Талмудизьм волос рыжей Ландер как пророчество

- И вот встаёт она с пенька - ту, а он весь чооорный, - протяжно выговаривала урожденная ретортой Оксфорда Дита фон Тиз почвенному Сомику, настороженно высовывающему продолговатую голову из трёхлитровой банки, где раньше был томатный сок, ещё раньше пребывал хомяк Птибурдукова, а во времена былин и Кокий Портяныча проживал в банке портрет неизвестного бойца с трогательным пальцем автографом на обороте  " Я служил в ПВО ". - И вскричала Сара Бернар, мол, тыр, пыр, е... ся в сраку, отчего Франсуаза Саган не сказала о важном ?

- А чо важное - то ? - жадно дышал Сом, выпытывая кощунственные тайны у несколько утратившей бдительность Дитушки, уставшей камлать на всех насельников аквариума и уже думающей переквалифицироваться в бакалейщицы.

- А это кому как, - прорычала матёрая, бросая связку динамита в аквариум.

- Рыбу глушишь ? - незаметно подкрался сзади п... дец и привалился вальяжно мохнатым боком к шифоньеру.

- Скажи, п... дец, доколе ? - простонала Дита, расстегивая корсаж. - Помнится, графиня Бургундская, - п... дец кивнул, подтверждая, действительно, многие искренне путают сей персонаж с герцогами, что ни х... я не одно и то же, - грозила бросить сиськи на помойку, ежели ейный сын не пойдёт войной ...

Дита замолкла.

- Забыла, - коварно предположил п... дец, поглаживая матёрую по бедру.

- Бля, - простонала фон Тиз, снимая платье из блесток и каких - то перьев, - они там всю дорогу воевали, арманьяки, бустилаты, карбофос и князь имперский, цесарцы и арагонцы. Слушай, п... дец, - ложась на кушетку Фрейда попросила Дита, - просканируй мне башку анализом и придумай занятие на вечер. Скушно, - зевнула она, хрустя челюстями.

Через минуту п... дец тоненько вскрикнул и убежал. Через год его видели на отрогах Памира, он лежал на животе перед цветочком - лютиком и думал о глубоководных аппаратах профессора Челленджера, дергая нервно себя за мочку уха и представляя рыжеволосую манду Николь Кидман.

- Ты чего тут ?

По голосу п... дец знал, что это его сородич из корпусных хабеасов, также проходящий отрогами п... дец штрих, некогда профигурировавший в неплохой новелле русскоязычного писателя - фантаста  " Моя жена ведьма ", но оборачиваться не стал, подумаешь, невелика честь когда - то что - то написать достойное, тем паче больше - то этот автор и не смастырил ни хера.

- Будем орудовать вместе, - рубил отрывистые слова п... дец штрих, усаживаясь на лютик задом, - позовём п... дец прим и замутим счастье для всех в виде экстремизма.

- Скушно, - процитировал Диту фон Тиз п... дец первоначальный. - Я вон лучше пойду Исаака Бабеля перечитаю.

"... пробито легкое и маленько рехнулся или, как говорит Сергей,   с  ума

слетел. Не сходить же с него, в самом деле, с дурака этого с ума. Впрочем,

хвост набок и шутки в  сторону...   Обратимся  к  повестке  дня,   друг  мой

Виктория...

Я проделал трехмесячный махновский поход - утомительное жульничество, и

ничего более... И только Волин все еще там. Волин рядится  в  апостольские

ризы и карабкается в Ленины от анархизма. Ужасно. А  батько  слушает  его,

поглаживает пыльную проволоку своих кудрей и пропускает сквозь гнилые зубы

мужицкую свою усмешку. И я теперь не знаю, есть ли во всем этом не  сорное

зерно анархии и утрем ли  мы  вам  ваши  благополучные  носы,   самодельные

цекисты из самодельного цека, made in Харьков, в самодельной столице. Ваши

рубахи-парни не любят теперь вспоминать грехи  анархической  их  юности  и

смеются над ними с высоты государственной мудрости, - черт с ними...

А потом я попал в Москву. Как попал я в Москву? Ребята кого-то  обижали

в смысле реквизиционном и ином. Я, слюнтяй, вступился. Меня расчесали -  и

за дело. Рана была пустяковая, но в  Москве,   ах.   Виктория,   в  Москве  я

онемел от  несчастий.   Каждый  день  госпитальные  сиделки  приносили  мне

крупицу каши. Взнузданные благоговением, они тащили ее на большом подносе,

и я возненавидел  эту  ударную  кашу,   внеплановое  снабжение  и  плановую

Москву. В совете встретился потом с горсточкой анархистов. Они пижоны, или

полупомешанные старички. Сунулся в Кремль с планом настоящей работы.   Меня

погладили по головке и  обещали  сделать  замом,   если  исправлюсь.   Я  не

исправился. Что было  дальше?   Дальше  был  фронт,   Конармия  и  солдатня,

пахнущая сырой кровью и человеческим прахом.

Спасите меня, Виктория. Государственная мудрость  сводит  меня  с  ума,

скука пьянит. Вы не поможете - и я издохну  безо  всякого  плана.   Кто  же

захочет, чтобы работник подох столь неорганизованно, не вы ведь, Виктория,

невеста, которая никогда не будет женой. Вот и сентиментальность, ну ее  к

распроэтакой матери...

Теперь будем говорить дело. В армии мне  скучно.   Ездить  верхом  из-за

раны я не могу,   значит  не  могу  и  драться.   Употребите  ваше  влияние,

Виктория - пусть отправят меня в Италию. Язык я изучаю и через два  месяца

буду на нем говорить. В Италии земля тлеет. Многое там  готово.   Недостает

пары выстрелов. Один из них я произведу.   Там  нужно  отправить  короля  к

праотцам. Это очень  важно.   Король  у  них  славный  дядя,   он  играет  в

популярность и снимается с  ручными  социалистами  для  воспроизведения  в

журналах семейного чтения.

В цека, в Наркоминделе вы  не  говорите  о  выстреле,   о  королях.   Вас

погладят по головке и промямлят: "романтик". Скажите просто, -  он  болен,

зол, пьян от тоски, он хочет солнца Италии и бананов. Заслужил  ведь  или,

может, не заслужил? Лечиться - и баста. А если  нет  -  пусть  отправят  в

одесское Чека... Оно очень толковое и...

Как глупо, как незаслуженно и глупо пишу я, друг мой Виктория...

Италия вошла в сердце как наваждение. Мысль об этой стране, никогда  не

виданной, сладка мне, как имя женщины, как ваше имя, Виктория..."