Госпожа. Серия: Госпожа рассказы

В преддверии заката, багровая дымка окутывает город. Она лучами проникает сквозь окна, обнимает небоскрёбы и нисходит к пустынным переулкам, забредая туда, куда большинству и соваться не стоит…

Госпожа замечает, как номер покидают последние блики огней. Она позволяет телу расслабиться, падает на обитую спинку деревянного кресла, закрывает уставшие глаза и, закидывая ногу за ногу, проникается чувством безмятежности от наконец закончившегося, долгого дня. Не проходит и секунды, как монитор на столе гаснет — ночь в номере сгущается.

Тишина. Покой. Не часто ей удаётся наслаждаться подобным. Большая часть жизни сгорает в обязанностях и заботах, что имеют свойства накапливаться и истощать. Но она не смеет жаловаться, помня, через что ей пришлось пройти, прежде чем добиться всего: власти, уважения, собственного заведения, чьи услуги стали оцениваться несравнимо высоко. И всё благодаря клиентам, что признали собранный ею букет самым... прекрасным. Стоило ли это того? Её уголки губ с гордостью приподнимаются отвечая миру — определённо.

Вкушая приятно давящую атмосферу, она легонько массирует пальцы ног, слушает умиротворяющую тишину и наблюдает, как сквозь окна просачивается отсвет неоновых вывесок квартала. Но этого недостаточно, чтобы избавиться от незримых оков. Едва прикасаясь, госпожа проводит от колена до внутренней стороны бедра, меняет ногу и зажимает руку в просвете, ощущая плавное движение ткани, приоткрывшее в вырезе платья часть кружевного белья. Госпожа ведёт стопой, смыкает на ней пальцы — подвязки чулок натягиваются и плотно вонзаются в кожу. Томный вздох срывается с приоткрытого рта. Влага просачивается к кончикам пальцев — они проскальзывают под тонкую ткань белья. Жар постепенно распространяется. Спина выгибается. Свободная кисть проходит сквозь декольте и крепко сжимает набухшую грудь. Зубы прикусывают нижнюю губу, ноги на пике чувств поджимаются под кресло...

Но чего-то не хватает.

— Входи.

После разрешения, Уайт входит в номер и закрывает за собой дверь. Она не пытается укрыться: представ без одежды, останавливается в неоновом свете и ждёт, пока глаза привыкнут к мраку, и отыщут в нём ту, кому принадлежат.

Госпожа часто наблюдала за ней, не раз чувствовала в её хищном взгляде неповиновение, когда встречала его среди остальных. Но избавляться от цветка без причины — она бы никогда не стала. Точёная фигура, плавные изгибы бросающие тени, утончённые плечи ведущие к изящным предплечьям и согнутой в ожидании кисти, пальцам, ласково сжимающим талию. Стройные ноги… Не было бы ничего особенного, если бы не эти красные глаза...

— Знаешь, почему я приняла тебя?

Молчание, да и вопрос не требует ответа. Госпожа встаёт с кресла, обходит готический стол и медленно приближается к Уайт, рассматривая её лёгкую улыбку.

— Кто ты для мистера Волнира?

— Госпожа, — удивлённый голос, прежний взгляд, — я не совсем пони...

Пощёчина затыкает ей пасть.

— Не лги, — госпожа дожидается, когда волчица вновь переведёт взгляд на неё. Пламя в глазах всё также холодно. — Он просил приютить тебя. Предоставить кров, работу… И твоё счастье, что отказывать таким, как он, не принято. Как же ты заручилась его поддержкой?

— Госпожа, я никто, — лёгкая улыбка, — и для мистера Волнира тоже. Но не для брата. Это он позаботился обо мне и попросил своего босса об этой услуге.

— Ты о том недоноске? Кажется… Блэк, верно? — госпожа недоверчиво хмурится. Но и не может понять за её безмятежностью: лжёт или нет? — Неужели старик стал прогибаться под своих шестёрок, да ещё и выполнять их просьбы?..

Она изучает Уайт, но не находит ответа. Её оголённое тело не выдаёт никакого волнения. Никакого признака, что Уайт говорит неправду. Одно хладнокровие, уверенность, которая всё больше отдаёт насмешкой.

— Мило. Но ты здесь не за этим, — госпожа проникает пальцами под вырез платья, достаёт из чулка кортик и демонстративно преподносит его к глазам, прежде чем направиться Уайт за спину. — Не напомнишь, как долго ты принадлежишь мне?

— Месяц, госпожа.

Уайт не шевелится. Только головой чуть поворачивается вслед — опасается?

— Больше. Этого достаточно, чтобы мои девочки изучили тебя… — госпожа касается кончиком лезвия между лопаток. Почти не надавливая, проводит по позвоночнику вниз, пока не доходит до белоснежного хвоста. Приподняв, плавным движением оставляет надрез у основания и с удовольствием чувствует, как волчица пред ней вздрагивает. — Думаешь, они довольны тобой?

— Надеюсь, что большинство — да.

— Хмм… — госпожа не слышит в голосе сомнений. — Верно, — отпускает хвост, оставляя ещё пару надрезов. — И не только они… Обычно, ажиотаж у новеньких спадает за пару недель. Но не у тебя. Что же заставляет всех посещать тебя из раза в раз? — она встаёт перед Уайт.

— Госпожа, разве у каждого цветка не должен быть секрет?..

— Не от меня, — госпожа вкладывает кортик обратно, подходит. — Поздравляю. Теперь ты всецело моя, — прислонившись грудью к её, она берёт волчицу за кисть и отводит ей за спину, позволяя прикоснуться к слегка намокшим от крови надрезам. — И метка послужит тебе напоминанием. Чувствуешь?

Уайт не отвечает. Хищница, она не отводит взгляда. И стоя вплотную, госпожа яснее ощущает угрозу, но не страх. Одно любопытство, с каким она рассматривает это надменное лицо. Бросающий вызов взгляд. Госпожа дышит запахами, что остались на Уайт после клиента, духами и потом на всё ещё взмокшей, не высохшей шёрстке. Такая нечестивая, далеко не особенная…

— И что в тебе находят?.. — она ощущает мягкость губ Уайт своими.

Выпустив кисть, сжимает упругое бедро, сгребает пальцами густую шевелюру на загривке, притягивая волчицу ближе. Сладкий язык наконец отвечает на глубокий поцелуй. Нежные губы плотнее примыкают к губам. И тогда, госпожа чувствует как за её ухо скользит рука. Как кончики пальцев трепетно прикасаются к животу, проникая под разрез платья. Госпожа позволяет волчице провести по ткани нижнего белья. Продолжает наслаждаться вкусом её рта, лёгким покалыванием языка при касаниях к клыкам…

Уайт оттягивает ткань трусиков на себя.

— Достаточно, — госпожа отстраняется, тонкая нить разрывается между губами. — Одним только телом ты не удержала бы интерес. Шерсть — груба, на коже прощупываются шрамы. Не говоря уже про клыки… — Но Уайт словно и не слушает. Только разочарованной улыбкой провожает упрёки. — Тебе не говорили сточить их? Одно неверное движение, и оставишь клиента без члена.

— Госпожа, не волнуйтесь об этом. Я достаточно опытна, чтобы не терять контроль. Более того, с ними я могу предоставить куда больше, чем без.

— Да?! — госпожа вздёргивает бровь. — Собираешься перечить? Мне не нужны те, кто ставит свои прихоти выше прихоти клиентов. Безопасность — первое за что они платят. Без неё, ни о каком наслаждении...

— Я не дарю наслаждение, — Уайт подступает ближе. Впервые перебив госпожу, замирает под её гневным взглядом. — Не преподношу себя как товар. Не пытаюсь причинить боль и заставить подчиняться. Не ласкаю и не забочусь, заменяя кому-то мать. Всё это приелось. Боли хватает на улицах, ласку способна предоставить любая из букета. Ко мне приходят за иными чувствами. И ради этого они вверяют свою жизнь мне: без полного доверия их невозможно постичь. Моя госпожа, я не смею просить вас довериться мне… — Уайт замолкает. Покорно опускает взгляд и вверяет свою судьбу в дальнейшие слова. — Можете выгнать меня. Убить. Но тогда вы рискуете никогда не почувствовать то, зачем приходят ко мне. И опечалите клиентов, которым мои услуги предпочтительнее остальных.

— Думаешь я поверю, что тебе доверяют жизнь? Тебе?!

— Почему нет? Они каждый раз рискуют ею, выходя из убежищ. Так почему тот риск, что предлагаю я, должен испугать их? Тем более, когда он окупает себя.

Тишина невесомым грузом опускается на плечи. Накрывает собой замершее тело Уайт, покорно склонившую голову, но не потерявшую холодного пламени в глазах. Этот контраст кажется немыслимым. Ловушкой, расставленной пред очередной жертвой. И госпожа видит это. Решая, что же делать с самозванкой, неосознанно любуется её грацией. И интерес всё сильнее подталкивает к совсем иному решению, нежели она должна принять.

Госпожа подходит к цветку. Собственности, чьи желания возобладали над её волей. Приподнимает её подбородок, всматривается в непокорный взгляд, пока, хмыкнув, не поворачивается спиной.

— У тебя только один шанс.

Она нащупывает на платье застёжку, доходит до постели, давая ему соскользнуть с плеч, вынимает с чулок кортики и отбрасывает их в стороны, прежде чем сесть на край и, закинув ногу на ногу, повернуться к волчице.

— Сделай всё, что ты делаешь с клиентами и заставь меня почувствовать то же, что и они. Переубедишь меня — останешься и, возможно, заслужишь подарок.

Стоит госпоже закончить, Уайт оказывается у её ног. Она дотрагивается до покачивающейся голени, смещает её, руками проскальзывая по внутренней стороне бедра и осторожно надавливая в стороны — госпожа раздвигает перед ней ноги.

Волчица нежно целует ложбинку. Не отводя взгляда с глаз госпожи, проводит губами по хлопковой ткани. Доходит до верхней границы. Аккуратно поддевает клыком и разрывает ткань, резко натягивая до предела.

Остатки белья впиваются в нижние губы. Пламенная вспышка проходит по телу, голова запрокидывается и ноги невольно пытаются сомкнуться. Но это лишь на мгновение. Госпожа опускает томный взгляд. Видит довольную усмешку, утончённые плечи, что не позволили ногам слиться. Нежные пальцы расцепляют подвязки к чулкам, клыки надавливают на кожу лобка. Прикусывая, опускаются ниже, пока не захватывают пленённый лоскуток. Её пальцы скользят по талии выше.

Госпожа жмурится, приоткрывает рот ощущая приятное трение — волчица плавно вытягивает лоскут на себя. И не успевает госпожа коснуться груди, как Уайт вскакивает. Грубо сжимает бёдра, заставляя привстать на локтях, скидывает остатки белья и не ослабляя хватки, нависает, вынуждая отползать к центру постели.

Уайт коленом давит между ног, рукой отбрасывает на лопатки и нависает над госпожой вновь. Демонстрирует клыки за приоткрытыми губами.

Ещё один глубокий поцелуй. Сладкий вкус языка, что так и остался после первого раза. Уайт ведёт по предплечьям, проскальзывает пальцами сквозь пальцы.

Всё ощущается кожей. Госпожа чувствует, как медленно тепло накрывает всё тело. Снизу, где волчица ритмично двигается, лаская. Выше, заставляя трепетно сокращаться живот и прерывисто дышать. Через бюстгальтер стоячие груди прижимаются к её, возбуждая и давая им набухнуть от ласк. Не собираясь сдерживаться, госпожа изгибается, сильнее прижимаясь ложбинкой к ноге Уайт.

Волчица отстраняется от в страсти потянувшихся за ней губ. Вдавив кисти госпожи в постель, сводит их к её голове и всматривается холодным взглядом. Ухмыляется. Тонко различая настроение жертвы, сжимает пальцы сильнее. Чувствует взаимность, и, больше не медля, плавно скользит по ложбинке коленом. Ноги госпожи блаженно сгибаются. Уайт ласково продолжает, пока не ощущает влагу. Опустившись, нежно щекочет кожу хвостом и надавливает сильнее, давая коснуться груди ртом.

Госпожа сжимает зубами набухший сосок, слышит ответный томный вздох.

Но Уайт не позволяет продолжить. Перекинув и вторую ногу меж бёдер, скользит вниз ведя по приоткрытым в немом стоне губам языком. Не задерживаясь, припадает к шее клыками. Чуть покусывая кожу, ведёт губами до бюста, сжимает середину бюстгальтера в клыках, пока не проделывает то же что и с трусами.

Мозг окутывает горячий туман. Госпожа отворачивается, выгибается под волчицей, чьи сильные пальцы всё ещё вдавливают кисти в постель.

Уайт облизывает, прикусывает высвобожденные из бюстгальтера соски, дразня, переходит к животу. Медленно тянет вслед за собой руки госпожи, пока не добирается до источника влаги. Насыщается влекущим ароматом. Слизывает избыток секрета, притягивая кисти госпожи и мгновенно сводит их вместе, дав предплечьям жертвы притереться к её же набухшим грудям. Дожидается томного вздоха. Не дав ему закончиться, впивается в скользкие стенки.

Утробный рык. Полностью открываясь, госпожа изгибается навстречу. Она закусывает губы. Чувствует, как руки трутся о грудь и бросают в жар, пока ноги сводит в необъятных чувствах, от неистово напирающего снизу языка.

Пальцы расцепляются. Одна из рука вскидывается к голове и сжимает за ней покрывало. Вторая нащупывает почти втянувшийся клитор и затирает его.

Где-то за пределами сознания тонкие пальцы трепетно блуждают по животу. Заставляют его сокращаться от блаженных ощущений, затем перебираются на набухшую грудь и сжимают соски. Вскоре, они скользят по внутренней стороне бедра и поддевают чулок. Плавно стягивают, освобождая кожу.

Неистовое пламя возрастает в пожар. Госпожа не сдерживает стоны.

Уайт седлает её вздрагивающий живот. Сдавливает руку ласкающую клитор. Склоняется, согревая влажным дыханием, и приникает к томящимся в истоме губам.

Последний поцелуй смешивает чувства воедино. Срывает замки и отдаёт наслаждению. Он не заканчивается. Госпожа стискивает дрожащими бёдрами кисть, прижимает скользкие пальцы к пульсирующему лону. Чувствует, как мягкие пальцы Уайт вновь смыкаются на её сжимающей покрывало ладони. Воздуха не хватает...

Тело замирает. Дрожит, блаженно обмакая. Госпожа томно открывает глаза. Всматривается в так и не изменивший взгляд ярко-красных глаз. Холодный. Дикий…

Воздух. Она пытается вдохнуть, но не может. Что-то сдавливает шею.

Осознание приходит мгновенно. Госпожа поворачивается к прижатой к постели руке, различает чулок зажатый между их ладонями и ведущий к горлу.

Уайт хищно приподнимает уголок пасти. Сильнее натягивает удавку и наблюдает за жертвой, её меняющимся выражением лица.

Ненависть. С хрипом пытаясь вырваться, госпожа сильнее затягивает удавку. Яростно смотря на Уайт, безуспешно пытается приподняться и скинуть её с себя. Блаженная слабость не отпускает. Прилив сил исчезает, не оставляя и шанса.

Волчица с любопытством наблюдает, как раскрытый в немом крике рот судорожно пытается ухватить частички воздуха. Как подрагивают губы и взор всё больше мутнеет, уже не выражая ни ненависти, ни отчаяния...

Уайт ослабляет удавку. Глубоко вдыхает и примыкает к затихшим губам, наполняя их живительным воздухом. Проводит за тёплым ухом, всматриваясь в потухшие глаза. Пока не замечает искру…

— Тварь... Едва не убила...

— Да, — Уайт прижимается сбоку. Поглаживает всё ещё чувствительную грудь, вслушивается в биение сердца, — разве это не стоило того?

Не пошевелиться. Не удовлетворение — благословение. В каждой клеточке бурлит нечто. Жизнь, что волнами струится по венам. По капиллярам добирается до кожи, нежно покалывает, приумножая чувства прикосновений. Она медленно сочится из лона. Выделяется с потом, не заканчиваясь в теле…

— Вы узнали мой секрет… — Уайт перекидывает ногу через талию. Наклоняется, едва не прикасаясь к губам. — Моя госпожа. Я заслужила подарок?

— Может быть, — горячее дыхание растекается по лицу. — Что ты хочешь?

— Стать вами...