Рельсы

Слегонца припухнув уже от анимешных лолок, как я недавно обожрался фотками трансов, так и сейчас, я аккуратно вышел в сеть и через минуту поломился делать дрова, ты должна знать, как это. Короче, газеты по листику, пакеты целлофановые свертываешь трубочкой и поджигаешь, можно чифир сделать, но я закоптил на х... й свои очки и теперь сидел, как воевода Боброк, ничего не видя, разводя руками и разевая рот, как ротан или кальмар. Ништяк жизня, звезды всходют и заходют, рейтинги растут, дети умирают от скуки, пожилые женщины лошади готовятся голосовать за Путина, лишь я, как дурак, молюсь на ящура, что должен вылупиться из моей грудной клетки и пожрать всех теннисисток, музыкантш и политиканов, думаю, оставит чужак только Свитолину и - аллес. Всех в расход, все виновны и обжалованию не подлежат, хотя, сомневаюсь насчет Сванидзе. Вот с ним надо мне подружиться конкретно, только зубы вставлю себе победитовые и сразу тогда. А может снова к Дите фон Тиз наведаться ? Глянуть на древнюю корову и всплакнуть по временам былинным, когда эскадроны прорубались сквозь тайгу вглубь берлоги Бальзаминова, по пути очаровывая Марию Шарапову, до сих пор ни хера не понявшую. Это странно, если не сказать больше, ведь у жида шершавого было много гостей, и Йовович потаскуха поганая, и Батлер небритый пидор, и прочие охочекомонные кони, более похожие на свиней, нежели на людей, не суть. Так вот, те - то гниды не жрали говна - то ! Это вот почему ? Или еще насущный такой вопрос, за всю х... ню вопросец. Я вот лично уже устал жить, лечиться надоело, образ жизни этот несвойственный мне, вообще и напрочь. И в таком - то состоянии наталкиваюсь я, мудак грешный, на нечто, типа, Линдси Лохан. И вот мне ее расчленить моментально, как вспышка  " Полароида ", или подождать Илона Маска, чтоб на пару уже с ним опустить тупых бабищ, лезущих в сани, хотя уже ночь и лето ? Жуткие размышления посетили меня в эту ночь, самым простым было решение судеб родины. Атомной бомбой. Начисто. Чтоб как х... ем сбрило все народонаселение. Чики - пуки и живет один Садальский, ходит, бродит, живот свой гладит. Эх, хороши селедки астраханские, плавают и напевают из Земфиры уже.

- Хмурые копы в аэропорте Домодедово ...

Это хорошо, потому непонятно. Домодедово - оно Америка или Зёма не башкортостанская татарва ? Чисто так пообкаталась меж кривых ног Литвиновой и осознала себя не арифмометром, отнюдь, а синтезатором  " Маршалл ", седым и орденононосным, заслуженным, почетным, помнящим дороги кокса, лежавшие некогда на крышке, их Жимми Моррисон там резал мойкой, недавно, в конце шестидесятых.

Я к чему веду, Надь, солнце мое, как лампа в двадцать пять киловатт. Отжатые ватники Готфрик неизбежно обрастут папахами Удугова, не ходи к гадалке, но вот ежели еще и Крым им взад втюхать, вот это было бы дело. А вот налима кому, налима ? Как думаешь, Андрей Илларионов захочет изловить налима, заранее зная, что его нет ? Но он умен и просвещен, поэтому добавим составляющую : захочет ли он изловить налима, если его, Илларионова, то есть, тоже нет ? Ни х... я нет, лишь налим водится где - то в глубинах. И вот как нам быть ? Как реорганизовать РабКрИн ?

Многие, такие, как гондон Шнуров, подумают или скажут, мне по хер, что я горожу чушь. И будут правы, подонки и уроды, не ошибутся ни на дэцл, я действительно пишу полную дичь, думая о вещах столь возвышенных, что им нет наименований на русском языке. Например, мох. Он в лесу, на дереве, смотрит и дышит. И тут - х... як ! - летит мимо Трамп, сверху летит, над мохом, миль сто выше. И мох чует, что продали Россию. А я вот думаю : когда ? Когда именно ее продали, если она всегда была говном ? Цена несущественна, купивший тоже, важна точная дата. Предполагаю, что в тот миг, как ступила на песчаный пляж Старой Русы сапогастая ножища датчанина с рыжей бородой, заплетенной косичками. Типа, тинок, но моложе. Тинки - это Бонни, юные такие лолитки. А Рюрику было семнадцать.

Ладно, Надь, пойду опять разглядывать веселые картинки, а то, чую, начну сейчас цитировать Гитлера и Троцкого. На хрен, надоело. Ты, любимая, держись и продолжай молитву Мганге, на него одна надежда.