Плагиат. Из Эммануэль Арсан

Раз уж зеленоглазая , как и подобает истинным ведьмам, хохлушка неприличного происхождения из филистимлянского племени кузенов шайтанского направления выскочила чертиком из табакерки благословенного и вечно теплого юго - запада с бокалом в руках, будто бы предлагая самоотравиться всем русским моделям на туманных берегах Темзы, где так и сгинул с концами алкаш Чичваркин, успешный бизнесмен винно - водочной отрасли народного хозяйства, контрабандно избавившийся от досадной делюги тырить налоги и внедрять штангой новые старые  " Нокие ", принципиально неразбиваемые о твердые, как орех, головы русскоязычных пользователей соцсетей, то мне сам Бегемот велел произвести частичную реквизицию с фальсификацией историцкого пересмотра Эммануэль Арсан, ибо ( шикарное словечко ! ) ведьмы и сексы любви - понятия нерасторжимые, единые и неделимые, как эвакуация Несмияна крымской нации граждан, чутка прих... х от экологии Жени Чириковой, нашедшей в  " Скайпе " ожившего Верзилова, тоже передумавшего токситься, раз уж такие зубры, как Кара - мурза или Ющенко, лишь обосрались прилюдно предыдущими инфильтрациями несъедобного говна нееб... го креатива, высосанного соплями мертвецов Солженицына из моих сказочек, эксгумировавших беглых и длинных гадов назло нашему Солнцу поэзии, с нескрываемым удивлением обнаружившему укатившийся колобок и гнусную рожу морячка Епифанцева, прокурорского лошадя в бушлате, жравшего грибы зубами и рычащего ритмические строки ротом таким, что лучше бы ему зашить его нитками вместе с гологрудыми  " Фемен " и встретить Павленского хлеб - солью, но хватит затянувшегося абзаца и перейдем, моя Непийко, к нашим баранам, а их - эвон, куда ! - аж сто сорок мильонов.

- Каким ты был, таким ты и остался, - чуть пришептывая по тайскому обычаю произношения тихонько напевала Эа, терпеливо укрощая завитки волосни на манде Эммануэль, врастяг валявшейся на спине под лучами незаходящей Луны Азии, нанизывая мелкий речной жемчуг с Волхова и Двины ( между прочим, это наименование речке дал Барков : на одной из попоек он экспромтом зарядил Ломоносову строфы об  " отойди, а то как двину х... ем в жопу или спину ", академик укатился со смеху к мраморному камину, протрезвев же на следующий год, внес в Академию художеств проект поворота рек к народному творчеству, вот ее и назвали Двиной ) на рыжеватых оттенков кудряшки, неправильным треугольником с широко открытым углом - как на амфорах Аттики - красующимся внизу плоского живота скучающей юной женщины.

- Глохни, чурка дикая, - чуть слышно шепнула Эммануэль, нежась в истоме и ленясь повысить голос до различимости интонаций, - не понимаешь сложности ситуации ни х... я, а туда же, песни поешь, шляпку Клары Лучко надела на голое тело, а как же толстые партизаны ?

Она приподнялась, оперевшись на правый локоть, и уставилась немигаючи в темные загадочные глаза Эа. Тайка хихикнула, обнажая стройные ноги, щелкнула пальцами и на веранду вошел толстый партизан, громко шурша кавказской буркой и стукотея ленинградскими копытами, наспех привинченными технологицки к сурковской пропаганде.

- Е... ся в сраку, - удивилась Эммануэль, жеманно прикрываясь матрацем в полосочку, словно второй из  " Атлетиков " из Испании, улыбнулась тавтологическому  " изу ", дубово втиснутому во фразу, на х... й, и переспросила, обращаясь то ли к Эа, то ли к проникшему, - а как копыта привинтить к пропаганде ?

- Говно вопрос, - откашлялся партизан, опираясь штыком на полуистлевший гобелен, висевший левее шезлонга Эммануэль, - поэтому отвечать на него не буду, скажу лишь, что овес нынче дорог, подворотни затопило стеклоочистителем, за морем война, в Киеве хунта, а делать майданы преждевременно.

- Опять, - притворно вздохнула Эммануэль, протягивая руку к инкрустированному алюминием столику, шатко несущему своей поверхностью пачку  " Казбека " и зажигалку  " Зиппо ", прикурила папиросу и только тогда решила, - убей его, Шилов !

Эа кивнула своей аккуратно причесанной головой и расстреляла гада из индокитайской винтовки эпохи Средней колонизации царства Амынь, сняв раритет со стены, где он висел между портретом лорда Коленвалроя и мутным зеркалом, в котором ни хера не отражалось.

- Эх, - скучая и вновь переходя на шепот прикрыла глаза Эммануэль, отбрасывая матрас в угол, - жаль, что Мари - Анж выросла и тупо принимает Стефанию Рокка за сланцевые напластования ледникового периода уже забытой автором свиньи. Грехи, - подумала она, погружаясь в предобеденный сон , пока Эа кочегарила примус и ужаривала в опятах целебную печень толстого партизана.