Сексуальный. Серия: Сексуальные бабушки

Ты беги, беги, беги

без оглядки,

Наигрались мы и в жмурки,

и в прятки.

Я, конечно, догоню

понарошку,

Пробегусь с тобою рядом

немножко...

Но ускоришь ты свой бег –

я отстану

И преследовать тебя

перестану.

Оксана Куш

– Сексуальный, пошли, покурим, – крикнула Зиночка, формовщица булочек Люкс, немолодому уже, но привлекательному мужчине с горящими страстью цыганскими глазами.

– Сейчас, моя пышечка. Минуточку погоди, догоню.    

Работа на хлебозаводе каторжная. Трудятся по большей части молодые девчата, кто не успел до поры болячек накопить, вдовы, да разведёнки. Хлебное тесто – масса агрессивная, хотя это сложно осмыслить, и труд физически крайне утомительный.

У кого из женщин есть мужчина, быстро увольняются, по причине хронического переутомления от изнурительных смен и из-за профессиональных заболеваний, которые прилипают от избытка химических добавок моментально. Аллергии, экземы, цыпки, варикоз, вот неполный список капканов, в которые попадают почти все хлебозаводские девчата. А разведёнкам с детишками деваться некуда. Где платят – туда и идут, не считаясь со здоровьем.

В Сашкиной бригаде, того самого, Сексуального, мужиков только трое: пекарь, да два тестомеса. Весь остальной коллектив женский. Причём, самой старшей, Катерине Смирновой, сорока ещё нет. Женщины, в основном совсем молоденькие, в самом соку. Все, как на подбор стройные, грудастые, любвеобильные. Масть, можно любую выбирать. Хочешь – в блондинку влюбись. Например, в Верочку. Ну, прелесть же девица. Как такую не приметить.

Или Катерина Силина. Личико простенькое, зато стать, походка, бюст. Загляденье.

Есть и рыженькие. Вика Тимофеева просто конфетка. Глаза зелёные, губы пирожком, попка… просто руки чешутся. А певунья какая! В ночную смену цеые представления даёт, не отвлекаясь от работы. Да, хватает в Сашкином девичьем царстве прекрасных дамм!

Или чёрненькие. Томочка Яржемковская. Вроде славянка, а красота у неё восточная, экзотическая. Сисечки малюсенькие, стоят торчком. Ручки, миниатюрные. Пальчики и вовсе, как у куколки. Губёшки яркие, сочные, наливные. Эх-ма – какие девчонки!

Шатенок, тех вообще полно. Не сказать, что записные красотки, но есть на что приятно посмотреть. Все до единой при теле, фигуристые, поджарые. Полненьким здесь не место, не выдерживают напряжения и ритма интенсивных трудовых смен.

Даже платиновая блондинка имеется, Лика Строкова. Но эта дама чересчур строгая, несмотря на то, что одна живёт много лет, и детишек у неё трое. Эта цену себе знает. Может и есть у неё счастливый поклонник, но это тайна.

Вот в таком коллективе трудится пекарем Сашка Герасимов, которого за глаза и в глаза кличут Сексуальный.

Всё дело в том, что мужчина активно демонстрирует внешним видом и разудалым поведением чрезвычайно агрессивный тип эротического поведения. Правда, активность относительно женщин он проявляет исключительно в ночную смену.

Девчонки смеются, шепчутся, но по рукам никто, кроме Лики, ни разу ему не дал.

Дамы снисходительно относятся к его интимным фантазиям и их радикальному методу реализации. Даже поощряют иногда рукосуйство и пошлые намёки.

А чего, мужчина симпатичный, стройный, вполне сексапильный. Ручищи как лопаты, но нежные, страстный. А как начнёт рассказывать затейливвые, с забавными шалостями и до жути возбуждающими сценами рассказывать о своих романтических похождениях, заслушаешься.

По рассказам, женщин всех возрастов и национальностей он перелюбил великое множество. Как только созрел, лет этак в четырнадцать, так и начал с аппетитом поглощать пикантные женские тайны. Даже, мол, удирать и отмахиваться приходилось, так, порой доставали. А всё потому, что страстный он, чувственный.

Подойдёт обычно к сотруднице незаметно, обнимет, запустит руку в огород, где тыквы растут, сожмёт с чувством сосок или саму грудь тискать примется, другой рукой меж ног шарит. Цех-то горячий, по периметру печи с газовым питанием. Работницы халаты и фартуки на голое тело надевают. Кто-то стыдливо комбинацию к этому почти пляжному ансамблю присовокупит, иная даже трусики наденет, чтобы самой не смущаться, когда наклоняться и приседать приходится, и мужское население на грех не наводить, а чаще совсем ничего – вентилируют интенсивно потеющую интимную сферу. Доступ к телу, в принципе, открыт и доступен. Главное, когда нескромные мысли подступают, по физиономии не схлопотать.

Сексуальный редко встречает сопротивление. Скучающие по мужской ласке дамы порой сами напрашиваются на его не слишком деликатное обхождение. А он и рад стараться. Малинник.

Смелые эксперименты, естественно, не для всех. Сначала Сашка прощупывал претенденток на предмет восприимчивости к подобным ласкам.

Новеньким он демонстрировал в первую очередь недюжинную физическую силу, неожиданно поднимая  одним движением за талию на разделочный стол, за что не однажды попадал в неприятную ситуацию. Бывало, девица оказывалась шустрее, успевала от души двинуть шутнику в нос, нарушая тем самым девственность кипельно белой рабочей одежды. Нос у Сексуального был слабоват.

Были случаи куда серьёзнее, когда прилетало коленкой в самую чувствительную мужскую точку. Смеялись в подобных случаях все, хотя Сексуальному было не до веселья. Однако, большинство непристойных шалостей запросто сходили ему с рук.

Некоторые девушки даже любили его скабрёзности, во всяком случае, не препятствовали неуклюжим ухаживаниям.

Хоть мимолётные, но приятные ощущения, хотя бы видимость интимного общения, подтверждающего сексуальную привлекательность для мужчин. Дома им не до озорства: отоспятся после смены и впрягаются в борьбу за выживание на бытовом уровне жизнедеятельности. Кому, скажите, нужна уработавшаяся до невменяемого состояния баба с комплексом неразрешимых проблем, да ещё с довеском из мальцов.

Слишком затратной выходит любовь с женщинами, обременёнными прошлым. Кому-кому, а им это не понаслышке известно. На своей шкуре испытали, что такое одиночество и с чем его едят. Уже и слёзы у многих высохли, и тропа к источнику наслаждения заросла. Пусть уж щупает, с них не убудет. Хоть так... всё развлечение. Приятно порой вспомнить, что грудь предназначена не только затем, чтобы бюстгальтер носить.

В эту ночь Сексуальный был в ударе: перещупал, наговорил игривых комплиментов почти всем девчонкам. Интимная энергия фонтанировала, видно заряжен был под завязку.

Сашка шутил без устали, ластился ко всем подряд, нагло шарил в запретных пределах под подолами коротеньких кокетливых халатиков, нисколько не стесняясь того, что над ним насмехаются, не оказывая предпочтения кому-то конкретному.

Для него это была любимая игра, которая на этот раз одной из сотрудниц не пришлась по вкусу. Это была элементарная брезгливость. Запустив пятерню в промежность или за пазуху одной прелестной шалунье, он тут же лез с подобными ласками к следующей подружке, и так каждую свободную минуту. Всем без исключения чаровницам Сашка по привычке признавался в любви. Такова была забава.

Тонечка Кочубеева, крепкая широкая в кости кубанская казачка, приехавшая в этот город несколько лет назад на заработки вместе с мужем, с которым прожила без малого десять лет и родила в официальном браке трёх мальчишек, теперь искала беглого супруга с судебными приставами по всей стране, тоже отведала Сашкиной нежности.

К Тонечке Сексуальный проявлял особый интерес. Несмотря на бальзаковский возраст и три беременности чернобровая казачка обладала уникальными экстерьерными данными, да и на личико была на удивление мила. К Сашкиным играм она относилась лояльно, порой сама раскрывала объятия.

К ней любвеобильный тестомес приник особенно плотно, растревожил, возбудил и верх и низ. Женщина неожиданно воспылала самым настоящим желанием, о чём свидетельствовали стекающие по ногам нутряные соки.

Несколько лет уже прошло, как исчез её благоверный. С тех пор Тонечка ни единого разочка мужской ласки не отведала, кроме Сашкиных шутливых приставаний, которые никогда не имели продолжения, больше раздражающих, чем дающих разрядку.

На этот раз женщина не на шутку завелась: сколько можно впустую дразнить! Дама она была решительная, резкая.

Наступило время ночного ужина. Сорок минут, чтобы поесть, передохнуть. Тонечка, уверенно и требовательно ухватилась за Сашкину руку, махнула головой в сторону подсобки. Все прочие отправились обедать в раздевалку, которая одновременно была и столовой.

Женщина решительно завела Сашку в помещение, закрыла на швабру дверь, одним движением скинула халат, предъявляя нескромному взору Сексуального то, что он так неосторожно возбудил, но никогда не видел.

Несмотря на возраст выглядела дама скульптурно: выразительная талия, грудь торчком, ровный, без единой жиринки животик, гладко выбритая промежность. Хоть сейчас размещай прелестницу на нескромный сайт знакомств.

Тонечка плавно пигриво  распростёрла объятия.

– Что ты там, Сашок, про ватрушку мою пел, надломить мечтал, отведать грозился. Ешь, соколик, сколько влезет, столько и ешь, я не жадная. В какой позе тебе кусать удобнее? Смотри, какая она у меня сочная, духмяная. Узенькая, плотная, как у девочки. И тебе до смерти рада. Не стесняйся, закусывай, коллектив в курсе, что у нас с тобой романтическое свидание, не потревожат. Ну же, чего застыл, лакомься. А для начала приласкай. Люблю, когда у меня первую слезу язычком слизывают. Ты ведь намекал, что готов целиком меня съесть.

Сашка, между тем, пребывал в состоянии анабиоза. По лицу его разлилась мёртвенная бледность, ноги подкашивались, взгляд остановился на... да чёрт его знает, куда он смотрел, только не на прелести сказочно сексуальной казачки. Застыл и полинял разом его похотливо-пронзительный цыганский взгляд. Пропало, словно никогда не было, волшебство разудалого, наглого сексуального задора.

Тонечка ткнула ему в лицо тыковку спелой груди, притянув лихого страстотерпца за мосластый зад, и пихнула на скамью.

Сексуальный плюхнулся на неё, оказавшись лицом вровень с тем местом, откуда у женщин ноги растут, и скис, упёршись носом в ту самую сладкую ватрушку, реально подающую признаки чувственного возбуждения.

– Эй, да ты не заснул, часом, любимый? Дай-ка, проверю твоего петушка.

Тоня уверенно запустила руку вглубь белоснежных шаровар, где анатомически должно было находиться готовое к бою интимное вооружение.

И оно нашлось, только ужавшееся до состояния новорождённого сморчка, когда тот лишь начинает пробиваться на свет.

– Да ты никак сдрейфил, любовничек! Ватрушка к эротическим забавам, смотрит на тебя преданно, жаждет интимного счастья. Вот, трогай… чувствуешь как её растащило, просто в квашню превратилась. Ты же тестомес, так меси, милок, не теряй времени. Э-э-э, просыпайся, родимый, куда я теперь с этим добром, ты же сам меня домогался. Скажи, касатик, как тебе больше по вкусу – когда дама на столе сидит, раскинув белы ноженьки или в собачьей позиции? Я, больше сидя люблю. Э-эй, не молчи, раззадорил и в кусты? Даже не думай отлынивать, не прощу. Дай-ка я на него подую, дай лизну бедолагу. Боже мой, а он вообе настоящий? Сашка, да ты меня обманул. Представляешь, я сейчас девкам-то расскажу, что Сексуальный – импотент. Вот хохма-то. Ладно, не можешь по-мужицки, традиционно, удовлетворяй языком. Назвался груздем – полезай в кузов, я по твоей вине болеть не намерена. Мне много не надо, чего обещал сделай и краями разойдёмся.

Сашка сник, сдулся, исчез, моментально стал маленьким, незаметным, никчёмным.

На его глаза предательски навернулись слёзы. Ещё немного и случится истерика.

– Ладно, Сашко, не плачь, не скажу никому. Совру, как и ты, о твоей интимной мощи. Только ко мне больше не подходи, не вздумай. Должен будешь.

Сашка закивал благодарно, отвернулся, чтобы Антонина оделась. К его лицу постепенно начала приливать кровь.

Где-то через месяц, или около того, работать технологом на хлебозавод устроилась и его жена. Несколько раз за смену приходила она проверять своего благоверного. Разговаривала с ним на повышенных тонах, унижала при всех. Сашка терпел, слушался. Оказалось, что Сексуальный – обыкновенный подкаблучник.

Но в ночную смену...