69 - 8 января

69 +/- 1 = Ad hoc

Данный роман содержит сцены сексуального характера и сцены насилия. Его содержание может оказаться неприемлемым или шокировать некоторых читателей. Роман не предназначен для лиц младше 18 лет.

Все персонажи, имена и события, описанные в данном романе, вымышлены; любые совпадения с реальными людьми, именами и событиями случайны и не входили в замысел автора.

8 января

– Это еще что, у нас была соседка по даче, и она была этой... ну, зоофилкой...

Возбужденный женский шепот раздавался с заднего кресла. Было похоже, что говорившую давно не трахали.

Вот-вот должен был начаться моноспектакль Константина Райкина «Своим голосом». Акемгоним закрыл «Esquire» и прислушался.

– Прямо зоофилкой? – сказал другой женский голос, еще более возбужденный.

– Короче, у нас был сосед по даче, полковник... У него была молодая жена, немка. Она хорошо говорила по-русски – в ГДР родилась. У нее еще имя было такое странное... Не Рая, а как-то наоборот...

– Какая же Рая, если немка?

– Так я и говорю, другое имя... У них был мраморный датский дог...

Горгоной убрал журнал в рюкзак.  

– И она прямо с догом? – сказал второй голос.

Видимо, и эту женщину миновали половые контакты – не только с догами.

– Она занималась с догом сексом, когда муж уезжал. И однажды...

Голос стал еще тише. Акемгоним почти физически ощутил, какое мощное слюноотделение у говорившей.

– ... муж уехал, она стала трахаться с догом, и у нее случилось это... защемление!

– О, Господи! – сказал второй голос.

Горгоной чуть было не присоединился к этому восклицанию.

– У нее защемило?

– Защемило! Представляешь?

– И что она сделала?

– Они вызвали скорую...

– Кто «они»?

«Молодая жена и дог», - хотел сказать Горгоной.

– Она и ее мама.

– Она при маме занималась сексом с догом?

– Нет, мама жила через несколько домов.

На сцену вышел Константин Райкин. Он был, как всегда, хорош. Горгоной порой читал женщинам стихи, но Константин Аркадьевич делал это лучше. Акемгоним ходил на этот спектакль один.

После спектакля Горгоной рассмотрел женщин, беседовавших о доге. Им было под тридцать. Обе чуть преступили тонкую грань между возбуждающей сочностью и необходимостью лишиться десятка килограммов. Маникюр одной из них включал десять цветов.

– Барышни! – сказал Акемгоним, пристраиваясь за ними. – У меня живет огромный дог. В данный момент он как раз зажигает свечи и готовит ужин. Его лоб украшает бриллиантовая повязка. Давайте поедем ко мне? Займемся сексом вчетвером. Я знаю, чем вас удивить. Давным-давно на Капри я прочел все сочинения Элефантиды. Я до сих пор знаю их наизусть.

С Элефантидой Акемгоним махнул – жирдяйки поняли лишь фразу о групповухе. Не успели они возмутиться, как «iPhone» Горгоноя завибрировал. Звонил университетский друг Акемгонима Павел.

– Ты в Москве? – спросил Павел. – Есть клиент для тебя, приезжай.

Горгоной и Павел одновременно были абитуриентами юридического факультета Университета. Сперва они провалились. Оба заново готовились – ко второму, успешному поступлению. На решающем экзамене Акемгоним и Павел были соседями. Каждый из них ужаснулся билету, что достался второму.

Оба получили высший балл. Спустя три дня они встретились на зачислении. Через месяц Горгоной и Павел столкнулись на университетской диспансеризации. У студентов было два месяца на обход врачей.

1 сентября Акемгонима и Павла распределили в одну группу. Групп было шестнадцать.

В студенческие годы Акемгоним и Павел были неразлучны. На пару они выдержали больше ста экзаменов и зачетов. Первокурсниками они работали у коллекторов. Через три года они были собственниками агентства по выбиванию долгов из неплатящих уродов. Став адвокатом, Горгоной отдал долю Павлу.

Параллельно с взысканием дебиторской задолженности они играли рок на гитарах. Сперва группа называлась «Павлины и карлики». Вскоре они заделались «Пятничными судорогами», и этот бренд уже не менялся. За барабанной установкой часто сидел Яша, некогда должник их агентства. Когда-то Горгоной и Павел отобрали у него барабаны. Петь все трое не умели. Обычно «Судороги» пели хором.

Павел отлично разбирался в технике. Помимо автомобиля он водил скутер и мотоцикл.

Павел был мультиинструменталист. Он музицировал на электро-гитаре, скрипке и бас-гитаре. Павел мог сыграть и на ударных, если Яшу заточала дома жена. Тогда бас-гитару щипал кто-то еще. Часто это делал брат Павла Коля. Коля был знатный торчок, настоящая рок-звезда. Судороги у Коли были ежедневные, а не только пятничные.

Павел великолепно устраивал отстрел бомжей. Пока Коля не сторчался, они гасили бомжей втроем. Упоротый вооруженный Коля стал опасен. Акемгоним и Павел два-три раза охотились вдвоем, но это было так себе удовольствие. Коля мочил бомжей весело, но и с достоинством. Любую трудную мишень он провожал в ад без страха и упрека. Жак-Клод Ван Дамм и тот не стал бы помехой этому колиному хобби.

Когда Горгоной заимел партнерскую должность, мочить бомжей ему стало неприлично. Арест партнера за истребление людских отбросов нанес бы ущерб репутации Фирмы. Одновременно Павел женился и больше не мог часто видеться с Акемгонимом. Уже пару лет они не стреляли.

Еще Павел увлекался горным туризмом, сноубордом, лыжами и дельтапланеризмом. Павел знал толк в литературе. Он был надежный человек. Он был крут.

– Навестим Павла, – сказал Горгоной Кириллу, усаживаясь в «Mercedes».

Кирилл был водитель Акемгонима. Он, наконец, вернулся с каникул.

В «iPhone» Горгоной увидел сообщение Инны: «Акемгоним Валентинович, позвоните мне, пожалуйста. Я соскучилась».

Павел заседал в безлюдном кабаке. Еще Акемгоним обнаружил в зале Колю и невысокую жирноватую рыжулю лет тридцати. Рыжуля была одета в короткую черную юбку и прозрачную голубую сорочку. Она прислуживала.

– Горгогно-о-ой, – сказал Коля.

– Я угощаю, – сказал Акемгоним Павлу.  

– Водочки, – сказал Коля рыжуле.

– Он верит, что у него девять жизней, – сказал Горгоной.  

– Его зачали на спор, – сказал Павел.

– Этим двоим скучным простой воды без газа. И плюньте туда, – сказал Коля.

– Хи-хи, – сказала рыжуля каждому из них.

Вероятно, она любила тройное проникновение.

– А что-нибудь покушать? – спросила официантка прокуренным голосом.

Акемгоним побоялся отравиться и заказал «Четыре сыра» на троих. Коля отлучился в уборную слопать пару ешек. Павел отдал Горгоною флешку и сказал:

– Тут сканы документов. Кредиторы дербанят завод. Менеджменту не нужны проблемы. Посмотри, авось возьмешься. Менеджеры бывшие военные. Простоватые, но в общем нормальные. С понятиями.

– Спасибо. Рома Кашин женился, ты слышал?

– Ты был на свадьбе?

– Заехал ненадолго. Раньше он пускал слюни на девушку брата. Я ему говорил, чтобы уводил. Потому что баба сама заглядывалась на Рому. Она была так себе, кстати.

– Все равно надо было уводить.

– Конечно. Химия не так часто случается. Но он мял сиську. В итоге брательник ее кинул, но поезд ушел. Женился Рома на другой.

– А что Максим?

– Так и завис в Лондоне. Получил там худо-бедно образование. На папины деньги, естественно. И сношает вола.

Вернулся Коля, присел, махнул горькой, достал из сумки разорванный том. Это оказалась «Девушка с татуировкой дракона». Акемгоним взглянул на Павла.

– С ним такое бывает, – сказал Павел.

– Зашибенная книга, ништяк, – сказал Коля.

– Ты читал? – спросил Горгоной у Павла.

– Первую часть еще можно почитать. По ней сняли два неплохих фильма, а автор умер и новинками нас не порадует. Вторая книга значительно хуже.

– А третья?

– До третьей искренне твой не добрался. Вряд ли чтение книги доставит тебе большое удовольствие после просмотра фильма.

– Мне посчастливилось уснуть на фильме. Это был тот, что с Дэниелом Крейгом.

– Я недавно уснул, глядя «Американского психопата».

Рыжуля принесла «Четыре сыра». Горгоной спросил у нее дорогу к мужскому туалету.

– Посетителей все равно немного, – сказал Акемгоним.

Рыжуля завела его в темный уголок и открыла дверь сортира. Раковина там была слабенькая, не чета «Аллену». У двери Акемгоним заметил кособокий стул.

Горгоной толкнул рыжулю в сортир и закрыл дверь. Он поставил стул напротив довольно большого зеркала. Акемгоним припомнил секс-сцену в туалете из фильма «Рестлер». Он достал пятитысячную банкноту и засунул в карман юбки рыжули.

– Трахни меня, – произнес Горгоной, усаживаясь на стул.

Озорно улыбаясь, рыжуля спустила джинсы и трусы Акемгонима. Зубы официантки были чересчур кривые, и Горгоной содрогнулся, дав ей в рот. Минет в ее исполнении был так себе.

Закончив сосать, рыжуля взяла у Акемгонима «Durex». Облачив член Горгоноя в резину, женщина сняла юбку, показав толстые ляжки. Рыжуля сдвинула трусы набок – этот прием часто использовали женщины бальзаковского возраста. Она расстегнула блузку и направила Акемгонима внутрь себя.

Рыжуля нежно прижимала голову Акемгонима к своему отвисшему бюсту. Пожалуй, у нее был ребенок. На это указывали годы, форма сосков и чрезмерно разработанная вагина. Было темновато, Акемгоним не увидел родовых шрамов.

От чрезмерных усилий толстуха начала обильно потеть. Сортир наполнился мерзким духом пота замученного курением и алкоголем тела. Акемгоним послушно зарывался лицом в грудь рыжули, нюхал и умудрялся сохранять эрекцию.

Минут восемь спустя Горгоной понял, что оргазмов не будет.

– Извини, – сказал Акемгоним заливавшейся потом официантке. – Меня ждут друзья. Дай мне свой номер телефона.

Женщина сказала Горгоною номер и протянула купюру.

– Ты не кончил, – сказала она.

– И ты.

Акемгоним не взял деньги.

– Мне было хорошо с тобой. Меня зовут Галя.

– Акемгоним. Я позвоню.

– «Американский психопат» хороший фильм, – сказал Горгоной, вернувшись. – Но книга лучше.

– Стоит почитать? – спросил Павел.

– Стоит. Недостаток тот же, что у большинства книг Достоевского. Которого модно упоминать, говоря об авторе «Психопата». Чрезмерный объем. Как говорил Набоков, подражатели Достоевского и сейчас творят в его манере.

– Это он «Психопата» имел в виду?

– Сартра или Камю, не помню точно.

Коля поперхнулся, забулькал и едва не стравил.

– Чума, твою мать, – сказал он.

Предыдущая глава:

Следующая глава: