Недоразумение

Голый клён, как сурдопереводчик,

За окном качается и машет...

А она устала и не хочет

Ни весны, ни этой манной каши

Из привычных слов и обещаний

Предстоящей радости и рая,

И почти смешных увещеваний,

Что весной никто не умирает,

Потому что это слишком глупо –

Не дождаться солнечного мая...

У неё любовь четвертой группы –

Подойдёт, наверное, любая.

Анна Полетаева

– Эххх-фрр-пуу… – отдуваясь и сопя, смачно выдувал рулады Семён, пуская изо рта пузыри. Затем, конвульсивно дёрнувшись несколько раз, выдохнул чувственно, – да-да! Я люблю тебя, Региночка, – и перевернулся на другой бок, досматривать занимательный сон.

Через пару секунд художественный свист повторился.

На лице спящего мужчины проступило выражение удовлетворённости.

Ему грезилась жена, которую любил беззаветно, искренне, страстно.

Снился процесс интимного единения, по возрастным и прочим непонятным причинам случающийся крайне редко.

Регина вбила в голову, что молодость прошла, потому про интимное сближение необходимо забыть, ибо предосудительно думать о подобной ерунде, когда седина в бороде и морщины вокруг глаз выдают возраст.

Несмотря на запрет откровенных романтических встреч, Семён чувствовал необходимость время от времени приглашать жену на любовные свидания под одеялом.

Пусть хотя бы во сне, но с ней.

Вот и сейчас, пребывая в крепких объятиях Морфея, Семён чувственно предавался блуду.

Въезжал и въезжал в сочащиеся густым любовным соком ворота супруги на лихом скакуне, проникая в священное узилище до самых материнских глубин, вгрызаясь в пожирающую с потрохами сладко хлюпающую твердь с громким чавканьем.

Снилось страстотерпцу, как яростно раздвигает мощными толчками активно сопротивляющееся чрево жены гигантского размера интимным орудием.

Регина из сказочно чувственной галлюцинации удовлетворённо стонала, широко раскинув нежнейшие белые бёдра, изощрённо напрягала глубинные интимные мышцы, требовала двигаться сильнее, энергичнее, глубже.

Пальцы пирующего супруга нежно сжимали чувственные соски распластавшихся по грудной клетке пышных персей, дирижируя силой давления разбуженной ненароком женской страстью, буквально сходящей с ума.

Послушное тело жены мгновенно и точно исполняло малейшие желания, сжимая и разжимая тренированные (что было крайне подозрительно) интимные мышцы, выдаивая пульсирующее внутри одеревеневшее от интимного восторга трепетно вздымающееся копьё.

Семён входил и выходил, мощно доминируя, настойчиво требовал от жены ещё более активного внутреннего сопротивления, многократно усиливающего наслаждение обладанием.

Жена благодарно глядела в его глаза, поощряла богатырские усилия, выдавая наличие страсти усилением давления бёдрами на корпус, мощной подачей таза толчками навстречу движениям мужа.

Лицо и грудь супруги приобретали от излишней сосредоточенности на процессе совокупления  пунцовый оттенок, кисти рук сжимались едва не до посинения, живот упруго вибрировал, напрягаясь в такт движениям лихо въезжающего в грот страсти скакуна.

Этим вечером, последнее время это случалось всё чаще, Регина опять отказала ему в близости, мотивировав тем, что неделю назад близость уже случилась, что этого вполне достаточно, чтобы не испытывать дискомфорт, что нельзя в пожилом возрасте столько внимания уделять интимным фантазиям, тем более, так часто требовать близости.

Есть время разбрасывать камни, есть время их собирать. Мол, внуки уже входят в пору любви и эротической экзальтации.

Внуки!

– Не пристало нам, взрослым людям, изображать из себя юных любовников. Какие, право слово, сексуальные упражнения, если до пенсии всего ничего… и здоровье ни к чёрту!

Пришёл черёд внуков срывать цветы сладострастия. Не след старикам заниматься чувственной акробатикой. Не дай бог мышцу какую-нибудь сведёт, тромб оторвётся… и вообще, беречь себя надо. Вон, у Петровых давеча…

От неумеренных страстей, мол, инсульты и инфаркты случаются. Живи потом овощем.

Жена долго укоряла Семёна, уповая на его благоразумие, естественную стыдливость и совесть.

– Что люди подумают, узнай они, чем занимаемся мы, престарелые супруги, о каких порочных утехах думаем.

Мужчина пытался возразить, на что жена ответила упрямым «фи», назвала его ненасытным развратным типом, сексуальным маньяком и прелюбодеем.

И что теперь, если у неё появились неоднозначные принципы, искать интим на стороне? Так Семён и в молодости подобным бесчинством не увлекался.

Было, конечно, однажды. Регина тогда сама спровоцировала адюльтер, пригласив погостить школьную подругу, которая жила за тысячу километров, а сама неожиданно укатила в срочную командировку. На целую неделю.

Это было прекрасное время взбирающейся на эротический олимп озорной молодости, когда разрастающийся со скоростью лавины шквал тестостерона день за днём круглосуточно выносил Семёну мозг до самого основания, требуя активных действий.

Желание немедленно сбросить томление плоти переполняло все ёмкости утомлённого вынужденной целомудренностью организма, раздувая физиологические особенности мужского естества наподобие перьев у павлина: чтобы любая женщина знала и видела – мальчику требуется девочка. Требуется немедленно и постоянно.

Вытерпеть целую неделю без близости, когда штампом в паспорте выкупил бессрочный абонемент на естественное право вступившего в брак мужчины иметь ежедневный супружеский оргазм, когда на диване в соседней комнате сопит, истекая нектаром сладострастия разомлевшая подруга, наполняя пространство парами чувственного дыхания, насыщенными ароматами сокровенных женских тайн, немыслимо, если не глупо.

Взрослый гиперсексуальный самец не способен спокойно находиться рядом с особью противоположного пола, которая прямо и косвенно сигналит о своей аппетитной физиологической зрелости, не попытавшись эту куколку немедленно приспособить для удовлетворения неодолимого влечения.

Семён долго сопротивлялся порочному искушению. Всё-таки он человек порядочный, понимает, насколько важна для семейных отношений преданность… и верность.

Тем не менее, на пятый день отсутствия жены решимость сопротивляться экстремальным обстоятельствам, искушению соблазнами неодолимой силы, дала-таки сбой.

Дрожа от желания и страха, не ведая последствий предпринятой атаки, Семён в ночи, когда Людочка досматривала, как он думал, десятый сон, тихонечко просочяился к гостье под одеяло.

Это было рискованное предприятие. Лучшая подруга жены не должна, не может быть объектом сексуального влечения. Для верного супруга она априори беспола, поскольку цивилизационные настройки общества, морально-этические принципы и обыкновенная порядочность накладывают на подобную связь жесточайшее табу.

В принципе, он на серьёзный интим не рассчитывал. Целомудренные прикосновения, лёгкий флирт, немного контролируемого хулиганства: нежные поглаживания зоны бикини, невинные объятия, без намёка на страсть, скромный поцелуй в плечо или шею, вполне удовлетворили бы молодой организм. Закончить, не прибегая к реальной измене можно было потом, в супружеской постели, но для затравки нужен реальный стимул.

Оказалось, Люда сама ждала этого момента.

Подруга смиренно, терпеливо мучилась все эти дни, изнывала от такой же неудовлетворённости, так же раскручивала спираль необузданных эротических фантазий, грезила наяву.

Видимо, Семён с Региной вели себя в её присутствии не слишком скромно, что и разожгло нешуточные страсти.

Девушку не пришлось уговаривать.

Первое преступление случилось немедленно. Любовники даже не успели поцеловаться, как их накрыло мощное желание слиться воедино.

Людочка дрожащими руками решительно подтянула к подбородку ночную сорочку, оголив удивительной белизны нежный животик, призывно развела в стороны ноги и дерзко предъявила Семёну уже готовое к употреблению блюдо, наполненное до краёв скользко растекающейся похотью.

Дальнейшее произошло мгновенно, стоило лишь окунуть буйное возбуждение в колодезь губительного порока.

Семён моментально, не успев прикоснуться, выплеснул фонтан расплавленной магмы с исступлённой пылкостью, изливаясь внутрь вместе с растекающимся в блаженном беспамятстве мозгом, что было опасно и неправильно.

Но думать было некогда… и нечем.

Тело партнёрши сводили пульсирующие волны сладчайших судорог.

Лишь когда греховодники начали приходить в себя, появилось смутное осознание происходящего. Но было уже поздно.

Химические процессы эротического характера разворачивались с небывалой скоростью, вновь заставив любовников броситься в страстные объятия, соединить агрессивное влечение, сначала в поцелуе, затем методом классической аварийной стыковки в позиции «мужчина сверху».

События происходили словно во сне. Танцы разной интенсивности и глубины перемежались страстными ласками. Из маленьких спринтов складывался настоящий стайерский забег, открывший сначала третье, позднее четвёртое дыхание.

Аромат порока заполнил весь объём комнаты, заставляя страдальцев совокупляться в бешеном темпе вновь и вновь, внося в процесс ритуальной интимной трапезы лишь пространственные и скоростные изменения.

Фантазии, разворотившие возбуждённое воображение, реализовывались немедленно, даже если в обычное время могли показаться бы немыслимыми.

Подобных акробатических кульбитов природа явно не предусматривала.

В ход шли все физиологические изгибы и ёмкости. Языки и руки порхали по анатомическим особенностям, проникали в глубины, взбирались на возвышенности, оставляя в качестве ориентиров интимные секреты и пахучие метки.

Осторожность была забыта за ненадобностью.

Шея и грудь женщины пестрели разноцветными засосами причудливой формы. Гениталии походили на сочный, тщательно отбитый рукой мастера бифштекс, аппетитно шкворчащий на перегретой сковородке, смачно плюющийся расплавленными брызгами.

Семёна украшали глубокие царапины на спине и ягодицах. Разбухшие до невероятных размеров интимные регалии не в состоянии больше были уменьшаться в размере, а число выбросов раскалённой лавы перевалило за добрый десяток.

Утром Семён понял, что измождён до того, что не может идти на работу ввиду крайнего физического истощения.

Его буквально штормило.

Пришлось бежать на почту, звонить начальству, прикидываться больным и немощным.

Когда при свете дня любовники с изумлением исследовали экзотические результаты сказочного рандеву, когда осознали невозвратность случившегося, результатом стал парализующий волю шок.

Подобным образом выглядят бесшабашные в своей храбрости бойцы в жестоких бескомпромиссных поединках в боях без правил.

Пришлось предпринимать срочные меры к немедленному сокрытию преступления.

Для Людочки последствия оказались фатальными. Исправить боевые ранения косметическими методами было невозможно в принципе.

Ни одно платье, даже с высоким стоячим воротом, не в состоянии было скрыть последствий страсти, вылезающих тут и там художественными акварельными потёками.

Раздувшиеся губы кричали о методике их использования, засосы по всей линии фронта – все метки гарантировано выдали бы страстный эротический поединок.

Пришлось срочно уехать, придумав условно-правдоподобную причину бегства.

Квартиру проветрили, бельё постирали, смазали заживляющим кремом царапины Семёна. Ему пришлось взять освобождение от работы по болезни, заплатив за эту авантюру знакомому участковому врачу.

Что ещё любовники могли предпринять?

Ах да… неистовая копуляция на посошок в собачьей позиции, что показалось не особенно вкусным, ввиду более высокого роста Людочки. Сёма приподнимался на носках, но скользкое чудо всё время выскальзывало из мокрой, раздувшейся до невероятных размеров пещеры.

Пришлось срочно раскладывать постель.

Поумневшие вдруг любовники не хотели наступать на те же грабли. Не хотели… точнее, боялись разоблачения: вот-вот должна приехать жена.

И что с того, когда очень хочется!

Вы наверняка осведомлены, как нами повелевают гормоны, которые концентрированным потоком заполняют кровеносную систему, когда мозг не раздумывая, по велению древнейших импульсов объявляет команду “старт”!

Химический приказ выполняются моментально, беспрекословно.

Новая серия фонтанирующих излияний происходила в ускоренном темпе, но совершалась не менее бурно, чем предыдущей ночью.

Людочка стонала и извивалась. Семён уже готов был бросить всё и уехать за ней на край света.

Увы и ах…  через две недели у неё должна состояться свадьба. А она не предохранялась.

Это раз. Люда не уверена теперь в правильности выбора. Это два.

И вообще… к чёрту всё, когда такая любовь!

– Давай не будем делать резких движений, – предложил Семён, – наверно не стоит разрушать то, что уже построено. Сделаем вид, что ничего не было, а там… как карта ляжет.

Людмила довольно долго медитировала, пока не сумела себя убедить, что любит своего Андрея. Во всяком случае, сказала это довольно уверенно, можно сказать жизнерадостно, когда в очередной раз обливаясь потом принимала восставшее колом мужское «я» Семёна в предпоследний раз.

Расстались любовники, пообещав друг другу забыть о маленькой глупости, которую совершили в совершенно бессознательном состоянии. Зачем поминать о недоразумении, о глупости? Во всём виновата молодость. И Регина – глупая баба, позволившая подруге соблазнить чужого мужа. Да она просто ненормальная, коли с лёгким сердцем оставила потенциальных любовников наедине. О чём она думала, на что рассчитывала, разве можно так подставлять самых близких людей!

Людочка слёзно молила Семёна на свадьбу не приезжать, – это уже будет слишком… провокационно. Твой приезд может всё испортить.

Так он и сделал, выдумав для жены срочную командировку.

Больше о том инциденте никогда не вспоминали, хотя и встречались с Людочкой по разным поводам, причём не однажды.

За время супружеской жизни это был единственный случай, когда физиология взяла верх над разумом.

Семён хранил верность, причём на полном серьёзе убедил себя, что никогда в жизни не изменял. Тот единственный случай не в счёт. Это был скорее несчастный случай.

К тому же это было так давно, практически в другой жизни.

В этой, когда возбуждение во сне достигло предела, Семён внезапно почувствовал слияние сна с реальностью.

Эротическое напряжение вот-вот грозило разразиться взрывом.

Он резко вскочил с постели, даже не попытался искать в ночи тапочки, побежал в туалет босиком, надеясь успеть, прежде чем наступит финишный аккорд.

Эпилог случился немного раньше, чем он ожидал, по пути в душ.

Пришлось опростаться в кулак, спешно вставать под водяные струи.

Семён не хотел, чтобы Регина проснулась от резкого запаха семени, аромат которого тут же расплылся облаком по всей квартире.

То, что жена тоже не спит, он и не заметил – скомканное одеяло напоминало её распластанное тело.

Хотя супруги и прожили вместе почти тридцать лет, часть интимных секретов ими обоюдно скрывалась. В частности, постыдный способ самоудовлетворения.

С возрастом увеличивалась необходимость иметь личное сокровенное пространство, в которое вход посторонним строго воспрещён.

Возможно, потребность иметь маленькие секреты и сыграла с супругами злую шутку. В молодости они почивали на односпальной панцирной кровати, умещаясь в ней только в обнимку.

Тесно соприкасались друг с другом всегда, когда находились в постели. Засыпали и просыпались, переплетаясь телами и конечностями, впитывая запахи и пикантные физиологические секреты, обмениваясь подобным образом внутренними интимными средами до степени смешения, образующего нечто единое, целое.

Со временем пришлось по настоянию жены купить широкую кровать, год назад – изготовленный по заказу “сексодром” шириной больше двух метров.

Теперь они спали на приличном расстоянии друг от друга, не ощущая взаимного присутствия, не говоря уже о запахе интимного желания, вызывающего невольную ответную реакцию.

Чтобы чего-то захотеть, теперь появилась необходимость предварительно договариваться, готовиться к свиданию, и только тогда…

Семейный бюрократизм порождает интимную лень, убивая помаленьку избыточную чувственную гравитацию.

Происходит постепенное увядание желания, точнее, наступает на пятки  старость.

Для чего, спрашивается, люди сходятся в шестьдесят, даже в семьдесят лет?

Семён мылся под горячим душем и страдал: не столько физически, сколько духовно.

Телесную разрядку он вроде бы получил, но вместо окрыления после сброса сексуального напряжения, внутри образовалась звенящая пустота, желание выть по-волчьи, обострённое чувство непонятного при живой жене одиночества.

Неужели только оттого, что виртуальная партнёрша, ублажавшая во сне, к нему безразлична?

Ведь она не его хотела. Ей было наплевать на нежное отношение, на страстное желание угодить, доставить удовольствие. Прежде всего ей, не себе.

Когда с супругами произошла эта страшная перемена? Ведь они с Региной так любили друг друга.

Ужасные в своём безразличии и жестокости слова – “это уже было…”

Что именно было!

Всё?

Выходит, что с ними уже всё-всё важное произошло, что совсем ничего нет впереди! Тогда зачем жить вместе? Разве не честнее будет разбежаться, позволить создание новой семьи?

– Интересно, мелькнуло в голове, – а как там живёт Людмила, ведь и их семейная жизнь календарно приближается к трём десяткам совместно прожитых лет? Наверняка их семью обуревают те же проблемы. Жизнь ведь состоит из одних и тех же модулей. Каждому возрасту соответствуют одинаковые вызовы. Нужно узнать. Что, если Люда живёт одна! Бросить к чёртовой матери постаревшую вдруг Регинку, которой на фиг не нужен, и…

Тогда, миллион лет назад, они с Людмилой здорово покувыркались. Подобного азарта больше никогда в его интимной жизни не было. То была молодость. Теперь от подобной сладости блюда можно и копыта откинуть.

И всё-таки, всё-таки…. как было бы здорово повторить ту чувственную симфонию. Или поискать кобылку моложе себя, лет на двадцать, у которой ещё не всё было?

– Дурак ты, Сёма! Про Синюю птицу размечтался. Добро пожаловать в реальность нового возраста. Всё когда-то проходит. И это непонятное состояние рано или поздно тоже закончится. Кулак всё чаще будет твоей новой любовницей.

Обидно!

Живёшь-живёшь и вдруг бац – вторая смена… и опять прдётся ко всему новому привыкать.

Регина, однако, тоже не спала: страдала, кляла свой скверный характер, привычку отвечать прежде, чем подумает.

Она ведь тоже готовилась к этому дню, мечтала доставить мужу удовольствие.

Вчера была пятница – день разрешённого секса, установленный ей не так давно. Прочитала где-то, что так правильно, что воздержание удлиняет жизнь.

В субботу обычно можно как следует отоспаться, прежде чем приступить к заведённому раз и навсегда распорядку выходного дня, когда нужно сделать генеральную уборку, постирать, выгладить бельё, приготовить еду.

После такой насыщенной программы обычно не до секса.

В остальные дни нагрузка и того больше. Нужно себя беречь. Не дети уже – шалить почём зря.

Вот когда были моложе – другое дело. Теперь возраст не дозволяет резвиться когда и сколько угодно: приходится подстраиваться под обстоятельства, диктуемые физиологическими изменениями.

Ничего не поделаешь.

Регина совсем не собиралась вчера отказывать мужу. Наоборот, думала устроить незабываемый праздник плоти. Тем более что дети приходить в этот день не собирались.

Что случилось, отчего так категорично отказала Семёну, сама не поняла: спонтанная, ничем не обоснованная реакция на его интимную активность.

Видимо, нажал муж невзначай некую безликую кнопочку, перемкнувшую невидимые контакты в мозгу, вызвавшую ответ, которого сама не ожидала.

Что это был за тумблер, где он находится, как включается – Регина ума не приложит. Сорвалось с языка, а обратный ход дать гордость не позволила.

Теперь переживает, мучается, придумывает, как исправить положение.

Извинение не подходит, характер не позволяет.

А ведь любит она Семёна, по-прежнему испытывает неодолимую тягу, потея, горя желанием близости, обильно выделяя смазку, запускающую цепную реакцию влечения.

Вот и теперь: лежит, представляя череду ласк, ощущая их физически, рисуя художественное полотно бурного слияния в ярких эмоциональных красках, переживая вполне реальные чувства, словно близость случилась наяву.

Регина вспомнила обстоятельства знакомства, чувства, которые взрывали мозг подобно пороху, первые неловкие объятия, неумелые поцелуи.

С Семёном всегда было хорошо, он умел ухаживать.

Воспоминания разогрели её чувственность. Ужасно хотелось разбудить мужа, сказать, что не хотела его обидеть, что готова доказать.

Кто бы поверил! Сказать можно что угодно. Не слова важны – действия.

Регина дотронулась до его плеча. Муж что-то промямлил нечленораздельно, перевернулся на другой бок.

Стало неловко за свою назойливость, отчего мгновенно накрыл стыд за нескромное желание.

Сон никак не шёл. Невыносимо захотелось реальной близости.

Регина положила руку между ног, закрыла глаза, представляя как целует Семён, как нежно оглаживает живот, возбуждается, ласкает губами и пальцами там, где сейчас находилась рука.

Она ненадолго провалилась в полудрёму, где вновь начиналось продолжение свидания, но как только муж пытался дотронуться до средоточия желаний, Регина проснулась.

Возбуждение росло лавинообразно. Она начинала ласкать тело самостоятельно, опять впала в забытьё, после пыталась смотреть сон с самого начала, но только доходило до главного, как видение прерывалось, каждый раз на одном и том же месте.

И так несколько раз.

Заснуть по-настоящему не удавалось.

Утомившись, Регина отправилась бодрствовать на кухню. Решила исправить положение по-своему, по-женски: начала готовить мясо по-русски с сушёными грибами в сметанном соусе.

Привычные действия отвлекли на время. Сделать великолепное блюдо, накрыть стол, пригласить  мужа на праздничный завтрак, а потом свершить то, вызывало сладостное томление.

Повод? Самый что ни на есть значимый – любовь, примирение, секс.

Да-да, секс, почему нет!

Всё должно получиться замечательно.

Приготовление заняло довольно много времени.

Семён тем временем встал, сполоснулся под душем… и снова лёг спать.

Ну и ладно. Она подождёт. Ничего страшного не случилось. Человек устал за рабочую неделю. Пусть как следуетвыспится.

Регина накрыла готовое блюдо несколькими слоями тёплых одеял, чтобы не остыло, принялась готовиться к альтернативному варианту примирения.

Чего только ни придумывала. Репетировала страстный, но ненавязчивый метод амнистии перед зеркалом.

В конце концов, план вызрел.

Регина переоделась в прозрачный пеньюар, который не надевала много лет – повода не было. Способом реанимации интимных отношений был избран поцелуй. Чем же ещё извиняться перед любимым?

Семён недовольно открыл глаза, скривил удивлённое лицо, увидев жену в нестандартном обмундировании.

– Кажется, мы ни о чём не договаривались. У нас ведь уже всё было, сама так выразилась.

– Да-да, ты прав. Конечно, я сказала не совсем так, но… просто вчера вчера… да, признаюсь, погорячилась, допустила бестактность. Была раздражена. Сама не понимаю отчего. Ты же знаешь, так иногда с нами, женщинами, бывает. Климакс, то-сё… хочу исправить досадную оплошность. Ты же не против? Сегодня встала пораньше, приготовила праздничный завтрак, интимный можно сказать. Поедим, выпьем по глоточку вина и сделаем то, о чём ты вчера мечтал, мой милый. Сценарий романтического свидания можешь назначить любой.

– Что ты имеешь в виду? Ах да, дошло. Извини, я очень плохо себя чувствую. Сегодня мне не до близости. Извини.

Семён с удовольствием ответил бы иначе. На самом деле он даже обрадовался… сначала.

Увы, пятьдесят лет – не двадцать. Он уже сбросил накопленную сексуальную энергию, сдулся. На большее его просто не хватит.

Ну почему всегда выходит не так, как хочется? Сама она не сумеет понять реальную причину отказа, сказать правду – немыслимо.

Придётся врать.

– Ладно, Сёмочка, просто поедим вкусненького, поговорим… о нас. Вспомним, какой непростой, но красивой и яркой была наша семейная жизнь. Ты ведь ещё любишь меня, правда?

– О чём ты говоришь, дорогая! Конечно, люблю. Видно давление расшалилось. Немного подташнивает. Ничего, может быть, к вечеру оклемаюсь. Есть не хочу, сама видишь.

Регина сделала условно понимающее лицо, принесла таблетки от давления и расстроенная ушла на кухню.

Немного посидела, силясь не разреветься, что удавалось с трудом.

Слёзы побежали внезапно, сами собой.

Регина достала из холодильника бутылку водки, хлопнула большущую рюмку без закуски, размазала по щекам слёзы, которые полились рекой.

Кто знает, может, у него кто-то есть.

Семён включил телевизор, но думал о жене. О том, что одна дребедень цепляется за другую, создавая новые проблемы. Всё же решил, что обнять и поцеловать жену, мать детей и внуков, не может помешать ни давление, ни спонтанная разрядка, ни плохое самочувствие.

Увидев заплаканное лицо и водку, понял, что опоздал.

– А налей-ка и мне чуток. Не помешает. Выпьем, как бывало, поговорим.

– Пей. Кто тебе не даёт! Кто она… я её знаю?

– Ты о чём, Региночка?

– Не притворяйся. За что ты так со мной, почему! Она моложе, красивее, да? Безотказная наверно, Юная, нежная… какая, скажи! Хочу знать… имею на это право! Какой же ты подлец однако, Сёма! Я к тебе со всей душой, а ты…

– Да нет у меня никого. И не было… никогда.

– Не ври! Слышишь, не смей мне врать! Да, я такая, могу отказать, поскандалить, наговорить глупостей. Но ты, ты-то мне никогда не отказывал. За идиотку меня держишь, думаешь, из ума выжила? Так нет, дорогой! А я тоже найду себе любовника. А развод тебе всё равно не дам. Обломаешься, милый. Мучайся со мной до конца своих дней. А гулять от тебя буду! Назло всем.

Регина налила водку в стакан, почти на треть, выпила залпом.

Ей моментально стало плохо, голова закружилась. Из недр желудка поднялась волна тошноты. Женщина заревела ещё громче, выблевала принятую отраву прямо на стол, забилась в истерике.

Семён успокаивал, как мог. Жена сопротивлялась.

Наконец, удалось отнести её на постель, что было совсем непросто. Регина далеко не тростиночка: сто с лишним сантиметров в талии, девяносто килограммов живого веса.

Несколько часов мужчина откачивал свою даму: заставлял пить тёплую сладкую воду, засовывать в горло пальцы, мазал виски нашатырём, делал массаж. Целовал, обнимал, ласкал, не испытывая почему-то желания.

Понемногу Регина успокоилась, прекратила истерить, наконец, заснула.

Семён вытер пот, улёгся рядом.

Всё-таки он любит эту женщину.

– Подумаешь, беда – не дала… разве это проблема? Зато она хозяйка хорошая… жена, мать, бабушка.

На кой чёрт менять шило на мыло, часы на трусы? Стрый друг лучше новых двух. Приспособимся как-нибудь, все невзгоды переживём. Спи, родная. Всё было!!! Глупая, да ничего ещё толком у нас не было. Жизнь продолжается. А истерика, ревность – то от большой любви.