Дневник сумасшедшего 326 (Дневник проститутки)

9901

Вчера увлекся сочинением стихов и забыл сделать заметку. Впрочем, ничего особенного, достойного упоминания, вчера не происходило. Сделав пару интервью, я поехал в город на обед, а также – прикупить кое-что из бытовой химии, и, вернувшись, провел вечер за просмотром различных, преимущественно футурологических роликов. Большей частью слушал Переслегина и его товарищей. Еще посмотрел несколько научных роликов, и, заполночь, взялся писать экспромт на стихотворение неизвестной девушки, на страницу которой я случайно зашел.

Сегодня проспал до 15 00. До 18 00 немного читал, затем пошел в баню. После бани наконец-таки дочитал до конца «Закат Европы» и, выписав некоторые отмеченные места из двух книг, спешу отчитаться за прочитанное.

Сказать прямо, что из всей книги я усвоил только несколько поверхностных положений – как-то совестно. Ведь на чтение столько времени и результат – почти ничто. Но, все-таки, так оно и есть. Возможно, способность к усвоению была понижена вследствие внешней формы жизни последнего месяца, о которой даже стыдно вспоминать; как бы там ни было – это не оправдания, это так… попытка уйти от рефлексии по поводу вычурной книжки.

С переходом от культуры к цивилизации, от деревни к городу возникает много видов деятельности, которые по своему характеру совсем не уступают тому, что так горестно оплакивает Шпенглер. Рассуждая о том, что в его время уже нет истинной живописи, музыки и т. д., как это было во времена, обозначаемые им «барокко» и «рококо» он совершенно не говорит ничего о кинематографии, поэзии, литературе и т. д. Сравнивая древнюю египетскую эпоху с античной и с современной западно-европейской и предрекая последней судьбу двух первых Шпенглер не принимает во внимание, что современная ему культура, вышедшая на последнюю стадию своего существования: цивилизацию, настолько превосходит – как по масштабам, так и по технологиям – все бывшее ранее, что делать выводы о ее трагическом финале в ближайшие столетия наверно слишком рано.

Вообще книжка перегружена излишними примерами, написана слишком «вымуштрованным» языком, и предполагает знание такого большого количества материала, что я со своим пятилетним изучением литературы и философии стою перед ней как дошкольник перед логарифмическим уравнением. Впрочем, в целом, она мне нечто все же дала, и я уже даже пару раз ловил себя на том, что высказывал некоторые мысли заимствованные из ее содержания.

В начало:

Продолжение: