Ангелы не лгут

Направленность: Слэш

Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден

Рейтинг: NC-17

Жанры: Драма, Hurt/comfort, Мифические существа, Постапокалиптика, Первый раз

Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика

Описание:

Существование ангелов и демонов было вопросом веры и метафизики. До тех пор, пока не начался Армагеддон. Внезапно и без предупреждения. Не звучали трубы Судного Дня и мертвые не вставали из могил. Просто на Землю спустились ангелы, из-под толщи земной коры вылезли демоны, и... Мир, привычный людям мир рухнул.

Посвящение:

Вальке, нашему златокрылому Хранителю и другу.

Примечания автора:

Авторы не ставят целью оскорбление чьих бы то ни было чувств, веры и религии. Авторы просто пишут очередную свою фантазию.

Пролог

Армагеддец. То есть, Армагеддон, конечно, но и ****ец полный, а потому Армагеддец — вот самое правильное название тому, что творилось на многострадальной Земле-матушке в последние годы. Нет, никакой ядерной войны, Боже упаси. И, к слову, упас — атомные электростанции, все подлодки, корабли и прочие механизмы, работавшие на энергии расщепления ядра заглохли разом. А ядерный боезапас всех стран, у которых он был, попросту исчез. Испарился. Провалился в неизвестные науке измерения. В общем, Тот, У Которого Много Имен, подстраховался, чтоб не пришлось заново сотворять небо и землю и все такое прочее. Не совсем по пророчествам, но, видимо, это Ему было свойственно — менять свои решения.

В Него уверовали все, даже самые дикие племена, до которых не добрались миссионеры. Сложно не уверовать, когда из-под земли вдруг лезут самые настоящие демоны, а с небес спускаются крылатые ангелы. Люди не успели затеять Третью мировую, потому что ее за них устроили как раз эти самые крылатые и… тоже крылатые местами, только еще и рогатые. Людям оставалось только отсиживаться по подвалам. Ну, потому что наземные коммуникации эти гады рушили, как марвеловские супергерои и анимешные мехи — только в путь. И на гибнущих в их битвах людей не обращали никакого внимания. Старики, дети, женщины — боевой ангел точно так же, как и боевой демон, мог походя отмахнуться огненным мечом и испепелить гражданских. Просто чтобы не мешали.

Однако все имеет свойство заканчиваться. И эта война тоже стихла, оставляя за собой пепелища, разруху и то самое, о чем говорили ученые — откат к древним технологиям примитивных племен. Человечество понесло гигантские потери. Те кто выжил… Какие праведники, о чем вы? Выживали самые упертые, самые сильные и злые, те, кто был способен защитить себя, свою самку и свое потомство, добыть пищу, найти воду, обезопасить и оборонять жилище. Или же те, у кого появился Защитник.

Не все ангелы исчезли. Были те, кто остался с людьми. Изгнанные из Рая, или где уж они на самом деле обитали до войны, за то, что не сражались с демонами, а… защищали людей. Только благодаря им выжили некоторые крупные общины. У Защитников не было никакой особенной магии. Никакого Божьего благословения. Просто они были крылатыми, огромного роста и силы, существами. Могли лечить наложением рук, да, но при этом принимали на себя болезнь или рану человека. Регенерировали хорошо, но и у них был предел. Поэтому каждая община, у которой был Защитник, старалась беречь его и обращаться с подобными проблемами только в крайнем случае.

У общины, расположенной там, где когда-то был красивый город Нью-Йорк, а теперь простирались развалины и выжженная земля, тоже такой был. Молчаливый до того, что его считали немым. Хотя это было, конечно, не так. Откуда-то же староста общины знал его имя. Ангела звали Анаэль, но по имени его называли редко, чаще всего звали Аш за цвет крыльев и волос: когда-то они были черными, но сейчас по большей части стали серыми в знак отступничества. Это было отличительным признаком всех Защитников. Их крылья могли быть любого цвета, но всех словно пепел присыпал.

Аш часто летал над городом, поднимался в небо, парил, наворачивал круги. Как орел, выискивающий что-то внизу. Наверное, в самом деле выискивал: после его полетов староста отправлял группы охотников, которые всегда возвращались с богатой добычей. Сам Аш никогда не охотился, но однажды, в особенно суровую зиму, когда к поселению вышла стая волкопсов и пара медведей-шатунов, в одиночку справился с ними, обеспечив половину общины шкурами. Ника всегда интересовало, зачем вообще Аш это делает. Но спрашивать было запрещено: не беспокоить Защитника. И точка.

Ник считался уже давно не ребенком, но пока еще и не взрослым. Он был хорошим охотником, удачливым. Мало когда возвращался в поселение без добычи. Но сам себя он считал пропащим человеком. Вряд ли ему светила возможность завести семью, несмотря на всю его охотничью удачу: лицо и все тело уродовали мертвенно-бледные пятна, особенно выделяющиеся на смуглой коже. Староста называл их странным названием «витилиго», говорил, что это незаразно, но толку с тех разговоров. Женщины от Ника шарахались.

— Это передастся детям! Зачем нам больные уроды?

Впервые белое пятнышко появилось на коже Ника в пятнадцать. Через год их стало столько, что он вполне мог, раздевшись, прятаться в солнечный день в лесу, не пользуясь никакой маскировкой вообще, как олень или пятнистый боа. Можно было попросить Защитника. Но староста запрещал:

— Жизни не угрожает. Вот и не высовывайся.

Нику пришлось смириться. Хотя в семнадцать лет обидно до жути, что на тебя смотрят, как на помоечную кошатину: вроде, пользу приносит, а погладить брезгуют. Наверное, поэтому Ник предпочитал проводить время в одиночестве. Брал нож, сухое поленце — и часами строгал и резал. Сперва его поделки получались совсем неказистыми, угловатыми. Но упрямства ему было не занимать. А потом однажды и вовсе случилось кое-что, перевернувшее весь мир Ника с ног на голову и обратно как минимум с силой промчавшегося Армагеддона.

Он в очередной раз мучился, пытаясь вырезать из сосновой чурочки фигурку волкопса, уже понимая, что получается убого. Но легкие шаги за спиной и чуть слышный шелест чутким слухом охотника все же уловил. Обернулся — и оторопел, застыл, как соляной столп, в неудобном положении, во все глаза рассматривая подходящего Аша. Приходилось задирать голову, чтобы увидеть его лицо.

Ангел с любопытством посмотрел на волкопса.

— Красивый. Продаешь?

Ник от изумления аж рот раскрыл — да так и остался сидеть. У ангела был чуть глуховатый низкий голос, от которого где-то внутри продирало дрожью. Наверное, он об этом знал, потому и старался больше молчать. Когда ангелы воевали с демонами, у них не было никаких боевых труб — им и не требовались. Перед боем они пели — и от их голосов рушились в пыль сейсмоустойчивые небоскребы.

— А… — Ник опомнился. — Нет, не… Берите так.

Аш усмехнулся, протянул руку и… потрепал его жесткие курчавые волосы, пегие от пятен — черно-белые. И подхватил на ладонь выпавшую из разжавшихся пальцев фигурку.

— Благодарю.

Защитники никогда не говорили «Спасибо».

Ангел ушел. Ник смотрел ему вслед, приоткрыв рот. И еще неделю ходил, как пришибленный: ночами снился переворачивающий нутро голос, прикосновение горячей, как солнце, ладони и взгляд пронзительно-синих глаз, похожий на клинок, легко вспарывающий плоть и кости до самого сердца.

Ангел же на него больше внимания не обращал, летал себе, время от времени находя что-то для общины. Тогда все младшие мужчины под присмотром нескольких старших охотников выдвигались, чтобы выпотрошить найденное, унести все, что только было возможно унести. Если попадались лекарства или еда — это считалось небывалым везением. Сам Ник предпочитал бродить одиночкой, искать всякие бесполезные сейчас вещи вроде сотовых телефонов. Красиво. Как бусы для туземцев. Хотя вот всяким малоразвитым племенам сейчас легче всего, они ничего не потеряли. Если, конечно, уцелели.

У людей на территории бывших США осталась только радиосвязь, и то, только в том случае, если в общине находились умельцы, способные из покореженных запчастей собрать солнечную батарею и передатчик-приемник. Ник знал, что в их общине это есть, и мастер Джон обучает пару мальчишек-подростков, чтобы было кому передать знания. Он и сам часто забегал к старику, если находил какую-то более-менее целую электронику.

— Ничего, выживем, — оптимистично думал он вслух. — Приспособимся.

Можно снова научиться плавить руду и ковать железо, добывать уголь, нефть, строить электростанции. Не все знания погибли — у их общины, к примеру, была прекрасная библиотека, детей учили в школе, правда, только до пятнадцати лет, дальше начиналось профессиональное обучение. Все можно было бы восстановить, если бы не одно «но»: уже до начала Армагеддона ресурсы планеты были истощены настолько, что разрабатывались планы освоения астероидного пояса, Марса и Луны. Конечно, сейчас их стало меньше, людей на планете. Может, понемногу и выровняется все. Вырастут леса — учительница Холли рассказывала им, что это естественные легкие планеты. Очистятся реки, ведь в них никто не сбрасывает отходы. Восстановятся популяции животных, почти истребленных человеком. Ник слышал, как староста сетовал на то, что нет возможности обучать детей дальше: община потихоньку растет, и нужны охотники, нужны те, кто будет заниматься огородами и садами, ткать, шить… Все это делалось вручную и занимало уйму времени. А раньше это делали машины, освобождая человеку время для обучения.

По крайней мере, никаких мутантов нет, что радует. И дышится свободно, никакие ядовитые испарения не убивают воздух и не загрязняют воду. Что там еще было во всех этих пугалках про последствия Третьей мировой? Ник уже мало что помнил, хотя и не был совсем уж мелким на начало Армагеддона. Сама война ангелов и демонов продлилась сорок дней. Сорок дней, которые до основания разрушили прежний мир.

Глава первая

— Ник, ты так и будешь стоять или пойдешь и поищешь что-нибудь? — сердито прикрикнул староста.

Ник сбивчиво извинился и отправился копаться в полуистлевшем, обгорелом и переломанном хламе. Старшие уже разобрали большую часть обломков, открывая наполовину разбитую и сгоревшую дверь склада. Когда-то здесь был супермаркет или что-то вроде того. Ник пробрался внутрь, осмотрелся. Кажется, в таких магазинах бывают отделы одежды, готовой одежды, белья там всякого. Вряд ли, конечно, что-то в приемлемом виде уцелело, но можно и поискать.

— Ники, осторожнее. Перекрытия повреждены, балки могут рухнуть, — крикнули ему вслед.

— Не буду орать и топать, — отозвался он вполголоса.

Ушли в руины города они ранним утром, а вот вернуться следовало до темноты: здесь водились волкопсы, а еще крысы, которые после войны приобрели привычку сбиваться в стаи по несколько тысяч особей и нападать даже на тех, кто в разы крупнее и сильнее. То ли им было совершенно нечего жрать, то ли они просто обнаглели из-за отсутствия людей. Насчет первого он сомневался: сам видел, как крысы ловят голубей — тех же крыс, только крылатых. Голуби стали гораздо осторожнее и проворнее, но хвостатые твари прыгали на два метра, а то и выше, впивались в шеи, перекусывая одним движением челюстей.

Он поежился и внимательно прислушался: если это был супермаркет, здесь была еда, значит, крысы могли устроить гнездо. Однако неподалеку ничего не шуршало, его чуткий слух не улавливал никаких звуков, кроме шума, издаваемого охотниками. Ник поморщился: знают же, что не стоило бы шуметь, и все равно… Оставалась надежда на то, что шум распугает крыс.

Ник знал, что за ним пойдут и другие. Знал и принимал как должное, что его вперед пропускают по одной простой причине: если он погибнет, община потеряет мало. Всего лишь одного охотника, но не того, кто может продолжить род.

— Никого не вижу, — тихо сказал он. — Стеллажи… На них лежит что-то, пока не разберу. Пакеты, вроде?

Пакеты — это было почти хорошо. Это был шанс на сохранность того, что в них, от сырости. Вопрос в том, что там. Хрен его знает, какой именно склад они откопали. Следовало подойти и вскрыть, но внутри в голос взвыло чувство опасности. Крысы? Он не слышал писка, но… крысы не всегда подавали голос.

Ник сделал шаг вперед. И на него хлынула серая масса, даже не пищащая — взревывающая. Он заорал и отпрыгнул назад, куда там оленю. И как только не переломал ноги, не понятно. Боли от крысиных укусов он пока не чувствовал, староста говорил, что у них на зубах какая-то хрень, которая действует, как анестетик. Да еще и адреналин… Он прикрывал рукой горло, и серые твари висли на плотной кожаной куртке, прокусывали ее, вгрызаясь в плоть — он чувствовал кровь.

Как удалось вырваться в узкую щель между дверью склада и разломанным косяком, он не запомнил. С него сбивали крыс, старшие заваливали выход камнями, кусками крошащегося бетона и кирпичей.

— А какое было бы хорошее место, — с сожалением сказал кто-то из старших.

— Возвращаемся, — бросил староста.

Ника подхватили под локти, вздергивая на ноги.

— Идти можешь?

— Могу…

Укусы еще кровили, кое-где из него явно вырвали куски мяса, отсроченная боль вгрызалась в раны, как забытая крыса. Ник упрямо переставлял ноги. Нужно было добраться до поселения. Там ему помогут… наверное. Он жил один, но даже если никто не наведается посмотреть, как он там, промыть и перевязать себя сумеет и сам. Лекарства на него тратить… Может, и будут. Он все-таки сделал для поселения немало.

До поселения он все же дошел. И даже до своей хижины. И даже раздеться сумел, горько сожалея об испоганенной одежде — когда еще ему перепадет такая же куртка и штаны? Придется штопать и латать эти. Перевязаться было чертовски сложно, руки у Ника подрагивали. За лекарствами придется тащиться самому. Он уже и не ждал помощи, потому удивился, когда дверь хижины протяжно скрипнула, предупреждая о том, что кто-то вошел. Повернулся — и онемел, замер, едва не уронив полотняную скатку.

Для Аша хижина была слишком низкой — он сгибался едва не вдвое и распрямиться смог, только выйдя под самый конек крыши, и то задевал головой стропило.

— Что вы… — залепетал Ник.

Сердце подпрыгнуло: ангел ведь не будет его лечить? Это глупо, нерационально. Аш осел вниз, подгибая длинные мускулистые ноги, молча усмехнулся и поманил его к себе. Ник запоздало вспомнил, что стоит, в чем мать родила, разве что парочку особенно глубоких ран успел кое-как перевязать. Оставаться на месте было глупо, Ник сделал пару шагов к Ашу, замер, разглядывая. Красивый, наверное. Соотнести красоту человека с ангелом было нельзя. Они совсем не походили на те немногие изображения, что он помнил из той, еще мирной жизни. Ангелов рисовали или детьми, или тонкими юношами в белых одеждах с одухотворенными лицами. Может быть, где-то там, где они обитали, были и такие. А вот Аш… Он был почти трехметрового роста, а уж размах крыльев, складывающихся, к слову, немного не так, как у птиц, и вовсе был, как у спортивного самолетика. Такие Ник тоже видел однажды. Из-за того, что ангел был крупнее, Ник не мог оценить привлекательность его черт. Они казались ему жесткими, рублеными.

Аш протянул руку, положил ее на живот Нику, накрыв ладонью чуть не половину торса охотника. Рука была горячей. На секунду Нику стало больно до слез, и он зажмурился, пытаясь не дать им пролиться.

— Терпи.

Голос обдал приятной прохладой, потом внезапно все перестало болеть. Ник поморгал, прогоняя слезы и круги перед глазами. И ахнул, глядя на проступающие на одежде ангела кровавые следы. И собственную чистую кожу — но все с теми же молочно-белыми пятнами.

— И в следующий раз береги себя, — Аш не пошевелился.

Ник так и не спросил его, почему ангел не исцелил его до конца. Тогда он робко предложил свою помощь, на что Аш только кивнул и попросил воды. Он просидел в хижине около часа, пока затягивались укусы, а Ник… Ник отстирывал его одежду от крови и мысленно бил себя по голове, чтобы не пялиться на обнаженного ангела. Было жаль, что запечатлеть все увиденное не в чем — не из дерева же вырезать фигуру. Да и резчик из него…

И все же он решился. Долго маялся, выбирал полешко поровнее, без сучьев и изъянов. Долго состругивал лишнее, намечая контуры. Жизнь не стояла на месте, времени на это занятие у него было мало, нужно было охотиться, свежевать добычу, помогать старшим. Староста, прекрасно понимая, кто исцелил Ника, только поджимал губы и сверлил парня недовольным взглядом: за него никто Аша не просил, тот сам решил. Указывать Защитнику, что делать, а что нет, староста не мог.

Каждый вечер Ник резал, понемногу, тщательно. Он так аккуратно не работал еще никогда. За месяц только-только смог на черновую вырезать крылья и тело, без проработки деталей, а за лицо и вовсе еще не брался, и подумывал только контурами наметить, боясь испортить. Все же он не мастер.

А потом в гости снова зашел Аш, заглянул в окно, вернее. Ник сразу выскочил, чтобы не заставлять ангела сгибаться пополам в дверях. Там и ему-то было проходить низко, Ник был довольно высок, а уж о Защитнике и говорить нечего. Аш молча вручил ему сверток и ушел, вернее, взлетел. Ник с любопытством распотрошил подарок. Инструменты резчика по дереву… У него задрожали руки и зашлось бешеным галопом сердце. Это же где ангел умудрился достать это чудо? Да еще и совершенно новенькое, только кончики ручек опалены немного.

Но с инструментами дела пошли веселее, хотя сперва он отложил фигурку ангела и приноравливался к ним на очередных волкопсах, кошках, медведях и птицах, чтобы набить руку.

Игрушки у него радостно разбирали для детей — жизнь налаживалась, можно было и об искусстве подумать. Взамен давали еду и разные вещи.

И только староста смотрел волком, но ничего не делал. Ник грешным делом подумал, что и в тот склад его первым пустили, зная, что там будут крысы, и надеясь, что он или сдохнет там же, или потом, от укусов и заражения крови. Но отмел эту мысль: к чему старосте потери? Он ведь старался быть полезным селению, приносил, искал, добывал, лазал по самым опасным местам. В свои семнадцать, почти восемнадцать уже, работал наравне со старшими охотниками. Не заглядывался на женщин, раз и навсегда поняв, что все равно никто добровольно с ним не ляжет и в семью не возьмет. Отчего же тогда староста так зол? Из-за Аша? Но Ник не просил его исцелять.

Да и Аш… Ну, он тогда вроде бы не особенно напрягался. Посидел часок, регенерировал и ушел. И особенно на Ника внимания после своего подарка не обращал больше. Может быть, поговорить со старостой напрямую? Только подгадать момент. Сейчас лето в разгаре, не до разговоров. Охотники уходят каждый день за добычей, женщины с утра до вечера на огородах, на общинном поле. Нет, сейчас точно не получится разговора, а вот осенью, когда соберут урожай… Дожить бы до нее.

— Ник, ты идешь в город на разведку, — опять рыкнул староста.

«Ага, — мрачно подумал парень, послушно кивая — деваться ему было некуда, — в самый разгар крысиного буйства».

И ведь, что самое гадостное, от волкопсов можно было отбиться или залезть куда повыше и переждать, летом они быстро теряли терпение и уходили искать более доступную добычу. От крыс это не спасало. От них вообще ничего не спасало, кроме ауры Защитника, только поэтому в поселении крыс не было. А сегодня они точно Ника растерзают. Вот даже сомнений никаких нет.

Он с сожалением покосился на недоделанную статуэтку ангела. Если его не станет, это, по сути, и все, что от него останется на память — детские игрушки. Руки опускались, но, реши он не исполнить приказ старших, его просто выкинут из общины. А одиночки после Армагеддона не выживали. Даже будь он суперменом.

Аш спустился с неба прямо перед ним уже за воротами поселения и на полпути к руинам. Молча, как и всегда, выдернул перо из крыла и надежно воткнул, почти вплел в коротенькую пегую косичку Ника. И так же молча взлетел. Ник потрясенно замер. Перо… Да теперь к нему ни одна крыса не сунется. Ну, или сунется только особенно наглая и сумасшедшая. А у крыс бывает сумасшествие? Наверное, только бешенство, но… Да к дьяволу все, от парочки бешеных крыс он отобьется!

В супермаркет на этот раз Ник лез бодро. Он притащит в поселение много вещей, староста поймет, что не такой уж Ник и бесполезный. Крысы затаились, но изредка он видел серые тени. Страшно было до усрачки — но Ашу он доверял всецело. Ангельская аура отпугивала кровожадных грызунов. Ник сумел отковырять узкий лаз в тот самый склад и добрался-таки до стеллажей с пакетами. Там была одежда, как он и думал. Майки и футболки. Хоть что-то, все пойдет в дело.

Назад он возвращался нагруженный, как ишак, таща связанные веревкой пакеты, сколько смог поднять. И даже не удивился, заметив мелькнувшую на лице старосты злую досаду. Тот явно сожалел о том, что он вернулся. Перо ангела Ник еще на полпути домой из косы выплел и спрятал — не хотел светить подарком Аша перед старшими. Не зря же ангел отдал его не в поселении.

После возвращения Ник решил, что может с чистой совестью отдохнуть и вернуться к вырезанию из дерева. Он был почти счастлив: ему выделили пару футболок из добычи, он не был ранен, солнце уже садилось, так что никто бы не прикопался, почему он не работает. Он выбрался из хижины, устроился на низкой лавочке и принялся за работу. Постепенно вырисовывалась мускулистая, странных для человека пропорций фигура: очень широкая, мощная грудь, узкая талия и бедра, довольно изящные в таких — игрушечных — размерах ноги.

Над ним прошла крылатая тень, приблизилась. Ник замер, смущенно прикрывая рукой статуэтку. Что, если Ашу не понравится?

— Красиво, — сказал Защитник.

Ник покраснел, ему, как всегда, приморозило язык, так что и слов не находилось, кроме шепотом выдавленного:

— Благодарю…

— И узнаваемо. У тебя талант.

Ник только горько усмехнулся: кому сейчас этот талант нужен, в изменившемся мире, где выживание стоит на первом месте. Вот если б он травы знал или шил, там, лучше всех… Повадки зверья он хорошо изучил, потому и охотник хороший, но есть и получше, те, кто во время Армагеддона уже взрослыми были и в прошлой, мирной жизни, умели охотиться, пусть и лишь в дополненной реальности: настоящую охоту тогда уже давно запретили.

— Продолжай. Это нужно.

— А вы… — Ник прикусил губу, не зная, имеет ли право вообще спрашивать что-то у Защитника.

Ангел усмехнулся и сел рядом, все равно возвышаясь над ним. В наступающих сумерках было видно, как слегка светится его кожа и чуть ярче — глаза.

— Помыслы людей открыты, словно книга.

— А что вы читаете во мне?

— Желание жить. Это хорошо.

Аш замолчал и запрокинул голову, глядя в темнеющее небо.

— А мы вообще выживем? — негромко спросил Ник о том, что больше всего беспокоило.

Защитник молчал так долго, что ему показалось, это должно значить «нет». Но Аш все же ответил:

— Мы сделаем все, чтобы вы выжили.

Ник не решился спрашивать, зачем это ангелам. И сколько их вообще, раз «мы». Хотя он был бы не против, говори с ним Аш еще. Притерпелся к его голосу, и вместо полуобморочной дрожи тот вызывал уже иные, более приятные ощущения. Не то чтобы согревал, просто проходился теплой волной по всему телу, заставляя что-то внутри поджиматься. Или раскрываться. Или что-то еще, Ник не мог идентифицировать свои ощущения и потому постарался от них отрешиться. И все же задал вопрос:

— А они… больше не вернутся?

Когда закончился сороковой день войны, все трупы — и ангелов, и демонов — вспыхнули и сгорели, не оставив даже пепла. Словно их и не было. Словно все это людям только приснилось. Убеждали в реальности только разрушения, потери и оставшиеся на Земле Защитники.

— Неведомо, — коротко ответил Аш.

То есть, вся эта вакханалия могла повториться? Это не внушало радости. Если да, то людей на земле точно в итоге не останется.

— Но почему…

«Почему в Библии и других священных книгах было написано иное? » — хотел спросить он.

Аш промолчал, снова посмотрел на статуэтку. Было заметно, что ему нравится то, что он видит.

— Продолжай, — он помедлил и вдруг опустил свою огромную ладонь на плечо Нику, заговорил веско и внушительно: — Защищать потомство, добывать пищу, строить логово или гнездо — может и зверь, и птица. Но творить что-то новое, отличное — лишь человек. Ты — сохранишь эту способность. Продолжай, Ники.

Ник опешил от такого, от этого пожелания-напутствия. От прикосновения ладони по всему телу прошла горячая волна, заставившая мгновенно свести колени. Инстинктивно. Аш потрепал его по волосам, но не так, походя, как собаку или кошку. Странно это было — он словно наслаждался, пропуская жесткие пегие кудряшки сквозь пальцы. Ник зажмурился, незаметно для себя привалился к ангелу. Впитывал в себя каждое прикосновение, жадно, словно пересохшая земля — живительную влагу. Не видя, что ангел уже не улыбается, даже хмурится слегка.

— Мне пора, — Аш поднялся весьма внезапно для Ника. Тот суматошно взмахнул руками, потеряв равновесие — и до него дошло, что едва не влез на колени к ангелу.

— Извини, — сразу же забормотал Ник. — Просто ты теплый и…

— Иди спать, Ники, — Аш снова усмехнулся и взлетел, оставляя парня в растрепанных чувствах на бренной земле.

Ник вздохнул. И пошел, что еще делать-то?

Глава вторая

Утром Ник проснулся с желанием сгореть в такой же невесомый пепел, как те, кому не повезло попасть под огненные мечи или плети ангелов и демонов. Потому что нельзя, нельзя было всю ночь смотреть такие непотребные сны — и проснуться, как ни в чем не бывало. Наверное, это все потому, что с ним никто спать не хочет. Уродец же. А тут приласкали-погладили, ну и вот… И хорошо, что он живет один, и никто не видит и не слышит его позора.

Он умылся, оделся, кое-как разодрал снова свалявшиеся за ночь кудри деревянным гребнем и к этому времени окончательно успокоился. Это все из-за тактильного голода, он слышал, что такое бывает, если человек долго один. Он ведь в самом деле долго прожил один после смерти мамы, и к нему никто не прикасался, не обнимал, не трогал его волосы. Все это — обычная физиология. А ее можно и нужно забить работой. Чтоб не думать ни о чем постороннем.

Работу всегда распределял староста. Ему было лучше знать, кому стоит идти на охоту, а кому — в руины, но все же Ник надеялся, что его пошлют в лес или к заливу, тогда бы он посмотрел на остатки мостовых опор, вспоминая, как выглядели мосты раньше. Правда, он уже почти не мог вспомнить этого сам, только с помощью картинок в учебниках или других книгах. Ненужная для выживания память вытеснялась из разума. Он уже и город вспомнить не мог, Нью-Йорк превратился в абсолютные руины, никаких ориентиров не осталось. Ни одного здания выше полутора сотен футов не уцелело. Рухнуло все, что было выстроено руками человека. Оттуда все люди в поселении брали камень, металл, блоки, опоры — все, что можно было приспособить для строительства.

— Ник, ты идешь в город на разведку, — приказал староста.

— Но крысы… — рискнул заикнуться все-таки Ник. Пусть считает, что ему просто повезло в первый раз, но везение длиться вечно не может.

— А ты бегай побыстрее, — хмыкнул староста.

Его усмешка и взгляд говорили совершенно ясно: староста на что-то злится, но на что? Никаких проступков он не совершал, все остальные отношения к нему не переменили. Значит, дело было в Аше. Ник не был идиотом и прекрасно понимал, что в последнее время Защитник общается с ним куда больше, чем с кем-то еще. Но что в этом плохого? Это ведь воля самого Защитника. Хотя, если принять как данность то, что раньше Аш общался в основном только со старостой… Ревность? Банальная ревность и боязнь потерять авторитет? Но это глупо. Ник был в растерянности. Кто он — и кто староста! Да Ашу, наверняка, просто скучно, вот и…

— В город! — снова рявкнул староста. — В квартале от того склада, где ты был в последний раз, должен был быть магазин продуктов.

— Да, староста, — кивнул Ник.

Если прошлое задание было убийственным, то это и подавно. На подобные объекты ходили крупными отрядами, с «бабами» — склепанными из листового металла, порезанного тонкими полосами, клетками, которые охотники тащили на себе и в которых передвигались внутри. В продуктовых всегда, без исключений, были крысиные гнезда. Неужели староста так сильно ненавидит его? От этого где-то внутри было очень горько и обидно. Он ничем не заслужил подобного отношения! А еще было страшно: если староста пожелает, то сможет обвинить Ника в чем-нибудь, да хоть в уклонении от приказов, и выкинуть из поселения.

Уходил Ник с мыслью, что если он вернется — староста точно его лично прирежет ночью. Или выгонит. Умирать не хотелось. Только не сейчас, когда он так молод. Не сейчас, когда у него появилась крохотная надежда на что-то лучшее, инструменты, интерес Аша. Его перо он, кстати, не забыл вплести в косу, страшно боясь потерять. Как выяснилось, крыс оно все еще отпугивало.

Он нашел нужное место и даже искомый магазин. И даже сумел проскользнуть в полуразрушенный зал, а оттуда — в уцелевшую подсобку. Удача улыбнулась ему: заросшие пылью и паутиной, с почти нечитаемыми этикетками, там высились зиккураты вполне себе сохранившихся консервов. Видимо, завалы и дверь подсобки хорошо оберегали их от влаги и перепада температур. Ник набрал две магазинные корзинки, выбирая самые сохранившиеся банки, с натугой выволок из магазина, едва не убившись у самых дверей, когда зацепил корзинкой криво лежащую балку и обрушил половину стены, и потащил к селению.

«Жадность… как там мама говорила? Что-то про Фрая? Жадность Фрая погубила, да? »* — думал Ник, чувствуя, что руки от тяжести плотно набитых корзинок скоро оборвутся. Но все же допер, не выбросил ни одной баночки. И обе емкости грохнул прямо под ноги старосте, слишком злой, чтобы бояться: крысы подбирались вплотную, примеривались, как бы половчее прыгнуть. То ли у пера тоже был свой срок действия, то ли крысы чуяли обман. Но в следующий раз, Ник это прекрасно понял, даже ангельское перо не спасет.

— Молодец, Ник, — старик Ламберт вроде бы даже смягчился. — Отдыхай.

Отдыхать, а тем более резать из дерева сейчас, когда руки тряслись и от пережитого ужаса, и от злости, Ник не мог. Молча развернулся и бегом кинулся к озеру неподалеку от поселения. Вода там была всегда холодная, но ему именно это и было нужно, чтобы остыть. А то держать язык за зубами становилось все труднее. Разделся аж чуть ли не на бегу, но все равно внимательно осмотрел место, куда бросить одежду: можно было нарваться на муравьиную тропу, а то и муравейник, потом же от мелких кусачих тварей тряпки не вытрясешь. Уверился, что вроде бы все в порядке, можно оставить, побросал все на ветки и бросился в воду. Озерцо было крохотным, тут и рыба-то не водилась. Скорее всего, если судить по остаткам чего-то, похожего на плитку или мозаику, на дне, это было искусственное озеро. Тут вообще-то раньше был парк, но какой именно, Ник не помнил. Но хотя б поплавать можно было вволю. Сюда никто не ходил, кроме него — далековато для хозяйственных нужд, был ручей рядом, где брали воду, стирали и мылись.

Ник нырнул, окунаясь с головой. Холодная вода привела в чувство и смыла злость. Ну ненавидит его староста… Опасается, вернее. Можно понять, без Защитника поселение обречено, а когда какой-то изгой в пятнышко Защитника себе прибирает… Он помотал головой, разбрызгивая воду. Да чушь! Что значит — прибирает? Аш сам прекрасно пояснил свой интерес к нему — его деревянные фигурки. Вот и все. А что потискал — тоже объяснимо: Ник тут один такой пятнистый, все равно что приблудный кот. Никто слова не скажет, хоть ты его погладь, хоть побей. Надо со старостой поговорить напрямую, вот что. И прямо сейчас. Иначе завтра его пошлют снова в город, и все. Станет Ник закуской для крыс.

Он выбрался из озера, оделся, пошел в селение. Да и есть уже хотелось, еще как хотелось. Особенно после купания. Он и вовсе подумал было сперва поесть, а потом уже идти к старосте. Но староста попался по дороге к хижине. По всей видимости, тоже решил поговорить. Ник остановился напротив него, под слишком уж внимательным взглядом чувствуя каждую каплю воды, стекающую с волос, облепленные промокшей футболкой плечи и грудь. Странный это был взгляд.

— Вы что-то хотели? — намекнул Ник.

Староста еще раз окинул его взглядом, изобразил на лице что-то, должное, наверное, быть выражением слегка опечаленного поведением неразумного сына или внука старика. Глаза, правда, все портили, очень уж чистая злоба в них притаилась.

— Ники, хорошо, что я тебя встретил. Думал, ты уже дома, а тебя нет. Нужно поговорить, мальчик мой.

— Да, староста, — закивал Ник.

— Ты же умный парень, Ники. Понимаешь, что не тебе ложиться с Защитником в постель. Это должна быть крепкая девушка, способная родить от него дитя, — не стал ходить вокруг да около староста.

— К…К… Какую п… постель? — Ник начал от неожиданности и непонимания заикаться.

— Ту, в которую тебе так хочется забраться, — рявкнул мужчина, теряя терпение, схватил его за плечо, сжимая до синяков. — Откажешь ему, понял? Или можешь собирать вещи.

— Я не понимаю, — жалобно пролепетал Ник.

— Так подумай внимательно, — староста наклонился к нему, шипел и брызгал слюной. — Аш — здоровый мужчина, которому так же как всем нужна ласка. И не тебе согревать его постель. Ты уяснил? Не вздумай к нему моститься, сученок, ясно?

— Что? — повторил Ник. — Но он ангел… Им же нельзя…

— Идиот… Ладно, я тебя предупредил.

Староста почти отшвырнул его, пользуясь тем, что крупнее и сильнее, оставляя бедного Ника пытаться собрать в кучку мозги. Какая постель? Какая ласка? Какие дети? О чем староста вообще? Ник потряс головой, глядя старосте в спину. Похоже, тут кое-кто рехнулся, и это был не он, Ник. Он как раз мыслит здраво, несмотря на то, что общается исключительно со своей правой рукой. А вот старосте, похоже, сперма в голову ударила.

Он поспешил убраться в хижину. И как назло, все мысли моментально сосредоточились на том, что Аш… с человеком… Но как, размеры-то?.. Правда, мысль о размерах и всем таком удалось отогнать, сосредоточившись на дружбе с собственной рукой, крепкой мужской дружбе. Ник еще, кажется, слышал, что кто-то был возле дома, но не придал этому значения. Не вошли — и слава Богу. Стало полегче, вернулась способность соображать. Придется избегать общения с Ашем? Если он хочет жить — да, придется. Ни ему, ни Защитнику не нужны проблемы. Хотя у ангела-то их будет гораздо меньше, он в принципе спокойно может развернуться и улететь к другому поселению, если ему начнут ставить условия тут.

Ник горько вздохнул. Он снова останется в полном одиночестве. Может, вправду уйти уже? И пусть крысы сожрут. Хоть кому-то польза… Мысль зацепилась за усталость от одиночества и неприкаянность, принялась наматываться на другие, как паутина на шестеренки в тикающем на последних витках пружины часовом механизме. К ночи Ник поймал себя на том, что собран, одет и готов уходить. Когда и как он успел все это, он бы даже не сказал — руки сами делали, пока мозги были заняты мыслями. Даже попрощаться не с кем, внезапно понял он. Только с недоделанной фигуркой ангела. Инструменты он с собой не взял, во-первых, ему будет некогда заниматься творчеством, во-вторых, жаль, если пропадут вместе с ним, а так, глядишь, кому-то из поселения и пригодятся.

За воротами поселения Ник почувствовал себя свободно. Никому ничего больше не должен, сам по себе. И крыс можно еще побить от всей души, пока не выдохнется сила ангельского перышка. Занятый своими мыслями, он не услышал шелеста перьев и шагов.

— Далеко собрался, Ники? — глухой голос Защитника внезапно вгрызся во внутренности, заставил ослабеть колени.

— Не знаю. Но мне нельзя с вами говорить.

Ник специально не повернулся, понимал, что не должен смотреть на Аша, иначе вся решимость… ее и так-то было, оказывается, мало. Потому прикосновение крыла ангела было для него почти шоком, когда его в это крыло едва не завернули.

— Что вы… Что вы делаете? — шепотом спросил он.

— Останавливаю тебя, — Аш, кажется, улыбался. — Я поговорю со старостой.

— Это ничего не изменит. Он меня ненавидит.

— Пусть ненавидит, но навредить больше не сможет. Ники, один ты погибнешь. Ты ведь хотел жить, что изменилось?

Нику было жарко: спереди согревало горячее крыло, со спины — еще более горячий Аш. И отвечать не хотелось, только прижаться и позволить… все. Все, что ангел захочет. Если, конечно, он вообще испытывает какие-то желания.

— Идем обратно, — мягко сказал Аш.

— Я не… — Ник позволил взять себя за плечо и покорно пошел с ангелом.

Аш завел его в дом, сам кое-как разместился в комнате.

— Вы… останетесь? — то, что ангел не собирается уходить, удивило Ника до того, что он позволил вырваться глупейшему вопросу, да еще и такому обидному. Но Аш только усмехнулся. И это заставило Ника полыхнуть смущенно и пожелать себе немедленно сгореть в пепел: он вспомнил слова ангела о помыслах, открытых, как книга.

— Ложись спать, Ники, — велел он. — Утром все прояснится.

Ник плюхнулся на лежанку, снова подхватился:

— А как же ты… вы? Я уступлю свое место…

— Я не помещусь на этой кровати. Засыпай. Мне и на полу хорошо.

Когда Ник раз в пятый перевернулся с боку на бок, не в силах уснуть, тяжелое жаркое крыло ангела развернулось и прихлопнуло его к постели. Это мгновенно погрузило в сон, такой же жаркий, горячий и местами весьма непристойный. И вины Ника в этих непристойностях не было — такой возраст, гормоны, раздерганные старостой нервы. И первые крохотные ростки привязанности к пепельнокрылому ангелу.

______________________________________

Примечание:

* - "жадность фраера сгубила". Да, мы в курсе, что поговорка одесская. А кто его там знает, каких кровей была мама Ника? Возможно, что она употребляла суржик с русско-английскими, а то и не только, словами. Имя "Фрай" вполне существует, вот Ник-ребенок и достроил фразу до понятного ему контента.

Глава третья

Проснулся Ник, укрытый одеялом. И Аша в комнате уже не было, что радовало, учитывая, в каком виде Ник в себя пришел.

— Я пожалею, что вернулся, — смывая с себя все следы бурных сновидений, бормотал он. — Кажется, очень пожалею. Староста Ламберт меня точно прикопает своими руками…

Проглотив разогретую консерву с остатками вчерашней лепешки, Ник торопливо оделся и поспешил улизнуть из поселения, прихватив оружие и снаряжение для охоты. Лучше побродить денек в лесу по своей инициативе, чем попадаться старосте на глаза. В лесу сейчас хорошо, орехи есть, ягоды. Можно пожрать вволю. А что там еще и волкопсы, пумы, боа и прочие гады водятся, да и на медведя можно нарваться — это нормально. Просто надо быть осторожнее. Зато в лесу нет крыс.

Нику повезло — нашел куст с лесными орехами, успевшими поспеть. Попутно прикончил пару змей — гремучника и щитомордника. Вот и королевский обед: жареная змеятина с орехами. Теперь нужно было добраться до ручья или ближайшего озерца. Может быть, заодно и подстрелить кого-нибудь на водопое повезет, например, козу или пекари. Остальная хищная живность пока не совалась — вблизи от поселения всех выбили, животные поняли, что к двуногим лучше не лезть. «Удивительно, — думал Ник, поджаривая над огнем кусок змеиного мяса, нанизанный на палочку, — как быстро восстанавливается численность животных, которым не мешает засилье человека! Сразу после Армагеддона в этих местах практически не было ничего живого, кроме все тех же крыс, псов, некоторых птиц, белок и енотов. А сейчас… Прошло-то меньше десяти лет».

В кустах что-то зашуршало. Ник на всякий случай вытащил перо Аша — вдруг отпугнет. На крупных млекопитающих аура Защитника действовала не так сильно, да и перо ее держало не так уж и долго, если судить по крысам… Из кустов высунулся любопытный черный нос, принюхался — енот решил проверить, что тут такое, или собирался поохотиться на водную живность в ручье. Ник потянулся за луком, но остановил сам себя: ни к чему. Люди не голодают, он сам тоже, не стоит убивать енота просто потому, что он попался на глаза. Хотя за его шкуру и кое-какие потроха ему дали бы что-нибудь полезное… Рука снова легла на крутой изгиб лука. Зверь подергал носом и попятился, опасливо фыркая. Ник усмехнулся и не стал стрелять. После вчерашнего разговора делать что-то для поселения не хотелось. И даже если в этом будет выгода для него самого — тоже.

А потом поляну накрыла тень крыльев. Ник запрокинул голову, почему-то ничуть не удивившись. Только цокнул языком: кто-то, кажется, сбрендил — садиться на такую ограниченную территорию и рисковать сломать крылья. Как выяснилось, Аш мог крылья сложить и на поляну просто рухнуть камнем. Ника перепугал до заикания, но когда тот подлетел к припавшему на колено ангелу, Аш уже поднимался, слегка смущенно рассматривая оставшиеся в рыхлой лесной почве вмятины.

— В-в-вы!.. Т-ты с ума сошел?! — наконец, разродился Ник.

— Почему? — удивился ангел. — Мы не сходим с ума, не умеем.

— Зато сводить окружающих с него вы умеете в совершенстве, — сердито пробурчал Ник, и тут до него дошло, на кого он вообще хвост поднял.

Аш его смущение поймал и улыбнулся.

— Я в порядке. И ты тоже будешь.

Ник закатил глаза: он был в порядке! Он был в полном порядке, пока чокнутый Защитник не решил спикировать именно сюда, чуть не подарив ему инфаркт! А еще у него едва не сгорела змея.

— Будете? — предложил он свой прутик с куском змеятины ангелу, старательно пытаясь вернуться к вежливому тону.

— Буду, — согласился тот.

Ник передал ему угощение и нанизал еще кусок на оструганный прутик. «И зачем ты сюда прилетел? » — крутилось в голове. Он догадывался, что ангел прекрасно слышит его панические мысли.

— Я волновался, — пояснил Аш.

— Обо мне?

Ангел отправил в рот мясо, прожевал. И кивнул. Это было что-то новенькое. То есть, хорошо забытое старенькое: о Нике раньше волновалась только мама, но тому уже пять лет, как он живет один, и больше никто о нем не волнуется. Ник не знал, как на это реагировать, поэтому предпочел жарить змею, не забывая про орехи. Половину щитомордника он осилил сам, остальное скормил Ашу, поделился и орехами, и заваренным в котелке травяным настоем. К концу трапезы голова уже начала более-менее соображать.

— Аш, можно я кое-что спрошу?

— Можешь и не спрашивать, — смех ангела отдался болезненно-приятной дрожью внутри. — Нельзя нам иметь детей от человеческих женщин. Геном совместим только частично, в итоге появится на свет больной ребенок, если вообще родится и при этом не убьет свою мать.

— А почему ты не сказал об этом старосте?

— О, Ники, ты не прав, я говорил, — ангел нахмурился, откинулся спиной на толстый ствол. — Но он вбил в свою голову какую-то притчу из вашей священной книги, Библии, и мечтает получить от меня потомство.

Судя по прозвучавшей в голосе Аша гадливости, эта мысль в восторг его не приводила. Да и кого бы привела?

— Сочувствую. Правда… Он хорошо заботится о поселении, но временами настолько уперт…

Аш кивнул. Повисло молчание, в котором Ник перебирал волнующие его вопросы, не зная, решился бы он задать их вслух, или нет.

— Это так тебя зацепило? — спустя какое-то время все-таки рассмеялся Аш.

— Что именно? А… — Ник ощутил, как заливается краской стыда. — Да, немного.

— Кое в чем староста Ламберт прав, — все еще улыбаясь, покачал головой ангел. — У нас есть такие же потребности, как и у людей: мы нуждаемся во сне, пище, воде. В телесной любви. Но, так же как и люди, мы вполне способны прожить без последнего, ограничивая себя. Или… — Аш заглянул, кажется, прямо в душу своими пронзительными глазами, —…снимая напряжение своими руками.

Нику дальше краснеть было некуда, так что он ограничился тихим неразборчивым мычанием. Он бы с превеликой радостью отключил воображение, если бы это было возможно. Потому что оно немедленно запустило в его мозгу самый натуральный порнофильм. Что это такое, он знал — уже в семь лет знал и помнил до сих пор. Так бы что другое помнил!

Аш улыбался, придвигаясь все ближе, так что сложенное крыло касалось плеча Ника.

— Иди сюда, Ники.

Он не сказал больше ни слова, но это и не нужно было: Ник прекрасно понял все, и что было сказано, и что не было, словно получил на краткое время способность ангела читать в помыслах. Ник повернулся к нему, неловко потянул с себя куртку. Не было страха, просто собственные руки показались неуклюжими и словно бы занемевшими. И тогда Аш сам помог ему раздеться.

— Я не очень представляю, как это все, — неуклюже сказал Ник.

— Тш-ш-ш. Не бойся и можешь закрыть глаза.

Ник послушно зажмурился. В глубине души он ожидал, что на него немедленно накинутся с чем-то более откровенным, чем поцелуи — во всем были виноваты эти чертовы порнофильмы, которые его мать до Армагеддона смотрела в невообразимых количествах. Но Аш только гладил его, обжигая пятнистую кожу горячими ладонями и такими же горячими губами, которыми трогал шею, плечи, пересчитывая белые отметины. Ник тихо стонал. Звуки помогали хоть немного снять возбуждение. Просить вслух он не осмеливался, но ему и не нужно было. Широченная ладонь легла между бесстыдно раздвинутых ног, слегка, осторожно и бережно, сжала — и этого хватило Нику, чтобы кончить. Было стыдно и хорошо, Ник не мог понять, какого из чувств больше. Потом его бессильно повисшую голову подняли, повернули — и губы накрыли чужие, выпили еще рваное, заполошное дыхание, отдарившись в ответ горячим выдохом.

— Извини, я… — Ник пытался подобрать слова.

— Не все сразу, Ники. Незачем торопиться, — улыбнулся ему Аш.

— Мы еще раз… это сделаем? — с надеждой уточнил Ник.

— Почему — еще раз? Столько, сколько ты будешь хотеть. Просто не стоит сразу бросаться в пучину.

— Но… А… — Ник махнул на все рукой и прижался к ангелу.

О том, что Аш великолепно контролировал себя, говорило отсутствие видимого возбуждения. Ангел, как и все его собратья-Защитники, носил такую же одежду, как и люди, разве что рубашка у него была особенная, с открытой спиной, прикрывала только грудь, бока и руки. Ник прижимался к нему достаточно крепко, чтобы оценить степень спокойствия. Спрашивать он не стал, Аш же сказал, что не все сразу. На короткое время он даже задремал, согретый крыльями ангела и его телом, устроенный Ашем на руках, словно в колыбели. От этого тепла и нежности защемило сердце, но слезы Ник сдержал: он мужчина, а не малыш, он и во время Армагеддона не плакал от страха, чтобы сейчас расклеиться и рассопливиться от ласки. Аш поцеловал его в лоб, улыбнулся.

Проснулся Ник уже полувозбужденным: юность и гиперсексуальность зачастую идут рука об руку, да и ситуация… способствовала. Ангел только рассмеялся, будоража его еще больше этим глухим и гулким одновременно звуком. В этот раз Ник даже не особенно стыдился, принимал ласки, отвечая всхлипываниями. Безропотно лег на брошенную на траву одежду, разводя ноги. И не сумел сдержать вскрик, когда его член накрыли губами и вобрали до самого основания. Это вообще было уму непостижимо — чтобы Защитник сделал такое. Хотя у ангела, видимо, понятия стыда вообще не было. Этому восхитительному бесстыдству он Ника и учил. И тот жадно впитывал знания, отзывался бессвязными вскриками, даже руки в пепельные волосы Аша запустил, пытаясь то ли притянуть его ближе, то ли оттолкнуть, чтобы продлить еще немного… А потом кончил. В этот раз просто уплыл на волнах блаженства. Дав отдышаться, Аш помог ему привести себя в порядок, с удовольствием искупался в ручье вместе с ним, позволяя еще раз полюбоваться на свои обнаженные стати. Ник попялился на них с превеликим вниманием, пытаясь представить, а не порвется ли он в лоскутки, если… Или, точнее, когда? Вроде бы тело все-таки податливо, но такой размер! Это же… Ох-х…

— Не забивай голову глупостями, Ники, — мягко посоветовал Аш, усмехаясь и ничуть не стесняясь и не обращая внимания на то, что вода далеко не теплая, принялся ласкать себя, разлегшись наполовину на траве, наполовину в ручье, в косые солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев. Ник уставился на него во все глаза, бесстыдно рассматривая.

— Не бойся, если хочешь — трогай, — уловив его мысль, Аш еще медленнее повел рукой, пропуская на глазах твердеющий ствол сквозь кулак.

Ник опустился на колени рядом, протянул руку. Его пальцы на члене ангела не сошлись, пришлось использовать обе руки. Взяв его в рот, Ник рисковал вывихнуть челюсть. Но ему жуть как хотелось попробовать Аша на вкус. Пройтись языком по шелковой коже, сунуть его в щелку уретры и поймать пробившую ангела дрожь, короткий, низкий, почти на грани слышимости, стон. Конечно, Нику не позволили чересчур усердствовать, Аш насладился лаской и мягко отодвинул Ника, закончив все собственной рукой. Потом еще и растянутые, распухшие и с трещинами в уголках рта губы Нику залечивал. Тот полюбовался, как выглядел со стороны, и скорее нырнул в ручей, чтобы охладить голову.

— Не простудись, — с легкой насмешкой посоветовал Аш.

— Н-н-н-ничего, я п-п-привычный, — простучал тот зубами, выскочив из воды и растираясь своей футболкой. — А вот скажи, как ты собираешься взлетать?

— А никак. Пешком пойду, — пожал плечами ангел.

— Пешком?

— До ближайшей прогалины, а там на крыло встану.

— А там, где… ну, где ты жил, мир такой же? — рискнул спросить Ник, убирая следы их пребывания на берегу ручья.

— Не помню, — улыбнулся Аш. — Наверное, пространства больше.

— Не помнишь? — изумился Ник.

— Нас лишили памяти о нем. Нет, я не жалею, ни один из нас.

— И вы теперь всегда будете с нами жить?

— Возможно. Его пути неисповедимы, Ники. Загадывать и надеяться можно, но я бы не стал, — ангел потрепал его по волосам и подтолкнул на тропу по направлению к поселению. — Беги вперед, уже темнеет.

Ник вовсю припустил в сторону поселения, переполненный счастьем. Отошли куда-то в туман все злобные выпады старосты, его угрозы и требования. Даже если Аш не станет ничего делать, чтобы не настраивать против Ника людей, сам Ник вполне может за себя постоять. В конце концов, месяц потерпеть — и он взрослый. И сможет выбирать, что делать.

Глава четвертая

Спал в эту ночь Ник как ребенок, сладко и почти без снов. А наутро мимоходом удивился тому, что староста Ламберт не обращает на него никакого внимания, как на пустое место. На его вопрос «А что мне делать? » мужчина пожал плечами: «Что хочешь». Ник решил сходить в город, поискать лекарства. Мало что из них вообще было пригодно, но за неимением лучшего… Если лекарство было герметично упаковано, не разложилось и не высохло за эти годы, оно считалось годным. А еще в аптеках почти не было крыс. Вот только сперва эти аптеки следовало найти и добраться до заваленных складских помещений, если они вообще уцелели. Ник знал, что старшие, кто когда-то жил в городе, примерно ориентируются в руинах и знают, где можно искать. Но ему-то было семь, когда все случилось, и полагаться приходилось только на собственную удачу и интуицию.

Солнце светило, город жил своей жизнью. Крысы злобно шуршали по подвалам, одичавшие волкопсы и кошки дрались за добычу: тушки невезучих ворон, голубей и крыс-одиночек, а иногда и сородичей. Улицы давно поросли мхом, травой и даже деревцами, а уж всяческие плющи и вовсе считали бы, наверное, город своей собственностью, умей они мыслить. Ник помнил разговоры о том, что флора как-то слишком уж быстро отбирает у людей остатки руин.

Аптека нашлась относительно быстро — разбитая вывеска с зеленым крестом. Ник сунулся туда, но он не один такой умный был: если внутри что-то и оставалось, то было разграблено еще в самом начале. Нужно было искать места, где не было внешних обозначений. Следовало заглядывать в каждое здание, вот что. Обходить так можно было хоть всю территорию бывшего супер-сити, главное, не заблудиться в грудах обломков. Иногда там можно было наткнуться на человеческие кости: останки пиршества зверья. Уцелевшие, не испепеленные трупы людей тогда, десять лет назад, никто не хоронил.

Ник потер руки и решительно двинулся в ближайшее здание. Выглядело оно вроде прилично. Он не знал, что тут было раньше, но уцелело почти десять этажей вверх, и это было много — что ангелы, что крылатые демоны словно стремились разрушить как можно больше высотных зданий во время своей войны. Очень мало небоскребов уцелело. Старшие, к примеру, запрещали ходить в западные районы, где несколько высоток рухнули друг на друга, словно костяшки домино, и вся эта конструкция зависла, зацепившись углом за остов еще одного небоскреба: они могли в любой момент потерять хрупкое равновесие, возможно, все зависело от одной-единственной арматурины.

Ник очень внимательно осмотрел облюбованный дом. Пробраться внутрь можно было через окна — нижние этажи были завалены грудами битого бетона и кирпича, густо заросшего травой. Лез он по ней очень осторожно: корни травы были не самым надежным скрепляющим материалом, можно было навернуться и сломать себе шею.

Внутри было темно и пыльно. Зато ничего не шевелилось, что внушало некую надежду. Пробираться по помещениям было страшновато: в любой момент могли просесть опоры или балки перекрытий. Да и не было тут на первый взгляд ничего нужного, разбитая мебель, техника, истлевший бумажный и пластиковый хлам. Побродив еще немного и наткнувшись на несколько скелетов, вернее, на разбросанные кости, Ник решил выбираться.

Да уж, это не то, что было в книгах, но что-то близкое к тому. Еды нет, ничего нет, выращивать самим мало что получается. Он, если честно, не сильно понимал, почему люди их поселения остались возле руин города, а не ушли вглубь материка. Должно быть, цеплялись за что-то привычное, пусть и разрушенное. Да и здесь все-таки были растения, вода и город можно было обшаривать вволю. Интересно, далеко ли другие поселения? Можно было бы спросить у мастера Джона, с кем-то же он держит связь все эти годы. Посмотреть бы на этих других людей. Интересно, какие они, чем живут.

В их поселении были белые, черные, китайцы, француз, несколько итальянцев, филиппинцы и латиносы — эмигранты. В общем, много кто. У него самого мать была наполовину русская, кроме нее больше представителей этого народа почему-то не оказалось. Учительница говорила им, что русские живут за океаном, как и другие народы. А теперь ведь за океан никак не попасть, наверное. Если только на кораблях с парусами. В этом Ник вообще не разбирался. Океан был рядом, мечтай сколько влезет, рассматривая картинки с парусными судами. Интересно, может быть, где-то там, на другом континенте, выжил кто-то умеющий создавать крылатые корабли? И однажды на горизонте белой чайкой мелькнет парус?

Замечтавшийся Ник понял, что пару раз свернул не в те коридоры, куда нужно. В итоге сейчас он стоял в каком-то офисном помещении с кучей столов и стульев, перегородок и стеллажей. А еще на стене висел шкафчик с крестом, плохо видимый в полутьме. Похоже, его вело что-то посерьезнее интуиции. Но эту мысль Ник отбросил, как несущественную, осторожно пробираясь к шкафчику. Вот бы там было что-то посерьезнее выдохшейся зеленки!

Открывался он легко. И внутри… Ник не знал, что это такое, но все было плотно упаковано. Бинты, кажется, какие-то запаянные в пластик фломастеры — что они делают в аптечке? «Ладно, док разберется», — решил Ник, выгребая все подчистую в холщовый мешок. Может, ему даже перепадет сегодня что-нибудь вкусненькое. Доктор Келлер часто угощала пациентов или тех младших, что приносили ей лекарственные травы, коренья и вообще все, чем можно лечить, фруктовыми конфетами собственного приготовления.

Надо было, наверное, искать по офисам — там ведь тоже аптечки есть. И не все из них даже использованы. Об этом он вспомнил только сейчас. Память ребенка способна вместить многое, что даже не понадобится во взрослой жизни. Однажды, когда он куда-то ходил с мамой, от жары ему стало плохо. Их отвели в прохладное помещение, дали воды и упаковку со льдом, приложить к носу, чтобы остановить кровь. Там был такой же шкафчик, с красным крестом на дверце.

Ник огляделся. Кое-где виднелись кости, видимо, какие-то звери тут попировали. Оставаться дольше в этом месте не хотелось, надо было вернуться в поселение. Узнать, почему фломастеры лежали в аптечке. Фломастеры — это тоже было из той, прошлой жизни. Ну, и немножко из начала этой. Когда он ходил в школу, они еще были, потом, конечно, исписались. Сейчас малыши пишут палочками на мокрой глине — бумаги мало, слишком мало. А рисуют… рисуют кусками известняка или кирпичей по стенам домов. Если вообще им хватает на детские забавы времени: все, даже самые мелкие, чем-то заняты, помогают взрослым. Жить на руинах прошлого мира и строить новый трудно.

Он с трудом выбрался из здания, поплутав как следует, огляделся и припустил в поселение почти бегом — вечерело. Надо же, он даже не заметил, как прошел день! По пути пришлось пристрелить пару волкопсов, и это была удача, что их было всего двое и совсем еще щенки. Тушки он прихватил с собой, надеясь, что по следу крови за ним не ринется вся стая.

В поселении тушки он отдал охотникам, а мешок оттащил доктору.

— Какая удача, Ники! Надо проверить, не высох ли еще йод.

— Йод? Эти фломастеры — это йод? — любопытно покрутил распакованный маркер Ник.

Доктор Келлер потрепала его по макушке, улыбаясь:

— Йодные маркеры, малыш. Если они были герметично упакованы… О, да, работает. Ты просто умничка, Ники.

Ник довольно улыбнулся, получая свою фруктовую конфету. Рядом с пожилой седовласой негритянкой он иногда чувствовал себя еще ребенком. Хотя она так относилась ко всем младшим.

— Док, я тогда еще порыскаю по городу, поищу такие же аптечки.

— Только будь осторожен, хорошо? — кротко сказала она и снова улыбнулась.

— Обязательно, мэм, — Ник сунул конфету в рот и умчался к своей хижине.

Можно было развести костер и посидеть у огня, доделывая фигурку ангела. Тем более что там и осталось-то немного, самая муторная часть, конечно — крылья. Лицо он пока даже не намечал, не решаясь трогать. Зато тщательно проработал локоны, ниспадающие на плечи и на спину между крыльями. Он теперь знал, какие они мягкие на ощупь, теплые и шелковистые. А еще легкие, как невесомый пух. Резал Ник тщательно, не торопясь, полностью сосредоточившись на том, чтобы не испортить работу. Так что когда его плечи накрыло горячее крыло, он только-только отложил инструмент и сдувал крохотные стружки со статуэтки.

— Можно посмотреть? — с улыбкой спросил Аш.

— Оно совсем не готово, — грустно сказал Ник. — Но вот, смотри…

Статуэтка стояла, чуть золотясь в отблесках пламени, безупречно проработанная практически полностью, только лица не было. А так деревянный ангел готов был сорваться в полет сию же секунду.

— Боишься испортить? — Аш запустил пальцы в его волосы, перебирая прядки.

— Очень. Это ведь не медведям уши резать.

— Может быть, стоит оставить так, — задумчиво отозвался ангел, привлекая его к себе поближе, на колени. — Или потренироваться на отдельной заготовке.

— Но так… Как же без лица?

Ник прижался к его широкой груди и блаженно улыбнулся.

— Тогда тренируйся. Как прошел твой день, Ники?

Аш высвободил его футболку из-под ремешка штанов и запустил под нее руку, мягко поглаживая кожу.

— Я нашел аптечку, где были годные лекарства. Так что неплохо, принес пользу поселению, староста не будет ворчать еще пару дней.

— Будь осторожнее в городе. Я не всегда смогу быть рядом, особенно днем, когда облетаю территорию.

— Я стараюсь быть аккуратней. Но все время сидеть в поселении нельзя — нахлебника выгонят.

— Ты не нахлебник, а лучший охотник среди младших, — возразил Аш, наклоняясь к нему, коснулся губами шеи, лизнул солоноватую кожу.

Ник сразу расплылся от удовольствия, перестав думать обо всем на свете. Костер прогорел и почти погас, оставив только рдеющие угольки, но ему было жарко. Аш согревал получше печки, и не только потому, что температура его тела была выше обычной для человека. Его легкие ласки будоражили так, что кровь вскипала, а стонать или кричать было категорически нельзя — они не в лесу. Ник тихо и возбужденно дышал в грудь Ашу.

— Пойдем в дом, Ники, — тихо рассмеялся ангел. — Пойдем, там будет удобнее.

В доме Аш снова расположился на полу, затащил Ника на колени. Уже обнаженного, беззащитно открытого перед ним. Целовал и гладил, изучая самые чувствительные и отзывчивые на ласку части его тела. Ник потянулся к себе, но Аш завел его руки за спину, сжал запястья одной ладонью, запрещая. И продолжил ласкать. Ник старался не стонать слишком уж громко, чтобы не привлекать излишнего внимания. Но получалось плохо. Аш переложил его на постель, снова перехватил руки и мягко протолкнул в пересохшие от учащенного дыхания губы два пальца свободной руки. Разницы в росте хватало, чтобы ему было вполне удобно удерживать парня и ласкать его, целуя от ключиц до паха, слизывая капельки пота с кожи, обводя языком каждое пятнышко на ней. Ник посасывал его пальцы, старательно увлажняя слюной. Его уже трясло от перевозбуждения, щедро приправленного страхом. Мысли смешались в какую-то кашу, и он выкинул из головы все, даже вертевшиеся в ней обрывки подсмотренной в детстве порнухи. Просто вылизывал жесткую, слегка шершавую кожу и с трудом давил в себе стоны, чувствуя чужой язык, скользящий в паху, трогающий поджавшиеся яйца и за ними. Аш крепко зажал его рот, не дав вскрикнуть, получилось только сдавленное умоляющее мычание.

— Тш-ш-ш, Ники, все будет хорошо.

Вместо ответа Ник шире развел ноги, выгнулся, открываясь и подставляясь под его ласки. Аш отпустил его руки, и стало можно подхватить себя под колени, без слов говоря, что готов, только поскорее же, ну! Стоило Ашу проникнуть в его тело сперва одним пальцем, Ник сразу задохнулся. Ангел убрал его боль, но ее вспышка… нет, не отрезвила. Отрезвить его сейчас не могло ничто. Ник хотел больше, еще больше, подавался навстречу и тихо хныкал. Он не отслеживал, сколько пальцев в нем, просто думал, что сейчас свихнется, если не кончит. Аш накрыл его член губами и его рот свободной рукой, и второе было настоящим благословением, потому что Ник взвыл и дернулся, чувствуя прижавшуюся к промежности ладонь ангела, а его пальцы — где-то глубоко внутри. И это все было настолько хорошо, что Ник кончил, стоило Ашу слегка пальцами пошевелить.

В себя его привел мягкий смешок ангела.

— Ники, не улетай за облака.

Потихоньку осозналось все, вплоть до того, что Аш так и не убрал руку, просто не двигает ей.

— А… Ага… Я уже тут, — Ник шумно вздохнул.

Аш давал ему отдышаться, не трогая больше никак, его полуразвернутые крылья накрывали обоих, согревая.

— Давай, — хрипло потребовал Ник, двинув бедрами.

— Не торопись, Ники, не спеши, — Аш улыбался. — Тебе не больно?

— Мне очень хорошо.

— Хочешь посмотреть? — в глазах ангела светилось неприкрытое лукавство. Он приподнялся и аккуратно загнул своего юного любовника так, что тот смог увидеть медленно выходящие из него пальцы.

— О…

Это было очень возбуждающе, Ник снова заскулил. Аш прижался ртом к растянутым на пальцах мышцам, вылизывая и смачивая слюной, потом позволил ему опустить ноги, упереться ими в постель. Ник задыхался от накатившего возбуждения, прорывающегося тихими стонами. Аш потянул ладонь на себя, почти покинув его тело, и снова толкнулся внутрь, уже тремя пальцами. Пока что это был максимум, который Ник мог принять без повреждений.

— Мне так хорошо, — пролепетал Ник.

Было не больно и хотелось… хотелось еще больше. Каждое движение пальцев внутри рождало густую и пряную волну удовольствия. Аш понимал это и без слов, его рука не останавливалась, губы ласкали кожу, оставляя в белых пятнах розовые следы поцелуев. И рот он Нику опять закрыл, ловя ладонью стон.

Измученный вторым — и, кажется, еще более сильным оргазмом, Ник медленно успокаивался, прикрыв глаза, из-под ресниц глядя на ангела. Аш рассматривал его, по уши забрызганного семенем, и улыбался, ему явно нравилась картинка.

— А ты? — слабо выдавил Ник.

— Учить удовольствию телесной любви лучше на трезвую голову, Ники. Потом будет приятнее вдесятеро.

— А когда ты… будешь меня учить? — глаза закрывались, но Ник не хотел засыпать.

— Уже учу, — Аш тихо рассмеялся. — Спи, Ники. Это был долгий день.

Ник хотел еще что-то сказать, но мгновенно уснул в тепле крыльев.

Глава пятая

В следующие дни Ник внимательно присматривался к старосте, но тот словно забыл все, что было. Словно кто-то отмотал время назад. Ник подозревал, что это Аш что-то нахимичил со стариком. Ламберт Адамсон был злопамятным мужиком и просто так бы не успокоился. Но он забыл о своих планах на ангела, забыл о злости на Ника. В город посылал только вместе с другими охотниками, и иногда Ник сам уходил исследовать развалины.

В одиночку ему везло на находки. Совершенно целый ноутбук — каково, а? Мастер Джон даже сумел запитать его от генератора на солнечных батареях, зарядить и включить. Младшие со всего поселения собрались, чтобы поглазеть на то, о чем они только слышали. Конечно, никакой особенно практической ценности эта находка не несла. Фильмов там не было, музыки тоже. Но хотя бы можно было показывать малышам, что вообще такое — техника прошлого.

Ник обшарил несколько зданий, стаскивая находки: распотрошенные аптечки, провода, разбитую или внешне целую технику — мастер Джон затеял что-то там перепаять в радиоприемнике и за инициативу Ника похвалил.

Не обходилось и без происшествий. Одна из вылазок охотников в город обернулась бедой: рухнувшие перекрытия заблокировали двух младших в полуподвальном складе. Конечно, все кинулись разбирать завал, кого-то послали позвать на помощь Аша, но… К моменту, когда ангел примчался, от двух крепких парней остались только обглоданные кости.

— Как пираньи, Езус-Мария… — бормотнул Луис, старший в этой вылазке.

Ник в ужасе содрогнулся, представив, каково было парням. Он, так же как все, слышал их крики, быстро стихшие. Крысы, проклятые крысы!

— Больше никто не ходит в город в одиночку! — приказал староста, выразительно глянув на Ника, на вечернем собрании после похорон.

Ник кивнул, как и остальные парни. Все, никаких больше вылазок. Жить хотелось, теперь, когда у него был Аш.

Жить и любить. Вырезать из дерева фигурки. Охотиться. Читать книги. Засыпать в жаркой ласке ангельских крыльев. Однако у судьбы были на этот счет свои планы. Или не у судьбы, а у Того, кто сотворил их мир.

Дурную весть принес Аш, на несколько дней исчезавший куда-то. Спустился с обложенного сырыми тучами осеннего неба, и над поселением зазвучал его голос, отдаваясь дрожью в костях:

— Тревога! Тревога, люди Нью-Йорка!

Все высыпали из домов, вернее, мужчины высыпали, с оружием в руках. Женщины и дети затаились.

— Он решил очистить мир. Полностью, — отрывисто говорил Аш, складывая крылья. — Времени в обрез, чтобы добраться до места, откуда мы сможем открыть переход для вас в новый мир.

— Н-новый мир? — подал голос староста.

— Миров много, и не над всеми Он властен. Есть пустые, сотворенные не Им. Есть и те, которые полны жизни, но разумных там нет. Сейчас мои братья готовят других выживших.

Поднялась суматоха, вполне организованная. Собирали все, что только могли унести на себе. Только необходимое. То, без чего не выжить ни в пути, ни в новом мире.

— Куда мы пойдем?

— Вы называете это место Аляской. Туда будут добираться все люди Земли.

Поселение было готово перебираться на Аляску уже очень скоро, все было собрано и упаковано: еда и вода. И хозяйственные мелочи вроде инструментов. Все лишнее без сожалений было брошено: бесполезный теперь радиопередатчик, все, что принадлежало старой жизни. Единственным богатством, что они забирали, были книги. И то не все — художественную литературу пришлось оставить, несли только учебники.

Нику пришлось бросить статуэтку, которую он так и не успел доделать.

— Ничего, вырежешь новую, еще лучше, — утешил его Аш.

Времени, по прикидкам Защитников, у людей было мало — всего пара месяцев. Потом… Потом Земля вспыхнет в очищающем пламени.

— А там, в том мире, все будет лучше? — Ник с надеждой смотрел на Аша.

— Это новый мир, — ангел улыбался, — все будет так, как этого захотите вы. Так, как вы создадите. Выжило не так уж и мало людей, Ники. Около миллиона. У вас будет хороший шанс заселить новую землю, совершать открытия, изобретать что-то новое.

— Миллион? Так мало?

Ангел только развел руками. Да, мало. Из двенадцати миллиардов до Апокалипсиса… Но все же лучше, чем если бы не выжил никто.

— Интересно, а мы найдем другие группы или нет, до того, как придем на Аляску?

— Идут все, успеют ли добраться — вот вопрос.

Аш знал: те из Защитников, кто опекал выживших на иных материках, отдадут последние силы, чтобы открыть пространственные коридоры, сокращающие путь через океаны. Он и сам искажал пространство незаметно для людей, шел впереди, светясь, как путеводная звезда, и за день люди проходили гораздо больше, чем было возможно.

Ник ночами уже совсем открыто ночевал под боком у Аша, просто прижимался, стремясь поделиться своим теплом. Никто не сказал им и слова. Перед лицом смертельной опасности становились не важными любые чудачества и странности. А Ник чувствовал, что его поддержка, как бы это странно ни звучало, нужна Ашу. Слишком устало выглядел ангел к ночи, залегали тени под лучистыми глазами, все меньше цвета оставалось в крыльях, они словно выцветали. Ник обнимал его, помалкивал, зная, что ангел и так в курсе его мыслей и желания поддержать.

Это был долгий и тяжелый путь. Не все сумели его преодолеть. За спиной оставались безымянные и ничем не отмеченные могилы. Ник и другие охотники обеспечивали людей пищей, когда Аш объявлял привалы на день-два, но ее не всегда хватало. В дело пошел неприкосновенный запас. К точке сбора добралась едва ли половина тех, кто вышел из поселения.

Ник смотрел — сердце сжималось. Как они смогут выжить? Их так мало. Переводил взгляд на Аша — и сердце обливалось кровью: от ангела только тень осталась, пепельная тень. И только глаза его горели, как раньше, и руки обнимали так же надежно и горячо.

Место сбора выживших и Защитиков находилось в конечной точке Трансамериканского шоссе, именно его придерживался Аш, ведя своих людей. Четыре с половиной тысячи миль люди преодолели за пятьдесят шесть дней, и лишь благодаря тому, что он сокращал расстояние. В конце осени, обессиленные, уставшие до полного безразличия, неспособные даже радоваться окончанию пути и встрече с другими людьми, они влились в уже разбитый лагерь тех, кто пришел раньше.

— И что теперь? — устало спросил Ник, привалившись плечом к ангелу.

— У нас есть еще пара дней. Ждем последних, — Аш укутал его крылом. — Потом… откроем переход.

— Аш, откуда вы узнали о том, что… — Ник запнулся.

— Не все отступники выразили это открыто. В нашем мире остались те, кто не считает нас предателями.

— Но в новом мире вы ведь будете с нами по-прежнему, да? — он посмотрел на Аша. — Ты будешь со мной?

Аш обнял его лицо ладонями, разглаживая пальцами залегшие в уголках губ горькие складки.

— Ники…

Вместо ответа только поцеловал, заставляя забыть обо всем. Ник и впрямь забыл под поцелуем, что собирался спросить, попытался урвать себе еще немного тепла.

Люди ютились в наскоро сооруженных палатках, под навесами и кое-как слепленными шалашами, а они ушли подальше от шумного, несмотря ни на что, лагеря. От ледяного ветра с побережья Ника прикрывали только крылья Аша и тепло его тела. До Исхода они так и не стали любовниками в полной мере — ангел слишком берег его. Сейчас Ник хотел получить то, о чем мечтал. Полностью и без остатка. Аш не протестовал, ласкал его, нежил, подготавливая к грядущему соитию. За долгий переход времени на ласки не было, и оба понимали, что торопиться нельзя. Поэтому Ник кусал губы и сдерживал мольбы, готовые сорваться с них, сдерживался, не желая кончить снова от одних только пальцев.

— Ники…

— Анаэль, пожалуйста…

Имя словно подтолкнуло обоих. Боль Ника ангел снова забрал себе, оставляя только чистое наслаждение. И стонал Ник в голос, ничем не смущаясь и не пытаясь скрывать свои чувства. Если это и было безумие, то он был согласен на такое. Согласен сходить с ума каждую ночь, плавиться в горячих руках, чувствовать себя заполненным до краев — нежностью, лаской, плотью ангела.

— Люблю тебя, Анаэль…

— Люблю тебя, — тихо отозвался ангел.

Но этот шепот Ника встряхнул, пробрал целиком. Никогда раньше он не чувствовал такого всепоглощающего счастья. Отступили боль и горечь потерь и страх перед будущим. У него словно крылья за спиной выросли и раскрылись — столь же красивые и мощные, как у Защитника. Прижимался Ник к нему словно плющ к дубу, пытался обвить так же. И засыпал с улыбкой на губах.

Эпилог

Второй день ожидания закончился прибытием последней группки людей откуда-то из далекой Европы. По итогам выживших и сумевших добраться оказалось еще меньше, чем должно было быть: несколько Защитников не справились, не довели, сгинув где-то на просторах Земли. Семьсот тысяч человек выстраивались в походный порядок, деловито и практически молча. Не шумели даже совсем маленькие дети.

— Мы откроем портал, вы зайдете. Все просто, — пояснил Аш.

— Что там, на той стороне? — тихонько спросил Ник, крепче сжимая в руках свой охотничий лук. Остальные мужчины тоже были готовы встретить любую опасность с оружием в руках.

— Я не знаю, Ники. Старшие братья уверены, что мир пригоден для обитания людей, плодороден и чист.

Аш поднял голову, прислушиваясь к мысленному зову остальных Защитников.

— Что ж, пора.

Он расправил крылья и взлетел, выстраивая вместе с другими ангелами огромную арку. Спустя миг, когда последний ангел занял свое место, они запели, направляя голоса внутрь этой арки. И только поэтому люди смогли услышать их, не падая на колени от мощи этого хора, колебавшего саму ткань бытия. В арке замерцал воздух, потом с тихим хлопком разорвался, открывая взгляду зеленую летнюю долину. Люди двинулись внутрь, организованно, не торопясь, но и не мешкая.

Ник отступил в сторону, пропуская мимо знакомых и незнакомых. Они уходили, не оглядываясь, как Лотово семейство из гибнущего Содома. Он же стоял и смотрел, как наливаются белым светом пепельные крылья и тела ангелов. Понимание пришло в тот миг, когда с ослепительной вспышкой исчез один из Защитников, отдав все силы. За ним следом вспыхивали другие... Распадались чистой энергией творения. Но Аш... Как же Аш? Как Ник без него? Зачем вообще нужен этот новый мир, в котором не будет его ангела?

— Анаэль! — его отчаянный вопль утонул в раскатах ангельских голосов, но Аш услышал, вскинул руку в прощальном жесте. В голове тихо прозвучал его мысленный голос:

«Иди, Ники. Это ваш мир, ваш шанс начать с начала, без сотворения кумиров, зная, что никого над вами нет, и только от вашей совести, чести, человечности зависит, каким он станет. Иди, любимый мой».

Тонкий лучик света протянулся между ними, коснулся Ника, облекая невесомым золотом. Белые пятна с его кожи исчезали — это был последний дар Защитника.

— Идем, парень, — кто-то из последних людей подтолкнул Ника в портал.

Ник не двинулся, его просто подхватили за плечи и заволокли в долину. Арка с тихим треском закрылась.

— Анаэль... ты же... — Ник оборвал сам себя: нет, ангел не обещал ему всегда быть рядом. Только сделать все, чтобы люди выжили — и в этом он не солгал. Ангелы не лгут.

— Надо идти, Ник. Разбить лагерь... Поесть, осмотреться, — позвали его.

— Да... — Ник на мгновение прикрыл лицо руками. Не было слез, только боль, но и она таяла, растворялась.

Последним даром Защитников людям было спасительное забвение. Горечь потерь, расставания со старым миром — все это постепенно подернулось туманом, и первыми в нем исчезли пепельнокрылые ангелы и память о какой бы то ни было религии. Они давали людям шанс начать с чистого листа свою историю. Без довлеющего страха перед высшими силами. С начала.

В начале было слово – и слово было…