедешь, такая беленькая и жирненькая, по этапу в Мордовию. Там тебе амба, кобылка. Просекла? Лучше давай без шума.

Роза со стоном прислонилась к гардеробу, чувствуя, что вот-вот сползёт на пол. Ей очень не нравился визит подельника. Под халатом она совсем голая, в доме – никого. Самое поганое, что бандюга прав. Если сообщить в полицию, они загремят за решётку втроём.

- Вы почему в Сосновцево остались? – глухо спросила она. Будто сквозь наваждение она услышала скрип дивана в пыльной подсобке, почувствовала беспомощность, обиду, злобу. Больно стянутые за спину руки, спущенные лосины на коленях, чужие ненавистные прикосновения, матерки, междометия…

Не разговаривать бы с этим уродом, а врезать цветочным горшком – и вдребезги! Вон как удачно стоит: лохматая макушка чуть возвышается над окном. Но где-то ещё прячется Семён, и есть недоверчивый участковый Матвей, который утром едва не посадил её в галошу. Она обречена бояться каждого шороха и терпеть?

- Почему остались? – радостно удивился Володя. – А чего нам? Крышу на клубе чиним. Тебе уважуха, Розочка! Менту не проболталась. Он в клуб тоже заходил, дурачок белявый. Но товар у нас далеко, и алиби железное. Мы всю ночь в Карманово водку пили. Надёжные люди поручились, чики-чики, базара нет…

- Так на хрена ко мне идёшь? – Роза схватилась за створку окна с намерением закрыть. – Пшеничников  меня целый час прессовал, спрашивал да переспрашивал! Вали своей дорогой.

- Не гоношись, подруга, - Володя гадко улыбнулся и без усилий придержал створку. – Слушай инструкцию. Нам с Сеней хочется продолжения банкета, поняла? К двенадцати ночи истопи нам баню. Это раз. Свари вкусно пожрать, мяса не жалей. Огурчиков, помидорчиков, белого хлеба. Бухло у нас с собой – водочка, коньяк… из сельпо. Это два.

Женщина, близкая к истерике, вновь попыталась запереть окно, но Володя хохотнул и играючи отжал створку.

- Куда, дорогая? Я ещё не договорил. Теперь насчёт внешнего вида и культурной программы. Я мужик без комплексов, ты мне и в халате сойдёшь. Но кореш Семён – из благородного сословия воров. Любит красоту и поэзию. Слушай его пожелания. К двенадцати ночи ты наденешь туфли на высоком каблуке и чёрные чулки в сеточку. Наденешь кожаную мини-юбку, короткую, как хер у воробья. Само собой, кружевное бельё и что-нибудь прозрачное сверху. Накрасишься под вокзальную проститутку, ха-ха. Понимаешь, детство у Сени было тяжёлое, он к проституткам привык. Ты баба сдобная, мы сразу заметили. У тебя натурально получится. Шлюхи его возбуждают как кота валерьянка. Последнее задание: приготовь хорошую верёвку. Сеня опять хочет поиметь тебя связанной. От вчерашнего до сих пор в восторге.

Роза в полном трансе слушала ехидного бандита и не замечала, как по щекам бегут слёзы. Это конец! Хоть в петлю лезь. Она навеки в рабстве у двух отморозков. Ходить с ними в баню, накрывать по ночам на стол и удовлетворять обоих в любой форме, какую потребуют? Да она лучше сдохнет!

- Верёвку я найду прямо сейчас, - деревянным голосом сказала Кольцевая, опираясь о гардероб. – И мыло найду. Баня и чулки, и мясо – всё вам будет… Только не здесь. По другому адресу. И предсмертную записку напишу – отчего и почему.

Володя струхнул. Он понял, что пережал.

- Ну-ну, ты не раскисай, Розочка, - грубовато забормотал он. – Мы же не звери. Не сдержались вот ночью, войди в положение. Уж больно ты сексуальная была… Хрен с ним, чисто выпьем, посидим, как свои люди. Можно без чулок и кожаной юбки, слышь? Всё будет пучком. Хочешь, телефон назад отдам?

Володя действительно выложил на подоконник смартфон заведующей.

- Симку я выкинул, не обессудь. Палёная теперь. А больше ничего не трогал, только батарея села.

Роза равнодушно посмотрела на «Самсунг», но протянуть руку не было сил. Зачем ей телефон, когда уголовники намертво повязали безо всякого скотча?

- И побрякушки вернём, Роза, - поспешил уверить Володя, не на шутку обеспокоенный поведением женщины. – Колечки-серёжки твои принесём, они у Семёна заныканы. Мы крышу доделаем, скоро уедем. Лады?

- Лады, - внятно произнесла Роза. – В двенадцать ночи. Ещё пожелания будут?

Володя отступил в кусты сирени. Его пьяная бравада угасла.

- Всё без базара, Розочка. Серёжки принесём, колечки, выпьем и разбежимся, - промямлил он и растворился в палисаднике.

Крепко заперев окно, Роза Константиновна упала на кровать и утопила сырое лицо в ладонях. Во что она впуталась, авантюристка хренова? Захотела казённые деньги растратить и безгрешной павой остаться?

Допустим, Володя и Семён ночью вернут ей золотые украшения. Допустим, не тронут её и не скрутят. И даже уедут из деревни, куда глаза глядят. Но как она, Роза Константиновна Кольцевая, сядет за один стол с собственными насильниками пить краденую водку?

***

- Допрыгалась, голубушка, - сказала в ладони Роза. Она очень жалела себя. – Была мелкой магазинной крысой при должности, а станешь воровской «шмарой» в кожаной юбочке.

Женщина встала и пошла в сени.

Верёвка висела на гвоздике, толстый моток. Новая, ни разу не пользованная. Тридцать метров. Роза списала её в своём магазине на брак, повреждённый грызунами, и унесла домой. Так же, как браковала гречку, консервы, вино и шоколадки с орехами, до которых была великой охотницей.

Взяв тяжёлый моток, Роза продела в него локоть. Сколько ей понадобится? Трёх метров хватит? Она сморгнула слёзы и взглянула на стропило. Вешаться не хотелось, но и жить – тоже. До двенадцати ещё много времени. В погребе есть водка. Выпить для храбрости?

Свет заходящего солнца попадал в прорезь над дверью сеней и рисовал сгорбленную, пузатую тень. Эффект «пуза» создавал моток верёвки на согнутой руке. Так-то Роза ещё ничего, даже бандиты её любят. И корреспонденты районки пристают…

- Выпей на посошок, Константиновна, - грустно сказала Роза своей тени.

В дом кто-то постучал. На этот раз – в дверь, в пяти шагах от хозяйки. Выпить и умереть нормально не дадут! Заведующая вернула моток на гвоздь, поправила халат и пошла открывать.

«Я в халате на голое тело, - промелькнула дурацкая мысль. – Перед «этим» надо будет надеть свежие трусики и лифчик. А можно вообще нарядиться по полной, чулки, мини-юбку и туфли на каблуке, как хотел Семён, любитель красоты и поэзии. И накраситься в три слоя. Пусть хоронят красавицей! Нет, с косметикой не похоронят. В морге же обмывают…»

На крылечке стоял белобровый участковый Матвей Пшеничников с дерматиновой папкой. Наверное, Розу сопровождала некая загробная аура, потому что Матвей воззрился на неё с опаской и спросил:

- Я вас разбудил, Роза Константиновна? У вас всё в порядке?

- В порядке, - согласилась Роза. Судя по всему, участковый придумал ещё миллион каверзных вопросов, и провести в тишине заключительные часы перед «этим» ей не светит. – Какие новости принесли, Матвей Егорович?

Пшеничников снял фуражку, повертел, зачем-то подул в неё и нахлобучил снова. Деревенский лопоухий сыщик с погонами старшего лейтенанта.

- Роза Константиновна, оперативная группа только что задержала Владимира Лаврова и Семёна Калугина, подозреваемых в ограблении магазина потребкооперации. Они уже дают признательные показания, а я пришёл к вам. Вы знаете этих людей? Крышу на клубе ремонтируют. Я случайно… почти случайно стоял у вашего палисадника и слышал, как Лавров вас шантажирует.

До заторможенной Розы только сейчас дошло, что Лавров и Калугин – это сукины дети Володя и Семён! Выходит, их взяли? Но как догадались?

Группового секса и бани в двенадцать часов не будет. Верёвки на стропилах тоже не будет. Сейчас Матвей закуёт руки Розы в наручники и отконвоирует в опорный пункт, а она голая под халатом и даже без трусов!

На обувной полочке лежала зажигалка и любимые сигареты «Ротманс». Роза жадно закурила и сквозь дым улыбнулась полицейскому.

- Вы позволите мне одеться, прежде чем арестовывать?

Матвей ещё раз озадаченно снял фуражку и заглянул в неё, словно за полминуты в ней накопилась тонна пыли.

- Я не буду вас арестовывать, Роза Константиновна, с чего вы взяли? Вы же согласны сотрудничать со следствием?

- Ещё как согласна! – радостно сказала Кольцевая. Почему-то ей хотелось пуститься в пляс, но в халате на голое тело это исключалось. – Откуда вы обо всём догадались, Матвей Егорович?

- Я сразу понял, что вы говорите неправду, - сконфузился участковый. – В зале было так натоптано вашими ботинками в рассыпанной муке, будто… будто на футбольном поле! Значит, вы ходили по магазину вместе с жуликами. Но утром вы выглядели очень несчастной и сбитой с толку. Значит, что-то пошло не так. Я не мог понять - что именно? Меня очень отвлекали ваши ноги…

Роза Кольцевая захохотала.

Она хохотала, пока к ней не присоединился Матвей. Это был лёгкий смех двух людей, у которых всё впереди.

(использована иллюстрация из открытого доступа)