С любовью к казематам

Мои шедеврически эпохальные стихи я писал исключительно для отпетых мерзавцев и конченных идиотов, но странным образом, они нравились многим умным, честным и порядочным людям.

Ни водка и ни наркотики, ничто людей так не губит, как их сердечная доброта и отзывчивость.

Быть человеком среди людей – совершенно бесполезное и напрасное дело.

Можно много говорить – и ничего не сказать, можно молчать – и этим будет все сказано.

Искусство интересует меня только как вид искушения. И не более того.

Слушать умных людей точно так же скучно, как совершенно бесполезно выслушивать последних дураков.

Судить о людях следует не по их вовсю декларируемым, добрым намерениям, а по их тщательно скрываемым низменным порокам и извращениям.

Если не я, то кто же?– воскликнул он. И им оказался ты.

МОИ БОГИНИ

Одну мою девушку зовут Меланхолия, а другую Сентиментальность. И обоих я заманил в глубокое подземелье и там посадил на толстую железную цепь. И когда я темной ночью спускаюсь к ним с тусклым факелом над головой, они громко просят пить и есть! Но я только ухмыляюсь и бреду обратно. Я знаю, что, сколько бы я их не мучил, они умрут позже меня.

1770

Вся литература появилась от большой мировой скуки, но веселей с ней не стало.

Никогда и ни перед кем не претворяйтесь. Что вы живы или когда-либо жили.

Знать то, что не знают другие – мое право. Знать все остальное – ваша обязанность.

Мне некогда заниматься литературой, поэтому я предпочитаю заниматься с нею любовью!

И придет Новый Пророк и скажет вам, что ваше время вышло. Но вы забросаете его камнями, которые пригодились бы вам на ваши надгробия.

Убейте зверя в своем сердце! Но они предпочитают убивать невинных зверей по полям и по лесам.

С ЛЮБОВЬЮ К КАЗЕМАТАМ

– Ты кто воще такой?– страшно возопил Диавол, потеряв со мной свое самообладание.

– Пошел вон, чертова образина!– спокойно отреагировал я.

И тут он рассмеялся. И хлопнув меня по плечу, предложил хлебнуть из металлической фляжки своего огненного вонючего пойла.

– Ну что же, для начала сойдет,– сказал он,– а там видно будет. И снявшись с пятиконечной кремлевской звезды, утонул в глубине потемневших небес.

Так начиналась Эпоха Перестройки!

И слышался грозный клекот двуглавых имперских орлов…

1990