Rip current возвратное течение. Танго либерти. 27

предыдущее -

И всё оставшееся время ужина, и всю дорогу от ресторана до санатория я только и делаю, что пытаюсь загнать куда подальше все свои распоясавшиеся чувства.

А потом весь вечер рядом, а потом весь вечер вместе, и это неважно, что кругом танцует народ, что мы не одни – главное, что можно на неё смотреть и обнимать совершенно легально, беря в сообщники прославленные музыкальные хиты всех времён и народов.

А она обворожительна в своей лёгкой пёстрой юбке цвета кофе с молоком и маленькой чёрной кофточке – и весь вечер она в моих руках, уже мои руки вспомнили каждый изгиб её тела, и она такая нежная, почти совсем покорная, и уже совсем-совсем близкая… И нет больше той вчерашней идиотской пелены, и нет вообще границ между нами, и нет уже ограничений для меня… И мне странно, что мы ещё даже не поцеловались толком, и я опять начинаю забываться, ловя запах её близких губ...

- Как ты думаешь - тихо шепчу я ей в волосы. - Если мы сейчас исчезнем, на нас не обидится общество?

Она поднимает голову от моего плеча и смотрит своими прекрасными, осторожными глазами, словно возвращается издалека. О чём она там думает в своих далёких мирах? О танцах, которые создаст?..

- Мы с тобой исчезнем? Почему?

- Потому что пойдём к тебе в номер, - говорю я, глядя ей в глаза.

Я спокоен, но мои руки сжимаются сильнее, чем нужно.

- Тебе что-то понадобилось в номере, – говорю я очень убедительно и вижу: она поняла. И тень мелькает в её взгляде. Словно ветка качнулась.

Вот и всё, - странно думаю я и бережно, не прерывая танца, подвожу её к ступеням. И почти поднимаю на нижнюю ступень.

- Иди, я тебя догоню – говорю я тихо, аккуратно отпускаю её, разворачиваюсь и быстро выхожу на крыльцо.

Стеклянные двери легко распахиваются - или это в моих руках больше силы, чем следовало бы?.. На крыльце никого, ветер порывисто кидается мне в лицо, и я обострённым чутьём слышу в нём уже не волглую осеннюю прель, а сухую морозную крепость. Зима идёт? Или просто напружинивается моё тело?...

Глубоко вдыхаю свежий воздух и мысленно вижу её – с её лёгким шагом, с её прямой спиной балерины - как она поднимается по пологим ступеням и потом быстро идёт по коридору к лестничной площадке. Она догадливая, она не будет суетиться, неуверенно оглядываться, искать меня взглядом.

Она всё сделает правильно.

Разворачиваюсь с крыльца, прохожу в обратную сторону через холл, мельком вижу, что все заняты друг другом, вечер идёт своим чередом, музыка звучит, девочки толпятся возле Ромы. Чезаре с Конни склонились над камерой и что-то обсуждают увлечённо.

Нас не хватятся ещё какое-то невразумительное время...

И я взбегаю сначала по пологим ступенькам, потом по крутым. По твоим следам. По коридору вслед за тобой. Стремительно и неслышно. Как охотник по следу зверя. Как зверь по следу зверя. Я успеваю увидеть, как ты исчезаешь за своей дверью, и прибавляю шаг, и я уже знаю, как всё будет. Коротко, чётко, почти жёстко. Просто не получится по-другому.

Я застаю тебя ещё в тамбуре, ты оглядываешься на меня, хочешь что-то сказать, но не успеваешь. Я захлопываю дверь.

Ключ повёрнут в замке и оставлен в замке.

Поймать тебя за руку и не отпустить. Не надо в душ! Потом. Пожалуйста! Всё потом!..

Долой одежду! Всю её вон – с мучительной беспощадностью, почти с проклятием.

Первый голод - это когда не до нежности, не до тонкости. Первый острый голод - когда с треском рвутся пуговицы, застёжки, пряжки – и ни трепетности, ни бережности - только жар в теле. И одежда летит в стороны – и твоё разогретое танцем тело, наконец, раскрыто, как розовый бутон в тепле дома… И оно тепло и нежно, опьяняюще пахнет розой…

Секунду я смотрю на него - и это только один красивый миг слабости среди ударившего в голову дурмана.

Всё остальное время мы яростно спешим. Может быть, мы думаем, что нам надо вернуться куда-то вовремя?

Куда?... Где-то нас ждут?.. Зачем?..

Твоё шёлковое бедро так привычно и дерзко ложится в мою ладонь. Ты привычно-послушно принимаешь меня и подхватываешь с любого движения – ты совершенно потрясающая партнёрша, и я хочу запомнить это, но я, конечно, не запомню ничего, кроме жажды… Краем сознания я ощущаю свою почти грубость, краем сознания я сожалею, что не выходит по-другому, но я уже не могу ничего исправить - ты всё это разрешила…

Какие-то жёсткие углы, какие-то острые холодные поверхности – к чёрту их, это можно не замечать! Чёрт с ними - иначе можно задохнуться!..

Твоё замирающее дыхание под моими губами. Короткие, неровные вздохи. Твоё запястье в моих пальцах. И нужно его не сломать, но я не сломаю, я скорее сам умру... Сейчас тебе будет неудобно, но я подхвачу тебя тренированной рукой, и будет хорошо - всё как в танго, почти те же повороты, почти те же позы, почти те же чувства… И почти тот же сумасшедший огонь, иссушающий нёбо, мешающий поцелуям… Поцелуи тоже не нежные, они короткие, жёсткие - всё остро, раскалённо-холодно, почти жестоко, почти больно – я только вижу твою изогнутую белую кисть с миндалевидными ногтями, сильно упирающуюся о стену, и нежное, беспомощное, запрокинутое горло…

Это часы тикают, или кровь стучит в висках: быстрей, быстрей, быстрей?!..

И в последний раз - остро, и сильно, и безжалостно, до остановки дыхания, а время само остановится – потому что это уже не ты и я, это освобождённые из плена духи стремительно свищут куда-то...

А мы… от нас только два опустошённых скафандра, одновременно и внезапно потерявшие силы.

Твоя рука отделяется от стены, ты бессильно повисаешь на моём плече, и теперь только не уронить тебя - но я не уроню, я скорее сам умру...

Твои волосы растекаются на полу вокруг наших голов.

И осталось только подождать несколько длинных секунд, чтобы сознание вернулось и принесло простые  человеческие чувства.

Несколько длинных секунд, чтобы понять мир вокруг...

…Жёсткий ворс гостиничного ковра под щекой. Твоя нежная грудь под моей ладонью. Моя другая рука - в волне твоих волос. Кровать, до которой мы так и не дошли. И где-то у нас над головами, в двери, замерший ключ. И глухо ударяют аккорды в пол под нами, там танцуют без устали, там танцуют без нас… Возможно, что наше отсутствие никто ещё не заметил, там прошло совсем мало времени, это тут у нас прошла вечность…

Твоё дыхание успокаивается, и вот уже никто не поверит, как билось только что твоё тело под моими руками и как рвался сумасшедший свет из твоих глаз – я благодарно целую твоё нежное запястье, и наконец чувствую долгожданную прохладу – это влага высыхает на наших телах…

…А потом стоять с тобой вместе под острыми струями душа, смотреть, как скатывается вода с твоего смешного синего чепчика с оборочками, и ты вдруг вздохнёшь и прижмёшься ко мне, и я обниму тебя со всей нежностью и замру в немой счастливой тоске – тоске по тебе…

- Я побежала, - говоришь ты, одним движением расправляя длинную юбку, сметая с головы синюю шапочку и заматывая волосы на затылке.

Ты так быстро умеешь приходить в себя. Ты уже одна. Ты уже опять со всеми.

А я всё ещё в тебе, и нет мне сил тебя покинуть, и нет мне сил уйти…

- Суши голову и приходи – быстро шепчешь ты и суёшь мне в руки складной дорожный свой фен.

Я машинально беру его, всё ещё растерянный, всё ещё полный нежности, вижу, как прощальным платком мелькает в дверях кусочек юбки, бессильно опускаюсь на застеленную постель и смотрю на маленькую серебряную штучку, обмотанную шнуром, смотрю с недоумением, почти с болью… это всё, что осталось от тебя…

продолжение -