Лунная соната Рихарда Вагнера

Подарок для моей любимой ведьмочки Машеньки Алехиной

Забежав к древней, как город Глупов, и матерой стриптизерше на пару секунд, я, как обычно, проклял все мировое еврейство во главе с Цукером, долбанным жуком навозным, хавающим левое бабло от фабрик троллей и выдвигающим на пост председателя рыбколхоза воскрешенную Потупчик, пидор хренов, снова цензурирует сиськи, но потом я закономерно задумался, как в случае с Пауком Загорским : на хрена мне Инстаграм Кадырова, если есть до хера сайтов с голой Дитой, еще той, настоящей, с классной мандой и явно разработанным анусом любительницы шкварок ? В натуре, это как искать мою любимую музу в ЖЖ, хотя ведь проще в Порнолабе скачать все фотки голой Лизки, сладкой и трогательной Форнарины, жаль, что нет столь же обнаженной Каролин Возняцки, я б и Освальда отозвал ради таковского случая, но поздно, товарищ, орудует лысый, скинув волосы по традиции и нашей с тобой маленькой тайне, куда так и не смогли влезть рожами ни Катрин, ни Надька, как ни пытались, ни стремились, хер вот им в глотки ненасытные, не Ивлукича читать, а на бороду Белковского дрочить тойзами Бонни Роттен, вылезшими на экраны страны вечной черномырдинской Капээсэсией, тошнотной и поганой по самое не могу, им не хватает воскрешенного Егорушки Гайдара и можно снимать новый вариант клипа Глебушки Самойлова, приспособив под свинью Делягина, гондона, проткнутого коготками Диты фон Тиз, впопыхах натянувшей изделие на вытянутую огурцом башку Артемия Троицкого, любящего музыку с силой и жаром кудрявого Жарова, певшего под гитару рифмованное требование лезть под стол всякому большевику и даже коммунисту.

- Лезь под стол, сука, - жутко вибрирующим между пластов сизого дыма голосом  шипела Дита, сжимая консервный нож и угрожая оскаленным ликом иконы, татуированной на пышной груди, арендованной на сутки у Бэйли Джей, маленькому пионеру Суркову, растущему прямо на глазах, как Пушкин.

Через мгновение он уже возвышался в землянке мировой революции, затем прошиб головой земляной накат из бревен и гипсокартона и херякнул видимым результатом по раздувшемуся от селедок пузу Государя :

- На, сука !

Ни бунтов, ни митингов, ни забастовок, ни террора эсеров, благополучно переродившихся геологически в какие - то перья, ни прокламаций мертвого Шандыбина, оживленного в Навальноудальцово удаленными методами вудуистического воздействия на неживую материю ; помнится, я предлагал подобное сестричке с Немцовым, но вчерашний Борис Жонсон, коварный выползень и агент Ее Величества возложил и осенил, тем самым на корню ликвидировав саму возможность воскрешения, подобно Урганту кощунственно обосрав саму память о бывавшем ранее, флорист гадский. Тут на мост надо водружать папаху Эсамбаева с отпиленными Познером ногами Нуриева и камлать не на Дитушку, а на Пикачу.

- Подонок, - печально вздохнула моя Пикачу, вылезая опять из - под одеяла взлохмаченной аккуратной головенкой. - Опять меня ухойдакал. Чем на этот раз, Треблинкой или Аушвицем ?

Целуя нежное розовое ухо и тая от любви я мурчал кошачьим голосом :

- Шнуром от торшера.

- Шнур - говно и говноед в одном флаконе, - она убила меня логикой и пришлось воскрешать родственницу, назло Канделаки и бандеровцам. Тут не поспоришь : ежели правда становится истиной Скумбриевича, то и Пикачу - друг, товарищ и брат, замененный половым инстинктом Шерон Стоун на приятельницу, подругу и сестру.

- Хей, ма систа, - заорал я ей в голову, получив колющий тычок в бок локтем.

- Не ори, - зашептала она, - одна вон, дооралась, сидит теперь на льдине голой жопой и молит Богородицу Путина убрать, а он не уходит.

- Продали Россию, - подтвердил я ее диагноз, щупая пульс между тоненьких ножонок любимки.

- Угу, - охнула она, - чуть повыше, вот, вот тут.

Через десять часов мы снова плавали, молча смотря глаза в глаза, зеленые и карие, мне хотелось сказать, но и так все видно. Вот она : любовь и экзистенция Илона Маска без отрубленных рук и с дошедшей по кишке Изабеллы Кларк молитвой Пелевина.

Аве, аве, аве, моя Мария, всего лишь назвавшая вещи своими именами и посеявшая молочные зубки саламандр на проклятой Прокловой и Мимино площади. Славься, моя девочка и сама нежность. Иншалла и алилуй помилуй, блябуду баллада.