Часть четвёртая

(до - )

1

Я не сказал, что в какой-то момент, пребывая во мраке, стал слышать звуки. Сначала было невозможно понять, что они означают.   Они доносились глухо, как через воду, когда ныряешь, а кто-то бьёт по воде.

Потом звуки стали чётче и ближе. Мне даже показалось, что они похожи на незнакомую речь. Прислушиваясь, я согласился с этим предположением. Язык не был похож ни на один мне известный. Конечно, я – небольшой знаток языков, но тут дело было в другом. Каждый язык основывается на своих правилах, созвучиях, интонациях, чем-то напоминая стихи. Манера речи тоже присуща каждому народу. Поэтому и не понимая слов, бывает несложно предположить – житель какой земли может её произносить. Разве спутаешь темпераментных латинос или итальянцев с холодными немцами и прочими германцами?

Неведомая речь, которую я слышал, явно основывалась на совершенно иных правилах. Она, скорее, напоминала… беззвучный звездопад. Я не шучу. Воспринимая её, я долго подыскивал сравнение и не нашёл ничего лучше.

Поэт, вероятно, сравнил бы её со звоном серебряных монеток, которые слышишь только ты и только в своём воображении. Но я – не поэт.

Я думал: зачем мне слышать её, не понимая? Странно было, что я смог её воспринять хотя бы в таком виде. Не будь вокруг меня полнейшей тьмы и тишины, я бы и не заподозрил о существовании подобных беззвучных звуков. Их не удалось бы выделить из фона, даже зная, что они там есть.   Границы нашего слуха невелики.

Удивительно было ещё то, что я как бы видел высоту и протяжённость «звуков», составлявших эту «речь». О чём она могла сообщать? А о чём нам сообщает сам звездопад? Что звёзды заканчивают свой путь?

Время от времени сознание моё меркло, и я забывал обо всём, просто исчезая, будто глубоко ныряя и растворяясь в тёмной тиши. Но, когда выныривал, меня вновь занимала загадка беззвучного звездопада.

Настал миг, который принёс первую догадку. Разглядывая высоты и протяжённость звуков, возможно, составлявших иную речь, я обратил внимание, что между её частицами имеются интервалы. Но что из этого следовало?

«Пусть это – отдельные слова или фразы, - подумалось, - Тогда… как это способно приблизить меня к пониманию их смысла?       

И сам ответил: «Никак».

Мне пришло в голову, что в этой тайнописи есть нечто от нотной записи. А вдруг это музыкальный язык?

Нот я не знал и пригорюнился.

Я вновь погрузился во тьму, а вернувшись, вспомнил, как некогда слушал столь своеобразную музыку, что не понимал, что слышу. Мелодии она не содержала, больше походя на лавину катящихся с горы звуков. Я тогда застыл, услышав это произведение. Разумеется, я его не понял, но запомнил.

Не пытаюсь ли я постичь способ запечатлеть нечто подобное?  

Рерих много писал о священных знаках, которые нам оставляют, но которые мы не способны не только прочесть, а даже понять, что это – знаки.   Видимо, я столкнулся с чем-то подобным. Где искать эти знаки, - вопрошал он, - в цветах, в волнах реки или на облачных сводах? Камни и деревья знают о них, а мы – нет.

Куда же идти?

Было сказано: пройти множество врат, на которых написано «Нельзя», чтобы придти к последним вратам, где начертано: «Можно».

«Ты ищешь то, чего сам не знаешь, - сказал я, - и потому никогда не найдёшь».

Но как я тогда понял, что это – беззвучный звездопад?

Нет, мне никогда не постичь язык звёзд, если это он. На нём говорила Солнце…

А если имею дело с записью той божественной музыки, что на празднике в столице заставила всех участников опуститься на колени, благоговея перед ней?

Та парочка, седой и скрывающий свой взгляд с хриплым голосом, что переводили мне со звёздного Сагу, наверняка бы сразу поняли, о чём это. Но они давно не приходили, оборвав повествование на середине.

Я спросил себя:

- А если для того, чтобы прочесть звездопад, нужно умереть, ты готов?

И понял, что больше ничего не помню.

Когда я выплыл из тьмы, вокруг было тихо.

Может быть, я умер?

Но кто я?

Настанет ли для меня завтра…

Кто сказал:

«Я знал столько полезных вещей и теперь все их забыл.

Как обкраденный путник, как бедняк, потерявший имущество, я вспоминаю тщетно о богатстве, которым владел я давно; вспоминаю неожиданно, не думая, не зная, когда мелькнёт погибшее знанье.

Еще вчера я многое знал, но в течение ночи все затемнело.

Правда, день был велик.

Была ночь длинна и темна.

Пришло душистое утро. Было свежо и чудесно. И, озаренный новым солнцем, забыл я и лишился того, что было накоплено мною. Под лучами нового солнца знания все растворились. Я более не умею отличить врага от друзей. Я не знаю, когда грозит мне опасность. Я не знаю, когда придет ночь. И новое солнце встретить я не сумею. Всем этим владел я, но теперь обеднел. Обидно, что снова узнаю нужное не ранее завтра, а сегодняшний день еще длинен. Когда придет оно – завтра? »

И придёт ли…

Сначала мысли мои, а потом и я вновь погрузился во тьму, полагая, что навсегда.

Но кто-то вернул меня, шепнув:

- Пора!

И я почему-то решил, что получена весть и окончен мой отдых. Не иначе, как разрешено знать, где хранится один из знаков священных. Почему бы ему не быть ключом к звёздным рунам беззвучного звездопада?

А сказано, коль проникнет в тебя луч разума, то твоя тень станет телом.  

И вот я уже крался за этим ключом во мраке, споткнулся, едва устояв, и только тогда заметил, что иду по звёздам. Ступаю по ним… Остановился в испуге, озираясь.

Чернота пространства вокруг полнилась звуками. Это были шёпоты, неожиданные вскрики, обрывки смеха, бубнящая вдалеке речь, которую не разобрать, плач… Но эти звуки вязли, как в болоте, в тишине, словно поглощавшей их.

«Я не туда иду, - подумал, - подобное слышал и раньше. Оно – не помощник в понимании речи звездопада. Что же делать? Куда мне? »

Я заметил, что звёздная тропинка впереди обрывается у чего-то жуткого, напоминавшего засасывающую в себя воронку. Мгла клубилась вокруг неё, не давая разглядеть этот конец пути. Значит, здесь оборвётся моя дорога… Здесь закончится жизнь.

Но куда я тогда спешу?

Я присел на тропинку, свесив ноги в бездну подо мной. Везде: внизу, вокруг, наверху холодно мерцали, переливаясь звёзды, неисчислимое множество звёзд. Кто из них мог подозревать о существовании такой букашки, как я? Какой из них могло быть до этого дело…

И я ощутил смертельное одиночество. На краю своей жизни мы всегда одиноки, то – момент истины, как бы в обычном бытии не обманывали себя, видя суетящихся людей вокруг себя.  

- Ашну, - воззвал я беззвучно, - бог радости, покровитель других и влюблённых, дарующий им убежище!

Я не прошу о радуге, по которой уходят к тебе… ибо не хочу уходить туда один.

Я люблю и умираю в шаге от счастья.

Я не молю о справедливости – зная: её нет.

Я не прошу об отсрочке – она ничего не изменит.

Я… прошу об обмане, сказке, облегчающей уход – мне и тем, кого оставляю, будучи им не чужим.

Прошу о знаке, который могу им оставить. Пусть думают, что мы когда-то свидимся, и «может, будем счастливы когда-нибудь, Бог даст…»

И ещё. Если ты исполняешь последние желания осуждённых на смерть, то доскажи хотя бы Сагу о Солнце. Почему она прервалась на середине?

Едва я произнёс это, как наступило великое безмолвие, такое тихое, что в нём были слышны чьи-то мысли. Я не сразу понял чьи.

«…Вестей от уехавших ждать рано. Племянникам-Сумеркам писать бесполезно – письма не их стихия. Они – в другой жизни. В крайнем случае, можно рассчитывать на такой ответ: «Всё хорошо, тётя, а если перетерпеть, то обещают, что будет ещё лучше». Пока полудети, но станут в будущем исполнительными «масками» вроде секунд-ротмистра.

Можно обойти владения, побеседовать со всеми Духами. Кроме Веа. Эта теперь, когда я сожгла Зею, должна особенно ненавидеть меня.

Беседовать с Духами… с целью убийства времени? Я и так знаю, о чём они думают или мечтают. Вот, если б кого-нибудь из них можно было застать врасплох за сокровенным, как Неуса…  Но куда им до Художника! Они и не подозревают, что я рисую свои картины на поверхностях их планет. Впрочем, время стирает и их.

Что же делать?.. »   

Это же… Солнце!

Неужели я понимаю звёздный… Да, беззвучный звездопад заговорил для меня. Сага продолжилась. Но чья это речь теперь?

«Солнце поднялась в башню, проверила почту. Ничего. Подумала, что наверно Догана так же слонялась по сказочно красивому дворцу, не зная, куда себя деть. Такой и осталась в сказке.

А ведь Догана… – это она! Не то ли хотел сообщить Странник, намеренно не прямо…  Власть имеющий пояснил, почему она никому не нужна. По пунктам. Кому и почему. И ему, прошедшему мимо… Великую милость явил, снизойдя до объяснений, но и тут играл-веселился «Дракон», сначала явивший морок – Всадника, да и объяснение привёл не для каждого. Самомнение не дало тебе это понять, Звезда… как же тобой пренебрегают, исключив даже из расчётов! Вот так-то, Солнце-Догана… ты – вне игры.

Звезда бессильно откинулась в кресле и закрыла глаза. Кто сказал ей, что живут в своих, большей частью выдуманных мирах? Эти Другие-то точно… Фраза была вроде «Все слишком разные, чтобы им подходил один мир. Поэтому каждый в нём создаёт собственный, в котором и живёт». Сам Странник в предыдущий раз подтвердил, что миров много и они – разные. Может,   в каком-то из них она и есть Догана?   Если тебе невесело, - говорил ей кто-то в детстве, - придумай добрую сказку для себя и в ней поселись.

Какую сказку ты хочешь для себя придумать, Солнце? Про Догану уже есть, и она тебе не пришлась по вкусу…»

Тот, кто озвучивал для меня эту историю дальше, а его голос я до того не слышал, продолжил. Теперь я узнавал его мысли.

- … Не могу видеть, когда сильной, яркой женщине плохо. При чужих она этого не покажет, улыбаясь через силу. Признается в том лишь близкому, как душа. А коль такого нет? Как тогда пережить всю несправедливость и жестокость окружающего, заразившего, быть может, тем же и тебя…

Я помогу тебе со сказкой, Солнце. Это я спас и увёл в иной, свой мир Утреннюю Зарю и Ласкового Ветра, познакомил тебя с Миком и его божественной Нюсси, чем не сделал счастливее…

Я виноват перед тобой, Звезда, и, хотя здесь – не мой мир, в нём правят иные силы, но всё ж попытаюсь помочь… хотя бы на время. Усни сейчас и ты попадёшь через тот же туннель в утешительный край… Там встретят: Нюсси и рыжебородый Мик, который никудышный дипломат, но увлечён тобой искренне. Ты честна и безапелляционна, но эти качества, как и всё, имеют обратную сторону. Тебе не хватает женской хитрости прикинуться слабой и не слишком умной, что мужчинам льстит… Сильных и умных женщин они опасаются, комплексуя перед ними. Ведь по определению мужчины должны, если не быть, то хотя бы считать себя сильнее. Поэтому верно сказано: «Чтоб найти общий язык с мужчиной, женщине надо прикусить свой».

Ты хорошо соображаешь, Звезда, но многого не знаешь, поэтому вывод твой неверен. Если б всё было так просто, как ты подумала… Впрочем, зачем же знать то, с чем поделать ничего не удастся?..

Неведомый голос стих.

Как он сказал? «Если тебе невесело, придумай добрую сказку для себя и в ней поселись»? Почему у меня это не получилось?  

«Ашну…» - с трудом проговорил я, не слыша своего голоса.

И он продолжил рассказ.

«… В тот день у меня предполагалась встреча, на которой, если бы всё пошло хорошо, можно было затронуть и вопрос о Солнце.   Хотя я шёл играть по-крупному…

Я не долго думал, выбирая облик для встречи.   Можно было прийти внешне кем угодно, но решил явиться туда Миком. Любопытно было в «чём» возникнут передо мной другие двое, властители территории, на которой ты обитаешь, Солнце. Ах, да, антураж места на сей раз был моей задачей! Что ж, пусть это будет луг в цветах и три гамака с сюрпризом, повисшие среди космоса…

И я направился туда, где сходились миры. Причём, одним из них был я.

Братья оказались не слишком оригинально одеты… «Пересмешник» – с виду крылатый дракон, второй… Люми! Но как-то странно посмотрел на меня – Мика. Я поневоле рассмеялся, представив себе дракона в гамаке.

- Привет, братцы!

- Привет, Утешитель! Ты, кажется, изменил своим обычаям? – мысленно произнёс Весёлый Дракон, тут же пытаясь поддеть, - и сегодня огнебород в память об отправленном в твои края бродяжьем воинстве? Ты как, сдельно платил за их души своей любимице, что спровадила их туда? Или сторговался на опт?

«Шутить такими вещами… Впрочем, для них нет ничего святого».

Я мрачно отвечал:

- Они ушли не ко мне…

Эта парочка переглянулась, и «Люми» сказал с чувством:

- Соболезную… деньги пропали зря. Кто-то посулил им больше?

- Наверняка! – вступил Весёлый Дракон, - Нельзя быть таким скупым Утешителем, сколько можно тебе говорить? Поэтому, уж извини, мы не можем разделить твою скорбь, брат, хотя, как известно, скорбь по потерянным деньгам – самая искренняя на свете.

«Смеются… Смейтесь-смейтесь, поглядим, кто посмеётся последним! »

- Последним, - ответил моим мыслям «Люми», - смеётся тот, до кого позже доходит.

- Га-га-га! – скалил зубы Дракон.

«Люми» тем временем протянул руку к самому низкому гамаку, до которого ему было бы даже не допрыгнуть.   Гамак стал опускаться навстречу его ручке, но, чуть не дойдя до неё, резко отпрыгнул ввысь, словно на невидимой резинке, и «шут» остался ни с  чем. Он грозно взглянул на меня, выпуская глаза из орбит и бешено ими вращая. Фокусник!

Я подождал окончания их веселья, ведь собрались мы для серьёзного разговора. Когда они успокоились, сделал первый разведывательный выпад:

- Вы оба списали эту Звезду?

«Люми» обратился к Дракону:

- Эту он хочет не просто получить задаром. Следующим его вопросом будет: «Если она вас обременяет, то за небольшую плату я могу решить вашу проблемку…»

Старая игра: они подшучивают надо мной – бессребреником, приписывая мне тайную жадность и предприимчивость, всякий раз неудачную.

Дракон, весело поглядывая, деланно грустно заявил:

- Наш друг сегодня настроен серьёзно… из-за камушка в ботинке.

- Очень смешно, - сказал я.

- Ладно, высокие договаривающиеся стороны, - призвал «Люми», - переходим ко второй части.

Дракон своим видом показал, что не возражает.

- Что это опять за история со Сказочником? – спросил «Люми», - Доколе будешь нас шантажировать этим нафталинным набором, братец Утешитель?

- Властитель, - обратился я к нему по прозвищу, - ты управляешь молью, что тебя это беспокоит?

Пересмешник в образе дракона воздел вверх передние лапы:

- Убей меня, бессмертного, если это не первая его шутка за последний миллион световых лет! Не слишком удачная, но надо же с чего-то начинать…

- Вся моль ищет спасения у тебя… - проворчал Властитель.

Я изобразил шипящую рассерженную кошку, «Люми» показал в ответ когти, на что Пересмешник хвостом обвил бубенчик на его шутовской шапке и зазвенел им, словно призывая к спокойствию. Мы улыбнулись и раскрыли с Властителем друг другу объятия.     Мне пришлось присесть, чтобы карлик смог достать до меня.

Дракон снова зазвенел шутовским бубенчиком, возвращая нас к суровой реальности. Он риторически спросил:

- Интересно, куда же делась та армия каторжников, раз не к тебе, Утешитель? Неужели к Бунтарю… ему они, конечно, кстати.

Как говорится, семья не без урода, (или, как юморил по-чёрному «Весёлый Дракон», каждой семье – по уроду, а лучшим – по два), за такового среди нас, МОгов, слыл брат прозванный Бунтарём. Он был не в состоянии ни с кем ужиться, ничто не способно было ему понравиться или устроить надолго. Почему он такой? Это – загадка для всех Могов. Чтоб не конфликтовать с ним, доставшим всех, его мир оградили со всех сторон в сотнях измерений, и что Бунтарь у себя после этого делал – никто не ведал. Туннели Времени к нему тоже перекрыли. Потому мы с «Люми» восприняли предположение Пересмешника, как очередную шутку, которую он тут же развил:

- Вопрос только в том, кто кого раньше достанет? Деться-то им друг от дружки некуда!

Таак… становится ясно, что неясно в этом вопросе ничего, - подумал я в духе шуток братьев.

- Именно! – ответил своей мыслью на мою Властитель.

А он любил порядок в делах.

- Разошлём запросы во все концы, - предложил я и увидел оскорблённое выражение морды Дракона:

- Обижаешь… Уже давно сделано.

И он показал глазами в сторону Властителя.

Опа! Значит, никто ничего… Ни единая душа?

Я взглянул на «Люми». Тот отрицательно покачал головой.

Странно… Так вот что их озадачило!

- Сам понимаешь, - сказал Властитель, - если есть неизвестный нам выход, то может быть и такой же вход. В том числе и для Бунтаря. А уж что он может у нас натворить и подумать страшно. А ещё ты тут со своим Сказочником!

- Здрасьте вам, братцы! – ответил я, - но утроение младенца Утренней Зари – ваша работа?

Дракон сделал вид, что ничего не слышит.   «Люми» сердито отозвался:

- Надо же как-то защищаться! Ты скажи: есть договорённость о невмешательстве без разрешения?

Я, естественно, не отрицал, и Властитель ответил за меня:

- Есть! Есть запрет на заступ на чужую территорию? Есть! Ты же переходишь все границы!

- Угрожал перейти, - уточнил я, - дабы вас образумить слегка, тогда, как вы мою перешли на деле.

- Чтоб ты не перешёл нашу! – пробасил Властитель, - Или тебе незнакомо понятие превентивности? Так справься в словаре!

- Да-да, - вторил ему Пересмешник, - «ответный опережающий упреждающий предваряющий предвосхищающий удар в отношении того, кто может быть сочтён потенциально опасным».

- И, заметь, мы всего лишь утроили счастье матери и отца! Правда, разделив способности одного на троих… Ты и они – в прибыли, - усмехнулся мне «Люми».

- Так я ещё и благодарить вас должен? – взорвался я, и прокричал:   А вам известно, что Заря была невинна?!.

Оба выпялились на меня, потом посмотрели друг на друга. Наконец Властитель неуверенно спросил:

- Ты хочешь сказать, что… блефовал?

- В общем, да, - пришлось признать мне.

Тут вмешался Пересмешник:

- Погодите… но она БЫЛА беременна! Правда, одним ребёнком…

- От кого? – заинтересовался я, - Ласковый Ветер-то ни при чём…

Дракон воздел очи:

- Ну, история знает случаи непорочных зачатий… может этот – один из них? У нас и не такие чудеса случаются! А уж в твоём счастливом краю, тем более… Надеюсь, родители не усомнились в своём авторстве?

- Они просто радуются, не задумываясь о таком, - отвечал я, - Чистые души… Другие ко мне и не попадают. Таков уж мой мир… в отличие от некоторых иных.

Оба поджали губы, а затем Властитель заметил:

- Обратите внимание… сколько странных происшествий… пропала без следа куча народа, откуда-то берётся младенец, а теперь попробуй определи который из них… может быть настоящим… Сказочником, к примеру. Только не твоим, Утешитель, а неведомо чьим!

- Только этого не хватало… - растерялся я.

Они молча согласились со мной.

Однако Властитель был подозрителен. Он хитро сощурил глаза и метнул взгляд в мою сторону:

- Погоди-ка, Ути-шитель до утренней зари… Если, говоришь, блефовал с одним младенцем, которого уже мы утроили, то, может, и не блефовал?

Я уставился на «Люми», пытаясь понять ход его мысли. Заинтересовался и Дракон:

- Что ты хочешь этим сказать?

- А то, что он мог знать про одну беременность.

- Но зачем бы тогда ему признаваться в блефе?

- Я и сам бы хотел это знать… - нехотя признался Властитель.

Дракон прыснул в лапу, а я, пожав плечами, сказал:

- Не доведут тебя до добра ваши игры и дворцовые нитриги…

Но Властитель уже расплылся в шкодливой улыбке и спросил:

- Коль стану совсем плох, примешь меня в свою больничку, Утешитель?

- Хоть сейчас! Но – в отдельный бокс. Чтоб не испортил мне остальных.

- В роли Бунтаря, значит… сердешный, - смешно прошамкал «шут».

Через мгновение он уже был серьёзен и говорил:

- Необходимо принять меры, причём, со-гла-со-ва-нные, - выговорил Властитель по слогам.

Какие? – посмотрели мы на него с Драконом.

- Первое, - сказал он, словно диктуя (настропалился там у себя во дворце!), - собирать информацию обо всём необычном и делиться ею, обсуждая. Можно объявить награду очевидцам за рассказы о невероятных событиях. Однако, по возможности, проверять их фантазии.

Здраво…

- Второе: надо подумать, что делать с детишками Зари… Ты в состоянии гарантировать, что кто-то из них не вырастет в… злого чудодея? Если уж он появился в твоих пределах не по твоей воле, то дальше тем более способен будет сотворить, что захочет… скажем, тот, кто его послал. Хорошо, хоть мы разделили его способности на троих.

Пришлось признать, что гарантировать я ничего не могу. Но какой же я тогда Мог? Кто играет против нас? Он-то точно Мог! Неужели Бунтарь?..

- Не исключено, - сухо произнёс Властитель, - К следующей встрече придём с новой информацией и вариантами. Ответственный за неё – по очереди ты, Пересмешник. Да, Утешитель, пожалуйста, теперь никаких неожиданностей без согласования. Хватит залезать на чужую территорию и пытаться прибрать к рукам то, что плохо лежит. И так все Другие – твои. Со временем. Всё, разбежались!

- Чур, и ко мне не!.. – ответил я, а братья замахали на меня ручками и лапами: «Мол, не начинай снова! Сейчас важнее единство…»   

Мы разошлись, и у каждого появилось время продумать ситуацию».

(потом -