Лариска

эротический роман

несостоявшийся и недописанный))

©

1. Жар и влага

У нас играет музыка. То ли Вивальди, то ли ещё какая-то убаюкивающая хрень… Сейчас бы подошло что-нибудь взрывное: «…хочется, хочется чёрную смелую женщину… в День Победы! »

-Ну, иди ко мне моя кис-с-ска, – говорю еле слышно – моя маленькая, любимая бля-а-адь, моя ш-ш-шёловая ш-ш-люш-ш-шка… ш-ш-ш-ш…

Она смотрит на меня зачарованно. В её глазах плавится янтарь… Я вижу, как плывут её опрокинутые глаза, как её карий зрачок неподвижен, он будто не видит ничего…

-Я господин твой – говорю я как чародей-заклинатель, как факир, играющий змеючке на дуде, и понижаю голос до шёпота – ты меня слыш-ш-шишь?

Нет, она ничего не слышит… и не видит ничего.

-А что это на тебе столько тряпок, девочка? Всё – долой! – впрочем, нет, я сам… я люблю всё делать сам. Но не успеваю – она в нетерпении, стремительно освобождается от всего…

-Отъеби меня, мой господин – выдыхает она, и смотрит почти с испугом.

Вот так вот – прямо в лоб…смелая чёрная женщина… Впрочем,   хорошо ты сказала, моя девочка. Зачем нам всякие словечки, уси-пуси, всякие голубиные воркования. Здесь всё должно быть обнажено. Я обожаю эти грубые слова, и она это чувствует. Знает. Я люблю её за это, свою сумасшедшую, потрясающую в своём бесстыдстве, шёлковую потаскуху.   Ах, какая у нее кожа! (ах – ах…)

Я провожу пальцем снизу вверх от её колена по бедру, всё выше, выше, по груди, к горлу… я чувствую, как пульсирует кровь… чувствую её рот, жадный рот, ее влажные губы… всё на ощупь… какой у моей девочки потрясающий ландшафт… холмы и впадины… каким жаром дышит плоть… сколько в ней страсти.

Ах, как я люблю подобную покорность… гордую покорность, замешанную на неподдельной страсти.

Она сосёт мой палец, сосёт, сосёт!.. всасывает меня всего… но это только прелюдия. Она целует мне грудь и медленно сползает ниже… становится на колени… о, боги, боги… идите все к чёрту! Не подсматривайте за нами!.. Не суйте свой любопытный нос в чужие дела!..

Она берёт мой царский скипетр в руки… о, как она это делает!.. как торжественно, с каким значением. Её язык… её бойкий язычок подвижен, он творит какую-то сумасшедшую вакханалию!.. и губы, влажные губы, жаркие губы, жадные губы… мой скипетр она вмещает весь в свой маленький ротик… о, да! Это не ротик, это – субстанция жизни, вместилище страстей. Я тоже хочу присутствовать… Я пальцем залезаю туда, к её языку, дёснам, зубам, щекам… в жар и влагу…

Жар и влага…

Жар и влага – так создаётся Жизнь… так она творится, если кто ещё не знает об этом.

Жар и влага – абсолютные величины любви, если кто ещё этого не понял.

Жар и влага…

Я трогаю её упругий язычок – восставший клитор, я залезаю большим пальцем в её эдем (давайте называть вещи своими именами)… указательный палец я аккуратно просовываю в попку… и там… (извините за подробности, но это – азы, школа, как доставить женщине наслаждение) там с двух сторон я массирую её жаркую плоть – перегородку, отделяющую задний проход от влагалища.

Изучайте анатомию, молодые люди, не по книгам. Женщина существо, которое требует всестороннего изучения её тайных входов. Иначе вы её не оставите около себя. Она всю жизнь будет искать такого учителя. А где она его найдёт, спрашивается? Таких, как я – единицы. Разве на всех меня хватит?

Она сходит с ума, она кричит и корчится, и стонет. Эти звуки, эти любовные корчи – их не перепутать ни с чем. Пусть всё летит в тартарары, весь мир, все эти крохотные вселенские страсти – всё к чёрту! но эти звуки будут жить вечно. Крик удовлетворенной женщины есть лучшая музыка на земле… 

Это я вам говорю – большой знаток входов и выходов.

Она же теперь – сама покорность…

Она лижет меня. О, эта кошачья природа – облизать своего котёнка. Лижет и лижет, лижет и лижет… и сама страстно желает того же…

О, как разнообразны бывают входы в эдем.

Почему не устраивают конкурсы красоты этим штучкам? Мисс «Княжна» вселенной! Ой-ля-ля… Звучит? Если кто не знает, сообщаю: «княжной» знатоки называют самую красивую пи… (не будем примитивны) звезду – тем более, она и есть истинная звезда для нашего брата – исследователя тайных входов.

Я бы предложил себя на роль председателя жюри. А что? Я кое-что понимаю в этих штучках. Кое-что – это скромно сказано, я знаю о них практически всё. Я умею отличить истинную красоту, от красоты кажущейся. Бывают, конечно, «знатоки», которые не могут отличить не только истинной красоты, но вообще не понимают, какая связь существует между НЕЙ и красотой. Нам с такими неотёсанными олухами не по пути. Для нас красота – превыше всего!

У моей девочки штучка что надо. Ни стройность ног, ни упругость груди – ничто, в сравнении с истинной красотой ее нижних губ. Она следит за ней, лелеет, массирует, старательно моет и подбривает – она всегда в форме, всегда готова любить и быть любимой. Она умеет застигнуть меня врасплох и предложить себя в совершенно неожиданном ракурсе. Она может быть всякой: целомудренной, кокетливой, радостной, распущенной и, наконец,   истинно гневной! Вы видели когда-нибудь гнев мерцающей звезды? Это, доложу я вам – зрелище! Я заметил, у неё даже есть «выражение губ» – от таинственно завлекающего, до призывно страстного… с высунутым восставшим язычком (ах – ах!).

Я припадаю к её эдему своими губами… Здесь кожа так нежна и чувствительна. Здесь нужно быть особенно нежным и постепенным. Её клитор у меня во рту. Он раздваивается, (вы знали об этом, не изучающие анатомии двоечники?) – это самое сокровенное местечко (я-то анатомию изучал не по учебникам – знаю, я всё знаю про их сокровенные местечки), и когда я языком «расщепляю» его – она начинает стонать. А я всё лижу и лижу… и вновь я слышу стоны и ощущаю её корчи…

Но нет… дудки! Никогда не будьте во власти женских желаний. Не то они быстро сядут вам на шею и начнут помыкать вами. Особенно такая – мисс Штучка. Будьте бдительны, и ведите свою партию до победного конца!

-Залезай на меня – говорю я тоном, не требующим возражений.

И наша любовная игра продолжается… мне нравится смотреть, как она двигается на мне. Эти мерные движения, словно лёгкая качка на море. Вверх – вниз, вверх – вниз… под музыку Вивальди. Главное не расслабляться, не заслушаться этими сладостными звуками утомлённого любовью итальянца… иначе всё может быстро закончиться. (Всё-таки «АукцЫон» не дал бы мне расслабиться и поплыть…)

Мне же необходимо прерваться, и я незаметно делаю себе больно. Я ногтями сдавливаю свой распалившийся член, готовый вылить в неё все свои накопления – всю армию нахальных и вёртких сперматозоидов, стремящихся, во что бы то ни стало, зацепиться за эту прекрасную жизнь. Я вот зацепился однажды, и ничего – доволен. Сделать больно своему лучшему другу – хитрый приёмчик (дарю начинающим любовникам). Но она хочет совсем другого…

Вы знаете позу 69. Ну, напрягитесь, это же элементарно… 6 и 9 –  эдакий перевёртыш. Там где у неё голова, у меня... тоже голова, но маленькая, а где моя голова, там уж...

Сейчас мы её вам покажем.

Она сползает к моему другу, и вновь подставляет мне свое вечное жаркое, животрепещущее Царство. Я не могу более сдерживаться. Она выпивает меня…

Вот так. И бдительным был, и строгим, и даже властным… но разве с женскими желаниями возможно совладать? Особенно, когда в наставницах такая змеючка. Играл, играл ей на дудке, а оказывается – сам пляшу под её дуду.

Одно утешает: «Что хочет женщина – того хочет Бог». Значит у Бога на сегодня такие хотения…

В следующий раз я посажу её за парту и проведу разъяснительную работу. С такими сумасшедшими девчонками необходимо много работать. Тогда, быть может, из наших игр получится что-нибудь гармонически завершённое…

2. Исповедь разрушителя или Как я нашёл свою суку

Я ненавижу мобильники. Только они умеют так ломать кайф. Только они своими гнусными мелодиями способны так беззастенчиво врываться на мою территорию. Все мелодии мобильников одинаковы и все они – отвратительны.

Она своими быстрыми неуловимыми пальчиками пробежалась по клавиатуре, ТЕМИ пальчиками, и ТЕМ язычком проворковала: «Да. На перекрёстке, да? Да…». И выраженье лица у неё стало другое. Благоокруглое, ничего не выражающее, как луна на рассвете. Глазками похлопала – и привет.

-Я поеду? Мне нужно.

-Да, пожалуйста…

-Мы увидимся ещё?

-Конечно. Всенепременно. Звони… на городской.

Мой мобильник где-то валялся – разряженный, с нулевым балансом.

Я всегда поражался, как они владеют своими лицами. Сколько там всего припасено. Она взяла трубу уже с другим выражением. Как только пропела ее Сольвейг – она сама превратилась в тихую и возвышенную Сольвейг, маленькую как колибри с голоском из мобильника.  

-До встречи, любимый… – Это мне. И её круглая задница исчезла в дверном проёме.

Вообще-то, с этой мисс Штучкой я только познакомился. Дней двадцать назад. Я так и не понял, мисс она или миссис – встречается с каким-то мэном из их круга, а кто он ей – муж, друг, коллега? Один из этих – офисных мальчиков. Наверняка зануда, педант и импотент.

Мне абсолютно плевать на этого типа, чем они занимаются, и занимаются ли они вообще чем-нибудь. Потому что знаю, ничем путным они заниматься не могут.

Я ей вопросов не задаю.

Она у нас бизнес-леди, а это для меня, что-то вроде… космической пыли. Всё это где-то там – в иных мирах, в другом измерении… 

Я раньше пил, поэтому мне было не до таких вот мисс Штучек. Мне вообще было ни до чего. Если кто не знает – питиё это моя работа. Такая же ответственная и тяжёлая, как всякий труд, связанный с постижением пищи ДУХОВНОЙ. Я не знаю, можно ли с вами говорить о пище духовной, всё ли вы правильно поймёте…

Я открою вам страшную тайну: я пил так, как Господь Бог уничтожал в своё время Содом и Гоморру. Как ураган Santa Cleo уничтожила в своё время всю прибрежную часть Калифорнии, со всеми их калифорнийскими отелями, банками, Кадиллаками и аборигенами. Я не пил – я убивал себя и всё, что попадало в моё поле. Я постигал науку РАЗРУШЕНИЯ.

О, это великая наука. Есть Брахма – распространяющий, Вишну, – проникающий и Шива – разрушающий. Так вот, я  и есть Шива-разрушитель. А когда я постиг эту науку – мне стало просто не интересно пить.

Так вот, когда я пил, как Бог и смерч вместе взятые, мне тоже были нужны их штучки. Только не такие леди, а просто штучки, которым не звонят по мобильнику сразу после спаривания, которые не спрашивают у меня глазами и уголками сомкнутых губ всякие глупости: «А мы будем жить дружно и умрем в один день? ».

Нет. Те штучки были волшебные. Они исчезали так же легко, как и появлялись. Это были ОДНОРАЗОВЫЕ штучки. Лёгкие, как пластмассовые стаканчики.

С этой мисс всё было не так. Меня на неё вывели силы небесные или мой волчий нюх.

Я бродил, неприкаянный, по своим лабиринтам. Я бродил по своим лабиринтам одинокий, как Дух изгнанья. Я бродил по своим лабиринтам и ничего не хотел. Но нюх мой, мой тонкий волчий нюх «нюхача от бога» уловил Запах Женщины. Среди стаи бездарных и блёклых штучек, расцвеченных разнообразным тряпьём, среди всей этой толпы крохотных тайн и никому не нужных драм, похожих друг на друга, как яйца в лукошке, я увидел Её – эту Белесую Суку.

Почему белесую? А чёрт его знает почему, она светилась каким-то белесым сиянием истинной Суки. И всё. И этого было достаточно. Она тоже узнала меня. Мою неприкаянную почерневшую от горя физиономию.

Так истинный ценитель, среди кучи мусора находит свой бриллиант, так Художник, среди всего многообразия мира, его надоевших примитивных форм, улавливает Запах Истины, так и я…

Я просто нашёл свою суку по запаху.

Вот тогда я увидел два карих неподвижных зрачка, я почти физически ощутил их взгляд на своей коже. В них плавился янтарь и ещё что-то порочное, необъяснимое – моё.

Я подошёл к ней, спросил:

-Ты кто?

-Лариса – сказала она простодушно, жутко смущаясь.

-Пойдём со мной, Лариса, я покажу тебе свои лабиринты.

Она ничего не слышала. Я это видел по блеску ее глаз, по бархатному зрачку, обращённому в мои лабиринты.

Она слышала звуки свирели и шла за мной – покорная – к своей погибели.

На вид ей было меньше тридцати, вся такая ухоженная, стильная. Мне понравилась её круглая задница.

Я что-то нёс ей про живопись, какой я крутой художник, готовлюсь к выставке. А сам думал, насколько её «упакованный» вид соответствует её кредитоспособности. Эх, мани, мани, денежки!.. Вы всё время порхаете не в тех местах. Вы старательно облетаете стороной мою обитель.

Когда мы шли по Крымскому мосту от Дома художников, она меня, наконец, услышала. Говорила, что обожает всякое творчество, что сама когда-то занималась музыкой.

-Вы знаете, я даже думала заняться продажей картин. Но тут своя специфика (да уж специфика в нашей стране специфическая – обмани ближнего своего) – вы мне поможете? (Помогу, помогу, сейчас только до родных пенат доберёмся).

-Конечно. Меня тебе бог послал. Я большой дока в этих делах.

Я её трахнул в этот же вечер…

3. Исповедь Нарцисса

Я обожаю писать свои автопортреты. По сути, всё моё творчество – это один АВТОПОРТРЕТ.

Я как-то сказал одному приятелю:

-Любая картина – автопортрет, в любом мазке – биография…

-Ну-у… – он выжидающе смотрел на меня.

-Чё, ну-то? Не понятно? Да никого не обманешь, – говорю, – человека можно, конечно, обмануть – историю не обманешь, Богу куклу не всунешь… вся твоя жизнь, все твои мысли и чувства – всё будет жить на холсте!

-Ну, да. Конечно.

-Что, конечно! – я начинал заводиться. – Это же срам какой, позор несмываемый – водил кисточкой, а думал-то о сокровенном – о бабле! или какой ты крутой неподражаемый мэн. И всё! ТАМ всё осталось, вся твоя глупость и низость запротоколированы!

-Ну, ты скажешь тоже...

Мы поддавали, естественно. Стал бы я так распинаться в трезвом виде. Я раньше здорово пил. И не всегда в одиночестве. И когда на меня смотрели чьи-то воловьи преданные глаза с паволокой – я начинал выступать. Меня раздражало, что в них нет блеска, нет тайны.

В них не было ничего, как на холстах, о которых я говорил…

Да. Я люблю себя.

О, да, я СЕБЯ люблю!

Я смотрю в Вечность. Трепет Вечности дрожит в Пространстве.

«Матерь набухает, распространяясь изнутри наружу, подобно почке Лотоса».*

Я смотрю в Великие Воды – Воду Жизни Матери – и вижу там своё отражение.

Вы видите блеск той яркой звезды? Ну, как же, вон она – смотрит на вас, не мигая. Это МОЙ блеск.

Что вы можете понять в этом блеске? Что вы вообще понимаете?

Вы даже в живописи ни черта понять не можете…

У нас все разбираются в музыке; знатоков литературы – как грязи. Плюнь – обязательно попадёшь в поэта.

Но живопись… – это недосягаемые высоты! Я даже не говорю о своих коллегах. Эти, ясен перец, дальше своего носа не видят.

Но где вы – беспристрастные утончённые ценители живописи? Ау! Их просто нет. Они спрятались, затаились.

Время нынче гнилое, суетное. А живопись – это созерцание и покой…

От этого всё и происходит. Вся ваша бестолковая жизнь оттого так скучна и бездарна, что вы ни черта не понимаете в живописи. Нет, вы будете, конечно, стоять столбом у «Моны Лизы», выстоите очередь на Модильяни в Пушкинский музей, вы даже к Пикассо подойдёте (а к Филонову и подходить не станете – вы такого просто не знаете), но в душе, наедине с собой, вам будет нравиться только Айвазовский и Шилов. Не надо вам ничего «такого», вам нравится «как в жизни». А разве в жизни так? Разве море такое? Разве от людей веет мертвечиной?

Да не смотрите вы на меня своими преданными глазами – я ещё ничего не сказал.

Я ещё думаю, говорить ли с вами вообще?

Ладно… раз уж вы так настаиваете… скажу…

Так вот, в жизни как раз, как у Шилова – не бывает. Вот как у Ван Гога бывает, и как у Кандинского бывает, «Герника» порою случается, «Чёрный квадрат» случается.

Феофан Грек, Дионисий, Рембрандт, Филонов – это, вообще, сияющие вершины!

Пикассо, Тициан, Дали – это же планеты солнечной системы! (О Фаюмских портретах я просто промолчу...)

А Шилов вам привиделся. И Глазунова нет.

Не только такой планеты нет, его вообще нет. Он вам мерещится. Это такой кошмарный сон или вывих сознания. Иллюзия. Болезнь души.

Поэтому вы так и живёте – бездарно и суетно. Вы живёте в смещённом сознании, вы живёте в пространстве, которого НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Понятно? Поэтому и выглядите так блёкло, и одеваетесь так паршиво: богато, но безвкусно и бабы у вас ничем не пахнут. Бутиками они пахнут и вашим баблом. А стоящая женщина должна пахнуть солнцем, ветром и дождём…

Нет, вы скажите, ну, КАК можно жить, посмотрев на полотна Глазунова?

Удавиться, да, согласен, можно, заглянув в глаза его красоткам и красавцам.

Это же куклы! Они мертвы и не эротичны. Какая эротика, о чём это я!

Они даже не фригидны, они – никакие, как тампоны. Назначение тампона – впитывать, а не отдавать.

Они и впитывают вас с потрохами. Они уже впитали ваши мозги и вкус.

А о Духе, глядя на эти тампоны и говорить-то смешно. Говорить о духе Глазунова и Шилова в Храме Искусства – святотатство!

Мы и не будем. Мы не будем мусорить в Храме этими никчёмными звуками.

Вообще-то, как всё чуднО в этой чУдной жизни случается. Они уж себе по музею при жизни соорудили в сердце нашей родины – Москве. Хотя, какое это сердце – это скорее желудок. После того, как город оккупировал третий их кровный брат – Церетели, Москву сердцем никак не назовёшь. Пусть так и зовётся: Желудок нашей родины – Москва!

Так вот, вроде бы всё учли иллюзионисты, везде засветились, а всё одно, им даже издалека поглазеть не дадут на Храм Вечности. Он сокрыт для них навсегда.

Всё. Я закончил своё выступление. Идите теперь и крепко подумайте над моими словами. Завтра, быть может, поговорим о рок-музыке.

Впрочем, постойте. Я вам не сказал самого главного – о СЕБЕ.

Я всё ещё смотрю зачарованно на гладь Великой Воды – там отражается блеск моей звезды. О, как она прекрасна!..

Вы когда-нибудь видели мою почерневшую от пьянства и горя рожу? Нет? Поверьте, это зрелище, достойное кисти. Кисти Мастера. Она светится! Она светится каждой молекулой – там идёт постоянная борьба света и тьмы. Только глубинная настоящая Тьма рождает истинный Свет.

«Тьма излучает Свет, и Свет роняет одинокий Луч в Воды, в Глубину Лона Матери. Луч пронизывает Девственное Яйцо, пробуждает трепет в Вечном Яйце и зароняет Зародыш, который сгущается в Мировое Яйцо».*

Вы этого не знали?

А что вы вообще знаете о природе вещей?

Моя бешеная страсть к себе сродни инцесту! Я хочу себя...

Мне по большому счёту никто не нужен. О, если бы это было возможно – я бы себя высосал, выпил, съел! Я так прекрасен, я свечусь сиянием!..

Нужно пасть на самое дно, в кромешную тьму и одиночество, и пролежать там, в муках и корчах полжизни, чтобы явилось это сияние –  едва уловимый ореол, излучаемый мной…

Нижнее днище нижнего ада... есть такие места...

Вы хоть что-нибудь знаете о моей преисподней?

Нет?

Вы не хотите сюда и носа совать?

Что ж, дело хозяйское…

4. Ре-бемоль мажор

Стучат. Кому-то всё-таки понадобилось...

-Ты? – на пороге ОНА, моя белесая сука. Вообще-то она рыжая. Тёмно-рыжий цвет её крашеных волос действует на меня завораживающе. Белесость – это её состояние, её биополе. Рыжий вихрь в белёсом облаке…

-Ты мне не рад?

Я молчу. Я долго постигал эту науку. Великую науку молчания. Мои друзья давно уже окрестили меня – Великий немой.

Иду на своё прежнее место – к очередному «автопортрету». Я не работал – созерцал гладь Великих Вод (быть может, это и есть самая главная моя работа), пытался отыскать там своё отражение. Теперь же делаю вид, что сосредоточенно тружусь. Взял даже кисточку в руки. Видела бы она, как я на самом деле работаю! Я пишу пальцами, пятернёй – всем собою! Ко мне тогда лучше не приближаться...

-Ты мне не рад!

-Что ты, что ты… – роняю рассеянно и начинаю щуриться на холст.

Лариса знает своё дело. Она быстро скинула пальто и подобралась сзади. Действует с тыла как партизан. И по-змеиному незаметно обвивает мою ногу своей. Ах, как от неё всё-таки здорово пахнет! Лезет мне в брюки…

«Час ещё не пробил; Луч ещё не проник в Зародыш; Матрипадма ещё не набухла»*

-Ты зачем здесь? – спрашиваю, весь углублённый в своё творение.

Ноль эмоций. Затылком чувствую жар. Я попал в её белёсое магнитное облако. Прохладная с улицы рука скользит по животу вниз…

Болт меня выдаёт с потрохами – он рвётся на волю, он жаждет её руки. Этот змей всегда жил от меня независимой жизнью. Вот уж – ни чести, ни совести!

Её прохладные руки и моя огненная плоть…

-Тю-тю-тю, Лариса – я отстраняюсь от неё – не видишь, я работаю! Ра-бо-та-юуууу.

-Ну, ты и гад, художник… – Я краем глаза вижу неподдельное смятение на её лице. Её вспыхнувшее краской лицо. – ПИДОР.

-что-что?

-А что ты хотел? – пидор и есть! Я еду к нему через полгорода, буквально через пол этого идиотского сумасшедшего города Я ЕДУ К НЕМУ! а он ведет себя как последняя сволочь! Целочку из себя строит.

-а-а-а…

-И это всё? всё? Это – ВСЁ??

Вот тогда её белёсость начинает проявляться во всём своём блеске. Она растеряна. Она забыла все слова. На лице её, как на моей палитре – перемешано такая гамма страстей! И ненависть, и презрение, и оскорблённые чувства, и растоптанные желания… И сквозь этот гремучий коктейль – проявляется любовь и… УДИВЛЕНИЕ. Как ты посмел!!?

-Слушай, может, ты сходишь пока в массажный салон? – говорю я первое, что приходит мне в голову. Главное, не дать ей опомниться. Её белёсость становится сиянием. Матрипадма набухает…

-Сука – тихо-тихо говорит она одними губами. Глаза её неподвижны, от них исходит сияние. Луч проникает в Зародыш…

-…или помедитируешь…

-Сво…

-…или по-мас-тур-би-ру-ешь?

Вот тут и началось самое интересное. Вот прямо так, с пол-оборота, зазвучала симфония, аллегро, ре-бемоль мажор. Это была классика. Кажется, Бетховен, только без увертюры, прелюдии и прочей байды. Сразу финальная часть – Героическая. Там, где участвует весь оркестр: скрипки, флейты, фаготы… Чего там ещё? кларнеты, рояли, сакс повизгивает, рыпят и захлёбываются дудки и, конечно, огромный барабан – бум, бум, бум…

-Ненавижу! Сволочь! Скотина! Тварь! Животное! и пр., и пр.

Здорово, правда? О, как я люблю подобную музыку. Вы бы видели этот одухотворённый белесый лик! Эти глаза – порыжевшие от гнева, эта бледность… Нет, кто не видел мою сучку в такой экзальтации, на высшем градусе закипания – ничего не видел. Это я вам говорю – поживший человек, повидавший на своём веку столько разных сучек и стерв, что впору бы перестать удивляться. Но нет – в это мгновение я удивлён! И потрясен! Это круче Шекспира и Сальвадора Дали (если вообще возможен такой альянс) вместе взятых. Нет, я не ошибся в ней…

Опаньки, па-а-аберегись! В меня летит этюдник. Вы знаете, что такое этюдник, господа? Это такой фанерный ящик на железных ногах с крючьями. Двенадцать килограмм живого веса. Килограмм семь собственно этюдник плюс килограмм пять масляных красок. У него ноги как заточки у воров на толковищах и всякие крюки, винты и палитра с многолетним наслоением краски.

И всё это хозяйство летит в меня. Не попадает естественно. Слишком много эмоций вложено. Такие дела не делаются в таком состоянии. Вернее, как раз делаются, но всегда – крайне неудачно. Этюдник с грохотом падает. Краски высыпаются. Палитра отлетает в сторону – естественно, маслом вниз. Вы понимаете, господа, что это – перебор. Колоти посуду, дрянь такая, порежь мои брюки, можешь даже съездить по моей прекрасной физиономии. Но святое – не тронь, сказано!

Сказано когда-то давно в одной толстой и мудрой книжке. Я не со всем там согласен, но вот «святое не тронь» – это мудро.

Я даю ей сухую несильную затрещину. В ухо. Естественно, попадаю. Она как-то неловко проседает. Не от удара – от удивления. И начинает реветь. И становится настолько прекрасна, что вынести её красоту невозможно!

Я поднимаю её – пока она не опомнилась, пока удивлена и прекрасна – и просто, одним движением задираю ей юбку. Господи, там ещё трусы! Зачем? Зачем, спрашивается, тебе нужны трусы, моя белесая сучка? Ты и без них хоть куда! Какие-то тоненькие, узенькие, не трусы – тесёмочки. Где-то я видел подобные. На такой же упакованной сучке с экрана. Я хотел их сдвинуть, чтобы добраться до сокровенного местечка. А они – как приросли к ней! И тогда я их просто разрезал мастихином...

-Сволочь! – она вся как набежавшая волна – кипит и норовит откатиться назад. Ну, вы понимаете, волны же они туда-сюда, туда-сюда… Мне нравится этом ритм. Но он слишком бесстрастен и несколько монотонен. Я подчиняю его себе. Я придаю движениям звериную порывистость. Она сопротивляется… почти натурально.

-Нет, мой друг, я сегодня шла не к тебе. Ошиблась адресом.

-Так-так-так… – я почти у цели.

-Я шла на панель!

-Молодец. Ты попала туда, куда шла…

-Я за так не работаю!

-Тебе в какой валюте?

-Все твои деньги у меня.

-Какие на хрен деньги…

-Бумажные…

Я наклоняю её на стол…

-Гад! Сволочь! Тварь!

-Да, моё золотко…

-Животное! Ненавижу!

-Конечно, богиня…

Дальнейшее описать – не представляется возможным. То есть, я попытаюсь, но хватит ли мне красноречия? Вопрос. Скорее всего, что нет…

Начинается агония всего. Меня, моего обезумевшего друга, но, главное, ЕЁ. Я давно уже понял, что не ОНИ – для нас, а мы – существуем для НИХ.

«Трепет распространяется, касаясь своим стремительным Крылом всей Вселенной и Зародыша, пребывающего во Тьме, которая дышит над дремлющими Водами Жизни».*

-Пожалуйста, подожди… пожалуйста, переверни меня на спину – просит она.

Пожалуйста. Для тебя – всё, что угодно. Переворачиваю. И вижу такую восхитительную, такую пленительную, такую невыразимо прекрасную физиономию, что не в силах более сдерживаться. Мы рыдаем. Мы кричим в унисон.

«Огневой вихрь делает его Вестником своей Воли. Мудрость становится Истиной. Подобно молнии он пронизывает Космос и создаёт подлинный Мир».*

Я орошаю её.

«Луч пронизывает Девственное Яйцо… оно сворачивается, распространяясь молочно белыми сгустками в Глубинах Матери».*

Она затихает. Она умерла. Я бережно переношу её на диван, укрываю одеялом. Она улыбается…

-Я взяла билеты на АукцЫон… сюрприз… я… продала… твою… работу… я люблю тебя…

-Спи, моё солнце...

5. Девственность как Начало Начал

«Божественные Летописцы – порождение Слова, Гласа и Духа – запечатлевают на невидимых скрижалях Астрального Света Великую Галерею картин Вечности»*.

Если вам перевести вот ЭТО на сегодняшний язык, то получится что это я – летописец, крапаю тут потихоньку свою рукопись и вся моя писанина отражается в мировой Библиотеке. А что вы хотели? Любая мысль, покидая своего создателя, не исчезает. Она отражается в невидимых скрижалях. Она наполняет Мировой Разум содержанием. И это есть правильно. И логично. И понятно. Понятно?

На этом и держится мир разумный. Кто против?

Ладно. Вернёмся к нашему повествованию. К нашему, извините за выражение, ****скому повествованию.

Она меня выпила. Выпила, высосала и ушла. А я остался опустошённый и злой. Самое время поговорить о вечном. Когда нечего сказать по существу – говори о Вечном. Это оттягивает. Сегодня, судя по всему, мы об этом и поговорим. Оттянуться необходимо, а я, если вы помните, – уже не пью, так что у меня один оттяг – вечность.

На столике лежал конверт с баксами (за проданную работу) и билетами на «АукцЫон». Ни хрена себе! ЧуднА и чУдна жизнь моя… Сколько раз я платил деньги женщинам, мне – ни разу…

Удивительная всё-таки эта Лариска! Как она прознала про АукцЫон? Это моя любимая группа и вот, полюбуйтесь – билеты. Это же надо съездить за ними, заплатить. В вип зону. Зачем? Это какие-то сумасшедшие бабки! Плюс сидишь за столиком, жрёшь, пьёшь – херня полная. Танцпол – другое дело. Музыка воспринимается телом, Гаркуша на тебя плюнуть может, ну, в смысле – у него слюни летят в разные стороны. Слюнь – кажется, такое у него прозвище…

Как я докатился до жизни такой?

Вопрос риторический, мы же поговорим о ВЕЧНОСТИ.

Давайте начнём с самого удивительного – я родился. Вот так прямо и начнётся моё философствование. Затыкайте, короче, уши – это не для слабонервных. Моя философия для крепких духом. Она так проста, что только крепкие духом мозги, смогут воспринять её и не добавить впоследствии ни единого слова. Только крепкие духом мозги обходятся без излишеств.

Вы знаете, КАК всё начиналось? Вначале было слово? Ну-ну…

Ха-ха-ха – смеюсь я вам прямо в лицо. Ну, что вы – какие, блин, слова! Вы когда-нибудь разговариваете во время детоделания? Это пусть вам Иоанн втирает. Вначале был СЕКС. Так и передайте, вашему дурацкому Иоанну. Трах на самом высоком уровне.

Меня могут поправить умные люди, что Евангелие переводилось с греческого, а у греков написано logos. Только это ничего не меняет, отвечу я этим умникам. Логос – Разум, сам себя осознающий – мужское начало. Этот мир, так уж случилось, поделён на мужское и женское начала. Женское начало – природное, мужское – НАДприродное. Но это всё потом. Вначале же было бесполое существо андрогин…

Я же вообще говорю о начале начал – о великой ДЕВСТВЕННОСТИ. О Тьме, с которой всё и началось. А вы не знали?

Тогда послушайте: «Тьма излучает Свет, и Свет роняет одинокий Луч в Воды, в глубину Лона Матери. Луч пронизывает Девственное Яйцо…».*

Имеющий уши да услышит…

Нашего Отца небесного звали Тьма. Вернее, он находился в состоянии тьмы. Но Он, узрев Матерь, – засветился.

«Свет – Хладный Пламень, и Пламень – Огнь, и Огнь рождает Тепло, Воду производящее – Воду Жизни в Матери Великой».*

Наш небесный Папаша всё правильно сообразил. Тьма недвижима. Мертва. В ней смысла нет. В ней вообще ничего нет – ни смысла, ни бессмыслицы. Это такое состояние вселенской беды.

Я, почему так уверенно говорю об этом, – я её (тьму) испытал на собственной шкуре. Я валялся на задворках вселенной и страстно хотел ЖЕНЩИНУ. Нет, вначале я ничего не хотел, как Отец, находящийся в состоянии Тьмы. Но потом я возжелал женщину. Я её желал физически. Я её желал биологически. Я её желал душевно. И, наконец, я её желал духовно. Вы понимаете, о чём я? Это вам не примитивный трах. Это моя суть вскрылась в своих лучших качествах. И возжелала женщину. Не всяких там ****ей и шалашовок – а ЖЕНЩИНУ.

А что уж говорить об Отце небесном. Он не валялся на задворках вселенной, Он сам был той самой ВСЕЛЕННОЙ, но пребывал в унынии – депрессухе по-нашему, по сегодняшнему. И если бы не Матерь – так и пребывал бы он во Тьме великой, пока не превратился бы в Чёрную Дыру.

И не было бы НИЧЕГО. Вы можете себе это представить? Я думаю вряд ли. Поэтому верьте мне на слово – НЕ БЫЛО БЫ НИЧЕГО. По-моему, звучит как-то невесело.

Но Он узрел Матерь – и появилось ВСЁ.

«Он проник в Неё, распространяясь молочно белыми сгустками в Глубинах Матери, Корне, растущем в Недрах Океана Жизни».*

А? Каково? Вы пока возьмите это изречение на заметку (можете даже записать), а я дальше продолжу.

Пусть вас не смущают заглавные буквы, обозначающие участников того небесного траха. Это было давно, тогда и понятие времени-то отсутствовало. Тогда вообще НИЧЕГО  не было. А сейчас есть ВСЁ. Миллиарды людей этим самым трахом занимаются ежедневно и даже не задумываются, как им повезло. Ведь этого ничего могло бы не быть, если бы тогда, в самом начале начал Отец небесный не трахнул Мать небесную. Конечно, там не было всей этой байды, которой занимаетесь вы: ухаживания, цветочки, слова (о которых нам поведал Иоанн) и прочей глупости. Тогда всё было элементарно, но божественно. Оттого тот  ТРАХ и все его участники пишутся с заглавной буквы. Просто, чтобы вы отличали ваше ежедневное совокупление, от Того Божественного Зачатия. Надеюсь, это понятно?

Но потом происходят непонятки. По их версии родился Сын. Они так и пишут. Они, вообще, много чего понаписали. Вот вам, пожалуйста:

«Семь Превышних Владык и Семь Истин перестали существовать, и Вселенная-Необходимости Сын – была погружена в Паранишпанна, чтобы быть выдохнутым тем, что есть, и в то же время нет. Не было ничего»*.

А? каково? Если мы туда залезем по-взрослому, то оттуда и не вылезем. Так и будем там сидеть – и думать, думать... А это вредно для совокупления и задачи у нас иные – простые, даже в некотором роде, элементарные – рассказать про обычный трах, которым занимаются миллиарды людей ежедневно. А некоторые особи даже чаще. Вот этой упрощённой задачей я и займусь.

Итак – я родился. Родился – и сразу заинтересовался своей пиписькой и письками особей противоположного пола. Не помню, врать не стану, было ли у меня вначале слово, а если и было, то точно не Бог. Скорее всего – мама.

Так, впрочем, и должно быть, потому что мама, мать, МАТЕРЬ небесная – основа всего. А Библия, в отличие от меня, как того малыша, так и этого дядьки – врёт. Это самая лживая книга, которую я когда-либо читал. Мне вообще не нравится этот ваш Иоанн, «господин совравший» – наплёл с три короба, а мы теперь должны в этом копаться. Я лично отказываюсь. И говорю во всеуслышание: вначале был трах. Вначале мой отец залез на мою мамку. А Отец Небесный на Матерь всех детей, как прошлых, так и будущих. Я этого, естественно, не видел, но практика показывает, что детей другим способом делать не научились. Даже Божественного Сына сделали примерно таким же манером.

Он проник в Неё, «распространяясь молочно белыми сгустками в Глубинах Матери». А иначе – как? Как, скажите, молочно-белые сгустки (сперма, по-нашему), смогли проникнуть в лоно матери, хоть земной, хоть Небесной? Да никак! В смысле, только так. Как вы умеете, так они и проникли.

Вот ничего другого – вы не умеете, а уж как трахнуть ближнего своего (свою) – вас учить не нужно. Это, как говорится, впитано с молоком матери. То есть про извлечение квадратного корня вас ещё нужно учить (меня так и не научили), но уж извлекать свой корень из штанов вы с детства знаете как. Без учителей.

Так вот, года в три я уже начал кое-что соображать в этом направлении, то есть соображать правильно, по-мужски. Я как-то зажал в углу соседскую девочку моего возраста и снял с неё трусы. Одним движением. Ей это, очевидно, понравилось, потому что она их назад не надела и орать не стала. Мы просто стояли друг перед другом. Она показывала свою тайну, а я эту тайну удивлённо разглядывал. Мне она очень понравилась. Пухленькая такая, розовая и пахла как-то не так. Запах был из совершенно другого мира. Этот запах преследовал меня всю жизнь. Я и сейчас не могу успокоиться.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, но нас застукала моя старшая сестра. Девочка убежала, а я был очень расстроен. Однако тогда началось посвящение в другую жизнь и другую тайну. В жизнь лжи, ханжества и уродливого восприятия очевидных вещей.

Сестра мне сказала, что про ЭТО она никому не расскажет, если я отдам ей своё мороженое. Я повёлся на этот грубый шантаж. Одним мороженым, конечно, не обошлось. Я ей много чего отдал за молчание. Но не это главное. Главное то, что в моих детских мозгах сместились все нравственные ориентиры.

Сестра заставила меня думать, что я делал что-то постыдное. Я стал её рабом…

Не этим ли занимался наш пустобрёх Иоанн и все его последователи, такие же пустобрёхи и балаболы. Они сместили нам все нравственные ориентиры. Если поверить, что «вначале было Слово. И Слово было у Бога, и Слово было Бог», то получается замкнутая картина. Круговорот Отца в природе.

А Матери нет! Кособокое какое-то изречение получается. Однако! Если в эту байду не уверовать, то и мороженого (Царства Божьего) вам не видать. То есть идёт торг, в котором разменная монета – Матерь Небесная. Видите, как всё плохо получается – один соврал, а во мраке непонимания – все, кто уверовал в это.

Мы стали рабами Отца.

Царство Божье – это Лоно Матери. Других царств не бывает. Это я вам говорю, большой дока по этой части. Я бы вообще не стал доверять этим парням. Во-первых, они все евреи… (На этом и закончим, потому что прибавить тут нечего).

Однако! В еврейской же каббале всё и объясняется. Евреи назвали своего Бога – Иегова. В переводе J, hovah или Jah-Eve. Jah – совершенное число или один (фаллическое начало) и Ноvаh (или Ева) имеет значение, как и у древних – Отец-Матерь.

Но дальше началась трансформация его в единую сущность Отца. Так в “Бытии”, в его искажённом переводе звучит: “…тогда начали люди призывать имя Господа”, на самом деле это должно читаться: “…тогда начали люди называть себя именем J, hovah”, или мужчинами и женщинами, кем они стали после разделения полов. А дальше… Каин убил Авеля, то есть Каин (мужчина или Jah) убил Авеля (Eve) – сестру свою.

Или мужское начало убило женское. С тех пор властвует Бог-Отец. То есть произошла антропологическая революция: Матерь была поглощена Отцом. А на земле, женщина стала низшим существом, рабыней мужчин.

Спрашиваю тогда у Иоанна – куда вы Мать дели? За Мать отвечать придётся.

Молчит. Сказал свою нетленную фразу и умер. Сидит в еврейском раю в «Монопольку» играется и молчит.

Так что ответа я не дождусь. Да и не нужен мне его дурацкий ответ. Опять соврёт – что можно ожидать от старого ханжи и импотента? Но за Мать всё равно все ответят! На этом свете, и на том...

МАТЕРЬ была, есть и будет

во веки веков.

Аминь.

Вы, наверное, спросите, а где же наш девственник? Так вот он – ваш покорный слуга. Тот трёхлетний розовощёкий мальчик, оставшийся жить во мне навсегда. Разве вы не почувствовали, что только девственно чистый мозг, очищенный от всех этих Иоаннов и прочих приживалок от Веры, мог так просто и ясно увидеть картину мира.

Поэтому, трахайтесь, господа. Любите друг дружку и трахайтесь. В этом ваше предназначение и смысл. Так природа захотела. Так решили однажды Отец и Матерь Небесные.

И будьте девственниками!

6. Исповедь нетрезвого бога

Сразу вношу ясность – бог у нас с маленькой буквы, то есть я.

Того Бога, конечно, интересней послушать, но что делать, не станет Он исповедоваться. Не Его это уровень. Не так Он задуман Самим Собой.

Так. Ладно. Туда не пойдём. Об этом бы лучше вообще промолчать, не то это в такие дебри философской мысли нас уведёт, что оттуда и не выберешься.

А мне сейчас не до того. Не до Бога с большой буквы. У меня тут произошли события местного, так сказать, значения. Лариска стала предъявлять требования. Она потребовала некоторые, положенные ей знаки внимания. И тут же улетела. Я поступил с ней жёстко, даже жестоко. Я сделал так, чтобы она далеко улетела.

Вы, наверное, расстроились?

Что и говорить, хороша была Лариска. Сексапильная. Сука с большой буквы. Просто – мечта! Но не моя. Не грела душу. А уж о духе при ней и говорить неловко как-то. Не поймёт о чём собственно разговор.

А я спокоен. На стену не лезу, не топлюсь.

Вот видите – трах, оказывается, не главное, даже для меня. Для Того Бога (о котором мы договорились молчать) – это главное, а для меня нет.

Вас это радует? Меня – не очень. Меня, вообще, последнее время ничего не радует. Тут один, извините, посвящённый в Тору еврей пристал с разговорами за каббалу. Они вообще такие липучие! Смысл был в том, что они – посвящённые и избранные Богом ребята – никак не могут успокоиться от осознания своей уникальности, всё лечат нас, всё ещё хотят казаться хуже, чем они есть на самом деле. От  каббалы меня тошнит, хотя бы потому, что меня в неё постоянно тянут. Скажу лишь, что это древнее учение, в основе своей взятое из индийских и халдейских источников. Так вот – я даже на еврея не среагировал. Вернее, среагировал, но вяло…

Сразу хочу объясниться (особо не хочу – практика показывает, есть такая необходимость) – еврей это не нация, это такое понятие в философской мысли. То есть некто, лишённый моральных устоев и логики. Я тут почитал одного философа. Отто Вейнингер звать. Австриец по происхождению, но еврей. Это он сам объявил во всеуслышание, чтобы честным казаться. Типа, я сам еврей, но евреев не люблю. (Видите как всё сложно в философской мысли: я вот цыган и цыган не люблю и честным не хочу казаться). Так этот самый Отто вообще всех евреев бабами считает. Так и написал, что это самая женственная нация вроде китайцев или негров. Не верите – почитайте «Пол и характер». Это, по сути, его единственная книга. Главный труд жизни. Написал – и ба-бах! – пулю в лоб.

Но я не об этом. Этот профессор из Вены Вейнингер, большой сукин сын оказался – женщин ни в грош не ставил, в отличие от меня тоже, кстати, большого сукина сына. Но, что делать, прав этот самый Отто Вейнингер – логики у еврея действительно никакой. То есть, понимаете, если и похожи евреи на баб, то только в этой части. Они лишены моральных устоев и логики. А в остальном у женщин куча преимуществ. Как перед этим самым Вейнингером, так и перед другим мужиками.

В общем, я запутался. Как про еврея (как понятие) начал – так и запутался. Их лучше вообще не трогать. Так и договоримся: еврея – не трогать, Бога (Того Самого) – не трогать. Трогать будем исключительно женщин. Во-первых, это нравится нам, во-вторых – им. В-третьих – это просто приятно. Вы когда-нибудь баб щупали? А? то-то. Вейнингер точно не щупал, оттого и застрелился в расцвете сил. Вот такая это опасная штука – не потрогаешь тёлку в нужное время – можно и пулю в лоб пустить. Впрочем, что там пуля в лоб. Бывают и пострашнее последствия. Один философ тёлку ну никак потрогать не мог, то есть пытался, но крайне неудачно. И что?

…что, что… – Бог умер, сверхчеловек родился – всё стало дозволено. А в результате две Мировые войны и революция на шестой части суши! Вот так. Впрочем, там без еврея (как понятия) не обошлось…

Я тут серьёзно подумал, ну… вдумчиво, если так можно выразиться. И вот какую мысль придумал: главное быть самим собой. А! зацените глубину мысли!.. в моём-то возрасте… А возраст у меня что надо. Мне вообще с недавних пор нравится мой возраст. Я как хорошее вино набираю терпкость. И потом… профессию я себе выбрал правильную – болтать, о чём хочу (то есть о чём только ни захочу – болтаю и болтаю). Я имею в виду своё кропание на бумаге (стук по клаве). Живопись не трогаем. СВЯТОЕ НЕ ТРОГАЕМ. Бога (Того Самого) не трогаем, еврея (как понятие) не трогаем и живопись не трогаем. Пока так. Сплошные ограничения.

Трогаем Лариску. И то – виртуально. Конечно, она была «удобная» тётка (извините за столь смешное её обозначение). Или тёлка. Не хочется патетики. Хочется правды. А правда в том, что я её выдумал. Да-с. Выдумал, а теперь пожалел об этом.

Зачем я это сделал? А что вы хотите, у меня обстоятельства жизни так сложились. Я вынужден сидеть дома. Всё лето просидел у постели больной матери…

И чем мне прикажете заниматься в моем прекрасном возрасте? Я и решил написать эротический роман, чтобы навык не растерять, чтобы, хоть так – виртуально – поддерживать эрекцию чувств. Но чую теперь – не туда я залез. Какая-то несимпатичная получилась Лариска…

Я вообще не люблю такой вид шлюх. Шлюха, по моему разумению, должна быть проста. По моему разумению в жизни всё должно быть простым и красивым. Но это утопия. А человекообразные особи должны в ХХI веке быть немного циниками. Ну, уж никак не романтиками. Лично я  «за» – от романтиков крови больше в истории.

Лариска в этой жизни оказалась непроста. У нее вылезала наружу её ****ская сущность. Не в смысле её ****овитость, это я люблю, а в смысле ****ская натура. Это, то, что я в женщинах ненавижу. Это претензии на то, ЧТО она стоит. Конечно – стоит, только зачем об этом говорить? Беда в том, что она ищет свою стоимость не в том месте. Она хороша, когда непосредственна и открыта. Потом начинаются включаться мозги… которых нет. Начинается игра. Плохая. Она начинает торговаться.

Вы думаете – я циник? Конечно, циник, ведь я живу в XXI веке. Впрочем, я знал других женщин, и, поверьте, среди них были шлюхи без претензий. Их мало, но они были. Они не торгуются. Они живут. Но с ними у меня не сложилось. Почему, спросите вы. А я не знаю. Не сложилось – и всё тут. У меня вообще многое чего не сложилось. С Лариской (хоть и выдуманной) тоже вот не сложилось. Я, наверное, не складный.

И что теперь делать? На стенку лезть? Или биться об неё же? Можно, конечно, но здесь нет предмета литературы. А зачем я тогда нужен буду? Зато я о себе высокого мнения. Вот об этом и поговорим. Исповедь бога – это уже заявка на уникальность. Мне так кажется…

Я ведь не только родился. Я умудрился вырасти и возмужать. А это уже было зрелищно. Особенно возмужание. Вот на этом и остановимся.

Любой критерий возмужания связан с бабами. Такое создаётся впечатление.

Раньше-то мы были единым организмом – андрогинами по научному. А потом какому-то умнику (о Том, Который – не будем конкретно – договорились вроде бы) захотелось разделить нас по половому признаку. Разделить – разделили, но смысл остался.

Вот какие были проблемы у бесполых существ? Только пожрать… ну, ещё духовные потребности, о которых с Лариской – молчок. Я-то знаю, о чём говорю. С ней лучше о духовном и не начинать. С ней бы лучше вообще молчать. Но я не смог. И вот вам результат – улетела Лариска в неизвестном направлении. Теперь конкретно о ней не поговоришь, Только, типа… – вообще.

Так вот, какому-то умнику приспичило нас разделить по половому признаку. Для чего это было сделано, я не знаю, но знаю, что после этого разделения очень развились искусства, науки, ремёсла и работорговля. Вообще, я в такие дебри тоже не забирался бы, а принял это как данность. В общем, стали мы однажды эМ и Жо. И начались проблемы! В основном у эМ.

Ну, вот. Одна Лариска чего стоит! А таких Ларисок, уж поверьте моему опыту, через одну. А то и больше. Вот и встаёт вопрос, кому вся эта байда понадобилась? Ну… я про разделение полов. Вопрос не праздный и так, с наскока, его не решишь. Его, может быть, вообще не решишь. Но решать надо. Иначе, зачем я мужик с мозгами и причиндалами, о которых не принято упоминать во всеуслышание.

«Единая Тьма наполняла Беспредельное ВСЁ, ибо Отец-Матерь и Сын были Едины, и Сын не пробудился ещё для Нового Колеса и Странствий на нём».*

Поймите меня правильно – в этом единстве заложен сокровенный смысл. Пока существует единство – мир устойчив и прост.

«…Где было Безмолвие? Где Слух, чтобы ощутить Его? Нет, не было ни безмолвия, ни Звука; ничего, кроме Нерушимого Вечного Дыхания, не знающего Себя».*

Вот была красота-то! Мама дорогая!

«Не было и великих Причин Страдания, ибо не было никого для порождения их и обольщения ими».*

Но потом появились Лариски, и безмолвия как не бывало. Вот тут мы и подходим к основной части нашего рассуждения.

Откуда они взялись эти Лариски, но… они появились! Это, как говорится – факт. А с фактами – не поспоришь. И началось! Безмолвия как не бывало, а причины страдания, напротив, возникли. Конечно, наш брат, тоже не сахар, но не будем сравнивать. Найдётся тысяча и одна причина не в пользу их – Ларисок. Так зачем, спрашивается, нам ворошить эти самые причины? Это не по-мужски. Поэтому я и не стану. Мои причиндалы, о которых не принято говорить в приличном обществе, мне вовремя об этом напомнили.

Логично? Справедливо?

Вопросы, как говорится риторические – ответов не требуют.

Теперь мы подошли к главному вопросу – к исповеди бога. Моей, то есть, исповеди. Но об этом чуть погодя. Вы должны свыкнуться с мыслью, что, во-первых, существуют боги, во-вторых, что эти боги иногда любят выпить и поболтать, ну и, наконец, что без Лариски тоже можно жить… Вот вы этим пока и займитесь. А я за пивом пошёл. Какие могут быть разговоры без пива?

Ну, это тоже вопрос риторический – можете не отвечать…

7. Семь Путей к Блаженству

«Времени не было, оно покоилось в Бесконечных Недрах Продолжительности».*

Ну, вы меня поняли? – Времени не было. Для МЕНЯ – не было, то есть времени, как философского понятия, не существовало. Только пространство. И то, не в глобальном философском понимании, а так – от сих, до сих. От моей двери до двери ночного магазина. Через глухую темноту двора и мрак преисподней, и страх Господень.

За пивом я ходил. Ещё вермута взял. Ещё всяких вкусных штук и штучек. Рыбки вкусной в импортной упаковке. Захотелось чего-нибудь сладенького. Сколько можно это пиво дуть! А спрашивается, чего я его дул? А то. Страшно было на водку переходить. Да. Могу не остановиться. И погибну! Такое не раз случалось. (А у меня мать за стенкой больная лежит – тоже может погибнуть.) Ну и скажите, это правильно?

Так я долго и пиво не смог дуть. Дней пять-шесть. Кто ж больше выдержит? А пью я помногу (сколько ни дай – всё выпью) – поэтому проблемы. Первая и основная проблема – не попадаю по клавишам (видели бы вы, сколько усилий я трачу, чтобы писать вот хоть это творение). Вторая проблема – тема пьянства. С  этой темы я ни за что не слезу! то есть буду пить и писать. Поддал – написал строчку, опять поддал.

Как Хемингуэй. Знаете такого? Говорят, что этот парень пил виски стаканами! Ну, он, вообще парень крутой был, на льва, если кто не знает, с рогатиной ходил! Короче, выпьет глоток – слово. Залудит стакан – поэма. Ну, а уж коли в запой уйдёт – держись! – целая книга может получиться. Может, конечно, и не получиться, но он старался, всем видно. Вон – целая батарея пустой тары! Короче, пил – и писал! И я лично его уважаю. Хотя бы за это.

Вот. Ещё дед мне рассказывал, что Гайдар так писал. Водки напьётся, сядет и, пожалуйста – «Тимур и его команда». А кто, скажите, в детстве тимуровцем не был? Я, впрочем, не был. Но я – бог. Сами представьте, бог в детстве тимуровцем был. Нелепость…

А то, рассказывает, песню заведёт среди ночи:

Восемнадцать попов с куплетистами

Отпевали его на заре.

Солнца луч догорал аметистовый,

И ложился пятном на гробЕ.

Мой дед это пионерам рассказывал. И куплеты пел. Его на утренники звали, поскольку он самого Гайдара лично знал. Вот какой у меня знаменитый дед! Кстати, вам ни о чём не говорит эта песня? Восемнадцать попов! Это ж вдумайтесь! Не один, не два – восемнадцать! Не иначе, как Ленина хоронили…

Ладно. Святого не трогаем, как договаривались. (Сколько ж у меня запретных тем набралось! – может, пора уже список составить?) Бога (Того Самого) – не трогаем, еврея (как понятие) – не трогаем, к живописи просто на пушечный выстрел не подходи! Теперь вот ещё этот Тимур с куплетистами. А может и сам вождь мирового пролетариата, будь он неладен!..

Ладно. Я ж не о том. Вернее о том, но в каком контексте! Под другим, так сказать, углом.

Я как-то попробовал уподобить себя знаменитым предшественникам – купил бутылку водки и сел сочинять великий труд. Ну, какие у нас есть великие труды? Библия – раз, и «Капитал» Маркса – два. Больше, сколько не напрягайтесь – не вспомните. Так вот, я решил написать третий (по масштабу) труд. И что? В мировой мысли появился новый шедевр? А? Ну, хотя бы бестселлер в литературе местного значения? Ну, хотя бы хоть какая-никакая книженция на книжном развале? Ха-ха-ха – смеюсь я всем, кто так подумал. Нет, друзья мои и недруги – ничего не появилось. Клочок испачканной бумаги, с какими-то каракулями, содержание которых мне так и не  удалось расшифровать до сих пор. Вот что появилось.

В общем, плевал я на вашего Хемингуэя. Я даже могу на Веню Ерофеева наплевать, что, конечно, несравнимо с вашим Хемингуэем…

У нас другие задачи. Если кто-то забыл – напоминаю. Поговорить мы хотели про Лариску. Впрочем, нет… про Лариску вторым планом, главный наш рассказ – (мой то есть) это уникальность. МОЯ, извините, УНИКАЛЬНОСТЬ. Если вы вообще что-нибудь запомнили из моей болтовни. Так вот, вооружившись вермутом и пивом – продолжим.

«Вселенского разума не было, ибо не было Ах-хи, чтобы вместить Его».*

Вот! Вот где истина и всё остальное!

Вы что-нибудь поняли?

Я – да.

Попробую объясниться. Ах-хи – это на языке санскрит. Санскрит – язык богов и мистерий, то есть мой родной язык. Я раньше знал два языка – санскрит и немного русский. Как это ни парадоксально звучит, но забыл я как раз санскрит. Остался этот долбанный русский, на котором и изъясняюсь до сих пор. Как умею. А тот – божественный, родной – забыл.

А знаете почему?

Да потому что русский язык конкретный. Сказал: вермут или Лариска, то ничего другого и представить невозможно. Никакого образа в вашей голове не всплывёт, кроме бутылки или этой… (ругаться не будем, и так всё ясно). Другое дело язык санскрит. Язык понятий, знаков и чего-то ещё, о чём лучше помолчать…

Помолчали? Вы хоть не забыли, о чем молчали?

То-то…

Ах-хи. Свабхават. Дангма. Ануппадака. Алайа Вселенной.

Вам точно надо знать их значение?

Мне – нет. Потому что я – бог, я чувствую, что это красиво и истинно.

Вот так. И не надо нам – богам – возражать. Практика показывает – ничего из этого никогда не получится путного. Только беспутства и безобразия, которыми земля наша и Алайа Вселенной сыта и так по горло. То есть глаза бы Вселенной на ваши безобразия не смотрели, уши не слушали!

Убедил? Я надеюсь…

Итак, поговорим о самом боге, то есть о вашем покорном слуге. На чистейшем русском. Вермут будем запивать пивом. Всё-таки слишком он сладким, зараза, оказался… но дешёв! поэтому претензий никаких.

Так. В прошлый раз, мы остановились на мужестве. Фраза буквально звучала так, что я не только родился, но и умудрился вырасти и возмужать. То есть, говоря языком вам понятным (по-русски) – я созрел. И потянуло меня со страшной силой  к Лариске. Ну, я надеюсь, вы поняли, не к той Божественной Суке (она ещё, быть может, и не родилась тогда), а вообще к Лариске. Мало ли их на земле водилось. Свабхават.

О-о-о… как с вами трудно разговаривать. Между прочим.

Будьте вы проще… ну, подумаешь, бог рот открыл, а закрыть забыл – ну так что… ну сказал что-то на родном ему языке санскрит… так вы ведь всё равно ничего путного не скажете. А бог побормочет на своём (ну, хоть Свабхават), а потом обязательно скажет на вашем долбанном русском, какую-нибудь муйню. Или вы считаете, что ваш язык, кроме Лариски и вермута способен выдавать глубокие по значению слова?

Хорошо. Придётся доказывать с линейкой в руках. К линейке не придирайтесь – это я о точности выражений сказал. Вообще, чувствую, нужно заканчивать с этой байдой уже раз и навсегда. Не для того ли я бог, в самом деле. А то, чувствую, вермут с пивом стал доставать меня. До моей божественной сути.

Тогда наберитесь терпения и прослушайте маленькую лекцию. Что есть что. На этом свете. Ну и на том заодно. Вдруг пригодится.

Свабхават, по-вашему, по-дурацки – Бог. Только не заводитесь, пожалуйста, почему «по-дурацки». В эзотеризме Свабхават назван – Отец-Матерь. Это – пластическая сущность материи. Вам, наверное, слово эзотеризм тоже объяснить? Хорошо – скрытый сокровенный.

Можно ещё объяснить, что Свабхават есть мировая субстанция и вещество или, вернее, то, что стоит за ним – дух и сущность субстанции. Это название происходит от СУБХАВА и оно, в свою очередь, состоит из трех слов. СУ – хороший, СВА – самость, БХАВА – бытие.

Поняли, хоть чего-нибудь? А Бог на вашем великом и могучем долбаном языке – произошёл от Бахуса. Про Бахуса, я надеюсь, вам лекции читать не надо? Ну, пра-а-а-авильно. Про Бахуса вы мне сами такого напоёте…

Может вам цитатку для полного кайфа врубить? А? Чтобы вы не расслаблялись! О, кей, для начала чего попроще.

«Семи путей к Блаженству не было»*

Опаньки! Как я вас! Из огня да в полымя!

Поняли о чём я, на сей раз?

У вас к блаженству сколько путей? Один? Два? Лариски в расчет не принимаются, сразу предупреждаю. Вермут, кстати, тоже. А без Ларисок и вермута – нет у вас пути к блаженству! Нет, не только семи путей – ни одного пути у вас не было, и быть не может!

Ох-хо-хо. Мама дорогая, до чего же вы себя довели! Ни одного пути к блаженству!! Как так жить можно?

Вот. А у меня их семь. Я-то насчитал гораздо больше, но в их скрижалях записано семь. А спорить со скрижалями я не стану. Вы, конечно, попросите их перечислить. А я вам на это скажу – не дождётесь. Потому что язык санскрит самый бессловесный, самый загадочный и сокровенный. Эзотерический (вы теперь хоть слово новое узнали – всё польза). Так как, скажите, возможно, сказать о бессловесном – словами? Никак не выйдет, братья по разуму, хоть бейся головой о стенку, хоть так сиди.

Я хоть и бог, а вы все мне братаны. Помните об этом всегда.

Вот тот еврей (который не человек, а понятие) мне не брат. Во-первых, он умудрился взять всё худшее у Лариски, а во-вторых, у него и своего кое-что было припасено. Ладно. Не буду сбивать себя с мысли (которой и так нет, и не было).

Так вот, не буду сбивать себя с мысли, что вы, мои братаны, русские люди – довели себя, до чёрт знает чего.

Бог у вас – Бахус, Лариска есть, но и её толком полюбить неспособны, то есть блаженства ей доставить, хоть самое элементарное.

И выходит так, что к блаженству у вас – ни одного пути. Ни пути, ни тропинки малой, окольной.

Ну, и о чём с вами, после этого толковать?

* Станцы Дзиан. Космическая эволюция.