Плагиат. Суммированный

Подарок для моих возлюбленных Бонни Роттен и Асфиксии Нуар

Во первых уведомляем у вас, товарищи вы наши задушевные, что комиссар Лютов оказался блондинкой, на что начпомхимкарснаб ОСВО - штакар - семнадцать сказал : " Пущай ", но мы не из таковских, а зная, что служил оный предательский изменник еще самому Колчаку конем, веры слову не дали и проверили тактильно и точно, граждане, блондинка, самая натуральная, что ни на есть в нашей многострадальной молодой Республике. И взвился тут подлекарь пан Шломо, тот, что о прошлом годе воевал санчасть насчет спирту и порошков разных, взяв ординарцем поэта Алину из беззаветных и стойких пассажирок агитвагона поезда наркома, и ударил пыльным шлемом о землю, утоптанную нашими окровавленными ногами, и разорвал на себе рубашку смирительную, надетую во избежание командиром пятого эскадрона слесарем Баулиным, чьи отпавшие ноги достались в порядке очередности копиисту Познеру из обоза, и пал он на кучу песку, и закидал себя сором и всяческими щепками - дресвой, и набил он рот свой в крике яростном раскучерявленный патронами, а потом встал на четвереньки и гайкнул :

- Это ж что ж такое ж деется - то, братцы армейцы и герои всех Советов ? Мы тут натурально кровь проливаем, вшу бьем помаленьку и стремим бег мыслей к Варшаве и далее, пока британские моря не остановят наш неистовый натиск каждой впалой от труда пролетарского груди, а Лютов - блондинка ?! Не бывать тому. Зовите Хичкока.

Охнули тут бойцы и пригнулись, умалились туловищами испитыми и прислушались к дальним гудкам на станции. Но вышел из шеренг серошинельных самый разумный из всей армии, самый пройдошистый и отважный, товарищ Каучук, срезанный отрядниками Мишки Винницкого с правого сапога комбрига Колесниченки, пока он кувыркался на мельнице с милосердной сестрой из граждан евреек Готфрик, вышел и козырнул, отдавая дань памяти погибшим под Иловайской, Славянской и Заможайской, закурил строго и насупил седые брови токаря, так как был он токарем, у его на подметке выбито было  " Депо Замоскворечья, токарь Федьчук, до востребования ". И сказал веско :

- Товарышши мои дорогие. Был до того моменту плагиат жестокий из Бабеля, но чичас попрет Вишневский со всем своим пессимизмом и путями в коммуну Макаренки.

Но стрельнул ему в спину из " Маузера " белогвардейского писарь Сомик, усами превзошедший начарма, а копытами жеребчика его солового Орлушу, подаренного коробком решением Реввоенсовета на день Ильича. Убил на месте, гражданки вы мои американские. Ухойдакал, как бог с малой буквы, потому с довольствия снят резолюцией митинга всем полком, свят. Дело. И задумались бойцы тяжко : ведь кудой ни плюнь, хучь в рожу комиссару, хучь в куст придорожный, а в измену и попадешь.

- Люди !

На площадь вышел поджарый человек в кожаной куртке, перепоясанный ладно ремнями, скрипнул сапогом и картинно облокотился на серебряный эфес кавказской шашки. Усмехнулся и присвистнул.

- К черту ! Сейчас уже из меня ворует автор, из Веселого.

- Да он отовсюду прет уже, - чихнул на телеге сонный Мелихов, ероша непослушные волосы. - Самое время Хичкоку появиться.

- А я всегда здесь, - отозвался из окна дома напротив толстячок с сигарой. - Хорошее кино, что ли, делаем ?

- Плагиат, - отозвался с чердака маленький медвежонок, более известный как Пох, обнимая сотню горшочков с медом. - Суммированный. И Доротея Пеш с пойманным сердцем придурковатого автора, снова влюбленного в нескольких сразу.

- А что же он Ребекке Кроу не дарит сказку ? Или Свитолиной ? - резонно вопросил граф Феникс, выглядывая из бешено мчащейся кареты. - Или Каролин ?

- Все в эпиграф не влезут, - ответил Пох, расцеловывая горшочки. - Он же не новатор какой, чтоб эпиграф - и все.

- Он лучший, - серьзно произнес конь, самозаседлываясь под отчаянную амазонку Лизку, уже вышедшую в путь с Подола.

- А то, - поддакнул медведь, умильно щерясь резцами. - Мы с ним такие.