69 - Все еще 5 января

69 +/- 1 = Ad hoc

Данный роман содержит сцены сексуального характера и сцены насилия. Его содержание может оказаться неприемлемым или шокировать некоторых читателей. Роман не предназначен для лиц младше 18 лет.

Все персонажи, имена и события, описанные в данном романе, вымышлены; любые совпадения с реальными людьми, именами и событиями случайны и не входили в замысел автора.

Все еще 5 января

– Что мы делаем? – спросила Элла, распространяя запахи пота и алкоголя.

Акемгоним запер дверь кабинки.

– Мало времени, – сказал он, целуя неприятно пахнувшие губы женщины. – Ты самая красивая девушка, что я встречал. Пойдем в кино завтра. А через пару недель рванем куда-нибудь в Европу.

Элла обвила шею Горгоноя руками. Он расстегнул и приспустил свои джинсы. Оседлав унитаз – весьма чистый – Акемгоним снял юбку Эллы, ее трусики и повесил на ручку двери. Усадив Эллу себе на колени, Акемгоним принялся целовать ее вываливавшуюся из блузки грудь.

– Ой, – сказала Элла и расстегнула блузку.

Горгоной надел «Durex» и стал заходить в женщину. Та скривилась – пришлось разбираться вручную. Выяснилось, что Элла щетинистая и абсолютно сухая. Принюхавшись, Акемгоним решил, что она давно не мылась. Впрочем, существовал риск, что Элла относилась к женщинам, не использовавшим мыло для личной гигиены. Обычно такие женщины поясняли, что берегут уникальную микрофлору своих вагин. Иным заодно удавалось сохранить невинность до пенсии.

Горгоной чуть отстранил Эллу.

– Так, – сказала она.

Акемгоним засунул Элле между тех губ, что на физиономии, средний палец левой руки. Женщина, вероятно, решила, что это прелюдия, и начала меланхолично сосать фак Горгоноя.

Акемгоним оплевал другой свой фак и засунул его в нижние губы Эллы. Зазвонил «iPhone» Горгоноя. Горгоной отвлекся, полагая, что это Артур. Звонила Инна – Акемгоним не взял трубку.

С восьмого раза Горгоной зашел. Лицо Эллы даже не обрело черты трагических античных масок, как в первые семь раз. Однако ее ноги упорно разъезжались.

– Хи-хи, – сказала Элла, и вновь зазвонил «iPhone».

– Я поднимаюсь в «Аллен», – сказал Артур. – За каким ты столиком?

Акемгоним быстро, насколько позволяли спущенные джинсы, вышел из кабинки. Удостоверившись, что людей в туалете больше нет, он сказал, перекрикивая музыку:

– Артур! Иди к мужскому туалету. Не пускай сюда людей. Как угодно! Чтобы никого! Я умножу твои бабки на два.

– Я у туалета! – сказал Артур.

Плохо знавшие Артура считали его бандитом. Он был сын высокопоставленных родителей. Горгоной познакомился с ним в Университете. Диплом Артур так и не получил, чем удивил весь курс. После юрфака он учился на актера – с тем же результатом. Артур в жизни не был трудоустроен. Он трахал баб, смотрел футбол и нюхал кокс. Периодически родители отнимали у Артура квартиру и не давали бабок. Тогда Артур промышлял, чем мог: доставал редкие лекарства, возил оружие и «бомбил» на своем «BMW».

– Что мы делаем? – спросила Элла, глупо улыбаясь и застыв в одном лифчике посреди кабинки.

Акемгоним подозвал женщину и усадил ее толстую задницу на раковину. У него получилось войти идеально. В честь этого Горгоной снял лифчик Эллы. Бюст третьего размера ухнул вниз. Это было обидно, учитывая довольно молодой возраст сисек.

Жопа Эллы поползла ближе к зеркалу. Наверное, член Горгоноя оказался для Эллы большим.

Акемгоним взгромоздился на раковину. Она была сплошная и выдерживала двоих. Горгоной тут же придумал название для эксклюзивной линейки раковин – «Антиболивар».

Элла встала на четвереньки и поползла от Горгоноя. Он настиг беглянку. Его член опал, и Акемгоним вошел с трудом, на морально-волевых качествах.

– Ой, – сказала Элла при очередном резком движении Акемгонима.

С этого «ой» женщина внезапно начала получать удовольствие. Она ухватилась за кран. Горгоной перехватил взгляд Эллы – женщина наблюдала за отражением своего бюста. Ее сиськи раскачивались, как боксерские груши после ударов.

Элла стала подмахивать задницей. Горгоной был далек от эякуляции: ананасовые фреши просились наружу золотым ливнем.

На числе «65 536» снаружи послышались возмущенные голоса. Дверь в туалет не распахнулась: Артур отрабатывал свой хлеб.

– Так, – сказала Элла.

Она вынула член Горгоноя, перевернулась и уложила Акемгонима на спину. Его голова свесилась в раковину. Элла высвободила его член и обволокла теплой мокротой своего рта. Правой рукой она держала член Горгоноя, левой – теребила свою киску.

Акемгониму приходилось держать голову на весу. Это затрудняло арифметические упражнения. Сосала Элла посредственно. Чтобы не заскучать вусмерть, Горгоной рассматривал их с Эллой отражение.

Наконец, Элла задергалась. Запах ее пота стал непереносим. Акемгоним всем своим телом развернул женщину к их отражению. Она рыкнула и посмотрелась в зеркало.

Кончив, Элла дернулась особенно резко и столкнула Горгоноя на пол. Акемгоним поднялся и отправился в кабинку. Облегчившись, Горгоной впервые после «Бесов» испытал удовольствие.

Акемгоним и Элла молча оделись.

– Пойдем, – сказал Горгоной и взял Эллу за руку. – Наши друзья заждались.

– Акемгоним, не подумай, что я всегда...

Горгоной обнял женщину.

Снаружи Артур не пускал в туалет давешних геев. Хлопнув Эллу по заднице, Горгоной отвел Артура в сторону.

– Сто, с учетом умножения на два и скорости, – сказал Артур.

Он всучил Акемгониму два пакета и убрал руки за спину. Горгоной вынул рубли и отсчитал девяносто тысяч.

– Признайся, ствол дешевка. Он хоть заряжен? – сказал Акемгоним.

– На хрена ты таскаешь столько наличных, Акемгоним? Убьют ведь!

– Мне в бою смерть не писана.

Акемгоним заметил, что в их сторону, раздвигая плечом дергавшуюся толпу, направился Гагин.

– Чем больше денег мужик вынимает из кармана, тем он сексуальнее. Кэш это секс, Артур. Кредитки для слабаков. Будь другом, покарауль еще немного.

Гомики вышли из туалета. Других желающих облегчиться или заправиться Горгоной не увидел. Акемгоним кивнул Гагину, открыл дверь туалета и пропустил его вперед.

– А, так ты с корешом что-то перетирал, – сказал Гагин, проходя в кабинку и не закрывая дверь. – А я смотрю, Элки нет, тебя нет... Неужели, думаю, она где-нибудь за углом тебе дает? Но она дорогая штучка, тебе не по зубам.

Гагин стал облегчаться. Горгоной достал из пакетов сюрпризы Артура. Гагин не спустил и повернулся к Акемгониму, застегивая джинсы.

Акемгоним поднял «Вендетту» и сказал:

– Значит так, дорогой мой. Ты засунешь эту штуку в свой нежный анус и будешь двигать. В цивилизованном мире это называется «трахать себя фаллосом». Иначе я тебе мозги вышибу, жертва аборта. Уж ты не сомневайся.

– Акемгоним, ты с ума сошел?!

Лицо Гагина исказилось от ужаса. Возможно, Гагин посматривал хоккей, однако навряд ли играл сам.

Акемгоним бросил Гагину дилдо – тот поймал его и застыл.

– Я сосчитаю до трех, – произнес Акемгоним. – Цифры «четыре» не будет. Раз, два, аминь!

Покрасневший Гагин расстегнул джинсы и замешкался.

– Не останавливайся! – сказал Акемгоним.

Гагин стянул джинсы и беспонтовые коричневые трусы. Он посмотрел на фаллос в своей руке.

– Давай! – сказал Горгоной. – Повернись ко мне своей трусливой задницей. Я хочу видеть, что ты, правда, испытываешь наслаждение, а не симулируешь. Пососи дилдо, так легче войдет.

Гагин исполнил, вследствие чего Акемгоним был лишен удовольствия дальше наблюдать его перекошенную рожу.

Фаллос на удивление легко проник в анус Гагина. Вероятно, Гагин принял ствол за настоящий.

– Какая у тебя разработанная задница, – сказал Акемгоним. – Ты, часом, не сексуальный левша? Так Набоков обзывал гомиков. Писатель, а не хоккеист. Быстрее! Говна кусок, ты думаешь, я шучу?! Трахай себя быстрее!

Гагин ускорился.

– Ты что-то очень серьезный. Что ты больше не шутишь про меня и Эллу? Давай пошутим вместе. Нет? Чтоб ты знал, я сейчас отодрал ее. Прямо здесь. Не думаю, что у тебя есть шанс. Вряд ли она даст чуваку, кидающему резиновый фаллос себе под хвост.

Молчишь? Тогда я процитирую Достоевского, которого мы сегодня обсуждали. Настоящее горе даже феноменально легкомысленного человека превращает в образец стойкости. И даже солидности. Хоть на малое время. В эту минуту ты чертовски солиден, Денис. А может, даже стоек. Прости, мне не видно, стоит ли у тебя. А вот еще оттуда же... От настоящего горя и дураки порой умнеют. Это уж свойство такое горя. Слышишь? И дураки умнеют, вот так-то. Ты, я гляжу, поумнел.

Давай работай, ушлепок! Ты, может быть, скажешь, что я предлагаю для обсуждения излишне заумные вопросы? Возможно, очень может быть. Но, знаешь ли, есть такой писатель, Умберто Эко. В его переписке имеется замечательная фраза…

Что-то ударило в дверь – та не открылась.

– А фраза такая… Правильно, смени руку. Так вот, кому-то, мол, эта беседа покажется заумной, и черт с ними. Пусть учатся думать: хорошую загадку разгадать нелегко. Понимаешь, Денис? Хорошую загадку нелегко разгадать.

Скажешь, что я цитирую очень уж много неизвестных тебе книг? Перегружаю свою речь чужими мыслями? И снова ты будешь прав. Ну да что поделать. На этот счет у меня тоже есть цитата. Ее автор Сэлинджер. Я знаю ее наизусть. Она мне безумно нравится. «Во всяком случае, я понял, что высокомерие человека, ничего не читающего или читающего очень мало, куда противнее, чем высокомерие некоторых заядлых читателей, – поэтому я и пытаюсь»...

Артур сплоховал; дверь распахнулась, и на пороге встал маленький лысоватый человек. Вероятно, это был главный менеджер ресторана. За его спиной два бугая удерживали не особенно вырывавшегося Артура.

– Что происходит?! – сказал менеджер.

– На помощь! Помогите! – закричал Гагин из кабинки.

Менеджер двинулся было на зов, и Горгоной поднял «Вендетту».

– Я приношу заведению извинения, – сказал он. – Обещаю впредь тут не появляться. Я уйду прямо сейчас.

Акемгоним вытащил из кармана джинсов пятьсот евро, бросил на раковину. Менеджер осуждающе посмотрел на Горгоноя и сказал бугаям:

– Пропустите.

Акемгоним заметил у гардероба высматривавшую его Дашу. Проходя мимо Артура и бугаев, Горгоной сказал:

– Отпустите его тоже.

Через пять минут Даша говорила снизу:

– Ты просто псих, Горгоной.

Через стекло «Мерса» Акемгоним видел разноцветные огни ночного города. Улицы заполняли бедолаги, тщетно искавшие в других решение своих половых невзгод.

– Ты что, правда, застрелил бы его? – спрашивала Даша.

– Да, – говорил Акемгоним.

– Ум-м-м... Ты такой брутальный, – говорила Даша и чмокала.

Даша спрашивала заново, выслушивала ответ и продолжала чмокать. Потом Акемгоним устал отвечать, и Даша чмокала молча.

Предыдущая глава:

Следующая глава: