Флейты Фавна - Провидица...

III.   Флейты фавна: - Провидица…

« Привязанность к «Эго» —

величайший «демон» вселенной…»

І.   Флейта милостью Ваханы…

- Могло ли все случиться по-другому? Конечно же - могло… Но не случилось потому, что круг игроков строго очерчен и каждый из них сказал лишь  предрешенные слова, - как бы сама себе проговорила Уиндзи, медленно и тщательно формулируя фразы… Пытаясь заглянуть в затуманенные глаза Сирона.

- Почему-то они выбрали именно этого пастушка, - не менее отрешенно обмолвился глубоко задумавшийся фавн. – Мир опять должен измениться, - продолжил он уже более осознанно, - И, похоже, мы уже начали в этом принимать участие.

Как бы в подтверждение его слов раздалось хлопанье крыльев, и в вечерний сад из пещерного храма вылетела сова Вахана. Снова оказавшись в своей стихии, большая птица сделала круг над входом и полянке перед ступенями. Ни долетая до бамбуковой рощи и ни приближаясь к поверхности горы. Фавн и жрица, запрокинув головы, следили за ее маневрами. Будто надышавшись в небе после воздуха подземелий, сова сделала горку над головой Сирона. Из ее разжавшихся когтей прямо в его руки выпал небольшой продолговатый предмет.

Они догадывались и почти точно знали, какую весточку принесет Вахана от ночной жрицы… И действительно, в сильной ладони фавна оказался най – флейта из египетского храма Тэфны… Из ее далекого-давнего детства на берегах Великого Нила… Старинный инструмент был сработан из уже темнеющей слоновой кости… Вокруг отверстий для пальцев и по всей длине ная были насечены древние иероглифы времен самых первых династий…

Сова, предупреждающе ухнув, приземлилась около источника у ступеней, ведущих в пещеру… Подслеповато хлопая круглыми глазами, боком приблизилась к воде и шевельнула лапой погребальный сосуд… Он все еще стоял здесь, отмытый и блистающий скорбным изображением на его боковой поверхности: соратники придерживают тело пораженного праведника…

Уиндзи поняла движение птицы и споро наполнила вместилище влажной землей из-под финикового дерева, сорвав и вложив в лоно его спелый плод… 

Тут же, прежде чем задуматься над какими-то предусмотренными действиями, фавн подошел к сосуду… Прежде чем взять его в руки, он положил на него флейту… 

И бережно внес в храм, установив рядом со светильником, над которым парила бамбуковая флейта  Сиванму… Словно почувствовав это, пламенеющий розовый цветок вокруг флейты запульсировал в такт сердца Сирона… Сердце фавна разрывало ему грудь… Удерживая его биение обеими ладонями, он сомлел и бессильно опустился на циновку… Откинув голову с поблескивающими рожками к прохладной каменной стене, полу зверь полу человек широко раскрытыми глазами жадно вбирал в себя чудесное зрелище…

Розовое сияние разрослось, охватив и сосуд с флейтой - Тэфной. В следующую минуту земля под наем шевельнулась, и свежий зеленый росток приподнял его на своем нежном острие… Флейта приняла вертикальное положение и медленно поднималась синхронно с ростом листочка… Вот уже, набирая силы, юный побег выбросил третий листочек… Свившись в полураспустившееся соцветие, они все выше и выше поднимали флейту над собой… Понемногу розовое сияние возвращалось в свои прежние пределы, оттесняемое разрастающимся ярко зеленым свечением, охватывающим не только сосуд с рвущимся из него растением… Через некоторое время изумрудная светящаяся колонна света от пола до потолка застыла неподвижно, окружив собою скорбную композицию… Но внутри этого светящегося призрачного столба еще ничего не закончилось… Так окончательно и не распустившись, трилистник прекратил свой рост… Его движение продолжил такой же зеленый лучик, ударивший из его вершинки… Пронзив най по вертикали и увлекая его над собой все выше и выше… Сравнявшись с бамбуковой флейтой, най застыл… Зеленый же лучик вонзился в потолок пещеры, вибрируя от этого столкновения дрожью натянутой тетивы… Флейта – Тэфна отозвалась на эту неслышимую струну полу стоном, полу вздохом, приобретая глубокий черный цвет… Медленно вращаясь на силовом луче она отблескивала иероглифами всеми оттенками первобытной тьмы и мрака мироздания…

Уиндзи, заворожено наблюдавшая за таинством перевоплощения, очнулась и подбежала к полулежащему Сирону… Присев около него, жрица приобняла поверженного зрителя, придерживая его плечи и голову… Он же, ни на миг не отрываясь, зачарованно всматривался в мерцание флейты, читая ее начертания…

Очевидно, завершив установленную трансляцию, черная флейта прекратила веретенное верчение… Как только она замерла, уверовав, что ее послание целиком и полностью усвоено адресатом, пещерный храм на мгновение наполнился зеленой вспышкой… Каждый уголок был ярко освещен и тут же заполнен густым изумрудным туманом…

Вдруг появившийся ветерок увлек пелену цвета свежих листьев в один из тоннелей в глубине пещеры. Фавн, укрывший лицо от взорвавшегося света, развел ладони и взглянул на дневную жрицу… Уиндзи с волнением всмотрелась в его светло-зеленые глаза с желтыми искринками… С этого момента глазные яблоки полу бога были перечеркнуты вертикальными зрачками на кошачий манер… И в каждом таком зрачке танцевала маленькая черная кобра… Теперь Тефна физически воцарилась в мозге Сирона навсегда, заняв в его существе то место, которое она посчитала своим…

В пространстве храма стелилась вечерняя мгла… Воздух был наполнен озоном молний, который источали засыпающие флейты замкнувшиеся в своих светящихся коконах…  Уже ничего не напоминало о погасшей грозе… Все так же потрескивало ароматическое масло в светильниках… По-прежнему пьянящий запах  персикового сада и курящихся благовоний наполнял пещерный чертог…

Но в сердце Уиндзи нарастала тревога. В ее висках забился гулкий пульс и послышался шум отдаленного перестука копыт Ночной Кобылицы…

_

Сирон понемногу начал приходить в себя, всматриваясь в окружающее яснеющим взором… Наконец, его взгляд обрел полностью осмысленное выражение – фавн вернулся в реальность. Руки Уиндзи все еще лежали на его плечах… Накрыв их своими ладонями, он заговорил:

- Разделение существ, душ, частиц — это иллюзия, все предметы в мире бесконечно взаимосвязаны. В нашем мозгу они едины с каждым плавающим лососем, каждым звучащим сердцем и каждой звездой, сияющей в небе. Все взаимопроникает во все - хотя человеческой натуре свойственно все разделять, расчленять и раскладывать по полочкам… Все явления природы, все разделения искусственны, и природа в конечном итоге есть неразрывная паутина. Это мир, в котором прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно…

Он подобен отражению луны в воде. Об отражениях луны, или зеркала, или во сне - нельзя сказать, что они вовсе не существуют, поскольку их можно видеть. Но они не существуют в истинном смысле, так как не обладают никакой реальностью…

Ищем что-то действительно существующее и приписываем вещам реальность, которой они не обладают. Мы не понимаем, что  события, которые мы воспринимаем, — это проекция ума, считаем их абсолютными…

Наше нежелание видеть, какое страдание скрыто в способе восприятия. Переживаем страдание и разочарование в разных формах, потому что постоянно ищем непреходящее счастье там, где счастья в истинном смысле на самом деле нет. Непрестанный поиск счастья не в том месте —  ошибка. Неверно считать нечто совершенно непостоянное неизменным, стабильным, тем, на что можно положиться. Ищем какую-то опору в том, в чем никакой опоры нет…

Он говорил бы и еще: слишком много перемен произошло в его душе и стати… Но нетерпеливое ржание прямо возле пещеры прервало течение философских изречений и выгнало приколдованную парочку на порог храма…   

Разгоряченный вид Ночной Кобылицы произвел на жрицу и фавна  абсолютно разный эффект… Душа Уиндзи пришла в удивительное состояния…  Женщина, потеряв ощущения своего тела и сознания, подошла к нервно подрагивающему животному и приникла к его шее… Обняв трепещущую лошадь, прильнула всем телом, скользя дальше по влажному от скачки крупу… Вдыхая терпкий запах пота… Вбирая в себя тепло и силу звериной туши… Тело дневной жрицы потеряло четкие контуры и растворилось в естестве Кобылицы… Придав той еще более женственные и грациозные обводы…    

Сирон, словно заранее зная о подобном слиянии, подошел и заглянул в глаза перевоплотившейся Уиндзи… Будто хотел увидеть и понять – чего было больше в этом обновленном существе: дневной жрицы или стародавнего мифа… В глазах Кобылицы царил мрак ночи и холодное пламя вечности… Очевидно, такая картина устроила фавна полностью… Положив ладони на холку красавицы, Сирон легко вскочил ей на спину и стиснул круп коленями… Восторженно заржав и сделав стойку на задних ногах, Кобылица метнулась к берегу Инда… Двумя скачками миновала бамбуковую рощу и вылетела на гладь могучей реки… Чуть позади и выше ее посвистывали крылья Ваханы.

Незыблемое серебро поверхности воды смиренно легло под копыта светлеющей дорогой. Лишь мелки брызги позванивали, разлетаясь из-под ног мчавшегося скакуна… 

Уиндзи полностью растворилась в своей древней ипостаси, не потеряв, однако, ни щепотки памяти о своей жизни в речном храме. Больше того, всем существом Жрица ощутила дивное чувство слияния своих теперешних человечьих и животных физиологий… И не только своих… Она чувствовала, как силу ее скачущего тела наполняли и дополняли могучие импульсы отошедших подруг… В  ушах ее звучали ритмичные посвисты пещерных флейт! Они задавали ей бешенный темп движения… Мышцы Уиндзи наливались мощью белой тигрицы Сиванму и стремительностью черной львицы Тэфны… Она ощущала, как и их лапы касались и отталкивались от затвердевших вод… Как возбуждение и ликование и их плоти создавало восторг почти полета единого естества…

Но еще одно начало вторгалось в эту дикую полу божественную и смертно-людскую смесь из тел и душ… Жар чресел седока, приникшего к шее Кобылицы, все явственнее и настойчивее проникал в ее кровь, в ее мозг, во все ее составляющие…

_

II.   Повторение будущего…

«Неведение — это попросту неспособность

ума видеть самое себя и узнавать себя…»

Кобылица, переходя от сумасшедшего галопа на более плавную рысь, приблизилась к цели своей скачки… К Стоунхенджу… Почти в полночь… По-прежнему, среди стоящих, покосившихся и лежащих валунов на руинах древнего святилища происходило движение и мелькание множества незримых существ… 

Верховная жрица стояла у алтарного камня и смотрела в сторону разгорающегося северного сияния.   Ярко-зеленые сполохи света охватывали весь горизонт, превращая ночь в мерцающий сумрак… В близлежащей дубраве веселье приближалось к своему пику: возбужденные кельты с замиранием сердца ждали встречи очередного  раскрытия потусторонних врат!

- Ты вернулась, маленькая Уиндзи, - медленно и почти шепотом произнесла Финелла… Мельком ухватив взглядом сову, она на мгновение прикрыла глаза и  веточкой омелы слегка стегнула по крупу пританцовывающее животное… Не обращая никакого внимания на всадника – замершего и настороженного фавна… Будто дождавшись желанного знака, кобылица вскинулась на дыбы и сбросила оторопевшего Сирона наземь. Тут же рядом с ним, как после падения и приземления, застыли две огромные кошки с прижатыми ушами, сверкая глазами и бьющие в волнении хвостами по замшелым каменьям… Ночная жрица уже в своем кельтском одеянии обняла Финеллу и поспешила успокоить подруг… Сиванму и Тэфна по воле Святилища остались в своем зверином облике и с заметным страхом обнюхивали неподвижную фигуру фавна… На несколько шагов к нему приблизилась и Верховная Жрица… Кобылица же, изринув из чрева своего всех пришлых и страждущих, опустошенно паслась поодаль, изредка издавая тревожное ржание…

Уиндзи так же склонилась над Сироном, с которым происходило что-то странное и крайне необычное… Наступила полночь - Врата распахнулись… Распластанное тело, побелевшее как снег, потеряло четкие очертания и стало распадаться на отдельные фрагменты, которые опрометью бросились в разные стороны… Обретая удивительные обличья, существа, составляющие Сирона, обрели свободу самостоятельных действий и движений… Высшая сила, которая обычно содержала их в единении, потеряла власть над происходящим… Кошки улеглись рядом с увядшей оболочкой фавна, защищая его своими телами, согревая дыханием… Дневная Жрица с мольбой взглянула на Финеллу…

- Это обычное дело с Новообращенными, - спокойно молвила та и присела рядом с взволнованными участницами Священной Ночи. – Дайте срок, - обыденным голосом продолжила кельтская ворожея, - и все вернется на круги своя…

Вокруг же взмыло пламя костров ликующего клана, дико взвыли волынки,   хороводы мужчин и женщин сцепились в стремительном танце… Слепящая луна отрешенно взирала на раскручивающуюся вакханалию людей, их древних предшественников, помесей и производных истот…

Скорый рассвет предрек окончание волшебного действа… Насытившиеся ночными оргиями существа возвращались в обновленного Сирона, вновь восполняя его плоть энергией и массой… Последней каплей была особенно шустрая тваринка, которую (пищащую и сопротивляющуюся) принесла в бережных когтях предусмотрительная Вахана…

Сирон резко сел, опираясь дрожащими руками в прохладные камни, и ощутил себя по-прежнему сильным и мудрым… Блеклое утро брезжило над каменными развалинами… Дым от догорающих костров стелился по земле и отдавал на губах слабой горечью…

- Самое время вам уходить - пора уже, - подвела итог празднества Финелла и плеском ладоней подозвала к себе Кобылицу…

Фавн споро вскочил ей на спину… Жрицы пещерного храма канули в ее естестве… Финелла прощально шлепнула горячей ладонью по ее сытому крупу… Сова небом ринулась вслед за помчавшейся лошадью…

_

Нагарджуноми все с той же Черной Короной в руках поджидал их у каменных ступеней… Сиреневое небо обещало яркий восход и жаркий день… 

Монах сделал несколько шагов навстречу уставшему всаднику, соскользнувшему перед ним с Кобылицы,

- Ничто так не сплачивает, как совместное рискованное путешествие, - вкрадчиво заговорил монах, поспешно водружая венец на склоненную голову фавна.     Сирон, немного поколебавшись, встал на ноги и непроизвольно развел руки, будто упираясь в невидимые стены… Тут же ему под руки нырнули Сиванму с Тэфной, уже покинувшие свое вместилище, и медленно повели внутрь пещерного храма. Двинувшуюся было за ними Уиндзи рептилоид властно остановил старческой лапкой,

- Не торопись, твои жрицы знают, что надо делать…  У нас с тобой совсем другая забота о приплоде вашем, - и он многозначительно улыбнулся;

- О приплоде? – вскрикнула с искренним удивлением Дневная Жрица;    

- Сейчас ты все увидишь сама и должна будешь понять и постигнуть, наконец, одно из своих главных предназначений, - уже серьезно и назидательно произнес старец.  

- Все существование в мире явлений можно испытать в «теле сна». Мы видим, чувствуем запах, прикосновение, слышим, думаем – мы переживаем всю вселенную, но проснувшись, понимаем, что вселенная во сне не абсолютна. Очевидно, что она не во внешнем мире, который мы хорошо знаем, не в комнате, где мы спим, не в нашем теле – она не может быть найдена, где бы то ни было. Когда сон закончился, его реальность просто исчезает. Она была только проекцией ума. Все наши переживания подобны снам и иллюзиям: привязанность к «я» — величайший «демон» вселенной. Обладая физическим телом, мы в бодрствовании привязаны к нему. Но во время сна мы живем в разных видах тел и испытываем разные уровни существования. Так было и будет с вами и сейчас.

Нагарджуноми подхватил со ступеней небольшую плетеную корзину с круглой ручкой и спустился поближе к саду, поманив за собой и Уиндзи. Передав ей корзину, звонко и отчетливо ударил в ладоши. На этот его зов из предрассветных сумерек вынырнула Кобылица, тревожно кося огромными глазами и нервно пофыркивая. За столь короткое время своего пребывания в саду она заметно изменилась. Бока ее стали округлее… Движения перестали быть резкими… Выглядела она теперь присмиревшей и озабоченной, совсем не напоминая прежнюю стремительную и гордую языческую богиню… Жрица была поражена столь разительной переменой своей ипостаси и вопросительно взглянула на деловитого монаха…

- Она сейчас будет рожать, - прозаично ответствовал тот, - и мы ей должны в этом помочь.

Он бережно погладил взмокшее животное ладонями и зашел в хвост Кобылице. С корзиной в руках за ним последовала и изумленная девушка. С ней тоже происходили странные вещи, она как будто пребывала сразу в нескольких снах, о сути которых ей только что поведал монах. С трудом воспринимая реальность происходящего, она послушно следовала указанием учителя… Все её тело охватил непривычный трепет: она тоже стала ощущать, как ее женская природа реагирует и  готовится к родовым схваткам…

Между тем Кобылица чуть присела, глубоко и прерывисто задышала… Из горла ее послышались полу стоны, полу ржание…

Через несколько мгновений монах положил в корзину розоватое кожистое и упругое яйцо с голову новорожденного ребёнка… Уиндзи с удивлением взирала на плод мифической лошади, но в этот момент монах положил в ее корзину еще одно яйцо… На этот раз его окраска была зеленоватого оттенка…  Тут же последовало и третье яйцо такого же размера, но уже темно-серого цвета… Потрясенная Дневная Жрица застыла с этой ношей в руках, с немым вопросом вглядываясь в невозмутимые глаза  Нагарджуноми…

- Это наши дети?   Мои и Сиванму с Тэфной?   От Сирона?   И они рождены, им суждено стать змеями? – внятно и трезво заговорила она с рептилоидом;

- Всё далеко не так просто, - сдержано ответил старец, забирая из рук Уиндзи дорогую поклажу. - Время, предназначение и в каком виде они увидят свет - еще не определены… Лучше попрощайся с Кобылицей, больше вам увидеться с ней не суждено. И он медленно направился ко входу в пещерный храм.

Кобылица, получив не меньший шок от своей выжеребки, приходила в себя. Такое с ней произошло впервые и, очевидно, в единственный раз. Эпона уже почувствовала дальнюю дорогу и окончательное расставание с частью естества своего… Их дальнейшей внутренней связи непохожих существ из, теперь уже, разных миров,   пришел конец.. Уинзи обняла голову лошади и поцеловала ее в горячий и влажный нос. Кобылица тут же отпрянула и исчезла с глаз долой.  

_

Монах Нагарджуноми с корзинкой в руках стоял рядом с неподвижно лежащим на циновке фавном. Сирон был полностью укрыт накидкой старца… Словно оранжевая пелена она окружала колеблющейся в такт дыханию полусферой ложе пока еще полу зверя… В подсветке мерцания флейт и светильников дымок сгорающих благовоний затуманивал половину пещеры… У изголовья лежки стояла Черная Корона, поглощая своим тусклым блеском окружающее свечение. Сова Вахана торжественно застыла рядом, настороженно тараща круглые и желтые глазища. Недолго постояв и поучаствовав в созерцании, монах взял за локоток одинокую жрицу, отводя в дальний конец пещерного храма:

- Уиндзи, на закате этого дня ты снова примешь облик принцессы Нагов… Вновь вы в паре с Тэфной проведете ночь необходимой продолжительности для перерождения фавна… Наконец-то начало и его и твоей миссии вступает в активную фазу… Вам будет подвластно время людей, жизни и судьбы людей… Жрица – отныне ты становишься Хозяйкой этого Мира;

- А Это, - Хозяйка Мира указала старцу на корзинку с приплодом;

- А Это, - ответствовал рептилоид, - продолжение вашего рода… Им предстоит стать новыми решениями проблем, которые будут возникать перед вами… После этих слов Нагарджуноми, аккуратно придерживая корзинку, мелкими шажками двинулся в путь и вскоре скрылся в посветлевшем туннеле.

_

Солнце коснулось поверхности воды… Вечерний туман потянулся с реки по заросшим берегам…  Следом за туманом землю охватывала безлунная ночь…

Обнаженная Хозяйка Мира, вытянувшись в струнку, стояла на пороге скалистого храма… Чутко отслеживая экспансию тьмы, она с восторгом ждала первые признаки своего перевоплощения… Первый холодок пробежал от пяток до затылка… Сладостной болью отозвались спинные позвонки, растягиваясь и превращаясь в гигантскую цепь тела рептилии… Плечевые суставы сначала ощутили тяжесть крыльев, но потом с легким хрустом влились в змеиный хребет…

Просторная пещера вновь вместила в свое чрево изумрудно-зеленое туловище чудовища. Тупая и хищная морда приблизилась к циновке фавна… Фыркнув, змея сдула с Сирона пузырящееся покрывало.

Вахана, вцепившись когтями в Корону, шумно взлетела и унесла свою мифическую добычу в тот же туннель, куда удалился старец. И похоже - она это проделывает уже не первый раз…

Сирон изменился: исчезли рожки, пылью рассыпались по циновке вся его кудрявая шерсть чресел и конский хвост… Вместо копыт сияли белизной обычные ступни ног… В отличие от бронзового загара рук и торса - весь остальной фавн отсвечивал розовостью младенца…   Длинный и чувственный язык принцессы Нагов пробежался по всем его членам, сковывая тело по рукам и ногам.   Почти беззубая пасть раскрылась, и мягкие челюсти охватили свою жертву. Наконец, только голова проглоченного по самые плечи фавна, торчащая между передними клыками, осталась снаружи. Как две черные слезинки, две юркие кобры скользнули по щекам Сирона и были поглощены зелёным облаком флейты – Тэфны… Най всхлипнул жалобной мелодией, сливаясь с напевом бамбуковой флейты Сиванму…

Принцесса осторожно направила голову с живой ношей на выход из пещеры…  Её не останавливали ни слепящий мрак тропической ночи, ни деревья сада, ни заросли бамбуковой рощи… Мощная туша проломилась к берегу, оставив за собой вмятый желоб без единого сломанного стебля.  

Священный Инд приняли в себя новую комбинацию плоти недавно промчавшихся по тверди вод его Кобылицы и всадника… Но теперь змея в своем движении к истоку, больше напоминающим истовый танец, была совсем в другой роли… Могучий речной поток стал просто еще одной оболочкой её магической шкуры. Вспенивая воды, рептилия резвилась в прохладе стремящейся от горных ледников. Так продолжалось, пока праздник её силы бурлил в холодной крови.  

Внезапно разум Уиндзи очнулся в мозге Принцессы: она приняла решение возвращаться…  Она разрешила рассвету приблизиться к скальному храму…   

_

ІІІ.   Мессия  Стадии…

«…Стала и днём видеть блистание звёзд;

и даже ночью - различать движение зверя в

чаще и людей за каменными стенами жилищ…»

- Будь осторожна, маленькая Уиндзи, - предрекла Финелла взволнованным голосом, - богиня Эпона, вскормившая тебя, призывает твою душу;

- О, нет, - ответила я, полностью осознавая происходящее, - и сегодня я только гостья. Еще нет богини Эпоны… Еще многое предстоит увидеть и только потом   будет определен выбор.

Принцесса Нагов разомкнула жвалы – ладный мужчина, опершись о её клыки, ступил на пол пещеры. Обнаженная Уиндзи восстала поручь…  Флейты вспыхнули своими ореолами, светильники воскурились терпкими благовониями… Скальная пещера вновь воссвятилась в храм.

Изменившийся Сирон еще повадкой фавна стряхнул с себя воду и внимательно огляделся… Очевидно, память после подобной купели быстро возвращалась и наполняла его мозг старыми и новыми понятиями…   Уже смиренный муж обернул свое тело в накидку монаха и подал жрице её одежды… Склонив перед ней голову. В своём обновленном образе он стал хотя и отдаленно, но удивительно напоминать Иоанна, когда они расставались.

Оба  они уже знали, что должно произойти в ближайшее время…  Были готовы осуществить предначертанное… И случилось то, что должно было случиться… 

Сад и роща очень быстро залечили свои раны, причиненные змеиным проникновением… Птичий щебет был восстановлен… Сова исчезла с концами…  Возбужденные флейты светились и звучали не переставая.

Вместе с восходом в сад из пещеры спустилась Мария и четверо в полном вооружении воинов с печальными и решительными лицами.

- Мне было видение, - начала взволнованная женщина, - в Гефсиманском саду солдаты и слуги первосвященников схватят Йашуа! Они схватят его, что бы погубить во что бы то ни стало!   Но видела я еще, как в бурлящих водах зарождается его новая жизнь… И жизнь эту можешь подарить ему только ты… Спаси моего сына, о, Дневная Жрица, спаси… 

И благочестивая Мария рухнула на колени перед Уиндзи. Сирон тут же поднял её, а жрица обняла и этим почти сразу же успокоила. Мать Йашуа почувствовала надежду и поддержку.

-   Идите в этот сад и приведите сюда Йашуа, - заговорила Уиндзи с Пантерой и его отрядом.

- С этой секунды и он и вы в полной безопасности: будьте сильны и мужественны.  

Пантера со своими бойцами скорым шагом бросились по галерее выполнять указание жрицы.

- Не волнуйся, Мария, сейчас все разрешиться! – пообещала Уиндзи напуганной матери.

И действительно, некоторое время спустя на пороге пещеры возникли Йашуа и высвободившие его от пленения воины.

- Как только люди первосвященника протянули руки к Йашуа, - начал рассказ Пантера, - дневной свет почти померк, и всё вокруг замерло недвижимо… И люди, и птицы, и облака… Мы взяли Йашуа под руки и не медля привели его сюда, - кратко, но взволнованно доложил бывший римский легионер;

- Что же будет теперь происходить с нами и с ними, - молвила Мария, почти наверняка зная ответ жрицы;

- Время не должно останавливаться надолго, - в никуда ответила Уиндзи, направляясь к источнику. Все остальные медленно приблизились к ней.

Из каменного кувшина по-прежнему журчала прозрачная ключевая вода…

-  Сиванму, - негромко позвала жрица, вглядываясь в темнеющий вход  пещеры… -  Тэфна, принесите нам чаши, - повелительно и сосредоточенно произнесла хозяйка храма.

Две жрицы, как белый день и чёрная ночь, спустились со ступеней к каменному кувшину – источнику. В руках у них были краснофигурные керамические греческие килики. Девушки наполнили четыре чаши из источника и передали их Пантере со товарищами…

- Это вино! – в один голос воскликнули воины и снова приникли к сосудам, распробовав напиток.  

Уиндзи один килик передала Марии, а другой сама наполнила из источника до края и поднесла Сирону. Мария же подала полную чашу Йашуа.    

Полубог и Смертный посмотрели друг другу в глаза долгим взглядом и залпом выпили вино… До последней капли, как выпили бы смертельный яд или спасительное лекарство. Вернув порожние килики женщинам, они обнялись, и Йашуа поцеловал Сирона точно так же, как некоторое время назад его поцеловал в Гефсиманском саду один из его попутчиков.  

Наблюдавшие за этим действом женщины и воины на мгновение закрыли глаза из-за солнечного луча, сверкнувшего в линзе источника… А когда они вновь обрели способность видеть – то обнаружили лишь Йашуа, застывшего, будто пораженного громом. Сирон же исчез без следа, растворившись в объятиях обмершего сына Марии.    

Какие-то мгновения лицо и фигура Йашуа были не четкие и колеблющие, но вот его взор обрел ясность и решимость… Он повелительным жестом подозвал к себе воинов, и, обратившись к женщинам, вымолвил прощальные слова:

-    Как бы то ни было - не миновала Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты…

Обнял мать, благодарно кивнул затихшим жрицам и торопливо покинул персиковый сад, спеша на гору Фаворскую. Нестареющие легионеры, окружив его, сплоченной группой двинулись в недра пещеры.

_

- О, Мария, - заговорила Хозяйка Мира, когда они скрылись в храме, - приготовил ли Иосиф гробницу Йашуа в условленном для этого месте? И смирились ли твое сердце и твоя любовь с подобным испытанием? Ты будешь рядом со своим сыном, возьми с собой моих жриц. И пусть они помогут тебе во всем и останутся с ним в замурованном склепе. Пусть этого никто не заметит – будет уже ночь, это можно легко устроить;

- Хорошо, я сделаю так, как ты этого хочешь, - ответила скорбная Мария. – Скажи мне, что произошло сейчас с Сироном и Йашуа, чем это поможет в нашем деле?

- Плоть и разум Сирона соединились с телом и душой Йашуа… Его опыт мужества и способности древнего естества помогут твоему сыну преодолеть страшное испытание лютой смертью…  Йашуа не один теперь идет к своему самопожертвованию, тысячи предшествующих и будущих поколений людей уверены в его и своем спасении…  Идите, Мария, идите с миром к тому скорбному месту, где вам надлежит быть и лицезреть подвиг смертного и страждущего человека…  Я провожу вас.

Мария, в сопровождении своей старой знакомой Тэфной и белокожей Сиванму в темных одеждах с закрытыми лицами, пошли за Уиндзи в дальний конец храма. Они прошли мимо ниши, где мерцали светильники и курились благовония… Мимо суровых каменных барельефов ушедших богов… Под рукотворным сводом скального храма, помнящих всё и вся… У входа в галерею, ведущую к месту грядущих событий, жрица отпустила горюющих женщин…         

- Ты все сделала как нельзя лучше, Хозяйка Мира, - вкрадчивыми словами привел в себя жрицу вездесущий монах Нагарджуноми, найдя её среди цветущих деревцев персикового сада. – А это тебе от Сирона, - и он протянул Дневной Жрице  ларец старой бронзы, в котором лежал сверток размером с флейты Тэфны и Сиванму… От аккуратно упакованного в плотный желтый шёлк предмета исходило тепло, телесный запах и слабое свечение…

- Это флейта Фавна, - продолжился рептилоид, - она живая, как рыба…  Она подвижная, как птица… Она горячая, как лава… Она молчалива и деятельна… Она опасна и ядовита, как змея… Её не стоит  выносить на дневной свет… Её не нужно демонстрировать и выставлять на показ… Она зазвучит только для тебя: оживит твою душа и возродит твоё тело… Храни ее, Уиндзи…  Вместе с двумя другими флейтами у тебя будет замечательный камерный оркестр, в духе лучших творческих коллективов современности, - со смехом завершил своё увещевание забавный старец.

- Ах, да, - уже серьезно вернулся он к теме текущего бытия, - корзинка, яйца… Если хочешь, я принесу её сюда, к тебе… Ты и твои Флейты будут петь им старинные колыбельные и рассказывать древние сказки… Отныне вам стоит заниматься только людскими историями, только их чувствами, заботами и надеждами…  Их неодолимая череда теперь ежеминутно будет вторгаться в вашу жизнь, делить с вами свою боль, любовь и славу…

Хотя, давай сделаем вот как, - и лукавый змей потёр свою бритую голову, - на днях все образуется с эпопеей Йашуа… Новое время побежит по руслу могучего Инда – и мы все вместе обсудим детали Грядущего. После этого умозаключения старец развернулся и исчез в своих лабиринтах Вечности.

_

Уиндзи, отойдя в сторону от своей Миссии Хозяйки Мира, взяла в руки ларец из старой бронзы и задумчиво пальцами пробежала по теплой и выпуклой крышке. Наивная питомица богини Эпоны в мыслях тщательно перебирала все характеристики флейты Фавна, стараясь хоть как-то предугадать её реальный вид и звучание…

Эс Мартынов

28. июня 2018 г.