Вечер начинается с дождя

Подарок для моей любимой Герцогини леди Бонни Роттен

Антропологический Маклай самой мутноватой из наук - географии, на свое счастье побежденного выслушав сбивчивые указания курса Асфиксии Нуар гондонистого и ленточного, будто акриды и дикий миот Поха, смешавшего с опилками обрывочно - почерпнутые очень средним образованием Павелецкого ПТУ при Усмолпогасе сведения о таящихся в скользкой тьме желудка солитерах, Кимовича Троицкого, угодил прямиком на съемочную площадку псового и крашеного блондинчиком Тайлера Дердена с вышибленными по ходу дела зубами Джармуша, сел за один из пустующих столиков, укрытых квадратистым орнаментом Алисы, и не обнаружил ни грибов, ни чаю, ни даже, хотя бы, по обычаю традиций Рязанщины говна на лопате, ни хера не было, лишь голый по пояс сверху Игги Поп, комкая махровый банный халат нервными пальцами вечно юного сподвижника великих, восседал верхом на венском стуле, дебиловатой рожей и грубо пробитыми морщинами намекая на нечто такое, о чем чепушильному Маклаю не хотелось и думать, единственное, о чем мечтал Маклай : об выпить рюмку водки. Разумеется, вторая национальная составляющая, об дать кому - нибудь по морде, также присутствовала в отдаленных участках мозга исследователя, но торопиться с феерией банкета не следовало, дабы присущая Маклаю миклуховость созрела и налилась яростью, неспешно копимой пассионарной душой, метущейся в замкнутом пространстве этой ненастоящей кафешки, наспех и кое - как возведенной по целеуказанию Харви Вайнштока чуть сбоку головного офиса  " Парамаунта ", абстракционистским кубом из стекла и бетона возникшей посреди невадской пустыни, где бродили катапультные койоты да ошалевший вконец Багз Банни точил свои грузинские резцы, ожидая надлежащую моменту прохожую просто мимо Роуз Макгоун, чем и славятся изначально пустыни Северной Америки. Действительно, какая пустыня без своей Роуз Макгоун ? Смешно и говорить. Поэтому Маклай запел, сначала негромко, затем шумнее, пока не привлек внимания волосатого Игги, тоже, вообще - то, ожидавшего своего, как и любой человек.

- Глохни, - попросил вежливо и по - американски Поп, взглядывая кратко на часы, рандолевым браслетом обвившие мускулистую руку пенсионера, - плиз. Сейчас должна молодая Жоди Фостер нарисоваться и носастая Лори Петти, а ты гусли - мысли возвел в достоинство. Не нужно так.

- А как ? - пошел на принцип Маклай.

Он лежал в кафешке в своей нелепой овчиной свитке и смешной хорватской шапке, глухо дохая пробитыми пулями легкими, прижимая пухлый портфель из кожзаменителя к впалой груди патриота, понимая, что внутри портфеля : бомбы. Динамитные снаряды фабрикации савинковцев, из гантелей или шариков от никелированной кровати, не играло никакой разницы, из чего именно смастырили бомбы, главное, моя милая Бонни, чтобы они взрывались.

- Ой, бля, - простонал террорист, ощутив жесткую плоскость подошвы Маклая.

- А то, - словоохотливо подтвердил его опасения Маклай, вспоминая имя собственное лежавшего. Вспомнил и, откинув прядь волос на затылок, продекламировал, цинично поводя моноклем. - Служил Гаврила террористом, Каширку он слегка взрывал, чтоб стать царьком весьма говнистым, и не ушел ...

- Устал, - закричал Игги, грохая кулаком по столу, - я, граждане, наблюдать все вот это вот все. - Он показал рукой.

И посмотрел Гаврила, и глянул Маклай, и даже вошедшая в кафешку Жоди Фостер даванула косяка, и блондинистый Джармуш не удержался, и кровь окрасила волны, ибо ( шикарное словечко ! ) выпер из угла рожей такой магический Вий. И - п... дец, конечно.