Глава вторая заключительная

1

Стефания натянула на обнажённое тело лёгкое ситцевое платье и, нагнувшись, обула на ноги туфли.

- Впору?   - спросил Густав.

Стефания прошлась по комнате и, остановившись перед мужчиной, улыбнулась.

- Я готова.

Густав взял со стула рубашку, одел, заправил её в брюки и обул босоножки.

- Ну, тогда поехали, - в свою очередь улыбнулся он.

Они вынырнули в душную августовскую ночь и, обогнув дом, пошли по подъездной дорожке. Подойдя к тёмно-синему Пежо, Густав открыл дверцу со стороны пассажира, приглашая даму садиться, затем обошёл машину и, сев за руль, захлопнул дверцу.

- Куда путь держим? - спросил он Стефанию.

- Езжай в сторону железнодорожного вокзала, - ответила девушка.

Густав завёл машину и вырулил с подъездной дорожки на освещённую улицу.

- А потом?

- Потом на другой конец города в направлении Мюнхена.

- Понятно, - кивнул головой Густав и умолк.

Они молча ехали по ночному городу, но Стефания прервала молчание и спросила:

- Густав, сегодня, занимаясь со мной сексом, ты не кончил. Ты сделал это намеренно?

- Да, - Густав повернулся к Стефании и объяснил, - видишь ли, когда я был намного моложе, оргазмы не доставляли мне никаких неудобств. Но вот после пятидесяти, несмотря на то, что я выглядел молодо, я стал замечать, что после оргазма у меня небольшой упадок сил. Думаю, что оргазм как-то связан с потерей энергии.

- Оргазм это и есть сброс энергии, - подтвердила Стефи, - причём довольно большой сброс. Так ты после пятидесяти не кончаешь совсем?

- Кончаю, но намного реже, - Густав задумчиво смотрел на дорогу, а потом спросил, - а что, от оргазмов можно отказаться совсем?

- Можно, - ответила девушка, - но пока не нужно.

- Не понял, - Густав снова взглянул на Стефанию и улыбнулся, - ты у нас в сексе эксперт, вот и объясни. Можешь даже лекцию прочитать. Будет интересно послушать.

- От оргазмов в конечном итоге отказаться нужно, - начала объяснять Стефания, - для того, чтобы сохранять энергичность физического тела, но это только при условии полной свободы от негативных эмоций. Оргазм для нашего эмоционального тела это как душ для тела физического. Чем «грязнее» эмоциональное тело, то есть, чем больше человек испытывает негативных эмоций, тем чаще он нуждается в оргазме. Чем «чище» эмоциональное тело, то есть, чем меньше негативных эмоций, тем меньше оргазмов человеку нужно. И, в конце концов, когда эмоциональное тело перестаёт «пачкаться» совсем, это и есть момент, когда от оргазмов можно отказаться полностью. Кстати, помнишь, ты приводил мне в пример проституток, говоря о том, что обилие секса в их жизни не делает их моложе, а я тебе ответила, что причина в том, что секс у них безрадостный, что они не испытывают от секса удовольствия. Так вот причина их раннего увядания не только в этом. Когда человек занимается сексом не в радость, а чисто механически, то он неизбежно начинает стремиться к оргазму, потому что оргазм для него является единственным источником удовольствия. А частые и постоянные оргазмы, как ты сам заметил, приводят к огромной потере энергии. Отсутствие энергии приводит человека к вялости, к отсутствию радости от жизни вообще и к постоянному негативному фону. А негативный фон, то есть, совокупность мелких негативных эмоций, ослабляется, как я уже говорила, оргазмом, который словно душ отмывает эмоциональное тело, но лишает это тело энергичности. В результате, человек попадает в замкнутый круг — он стремится к оргазму, чтобы эмоционально чувствовать себя лучше, но после краткого получения удовольствия и облегчения, сваливается в ещё большую задницу, из которой пытается выбраться через то же краткое удовольствие от оргазма.

- Послушай, - Густав проводил взглядом здание железнодорожного вокзала и снова начал смотреть на дорогу, - но ведь получается, что те люди, которые посещают ночные клубы, по сути оказываются в той же ловушке. Нет, они, конечно, следуют только тем желаниям, которые им хочется в сексе реализовать, но ведь в итоге всё равно стремятся к оргазму.

- Да, - кивнула Стефания, - но только не в том клубе, в который мы едем. Там как раз собираются люди, которые знают то, о чём я тебе рассказала, и, следовательно, стараются балансировать на самой грани оргазма и чётко отслеживают свои даже малейшие сексуальные желания. Приедем, я объясню тебе подробнее.

- Так это тебя в клубе всему этому научили? - улыбнулся Густав.

- И там тоже, - уклончиво ответила Стефания.

- Стефи, - Густав внезапно переменил тему и спросил, - у тебя когда-нибудь случались осознанные сновидения?

- Конечно, я в них постоянно путешествую, - девушка взглянула на Густава и добавила, - кстати, там можно реализовать самые немыслимые сексуальные желания. А у тебя они случались?

- Да, но крайне редко.

- Как часто?

- В среднем раз в год.

- Вот, - убеждённо сказала Стефания, - это как раз потому, что ты запустил свою сексуальность. Как только ты начал работу по рассеиванию своих догм и уверенностей, нужно было параллельно реализовывать свои сексуальные желания, постепенно отказываясь от оргазмов. Ну, ничего, наверстаешь. Видишь вон тот красивый особняк, справа от дороги? Подъезжай к воротам.

Густав свернул с проезжей части и остановил машину перед массивными воротами, чугунные прутья которых создавали причудливый узор. Сквозь прутья виднелся большой парк, в глубине которого  располагался довольно крупный двухэтажный особняк. Слева от здания особняка было видно парковку, полную автомобилей.

- Что это? - спросил Густав, не выходя из машины.

- Элитный клуб, - ответила Стефания, - без меня ты бы туда никогда не попал. Идём.

Они вышли из машины и подошли к воротам. Стефи нажала кнопку звонка и показала Густаву видеокамеру, которая молча наблюдала за ними с двухметровой высоты столба.

- Смотри туда, - шепнула Стефания.

- Зачем?

- Они должны видеть того, с кем я приехала.

- То есть, меня могут и не пустить? - удивился Густав, - несмотря на то, что я с тобой?

- Могут и не пустить.

Внезапно ворота стали автоматически открываться, а из динамика раздался приятный женский голос:

- Заезжайте.

Стефания и Густав вернулись в машину и, заехав в эти таинственные владения, двинулись по парку к автомобильной стоянке. Заглушив машину, Густав повернулся к Стефи и напомнил:

- Ты мне обещала что-то объяснить. Сделаешь это сейчас или уже внутри?

- Конечно, внутри,- улыбнулась Стефания, - там можно спокойно обо всём поговорить.

Они вышли из машины и, пройдя у дверей ещё один контроль, вошли внутрь  здания, оказавшись в большом и просторном холле. У стойки их встретила миловидная девушка и на всякий случай уточнила:

- Насколько я понимаю, вы направляетесь в сектор А?

Стефания взглянула на Густава и, улыбнувшись, ответила:

- Да.

Девушка положила на стойку пару махровых полотенец и коротко сказала:

- Проходите. Прямо и налево.

Стефания, всучив Густаву полотенца, взяла его за руку и увлекла за собой.

2

Закрыв за собой дверь с табличкой «Сектор А», Стефания и Густав оказались в просторном салоне, заставленном столиками и мягкими креслами. В глубине салона находился бар и Стефания, усадив Густава за один из столиков, направилась к нему. Девушка — барменша с обнажёнными грудками кивнула Стефании в знак приветствия.

- Пол сегодня здесь? - спросила у неё Стефи.

Девушка утвердительно кивнула и в свою очередь спросила:

- Что-нибудь выпьете?

- Да. Два шампанского, пожалуйста.

Барменша молча наполнила шампанским два фужера и пододвинула Стефании. Стефи взяла фужеры и, вернувшись к одиноко сидящему Густаву, поставила их на столик. Устроившись рядом с ним, она улыбнулась и спросила:

- Ну что, нравится здесь?

- Да, - ответил Густав, - обстановка комфортная, только я не пойму, где все посетители. Или мы тут одни?

- Мы немного опоздали, - ответила Стефания, - поэтому все прибывшие уже заняты тем, ради чего мы сюда приехали.

- А где это происходит? - заинтригованно спросил Густав.

Стефания взяла в руки фужер с шампанским и сказала:

- Ну что ж. Пришло время тебе кое-что объяснить, - она пригубила шампанского, собралась с мыслями и заговорила, - представь себе окружность, разделённую на три равные части. Эти три части являются секторами А, В и С.

- Учитывая, что мы пришли в сектор А, - вставил Густав, - то смею предположить, что это сектор для новичков.

- Совершенно верно, - кивнула Стефания и продолжила, - внутри этой большой окружности есть ещё одна совсем маленькая. Это бар. Таким образом, барменша является человеком, который может быстрее всего попасть из одного сектора в другой.

- Недурно, - согласился Густав и спросил, - полагаю, ты мне сегодня расскажешь только о секторе А?

- Да. О других секторах ты узнаешь значительно позже.

- Я слушаю, - Густав откинулся на кресло, потягивая шампанское.

- В секторе А, как собственно и в других секторах, - продолжила Стефания, -  есть салон, подобно тому, в котором мы сейчас находимся, и пять комнат, которые соответствуют различным сексуальным желаниям. Перед каждой комнатой есть раздевалка и душевые кабинки с туалетом. Вход в каждую комнату исключительно в обнажённом виде. Одетым можно находиться только в салоне.

- Это правило касается всех секторов? - спросил Густав.

- Прежде всего, это касается сектора А. Об остальных ты узнаешь позже.

- Хорошо. Продолжай.

Стефания вздохнула, отпила шампанского и продолжила:

- Новичками здесь называют тех, у кого катастрофически нереализованы сексуальные желания и которые, наконец, признались себе, что в сексе желают только одного — натрахаться до умопомрачения, наверстать то, что ими было упущено. Поэтому все они, почти без исключения, начинают с комнаты, где происходит дикая совместная оргия.

- Занятно, - Густав взглянул на Стефанию и заметил, - если не ошибаюсь, я говорил тебе, что этим не страдаю, но ты почему-то решила, что у меня самообман.

- Мы продолжим обсуждать вопрос о твоём самообмане, когда войдём в комнату, - сухо ответила Стефи, - и если ты не увидишь в ней ничего интересного, мы эту комнату покинем.

- Договорились, - Густав допил шампанское и поставил фужер на столик.

- Для сектора А существует ещё одно правило, - продолжила свой рассказ Стефания, - войдя в комнату, человек имеет право без всяких предисловий начать реализовывать своё сексуальное желание по отношению к любому человеку противоположного пола. Соответственно, любой человек, в нашем случае женщина, находящаяся в комнате, может без предисловий начать реализовывать своё сексуальное желание по отношению к тебе.

- А если я буду не в форме? - удивлённо спросил Густав, выразительно поглядев на свою промежность.

- Во-первых, если ты будешь не в форме, ты выйдешь из комнаты и придёшь отдохнуть в салон, а во-вторых, почему ты решил, что сексуальное желание ограничивается только входом одного полового органа в другой? Сексуальных желаний великое множество, Густав.

- Да, - хмыкнул Густав, - я об этом не подумал.

- Помнишь, я говорила тебе, что здесь собираются люди, которым известно то, о чём я тебе рассказывала в машине. Следовательно, они не просто трахаются, а ищут и реализуют то сексуальное желание, которое в данный момент возбуждает их сильнее всего. Учитывая то, что они стараются не испытывать оргазм, то наилучшим критерием того, что они всё делают правильно, является постоянная максимальная эрекция у мужчин или постоянное увлажнение промежности у женщин. Таким образом, ты можешь мне рассказывать всё что-угодно по поводу того, хочется тебе секса или нет, но мы сейчас зайдём в комнату и я посмотрю на то, что по этому поводу думает твой дружок. И если у тебя эрекция будет, как у дикого жеребца, я оставлю тебя в этой комнате до самого утра. Идём.

Стефания поднялась и направилась в противоположную сторону от бара.

- Подожди, - Густав тоже поднялся и задал ещё один вопрос, - а если я или кто-либо другой всё-таки не сможет сдержаться и кончит?

- Тогда этому человеку желательно в течение ночи больше не сдерживаться и кончать как можно больше, чтобы выйти оттуда, как выжатый лимон.

- Не понимаю логики,   - сказал Густав, следуя за Стефанией.

- Логика проста, - не останавливаясь, ответила Стефи, - человеку, который ещё не свободен от негативных эмоций, нужен оргазм хотя бы один раз в два месяца. И если этот оргазм случится у тебя сегодня, то уж кончай на полную катушку, до полного изнеможения.

- А потом на два месяца желательно оргазмы прекратить?

- Да, - ответила Стефания и, войдя в раздевалку, остановилась.

Густав вошёл вслед за ней и тоже остановился, с интересом оглядываясь вокруг.

- Там душевые кабинки и туалет, - указала Стефи, - а одежду мы оставим здесь.

- Ты пойдёшь со мной?   - спросил Густав, стягивая с себя одежду.

- Да, но ненадолго, - Стефи стянула с себя платье, сбросила туфли и, оставшись обнажённой, добавила, - потом я тебя оставлю.

Густав, однако, в этом сомневался. Глядя на обнажённую Стефанию, он чувствовал, что у него не возникает даже слабой эрекции. Конечно, в комнате будет, вероятно, около десятка полностью голых людей, да к тому же занимающихся сексом, но такое Густав уже видел в ночных клубах, которые посещал ранее. Поэтому он был убеждён, что вернётся из комнаты вместе со своей спутницей.

- Я готов, - сказал он, положив свою одежду на свободную полку в огромном шкафу.

- Ну что ж, идём, - улыбнулась Стефи и взяла Густава за руку, словно вела в садик маленького мальчика.

Они подошли к двум тяжёлым портьерам, которые ниспадали с потолка до самого пола. За портьерами оказалась массивная деревянная дверь. Стефания повернула ручку, толкнула её плечом и втащила внутрь своего неофита. Густав ожидал за дверью увидеть ярко освещённую комнату, но оказалось, что в комнате довольно темно. Поначалу Густав ничего не мог разглядеть, только слышал приглушённые женские стоны, но постепенно его глаза привыкли к темноте и он вдруг обнаружил, что находится в лесу, который слабо освещался луной. Слабый свет луны освещал поляну, на которой около четырёх десятков взрослых обнажённых людей занимались самыми разнообразными видами секса.

- Мы в лесу? - шепнул Густав на ухо Стефании.

- Нет, лес нарисован на стенах краской, - также тихо ответила Стефи и, потянув Густава за руку, потащила его ближе к центру поляны.

- А луна? - не удержался Густав.

- Это лампа.

Женские стоны стали громче и протяжней и внезапно Густав стал отчётливо различать людей и их телодвижения. В неярком лунном свете женские тела казались идеальными; вид голых попок, упругих грудок, широко раздвинутых стройных ножек и та страсть, с которой женщины отдавались мужчинам, возбудили Густава до предела. Вдобавок ко всему неизвестно откуда вынырнула женская голова и с жадностью набросилась на его одеревеневший член.

- Смотри, не кончи, - тихо рассмеялась Стефи, отпустив его руку и намереваясь уйти.

Однако, далеко уйти ей не удалось. Два добрых молодца подхватили её на руки и, утащив вглубь комнаты, повалили на пол. Ещё через минуту, лёжа на мужчине, Стефания почувствовала внутри себя два мощных члена, которые словно два поршня по очереди входили в неё до основания. Стефания подняла голову, чтобы застонать от удовольствия, как тут же третий член вошёл в её открытый рот. Стефания расслабила своё тело и в ту же минуту волна невыразимого наслаждения, словно цунами, накрыла её с головой.

3

Спустя полчаса Стефания, пошатываясь, вышла из комнаты, открыла душевую кабинку и стала под горячую струю воды. Придя в себя после бурного секса, она вышла из душа и насухо вытерлась махровым полотенцем. Бросив полотенце в пластиковый бак для грязного белья, она снова надела платье, обула туфли и направилась в салон. Подойдя к бару, Стефания заказала стакан холодной коки, почти залпом выпила её и, поставив пустой стакан на стойку, пошла к выходу из сектора А. Затем свернула по коридору направо, подошла к двери с надписью «сектор С», открыла её и вошла в салон.

Салон этого сектора был почти таким же, как и в секторе А, только здесь вместо кресел стояли удобные кожаные диваны. Да и салон был более многолюдным. На нескольких диванах сидели или лежали полураздетые люди, целуя друг друга, лаская или тихо разговаривая. В салоне сектора С негромко играла приятная музыка и свет был менее ярким, создавая комфортный полумрак. Стефания остановилась, оглядывая посетителей. С некоторыми из них она уже была знакома, некоторых видела впервые. Заметив на одном из диванов Пола, который прижимал к груди прильнувшую к нему молодую девушку, Стефания направилась прямо к ним и села с другой стороны молодого мужчины, также прильнув к его груди. Он молча обнял её и стал наматывать на пальцы её рыжеволосую прядь. Стефания поглаживала его обнажённую грудь, испытывая пронзительную нежность. Как хорошо, что пару лет назад в её жизни появился Пол! Хотя иначе, вероятно, и быть не могло. Ведь она страстно пыталась разобраться в вопросах сексуальности, разговаривала с людьми, анализировала, экспериментировала, ошибалась и набивала шишки, затем снова экспериментировала, пока, наконец, не наткнулась на Пола, которые за десять минут беседы с предельной ясностью собрал в её голове пазл, который она безуспешно пыталась собрать несколько лет. И сразу всё пошло, как по маслу. В первую же ночь после знакомства с Полом, она впервые пережила осознанное сновидение, которое оставило в ней такой неизгладимый след, что возврат к прошлой жизни и к серой обыденности был уже невозможен. А ещё через неделю она посетила этот уютный элитный клуб и её интерес к обычным людям стал стремительно таять. Впрочем были и исключения. Стефания подумала о Зигфриде и Пол, словно прочитав её мысли, спросил:

- Что с Зигфридом, Стефа?

Стефа. Пол был единственным человеком, который называл её таким образом — Стефа.

- Я столкнула его сознание в прошлое, - ответила она, не поднимая головы.

- Далеко в прошлое?

Стефания, наконец, приподнялась и взглянула на молодого мужчину.

- Я не знаю.

- В ближайшем осознанном сновидении найди его.

- Зачем? - удивилась Стефания.

- Затем, что ты ему нужна, - спокойно ответил Пол.

Стефания снова положила голову Полу на грудь и задумалась. После некоторого раздумья она тихо произнесла:

- Я не думаю, что у него есть ко мне какие-то чувства. Я не думаю, что у него вообще есть какие-то чувства к женщинам.

- Люди меняются, Стефа, - улыбнулся Пол, теребя её рыжую прядь, - иногда даже меняются очень быстро. Но я не об этом говорю.

- А о чём?

- Ты ему нужна, чтобы он мог выбраться оттуда, - пояснил Пол, - ты ему нужна, потому что ты единственная ниточка, которая связывает его с этой реальностью.

Стефания снова выпрямилась и откинулась на диван, положив голову Полу на плечо.

- Насколько я понимаю, - заговорила она, - его тело мирно покоится на кровати и этому телу ничего не угрожает.

- Телу ничего не угрожает, - согласился Пол, - но я думаю, тебе бы не хотелось, чтобы по твоей вине Зигфрид оказался в коме.

- Почему он должен оказаться в коме?

- Потому что за одну эту ночь в осознанном сновидении пройдёт почти месяц,   - объяснил Пол, - а за месяц может произойти масса событий и, вполне возможно, события эти будут для него не совсем приятными. Ты же не знаешь наверняка, в какой ситуации в прошлом он оказался?

- Не знаю и, честно говоря, не знаю, как я могу это выяснить, - Стефания взглянула на Пола и спросила, - как я смогу его найти?

- Стефа, ты задаёшь глупые вопросы, - Пол говорил ровным голосом, не повышая тона, словно делал ей комплимент, - ты же как-то реализуешь в осознанных сновидениях свои сексуальные желания.

- О-о, ну это просто, - возразила Стефания, - например, в сновидении у меня возникает сексуальное желание потрахаться с негром. Мне достаточно сосредоточиться на этом желании и вот он уже появляется — огромный, красивый, с большой чёрной штукой между ног.

- Вот точно также ты найдёшь и Зигфрида, - подала голос девушка, сидящая с другой стороны Пола, - сосредоточишься на желании его найти и окажешься именно там, где он находится.

- Я всё-таки не понимаю, - задумчиво сказала Стефи, - осознанное сновидение это мир желаний. А это значит, что невозможно оттуда кого-то насильно вытащить.

- Тебе и не придётся этого делать, - сказал Пол, - достаточно появиться пред его ясные очи и я уверен, что он сам побежит за тобой куда-угодно, потому что к моменту твоего появления у него уже будет очень устойчивое желание вернуться в свой обычный мир.

- То есть, мне нужно всего лишь сыграть роль морковки, которой машут перед мордой у осла?

- Да, - усмехнулся Пол, - что-то вроде этого.

- А как я узнаю, где конкретно находится выход в нашу реальность, при условии, что я представления не имею, где и в каком времени находится Зигфрид?

- Увидишь по ситуации. На самом деле это несложно. Обычно там полно знаков. Ну, и соответственно, желания. В мире желаний именно желания приведут тебя к принятию наиболее правильного решения, - Пол немного помолчал и добавил, - но всё же будь осторожна, Стефа.

- Не поняла, - Стефания удивлённо взглянула на Пола, - мне угрожает опасность? До сих пор ты ничего подобного мне не говорил.

- Дело в том, -  начал объяснять Пол, - что обычные осознанные сновидения, в которых ты довольно часто бываешь, и осознанное погружение в прошлое, это не совсем одно и тоже. И чем в более далёкое прошлое ты отправишься, тем опаснее. Но ты девушка уже опытная, поэтому я просто предостерегаю тебя — будь осторожна.

- Хорошо, - Стефания закрыла глаза и расслабилась.

Посидев немного в полудрёме, она почувствовала лёгкую сонливость и решительно поднялась.

- Мне пора, - сообщила она, - я пошла в комнату отдыха.

Пол улыбнулся, глядя вслед удаляющейся Стефи. Комната отдыха в клубе, в котором практически везде можно было отдохнуть и душой и телом — это звучало немного странно. Пол придумал эту комнату специально для тех, кто непременно хотел сосредоточиться и отправиться в осознанное сновидение. Стефания обернулась, почувствовав на себе его взгляд, и напоследок сказала:

- Если я задержусь, передайте Густаву, пусть возвращается без меня.

Пол едва заметно кивнул и Стефания, выйдя из салона, направилась в одну из комнат сектора С. Пол взглянул на часы и, повернувшись к девушке, которая по-прежнему лежала на его плече с другой стороны, негромко сказал:

- Если Стефа до полудня не проснётся, отправишься ей на помощь.

- Она справится,   - негромко ответила девушка, поглаживая Пола по груди, - я уверена в этом.

4

Комната, в которую вошла Стефания, больше напоминала гостиничный номер -  две односпальные кровати, тумбочка, шкаф и пара стульев. Только в отличие от гостиничного номера здесь не было телевизора, поскольку приходящие сюда люди имели совсем другие цели. В этой комнате, наполненной мягким матовым светом, была не просто тишина, а абсолютное безмолвие. Звуконепроницаемые стены не пропускали ни единого звука извне, что способствовало полному сосредоточению.

Соседняя кровать была пуста. В комнате, кроме Стефании никого не было. Стефания разделась, легла обнажённая в постель и, укрывшись одеялом, полностью расслабилась. Когда она впервые попала в осознанное сновидение, это произошло спонтанно, и она осознала, что находится во сне, уже после того, как уснула. Так произошло и во второй раз, и в третий, но по мере накопления опыта, она постепенно начала сохранять сознание и в момент перехода от бодрствования к сновидению. Этот переход был уникальным явлением и казался чудом. Например, она прекрасно знала, что глаза её закрыты, и в тоже время она видела. Видела в точности так же, как если бы глаза её были широко открыты. Видела она, разумеется, не комнату, в которой находилась, а чаще всего красивые пейзажи. Обычно это начиналось, как парение в воздухе. Чем сильнее её физическое тело погружалось в сон, тем явственнее она осознавала себя во сне и тем отчётливее различала цвета, оттенки и объекты. Она парила высоко в голубом небе, любуясь красивыми пейзажами, которые проплывали внизу. В самый первый раз она увидела внизу огромный зелёный луг, на котором сотни обнажёных людей занимались сексом. Впоследствии она поняла, что так происходит с теми, кто сумел добраться до осознанных сновидений, но свои сексуальные желания ещё не реализовал, поэтому в мире желаний они неизбежно попадали в ту ситуацию, которую желали НА САМОМ ДЕЛЕ. Именно поэтому Стефания была убеждена, что заявления людей о том, что их не интересует секс, это либо самообман, либо откровенное враньё, либо это заявляют люди, чья сексуальность уже практически мертва.

Многие люди сравнивают секс с наркотиком. Они говорят, что чем больше человек занимается сексом, особенно если это секс с разными партнёрами, то это его затягивает всё больше и больше, в точности, как наркотик. То есть, люди свято верят в то, что при активной сексуальной жизни сексуальные желания человека только усиливаются. В тоже время эти же люди упорно не понимают того, что все похождения мужей по многочисленным любовницам, все эти поиски сексуального разнообразия вплоть до якобы извращённых форм секса, происходит как раз потому, что одно сексуальное желание выдыхается, то есть, не усиливается, а ослабляется, причём настолько, что не приводит к желанному оргазму. И именно это ослабление текущего сексуального желания и приводит к тому, что у обычных людей либо появляется потребность сменить партнёра, либо разнообразить секс какой-нибудь другой формой удовлетворения.

Поначалу Стефания достигла одной конкретной ясности — выглядит молодо и является счастливым тот человек, которому секс доставляет радость и удовольствие. Она, безусловно, понимала, что с одним-единственным партнёром радость и удовольствие от секса постоянными быть не могут, потому что сексуальное желание неизбежно ослабнет, и если продолжать себя насиловать, занимаясь сексом только с одним человеком, то секс неизбежно превратится в чисто механическое действие, вызывающее отвращение. Однако, кое-что она не понимала. Она не могла понять, к чему приведёт такая жизнь и какой в ней смысл. Ведь невозможно всю жизнь искать радость секса в постоянной смене партнёра. Так никаких мужчин не хватит, если только не переезжать из города в город в поисках всё новых и новых впечатлений. Но, к счастью, в её жизни появился Пол, который в течение десяти минут ей всё объяснил и пригласил её в клуб. Пол сказал, что люди в клубе, которые целенаправленно реализуют свои сексуальные желания, реализуют их как раз для того, чтобы их ослабить. И когда большинство этих желаний будет реализовано, то есть, ослаблено, тогда человек становится свободным от секса. Но это совсем не означает, что в его жизни секса больше не будет. Как раз наоборот, секса будет ещё больше, но это будет качественно совсем другой секс, потому что сексуальность человека начнёт оживать, избавившись от всего механического. Не будет больше этого спазматичного желания непременно кончить или лихорадочного желания обязательно всунуть, потому что основным приоритетом станет не оргазм, а те озарённые чувства и восприятия, о существовании которых обычный взрослый человек практически ничего не знает. Это такие чувства, которые человек запоминает на всю жизнь, даже если он их испытывал в течение нескольких секунд; это такие чувства, которые почти сразу же приводят к осознанным сновидениям и к путешествию сознания. Люди, конечно, знают такие слова, как «симпатия, нежность, радость, близость, открытость, предвкушение», но для подавляющего большинства это всего лишь слова, которые, в лучшем случае, означают позитивное отношение или хорошее настроение.

В осознанном сновидении человека ведёт желание любить. Желание любить кого-либо или что-либо. В этот вечер у Стефи была конкретная цель — отыскать Зигфрида, поэтому как только она легла и расслабилась, она тут же сконцентрировалась на желании его найти и на тех чувствах, которые она к нему испытывала. Симпатия к Зигфриду была у неё мягкой, а не пронзительной и яркой, как к Полу, поэтому она сосредоточилась на том, чтобы эту симпатию усилить. Это тоже была техника, которой её обучил Пол. Любое приятное чувство можно усилить, хотя бы просто потому, что оно приятное, что его приятно испытывать. Поначалу это давалось Стефании с трудом, но постепенно её усилия стали давать результаты. Например, сегодня, перед тем, как перейти в сновидение, она уже любила Зигфрида так, что готова была отдать ради него жизнь, а её желание его отыскать стало несгибаемым намерением.

Тем не менее, осознав себя во сне, она на некоторое время об этом забыла. Осознанное сновидение её всегда так завораживало, что она парила, не в силах оторвать взгляд от того, что видела. Вот внизу густой сосновый лес сменился сельским ландшафтом — небольшая каменная церковь, невысокие дома, грунтовые дороги, ухоженные поля. Стефания парила в воздухе, испытывая такое блаженство и восторг, что у неё возникло желание приземлиться на стог сена, который она краем глаза заметила на краю деревни. Они спикировала вниз,   кубарем скатилась с верхушки стога на луг и вдруг услышала приглушённые голоса с другой стороны стога. Она осторожно обошла стог и увидела двух незнакомых молодых людей - девушку и парня, которые, лёжа обнажёнными на сене, целовались и ласкали друг друга. И в этот момент, глядя на влюблённую пару, Стефания внезапно вспомила — Зигфрид. Она пришла, чтобы найти Зигфрида; она пришла, чтобы найти своего любимого. Почти сразу же в направлении деревни по грунтовой дороге проследовала карета, запряжённая двумя лошадьми. Окна в карете были занавешены, поэтому невозможно было разглядеть того или тех, кто находился внутри неё. Стефания проводила карету взглядом. Что-то не так. Её неодолимо тянуло к этой карете. Ей зачем-то нужно было следовать за ней. Она ещё раз взглянула на влюблённую пару, и повернувшись, понеслась следом за каретой.

5

Дождь снова усилился. Зигфрид сильнее завернулся в одеяло и постарался уснуть. Вечеринка с роскошными крестьянками это, конечно, очень здорово, но он бы всё-таки предпочёл проснуться у себя дома, а не в баварском замке тринадцатого века. Колорит молодых и раскрепощённых сельских тружениц, готовых без боя отдаться любимому герцогу, это, безусловно, великое искушение, но красивых девочек при желании можно найти и в его родном городе. По сути Зигфрид боялся только одного — невозможности вернуться обратно. Он бы, конечно, с удовольствием побывал на этой вечеринке, но ему внушал страх тот факт, что водоворот событий тринадцатого века может затянуть его, как омут, выхода из которого он уже не найдёт.

Дождливая погода, наконец, сделала своё дело и Зигфрид уснул. Когда он проснулся, сквозь тучи уже проглядывало солнце, а на столике возле его герцогского ложа находился обильный обед из жареной зайчатины и графин красного вина. Осознав, что он всё ещё в прошлом, Зигфрид сел на постели, вздохнул и принялся за еду. Вино и сытный обед породили желание поспать и Зигфрид снова упал на подушки и крепко уснул.

Когда он в очередной раз открыл глаза, в комнату вошла Гертруда, неся в руках штаны, рубаху и камзол.

- Как спалось, ваша светлость? - улыбнулась она, убирая посуду со столика.

- Будь ты неладна, - беззлобно чертыхнулся Зигфрид.

- Одевайтесь, - с очаровательной улыбкой пропела Гертруда, унося посуду, - я сейчас принесу вам сапожки и дам знак кучеру, чтобы он подъехал к окну. У нас уже всё готово.

Когда Гертруда скрылась за портьерой, Зигфрид поднялся, неторопливо оделся и подошёл к окну. Солнце клонилось к закату и во дворе в этот вечерний час никого не было. Гертруда бесшумно вошла в комнату и, подойдя сзади, тронула герцога за плечо. Он обернулся и увидел, что на девушке надет лёгкий плащ с капюшоном.

- Нам пора, - сказала она, протягивая Зигфриду сапожки и такой же плащ.

Пока герцог обувался и надевал плащ, Гертруда подошла к стене и, куда-то надавив, отворила небольшую потайную дверь. Подойдя к окну и убедившись, что кучер с каретой уже их поджидает, она взяла герцога за руку и шепнула:

- Идём, Альби. Вся челядь ужинает. Во дворе ни души.

Она потянула его за руку и Зигфрид послушно последовал за девушкой. Спустившись вниз, они сразу сели в карету, которая стояла прямо у входа с открытой дверцей. Как только они вошли внутрь, Гертруда закрыла за собой дверцу кареты и кучер тотчас тронул лошадей.

Внутри кареты было довольно просторно. Герцог со служанкой расположились на мягком сиденье и, откинув капюшоны, невольно взглянули друг на друга. Чёрные волосы Гертруды рассыпались по плечам, а пронзительные серые глаза с нежностью смотрели на своего господина. Гертруда подвинулась поближе и, положив голову ему на плечо, произнесла:

- Наконец-то, Альби, я сумела вырвать тебя из твоего замка. Наконец-то ты побываешь среди людей искренних и любящих, отдохнёшь и телом и душой, и навсегда избавишься от своей хандры.

«Знала бы ты истинную причину моей хандры», - подумал Зигфрид, но ничего не сказал, а только приобнял лежащую на его плече девушку.

После получаса пути Зигфрид приоткрыл занавеску и выглянул в окно. Они ехали по лесу, который уже погружался в сумерки. Приближалась ночь. Зигфрид начал заметно нервничать. Находясь в замке, он всё-таки чувствовал себя отчасти дома, в своей спальне, которая незримо связывала его с его реальностью. Сейчас, вдалеке от дома, да ещё в сумерках, эта связь, казалось, была утеряна насовсем. Ему вдруг показалось, что он навсегда заблудится в этом прошлом, которое так бесцеремонно ворвалось в его жизнь.

- Далеко ещё? - Зигфрид с беспокойством обратился к Гертруде, которая, казалось, задремала у него на плече.

Девушка отодвинула шторку и улыбнулась.

- Ещё минут десять и будем на месте, - сказала она, снова положив голову ему на плечо, - не волнуйся. Всё будет хорошо.

Зигфрид, однако, чувствовал себя не в своей тарелке и уже начал сожалеть, что поддался на уговоры девушки. Дома ему было гораздо спокойнее, даже при условии, что этот дом превратился в замок с канделябрами и гобеленами. Он снова отодвинул занавеску. Они выезжали из леса на проторенную деревенскую дорогу и Зигфрид облегчённо вздохнул. Показавшиеся впереди жилища людей успокоили его.

Гертруда не обманула. Не прошло и десяти минут, как карета въехала на постоялый двор, в котором находился большой дом, напоминающий таверну. Кучер спрыгнул с козел и открыл дверцу. Герцог и его служанка, накинув на головы капюшоны, вышли из кареты и направились к дому.

Гертруда убедила Зигфрида, что простые люди его безумно любят, поэтому молодой герцог грешным делом подумал, что его будут встречать чуть ли не с цветами и оркестром. Однако, когда они вошли внутрь, то никто из присутствующих не обратил на них никакого внимания. А присутствующих было немало. Вошедшие сняли плащи, повесили их на крючки у входа и огляделись. За длинными деревянными столами сидели мужчины, пили вино, распевали песни, громко разговаривали и весело хохотали. Молодые девушки и женщины сновали по залу, расставляя тарелки с мясом и закусками, время от времени томно поглядывая на Зигфрида и загадочно улыбаясь. В углу неустанно играли музыканты. Повсюду чувствовалась атмосфера праздника.

- О, а вот и Якоб, - Гертруда толкнула в бок Зигфрида, указывая на огромного детину, сидящего у стойки, за которой хозяин заведения то и дело наливал спиртное, обслуживая клиентов.

На коленях у детины сидела полуголая молодая крестьянка, которую Якоб нежно целовал в шею и довольно бесцеремонно мял её роскошные грудки. Тем не менее, эта эротическая сцена Зигфрида не привлекла. Он не сводил взгляд с хозяина за стойкой, который был удивительно похож на его соседа Густава. Это Густав? Что за бред! Откуда ему тут взяться, в этом далёком прошлом? Да нет, это не он. Просто наваждение какое-то. Зигфрид, наконец, оставил в покое хозяина таверны и снова перевёл взгляд на сидящего за стойкой детину.

- Это тот Якоб, о котором ты мне говорила? - спросил Зигфрид.

- Да,   - кивнула Гертруда, - пойди поздоровайся, Альби. Он здесь единственный монсеньёр, не считая тебя.

Зигфрид неуверенно направился к Якобу и тот, заметив его, широко улыбнулся.

- Привет, дружище, - прогудел Якоб, - как я рад, что ты решил заглянуть в наш скромный уголок. Садись рядышком, выпьем и поделимся новостями, - он ссадил с себя девушку и хлопнул её по попе, давая понять, что ему сейчас не до неё, и, когда она удалилась, спросил, -  ты, вообще, где пропал?

- Да приболел вот, - ответил Зигфрид, садясь рядом на лавку, - захандрил.

- Ну, здесь это лечится быстро, - снова широко улыбнулся Якоб, - какая может быть хандра в такой компании! Тем более, что местные девушки тебя уже заждались.

- Кстати, Якоб, по поводу девушек, которые меня заждались, - Зигфрид, всю жизнь проживший в свободной Германии, никак не мог взять в толк, как можно быть счастливыми, будучи по определению несвободными людьми, - мне болезнь слегка отшибла память, ты не напомнишь мне, за что меня любят?

Якоб недоверчиво посмотрел на герцога, но всё же ответил.

- Ну, как за что? - заговорил он, - едва придя к власти, ты сумел дипломатическим путём погасить все междоусобные войны. Мир, конечно, хрупкий, но всё же не война. Затем ты намного снизил подати и дал людям больше свободы. Возьми для сравнения подданных своего братца. Это же измождённые, нищие и несчастные люди. А теперь взгляни на этих молодых женщин, - Якоб кивнул головой в сторону снующих туда-сюда молодых крестьянок, - они пышут здоровьем и радостью. У твоих крестьян появились свободные деньги, у них намного больше свободного времени и работают они с огромным удовольствием, что в свою очередь неизменно приводит к хорошим урожаям и процветанию всего герцогства. Ну, а потом ты сделал одну очень важную и очень разумную вещь. Сначала ты осознал, что счастливое общество долго не протянет, если в сердцах людей будет жить ревность и, как следствие, вечная подозрительность или даже ненависть друг к другу. Поэтому ты сделал один очень разумный ход. Ты их собрал на народном сходе и сказал, что отменишь право первой брачной ночи, которым пользуется здесь любой феодал, и которое всегда жутко нервирует новобрачных, но в обмен на это потребовал от людей навсегда забыть о ревности. Ты пригрозил, что будешь пороть любого мужика за проявление ревности к жене и бросать в темницу жён, которые ревнуют к другим своих мужей. Люди согласились. Поначалу как-то всё шло со скрипом, но вот прошло пару лет и посмотри теперь на их счастливые рожи. Это же совершенно свободные люди.

- Чёрт! - буркнул Зигфрид, - мне даже немного стыдно.

- За что стыдно?

- Да я ведь до своей болезни никогда таким не был.

- Ну, насмешил, - во весь голос расхохотался Якоб, - ты таким был, наверное, с рождения. Уж я-то тебя знаю очень давно. Конечно, герцогиня твоя вечно пыталась тебя переделать, жутко противилась всем твоим инициативам и строила всякие козни, но ты умён и тебе всегда удавалось её перехитрить.

- Герцогиня? - недоумённо спросил Зигфрид, - так у меня есть жена?

- Конечно, - рассмеялся Якоб, - порядочная стерва, кстати.

- Странно. Что-то я её не припомню. Она что, со мной не живёт?

- Нет, не живёт, - Якобу начала нравиться роль рассказчика и он продолжил, - она имеет собственные апартаменты, плетёт там всякие интриги, у неё своя челядь, свои доверенные лица и она, я так полагаю, тайно желает свести тебя в могилу и захватить всю власть в свои руки.

- Действительно, стерва, - согласился Зигфрид.

- Не переживай, Альбрехт, - Якоб дружески хлопнул герцога по колену, - народ твой знает об этом и следит за каждым её шагом. Так что, не будем о грустном.

Якоб повернулся к стойке и подозвал хозяина.

- Два полных, - сказал он.

Хозяин заведения взял две большие глиняные кружки, подошёл к бочке и, наполнив их светло-оранжевым пенистым напитком, молча поставил на стойку. Якоб взял одну кружку, а другую протянул Зигфриду.

- Держи, - сказал он, - это замечательный эль. Надеюсь, это ты помнишь?

- Смутно, - Зигфрид пригубил незнакомый ему напиток и удовлетворённо крякнул, - да, немного крепкий, но, действительно, вкусный.

Внезапно перед ними появилась молодая крестьянка с округлой грудью и томно произнесла:

- Господа, пора ужинать. Пожалуйте к общему столу.

Ужин был не таким обильным, как на пирах у феодалов, но вполне достаточным, чтобы утолить голод. К тому же проходил он в атомосфере всеобщего веселья. Некоторые девушки сидели у мужчин на коленях, весело щебеча и позволяя мужчинам оголять им грудь и задирать юбки. Зигфрид доел свой кусок мяса, осушил до дна свою кружку с элем и, вспомнив о том, что он всё-таки герцог, а все эти люди его подданые, хлопнул в ладоши, привлекая к себе  внимание. Все умолкли и посмотрели на герцога баварского.

- Ну-ка, девушки и женщины, - глухо сказал Зигфрид, - стяните свои платья и блузки до пояса. Я хочу поглазеть на ваши грудки.

Зигфрид даже не ожидал, что его просьба приведёт присутствующих в столь дикий восторг. Сразу поднялся гвалт и смех, девушки вставали, стягивали платья и ходили вдоль обеденного стола, демонстрируя свои налитые груди с торчащими сосками. Некоторые, осмелев, задирали подолы, и, хохоча, нагибались, показывая свои обнажённые попы. Веселье только начиналось.

Хозяин заведения, удивительно похожий на Густава, увидев, что некоторые мужчины, сидя с приспущенными штанами, уже хватают девушек и садят их на свои вздыбившиеся члены, вышел из-за стойки, закрыл входную дверь на засов и погасил несколько свечей. Большая комната погрузилась в полумрак. Начался долгожданный праздник, во время которого каждый делал, что хотел, не проявляя при этом ни малейшей агрессии, ревности или недовольства. К сидящему за столом Зигфриду подошла Гертруда и шепнула ему на ухо:

- Идём с нами, Альби. Я тебе обещала шикарных девочек, как лекарство от хандры.

Она взяла его за руку и решительно потянула за собой. Зигфрид окинул взглядом занимающихся сексом людей; заметил, как Якоб, положив одну из крестьянок на стол и раздвинув ей ноги, вогнал в неё свой торчащий кол; и, испытывая предвкушение грандиозного секса, направился за Гертрудой.

Они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в одну из многочисленных спален. Спальня была небольшой, но довольно комфортной и уютной. Посреди спальни стояла огромная кровать, на которой возлежали три полуголые девушки. Увидев вошедших, они тут же сорвались с места и, бросившись Зигфриду на шею, потащили его к краю постели.

- О, Альби, - шептали они, - наконец-то ты наш. Идём скорее на ложе.

Зигфрид немного опешил и неумело отвечал на сыпавшиеся на него со всех сторон поцелуи.

Гертруда и одна из девушек, которой в объятиях герцога не хватило места, разделись донага и залезли на кровать, поджидая остальных. Остальные две, вдоволь наобнимавшись с молодым мужчиной, начали раздеваться сами и стаскивать одежду с герцога, решив, что целовать его голого намного приятнее. Зигфрид впервые в жизни испытывал такое мощное сексуальное возбуждение. Он чувствовал себя диким жеребцом, у которого из ноздрей валит пар. Зигфрид решил, что имея такое количество любовниц, необязательно плавно переходить от поцелуев к совокуплению, а можно делать одновременно и то, и другое. Поэтому он развернул одну девушку к себе спиной и лицом к постели и толкнул её вперёд, а другую по-прежнему держал в своих объятиях, покрывая поцелуями её шею. Первая, стоя на полу, упала грудью на постель, предоставив герцогу на обозрение свою шикарную округлую попу. Увидев такое божественное зрелище, Зигфрид замер, впервые в жизни испытывая странное удовольствие просто от того, что смотрит на обнажённую задницу. Это его заинтересовало. Ничего подобного он раньше не испытывал. Девушка напоминала Стефанию — такие же рассыпанные по спине рыжие кудри, такие же идеальные стройные ноги и такая же сногсшибательная округлая попа. И вдруг Зигфрид оцепенел. Он вдруг совершенно отчётливо вспомнил, что в тот момент, когда они с Герой сюда вошли, в этой спальне рыжеволосой красавицы не было. Это Стефи? Это невозможно. Откуда здесь, в далёком прошлом, могла взяться Стефания? У этой девушки тело было белее и на нём было гораздо больше веснушек на руках и на спине, и всё-таки глядя на неё сзади, Зигфрид был уверен, что это Стефи. Уверен? Опять уверенность. Но на чём основана его уверенность? Мысли Зигфрида снова спутались в клубок, как это уже случилось с ним совсем недавно. К тому же, желание разобраться, что за приятное чувство он испытывает, мешало ему определить, Стефания это или нет.

Девушка повернула голову и затрясла ягодицами, давая понять, что уже сгорает от желания.

- Стефания? - изумлённо спросил у неё Зигфрид, узнав в девушке свою подружку.

Однако, полного узнавания не было. Не было абсолютной уверенности, что это она.

- Лаура, - улыбнулась рыжая незнакомка и тут же добавила, - бери  меня, ваша светлость, уже нет сил терпеть.

Зигфрид подошёл поближе, и овладев ею, начал неторопливо двигаться. Стоящая рядом с ним девушка гладила его по груди и обнимала его, а он гладил ладонью попу рыжеволосой Лауры. Лаура глухо стонала, ноги её мелко дрожали, а Зигфрид, оставив попытки разобраться, с кем он занимается сексом, сосредоточился на том, чтобы понять, что же это за чувство, такое приятное и такое незнакомое, поселилось у него в сердце. Впервые в жизни в его сексуальной жизни появилось нечто, что было намного приятнее оргазма. Зигфрид отдавал себе отчёт в том, что в данную минуту совершенно не желает кончать. Сейчас он хотел только одного — чтобы это удовольствие длилось как можно дольше. Он поглаживал упругую попку той девушки, что стояла подле него; другой рукой гладил нежную кожу Лауры, любовался обнажённой Герой, которая сидела на постели и ласкала свою подругу; и вдруг с предельной ясностью осознал, что он испытывает симпатию. СИМПАТИЮ!!! Зигфрид был в шоке. Значит, он за всю свою жизнь ни разу не испытывал симпатию?? Но ведь слово «симпатия» многие люди, и он в том числе, употребляют очень часто. И какое же чувство они этим словом называют? Вероятно, просто позитивное отношение в моменты хорошего настроения. Получается, что они понятия не имеют, что такое подлинная симпатия. Симпатия, которую в данный момент испытывал Зигфрид, была совершенно несовместима с ревностью или даже с недовольством. Если бы сейчас в комнату вошёл посторонний мужчина и вместе с ним начал бы заниматься с девушками сексом, в том числе и с Лаурой, его симпатия не была бы ничем омрачена. Даже если бы это была не Лаура, а действительно Стефания... Стоп. Зигфрид даже перестал двигаться от мелькнувшего воспоминания. Стефания ведь сейчас с его соседом Густавом и вполне возможно они сейчас лежат в постели и трахаются, если, конечно, они каким-то образом не переместились сюда, в тринадцатый век. Но даже если трахаются? И что из этого? Да ничего. Зигфриду стало так забавно, что он чуть не рассмялся. Мысль о том, что Стефания получает сейчас такое же удовольствие с Густавом, как он с Лаурой, совсем не зацепила его. Как раз наоборот. Его симпатия к Стефании стала внезапно ещё глубже и пронзительней. К ней стала примешиваться радость от осознания того, что его любимая так же счастлива, как и он сам.

Зигфрид осторожно вышел из Лауры, запрыгнул на постель, лёг на спину и, раскинув широко руки, воскликнул:

- Девочки мои! Идите ко мне! Как же я вас всех люблю!

Девушки гурьбой бросились на него и уже через секунду Зигфрид задыхался от счастья, от обилия женских рук, упругих грудок и мягких губ.

6

Стефания открыла глаза. Рядом с ней на постели сидел Пол. Она обвила его шею руками и, притянув к себе, поцеловала в губы.

- Ты отыскала Зигфрида, Стефа?   - спросил он, когда девушка, наконец, ослабила свои объятия.

- Да,   - сказала она, - я даже не предполагала, что он такой потрясающий любовник.

- В осознанном сновидении все ощущения намного ярче, - пояснил Пол, - может быть, причина в этом.

- Нет-нет, - Стефания села на постели, - я не об этом. Он был просто фантастически нежным, несмотря на то, что был возбуждён, как бык.

- Значит, он уже проснулся в своей постели, в своём доме и в своей реальности, - убеждённо подытожил Пол.

- Почему ты так решил?

- Потому что он проснулся с мыслью о тебе, - ответил Пол и добавил, - кстати, Густав просил передать, что ждёт тебя в салоне.

Стефания поднялась и начала одеваться. Окна в комнате были по-прежнему плотно зашторены.

- Который час? - спросила она.

- Десять утра, - Пол тоже поднялся с постели и, направившись к выходу, улыбнулся, - заходи почаще.

- Подожди, - Стефания натянула на ноги туфли и, догнав Пола, взяла его руку в свою, - идём в салон, что-нибудь выпьем.

Они спустились вниз и присоединились к Густаву, который сидел в кресле   и потягивал белое вино. Стефания тоже заказала в баре две рюмки вина для себя и для Пола и, устроившись на кресле по другую сторону столика, обратилась к Густаву.

- Как прошёл вечер? - спросила она.

- Замечательно, - улыбнулся Густав, - я выдержал пару часов без оргазма, а потом решил немного поспать, пришёл сюда в салон и прямо в кресле уснул.

- У тебя сегодня случилось осознанное сновидение? - уточнила Стефания, пригубливая вино.

- Да.

- Что видел?

- Да в общем то же, что и здесь, - Густав немного смутился, - видел такую же оргию, только декорации были другими.

- Понятно, - Стефания поставила на столик рюмку.

Пол пригубил вина и обратился к Густаву.

- Тебе нужно сделать список своих сексуальных желаний,- сказал он, - и начать реализовывать только их. В противном случае, в любом осознанном сновидении ты неизбежно будешь попадать в оргию и не сможешь путешествовать туда, куда пожелаешь.

- Займёмся твоим списком прямо сегодня, - Стефи улыбнулась и, поднявшись с кресла, протянула Густаву руку, - поехали... домой.

7

Зигфрид проснулся и открыл глаза. В окно бил слепящий солнечный свет. Он чувствовал себя так хорошо, словно вернулся из рая. Не было ни малейшей тревожности или озабоченности по поводу того, в прошлом он или в настоящем, увидит он Стефанию или нет. Зигфрид просто купался в невыразимом блаженстве. Отвернувшись от бьющего в окно солнечного света, он увидел на тумбочке настольную лампу. Почему-то этот факт его совсем не удивил, словно именно так и должно было произойти. Зигфрид всё же оглядел комнату. Да, так и есть. Канделябры исчезли. Рядом с кроватью на стуле висели его спортивные штаны. Он вернулся к себе домой.

Зигфрид подумал о Стефании и снова мысль о том, что она сейчас не с ним, его совсем не омрачила. Наоборот, он с радостью вспомнил о своих исследованиях по физике; подумал о том, как здорово, что он снова может спокойно заняться любимым делом, не заботясь о том, где и с кем в данный момент находится его подружка. Как всё-таки здорово не испытывать ревность! Зигфрид вспомнил своё состояние в тот вечер, когда Стефания его покинула; сравнил это состояние с тем предвкушением и радостью от предстоящей работы, которое он испытывал сейчас, и решил, что больше не желает находиться в таком эмоциональном дерьме, в котором он находился в тот вечер.

В это утро Зигфрид осознал одну простую истину — ревность испытывают только те, кто безумно привязан к своему партнёру. А привязанность, в свою очередь, это результат того, что у человека нет никаких собственных интересов, увлечений или мечты; результат того, что для человека единственным смыслом жизни становится его партнёр, жена или муж, и именно поэтому ревнивец постоянно требует к себе внимания. Он выжимает из партнёра все соки, потому что боится потерять свой единственный смысл жизни, и в случае, если он его теряет, то оказывается один на один со своей пустой и бессмысленной жизнью, в которой нет совершенно ничего ценного. Именно это и произошло с Зигфридом в тот злополучный вечер. Он был убеждён, что всё кончено, что его жизнь потеряла смысл.

- Бр-р-р, - Зигфрид даже вздрогнул от перспективы подобной жизни.

Какая может быть хандра, если впереди столько интересного и увлекательного; если впереди столько открытых дорог, столько интересных людей и красивых сексуальных девушек!

Зигфрид решительно поднялся с постели и, натянув на себя штаны, спустился на кухню. Он уже направился к холодильнику, но проходя мимо маятника остановился. Он как раз находился сбоку от прибора, где движение маятника казалось иллюзией движения сверху вниз. Постояв с минуту, Зигфрид вдруг осознал, что действительно НЕ ЗНАЕТ, по какой траектории двигается этот чёртов маятник. Он застыл в ступоре, глядя на стоящий на столе прибор, как в вдруг в дверь негромко постучали.

Зигфрид вышел из оцепенения, подошёл к двери и, машиально открыв её, оцепенел ещё больше. На пороге стояла очаровательная брюнетка с красивыми серыми глазами.

- Гера? - изумлённый Зигфрид таращился на девушку, отойдя в сторону и позволяя ей войти.

Девушка прошла в комнату и, остановивишись у стола с маятником, повернулась к молодому человеку.

- Меня зовут Эльза, - улыбнулась она, - я племянница дяди Густава. Приехала к нему погостить недельку перед новым учебным годом.

Зигфрид закрыл дверь и, подойдя к девушке поближе, стал рассматривать её, словно музейный экспонат.

- Нет, тебя зовут Гертруда, - убеждённо сказал Зигфрид и тут же спохватился, - но если ты Гертруда, значит, сейчас всё ещё тринадцатый век?

Молодой человек рванулся к окну и распахнул его. Да, его окна выходили в сад, в тот самый сад, куда ушла Стефания, но с другой стороны, позади него стояла Гертруда из далёкого прошлого. Во дворе и в саду не было ни единого указателя, который ясно бы указывал, какой сейчас век. Зигфрид тщетно оглядывал сад, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, и вдруг вспомнил, что у него на столе в спальне сегодня утром стояла настольная лампа, а не канделябр. Зигфрид облегчённо вздохнул, но новая мысль снова ввергла его в сомнения. Мысль о том, что в данный момент он находится на кухне и вот прямо сейчас восприятия собственной спальни у него нет. И снова, как несколькими минутами ранее перед маятником, на него свалилось осознание того, что он НЕ ЗНАЕТ, где и в каком времени он сейчас находится. Это незнание внезапно изменило восприятие реальности. Всё стало выпуклым, загадочным и таинственным. И это восприятие таинственности мира и чувство тайны нравились ему так же сильно, как и симпатия, которую он испытывал в сновидении. Или не в сновидении?

- Гера, - Зигфрид повернулся к девушке, - ты сказала, что приехала погостить перед новым учебным годом.

- Так и есть.

- А где ты учишься, если не секрет?

- В Дюссельдорфе. В Высшей физико-математической школе.

- Чёрт, - выругался Зигфрид, - там действительно есть такая школа?

- Конечно, - очаровательная незнакомка приблизилась к Зигфриду и положила ему руки на плечи, - я потому и пришла к тебе, потому что узнала, что ты учёный физик. Ты ведь покажешь мне какие-нибудь опыты и объяснишь мне то, что я ещё не понимаю?

- Разумеется, - молодой человек немного смутился, - я расскажу тебе всё, что захочешь узнать. У меня действительно впереди большая и интересная работа.

- Здорово, - девушка прижималась к Зигфриду всё плотнее и плотнее, не отрывая от него своих влюблённых глаз.

Когда Зигфрид встретился с ней взглядом, ему показалось, что этот взгляд он уже где-то видел.

- Стефания! - внезапно воскликнул Зигфрид, - точно таким же взглядом на меня часто смотрела Стефания. Но как такое возможно? У неё глаза карие, а у тебя серые, но такое впечатление, что на меня смотрит один и тот же человек.

- Стефания это твоя подружка, которая сейчас живёт у дяди Густава? - поинтересовалась девушка.

- Да.

- Она передала тебе записку,   - очаровательная брюнетка извлекла из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и протянула молодому учёному.

Зигфрид был убеждён, что в этой записке будут извинения, объяснения или, как минимум, оправдания. Он развернул листок и, прочитав, уставился на девушку. В записке почерком Стефании было написано:

«Приятные и озарённые чувства всегда видят себе подобных, и только человек, испытывающий негативные эмоции и ревность, абсолютно слеп».

Зигфрид не отрывал взгляда от своей гостьи. Её взгляд, наполненный нежностью, был взглядом Стефании. В этом у Зигфрида не было никаких сомнений.

- Стефи, - прошептал он и, крепко обняв девушку, прикоснулся губами к её губам, - родная моя.

Девушка слегка отстранилась и положила палец Зигфриду на губы.

- Меня зовут Эльза, - тихо сказала она, - но это не имеет значения.