Скушные ноли и единицы

Подарок для всегда прекрасной Трейси Лордс

В русском языке, милая Трейси, есть очень много странных слов, непереводимых изначально ни на один язык мира, к примеру, ватрушка. Она вбирает в себя всю имперскую мощь кириллической азбуки, впитав и ветер, и варту, и уши, и даже новомодный БТР, рычащий форсированным двигателем по лежневке, что приведет его в Ухту, а там, в Ухте, там, Трейси, п... дец. Вот просто п... дец, поверь на слово, мне нет никакого смысла лгать или преувеличивать, тем более, что я никогда не был в Ухте, в чем нет никакого противоречия : особенность моей страны в том, что достаточно проехаться по любой провинции, что в Дагестане, что в Приамурье, и тебе все автоматически станет ясно и понятно, скажу лишь, что у нас летом холодно в пальто. Думаю, одной этой подробности достаточно для осознания всех процессов, происходивших в России тысячу лет и три года, приведших огромные территории именно туда, куда и должно было привести логически все движение восточнославянского племени с исхода с Карпат. Ты скажешь, что Изабелла не может вместить в себя всю грандиозность божиего проекта под названием Россия, несмотря на опытность и тренированность своего кишечника, но в том и отличие моей родины от иных государств планеты. Россия - не страна, не земля или территория, огороженная забором, Россия - символ, метафизический аромат сгнившего мяса, кизячный дым курящихся в ледяном воздухе вечной зимы печурок - буржуек, скрежет зазубренного консервного ножа по нервам праздношатающегося медведя - шатуна, вылезшего всклокоченной головой из болота, где он ловил кальмаров, это шорох микроскопических песчинок в голове циркового лилипута, несущего контрабас по палубе теплохода, пары танцуют гопак, официанты - стюарды в белых смокингах разносят чуму и проказу, оркестр играет  " Ди фане хох ", отчего - то воспринимаемый всеми почвенным гимном камней с неба и в почках, пошедших в отчаянный рейд на селезенку, ёкающую под мушкетерской портупеей тупейного мастера, завивающего уши шпалоукладчиц вычурными абзацами, напрямую содранными из доктора Геббельса. Россия - это свиное рыло Марии Захаровой, перманентно бьющейся в истероидных реакциях испитого организма потомственной шлюхи, готовой обслужить любого, кто предъявит мандат на поручителя, вносящего закладом меч - кладенец, отлитый уральцами из американской стали, обмененной на шкурки горностаев и еловые шишки, самообразовавшиеся за века в тех же болотах, где медведь ловит кальмаров, не зная, что их здесь никогда не было и не будет, но он также понимает, что можно назвать кальмаром любую х... ню и все сразу поверят. Россия - это налим, которого одноногий мужик продает серофланелевым барам без подбородков и яиц, добрым и любящим абстрактный народ, страдающий, конечно, но вживе - весьма так по зубам и под сраку, что пугает, ведет на эшафоты и в казематы, затопленные ранней июльской весной, а княжна Тараканова висит повешенной на решетке, она надрала из платья полос, связала их морскими узлами и вздернулась от восторга, ей, дуре, никто не сказал, что в июле родился сказочник, пишущий всю эту бессмысленную хрень просто от нечего делать, забавный тип, психующий до бешенства и физической тошноты, стоит ему представить рожи Урганта, Собчак и прочих выродков, читающих его сказки. Вообще - то, мне по хер, но неприятно. Это, примерно, как обнаружить кусочек говна вместо зуба мудрости. Или увидеть новое кино Михалкова, новый спектакль узника совести Серебренникова или заметить на прилавке новейшую книгу Дмитрия Быкова. Приблизительно. То есть, очень стремно тебе становится, если ты начинаешь думать о таких вещах.

По Европе бродят самураи, тыча баграми в тугие бока ломбардских менял, а те улыбаются и показывают, задрав подолы, белые животы своих жен. Фудзияма лезет в бочку, к нему пристраивается хвостом Фукудзима и проходящий мимо ростовщик Сфорца Бокаччио останавливается посмотреть, неторопливо расчесывая багровый лишай на своей макушке. Куросава несет на блошиный рынок лукошко мандавошек и называет свой товар Дерсу Узалой, прекрасно понимая, что всем по х... й. Император Хирохито сажает на цепь вздорного и глупого грузина Акунина и меняет его на налима, которого мужик продавал барам - народникам из предыдущего абзаца, придя домой одноногий разрезает Акунина вдоль, как патологоанатом, долго перебирает руками дымящиеся кишки, а потом удавливает ими воскресшую княжну Тараканову, бегает по дому и ищет карты Таро, но находит лишь обгрызенные мышами шахматные фигурки, садится за стол и обхватывает голову рукавами от истлевшей шубы. Сидит всю ночь, а утром включает телевизор, видит этих свиней и орет на весь мир  " Шабат алейчем ", вступает в СС и прославляется в веках как Эйхман, упокой Господь его святую душу.

Вомбат - багатур пилит корявый ствол эвкалипта, вызывая гнев богов. Они спрыгивают с дерева и скачут вокруг вомбата, потрясая поварешками и пустыми оцинкованными кастрюлями, грохочут в безумном марше рассерженного среднего класса, ибо они - младшие боги Йга, обреченные миллионы лет бродить среди людей, пока не вырастут и не умрут.