Рутения, петуния и жвачка мудаков

Подарок для моей впавшей в депрессию любимой Асфиксии Нуар

И проживал ён в пустыне, препоясанный вервием, пищей жа служили ему апатриды и дикой миот. И пришёл рас к нему блондинка по имени Изабелла Кларк, растопырилась и указала, как оно через плечо. И вышел Сатана Антихрист на гору, трубно глася весть благую всяк народам и странам, сказал, что, ё... й в рот, я, грит, ох... аю, моя дорогая редакция. А в редакции тогда неспокойно было. Смеркалось.

Потягиваясь на небрежно прикрытом пурпуром ложе, отчаянно зевая, так, что сводило её высокие скулы, и ведьминские зеленоватые глаза горели в полутьме опочивальни кошачьими зрачками, яростно сузившимися при виде бородатого Феофилакта, вошедшего неспешно, но и не медля, словно соблюдая некий ритуал Патриарх прошелестел юбкой и уверенно уселся на сундук, отпыхиваясь багровым лицом чрезвычайно уверенного в себе человека. Елена прищурилась, раздумывая и сдерживая злобу с такими усилиями, что вздулись вены на ее длинной шее, покрытой незаживающими фурункулами, этим коварным и подлым даром трибуна Марка Гальперина, приложившего к сифилису ацтеков еще и это.

- Рци, - шепнула она чуть слышно, закрывая глаза.

- Да ну на х... й, - неожиданно на наречии вятичей, смутно знакомом императрице, ответил Патриарх и бросил резной посох Абрама в угол, откуда тут же выскочил неизменный соглядатай пан Мошка, приставленный Константином к Феофилакту, покрутил длинным носом и хмыкнул, выразительно качая головой. Он знал, что Елена стерпит и не такое, но чужестранная речь Патриарха говорила о продерзости, касаемой важности, ибо утверждено было Великим Логофетом в году Ноль от Рождества Христова изъясняться по - отечески, отеческим же для всякого ромея был язык жестов или - по - новомодному - сурдоперевод.

- На, сука, - неожидано вскакивая заорала императрица, распахивая полупрозрачный виссон. Громадным хером она вышибла дух из Феофилакта и небрежно поинтересовалась, так и не ложась на свое ложе, у приникшего в ужасе к полу Мошки. - Еще какие мудаки имеются ?

- До хера и больше, Мать Моржиха, - поклонился ей в пояс Мошка, алчно рассматривая самое интересное, - во - первых, стоит за дверью ахуй, абцуг тоже, короче, все то же самое, что и вчера. И позавчера, - угрожающе добавил он, расчесывая бороду скрюченными пальцами. - Ничего тут не меняется, Ваше Величество, жаль, что атомная бомба - анахронизм, а то, веришь, нет, ничего так не хочу, как у... ть ей от Адрианополя и до Филлипополя, не говоря о Попль - Вухе Надьки Толокно.

- Вместо бомбы, - кивнула Елена, падая на ложе, - зови Годохму.

Пан Мошка охнул, но не смея противоречить императрице дунул в свисток Фрица Лейбера, висящий на его густо татуированной груди патриота на серебряном шнуре от гардины из Эрмитажа.

- Ой, - заметил он, - кажись, снова пробелы уменьшились.

- По х... й, - решила Елена, вынимая наградной  " Маузер ", щелкая затвором удивленно прошептала. - Бля, ведь постоянно одно и то же, даже странно, просто заколдованное место Гоголя какое  - то. Надоело, пан Мошка, - решила она, стреляя в наушника, - х... ня какая - то по - жизни творится, люди зачем - то физиологически перерабатывают нормальные продукты экологичной пищи в дерьмо, а потом угощают им всех нежелающих, знающих не хуже их, что все наши соотечественники - погань, мразь, ублюдки, унтерменшы, забывшие святого Льва Давидовича и товарища Сталина, возводившего домны и ДнепроГЭСы во имя геноцида армян. Скушно ! - прикрикнула она, выпуская весь магазин в шатающегося Мошку.

- А ты наплюй, - посоветовала на американском языке Годохма, спускаясь с неба. Уселась рядом на ложе и предложила. - А давай лучше в салочки играть, все одно, Чапай не выплывет.

- Да и в рот его еть, - ответила Елена, мечтая об атомной бомбе.

Я же, написав эти дубовые и гадкие самому строки, пожал плечами и отправился читать апокрифические Евангелия, находя их куда интереснее и занятнее, нежели все сраные СМИ и блогосфера в целом на русском языке, ибо ( шикарное словечко ! ) хрена ли переливать из пустого в порожнее, когда можно воду носить решетом ? Смешно и говорить. Потому песня. Хорошая. Доротея Пеш ее поет в дуэте с мертвым Лемми.