Великий Пернатый Змей Джима Моррисона

Подарок для моей возлюбленной Ребекки Кроу

- Ты не знаешь, - маленький медвежонок, более известный как Пох, трогал когистой лапкой меня за ногу, меня, блистательного героя - любовника нашей эры, заделавшего грандиозную оргию на громадной, как теннисный пляж ушлой Марты, вовремя вспомнившей о коачах и светлом пушке, трогательно покрывающем ее спортивный животик и мощные ляжки самоуверенной в себе особы, предпочитающей не размениваться на фуфло глянцевых улыбочек, а сразу ухватившей автора за кахонес будто бы не относящейся ни к чему историей своей убежденности в скорой женитьбе на Джоковиче, постели птичьего базара, где я нагло и развратно возлежал, катаясь вологодским сыром в швейцарском масле между родной еврейской сестрицей, бывшей прокуроршей, тут же растаявшей от моего снисходительного похлопывания по упругой грудке красивой женщины, не побоявшейся некогда плюнуть в гадкие усы Михалкова, и старшей дочерью Миллы Йовович, чья недозрелая грудь манила извергнуться густой струей белкового продукта, орошая вдохновленную страстью мордочку вместе с ушами и раскрытым мною анусом, распечатанным ерзко по Пушкину в нежелание лишать выгодно продаваемой на Ебэй девственности, действительно, на хера вредить малышке по баблу, ежели можно употреблять иначе, смешно и говорить, но петь я тоже не стал, просто приподнял с горячего бедра Алины Хенесси, на котором лежал правым ухом, свою отягощенную разумом башку и прислушался к бубнящему медведю, - Хосе - это Иаков или Иоанн ?

- Это Иосиф, - засмеялась блондинка, намного, между прочим, привлекательнее выглядящая в глазах любого мужчины без мундира, и поцеловала меня в мозг, вздрогнувший от счастья.

- Как Кобзон ? - уточнял Пох, усевшись меховым задом на край постели, чуть подвинув тоненькие ножонки Пикачу, пускавшей слюни на моей груди патриота, продавшего, на х... й, и Крым и всю остальную Россию кому угодно, жаль, что этих угодно упорно не наблюдалось все эти годы, даже примитивные шапками киргизы и те сторонились самой мысли приобрести хоть что - нибудь у России, прекрасно зная по многовековому опыту, что купить несложно, а вот понять, на хера тебе это, куда сложнее.

- Как джаз, - ответил я, разбудив дочь Миллы. Жаль, что я так и не удосужился узнать ее имя, поэтому называл просто и кратко Лолой Соской, как всегда безбожно обокрав Жоржи Амаду, но в то же время мудро подтверждая мудрость отцов, некогда приоткрытую Сталиным Навке : по х... й, как именуют девку, главное, чтоб соответствовала чаяниям и стояк бы был, как есть он на занявшую по достоинству место во главе всего Гарби Мугуруса, мою карменистую и носастую брюнетку, в очередной раз подтвердившую правоту Оли Куриленко, что рыжие - тоже вумат.

- Это как это, - жарко и жадно задышал Пох, от нетерпения ощупывая Хенесси обеими лапками, - джаз ? Джаз - музло, а Хосе - имя.

- А ты чо думаешь, - проснувшись пробормотала Пикачу, лениво приоткрывая один глаз, - что музыка безымянна, а Хосе - немузыкален, что ли ? Если так рассуждать, - присвистнула лихая девка, что - то нащупывая у меня в паху и решительно сжимая это что - то загребущим кулачком привыкшей за четыре года засыпать именно с этим самым всегда, - товарищ медведь, то можно прийти мысленно и действительно к явному предательству национальных интересов, лобызая руки по локоть в крови посреди Лондона своей жинкой Валерией.

- Он такая же Валерия, как Алла - Попова, - зевнула с наслаждением блондинка, с невероятным для себя удовольствием и истомой истинно женского организма обнаружив свою дислокацию в постели самого Ивлукича, сформатировавшего несгибаемой волей к жизни из постели целый мир, даримый всем и совершенно бесплатно, - типа, - прищелкнула она пальцами, зля Пикачу, зашипевшую ревниво на новую соперницу, тем более, такую красивую и секси, заткнувшую одним лишь строением носа гадскую Канделаки навовсе, сиди, сучка, на своем телеканале и дрочи консервной банокй Лизки Готфрик на человека - говно Василия Уткина, - Диты фон Тиз, которая на самом деле : Хизер Суит.

- Дык и я не коньяк ни х... я, - сунулась некстати Хенесси, чем привела яростную и алчную Пикачу в плохоконтролируемое бешенство общественной собственницы. - Ах ты, сучка, - заверещала она, распушивая свой хвост и скача по кровати взад и вперед, - мало тебе порнооскара, еще и в напитки набиваешься. Убей ее, Шилов ! - завизжала Пикачу, грохая Поха по плюшевой голове неожиданно оказавшейся солидных размеров грудью.

- Твою ж ты мать, - простонал Пох, вставая с колен с пола, где он очутился под натиском бесстрашной и не боящейся конкуренции Пикачу, - п... дец какой - то просто. То джаз, то бывшие прокурорши приводят к вспышкам пассионарности у кажущихся безобидными игрушек.

- Ничо, Пох, - успокоил я его, пребывая в каком - то расслабленном благодушии влюбленности в семь муз одновременно гения, щелкая кнопкой ноута, - щас я еще Трейси и Чэнел Сантини позову. В зависимости от настроения, - заключил я загадочно, выходя в сеть, - модификации нынешней или не очень.