Ветер перемен

Глава 1

Холодный пронизывающий ветер выл, словно бездомный пёс в тоске, и мокрый снег тяжёлыми хлопьями шлёпаясь на мокрую землю, уже не таял, а укрывал её, и постепенно становилось светлее, хотя эта ноябрьская ночь ещё только вступала в свои права. На улицах не было ни души, и даже запоздалые прохожие давно пили горячие чаи и смотрели телевизоры в своих тёплых квартирах, за наглухо завешанными окнами. Артур почти бежал по улице, подняв воротник своего серого демисезонного пальто и сунув озябшие руки в карманы. И чёрт его дернул, психанув на Виктора, вылететь в спешке из салона, где проводилась очередная вечеринка их «бомонда» с выставкой его «шедевра», не вызвать машину, и забыть телефон.   И хотя сначала ветер взбодрил и освежил его пылающее лицо, то сейчас продувал насквозь пальто так, что казалось он совсем голый. «Через парк будет быстрее, и хоть там нет фонарей, но снег освещает дорогу» - решил Артур и помчался по пустым заметённым дорожкам.

Краем глаза вдруг заметил маленькую фигурку на скамейке. «Э-эй! » - крикнул Артур. Фигурка не шевелилась. «Этого мне ещё не хватало! » - с раздражением подумал Артур, но свернул к скамейке. Молоденькая девушка с посиневшими губами и нереально большими глазами, в обрамлении заиндевевших от мороза ресниц, смотрела на него. Она была без шапки, и снег искрился на её волосах. Крупная дрожь сотрясала её хрупкое тело, в легкой короткой курточке. «Але, красавица? Тепло ли тебе девица? ». «Тепло», - чуть шевельнулись её губы. «А ну-ка, вставай! Замёрзнешь ведь». Он подхватив её за локти, поднял и поставил на ноги. Но она покачнулась и стала оседать на скамью. «Э, нет, так не годится, сдохнешь ведь, а мне ответ держать за тебя пред Всевышнем». И закинув девицу на плечо, поддерживая за худую попку, побежал дальше.

Девица хоть и была лёгкая, но затащив её в свою берлогу, он все-таки устал. Положил её на диван, девица не шевелилась и молчала, лишь дрожала всем своим тельцем. Он раздел её и закутал в плед, налил горячего чая добавив изрядную порцию коньяка, она выпила маленькими глотками и кивнула в знак благодарности. Но дрожь не проходила. Он налил в ванну тёплую воду, и раздев девушку, положил её в ванну. Сидел рядом, постепенно добавляя горячую воду. Девица молчала, не проявляя никаких эмоций, лишь благодарно глядя на него своими огромными глазами. Потом он, завернув её в свой махровый халат, унёс на большую двухместную кровать  и укутал в одеяло. Снова поил чаем. Она пила уже сама держа большую кружку обеими руками, не спуская с него взгляд огромных голубых глаз. И крупная дрожь временами снова сотрясала её тело. Ему казалось, что она всё ещё мёрзнет. И он разделся и залез к ней под одеяло. Обнял. Но тело её было уже горячим, а кожа такой нежной, что он почувствовав желание, опустил руку по её плоскому животу ниже до шелкового треугольника волос на лобке, и нежно проник средним пальцем во влажное лоно. Она не сопротивлялась, лишь обняла его за шею и прикрыла глаза, вздрогнула, когда он овладел ею не спеша, мягко, боясь причинить боль, и удивляясь и жалея, что она оказалась девственницей. Слезинки катились из её прикрытых глаз. Ему стало жалко её, и он поцеловал её мокрые глаза, щеки и губы. «Прости, прости, я же не знал», -  шептал он ей. Но она взглянула на него доверчиво и приложила пальчик к его губам. «Спи», - прижалась к нему всем телом, уткнувшись носом ему в подмышку.          

Глава 2

Серый поздний рассвет не спеша вползал в комнату. И первое, что увидела Алина, открыв глаза, лицо спящего молодого мужчины  рядом с ней. Его волнистые чёрные волосы разметались по подушке. Он провела пальчиком по высокому лбу, чёрным бровям, по маленькому едва заметному шраму у переносицы, по тонкому, но длинному носу, чуть задержалась на изящно очерченных губах, по острому подбородку с чуть пробивающейся щетинкой. Он был очень красив, таких она ещё не видела в своей жизни.   Вспомнила весёлый нагловатый взгляд его глаз и руки с тонкими длинными пальцами, ласкающими её тело.

Она не знала ласки мужских рук, не знала ласки и рук матери. Она была одинока в своей семье, не понята родными, как будто озорной ветер занёс семя маленькой фиалки в жёсткие заросли крапивы. И семя проросло, но стебелёк был тонкий и слабый, ему не хватало света, тепла и жизненных соков. Родители всю жизнь работали на заводе, на станках, у них были сильные руки и громкие голоса. Раскатистый смех, грубые пошлые шутки пугали Алину, и она забивалась в уголок за шторой, или усаживалась на широкий подоконник, кутаясь в старую шаль. Она не могла есть, пища приготовленная родителями, казалась ей грубой и жирной, а запах вызывал рвоту. И часто ограничивалась куском хлеба и водой за весь день. Родители сначала пытались заставлять её, но она молчала, отводя глаза, и могла часами сидеть над нетронутой тарелкой. Потом им это надоело и они просто перестали обращать внимание на старшую дочку. Тем более младшая хохотушка и пышка доставляла им радость, и они баловали и любили её от всей души. Подруг у Алины тоже не было. Сверстницы сторонились, а иногда и издевались над немодно одетой вечно грустной девочкой. Её считали отсталой от жизни, ведь ни компьютера, ни смартфона у неё не было. Спасение и свою отраду она находила в городской библиотеке, допоздна просиживая в полупустом зале, погруженная в другой мир, романтизма, приключений. Современных книг в библиотеке не было, лишь старые толстые тома российских и зарубежных классиков. По окончании школы она и работать устроилась в эту же библиотеку, сменив престарелую библиотекаршу. Она приходила на работу задолго до начала открытия и уходила поздним вечером. А иногда и вовсе оставалась на ночь. Ведь там было спокойно и тихо, и она не слышала этих ужасных звуков по ночам из комнаты родителей. Хриплого пыхтения отца, шлепков по голому телу, и животные утробные стоны матери. Она понимала, что родители ещё молоды и занимаются сексом, но это вызывало у неё отвращение. Решение уйти из дома и также из жизни, которая не сулила ей даже в будущем ни малейшей надежды на радость и счастье, пришло после того как родители решили выдать её замуж. А то ведь уж 20 исполнилось, так и засидится в старых девах! Жених старше её лет на 20, проживающей с мамашей, сосед по дому. Замуж Алина не хотела, она никому не была нужна, и ей никто не был нужен. Мысль уйти, уйти в некуда, ничего не видеть и не слышать, никого не терпеть рядом, уйти в забвение, умереть, и оставила её сидеть на скамейке и замерзать на холодном ветру в безлюдном парке. И если бы не её внезапно появившийся спаситель, она бы так и не познала нежной ласки мужских рук, их силу и заботу. Она бы не любовалась сейчас своим безмятежно спящим ангелом.

Тихонько выскользнув из-под одеяла, и не найдя своей одежды, Алина взяла со стула тёплую белую фланелевую косоворотку Ангела. Одела, косоворотка, конечно,   была ей великовата, и доходила почти до колен, но зато прикрывала все интимные места, закатала рукава, подпоясалась тонким витым шнурком на талии.    И отправилась исследовать территорию. Сначала надо было найти туалет. Санузел с душем, как и ожидалось, был в небольшом помещении около входной двери. Туалетный  шкафчик весь был заставлен всевозможными флакончиками и тюбиками, видимо Ангел отдавал гигиене немало времени. Она впервые в жизни, дома была ванна, зашла в душевую кабинку и включила воду. После душа, свежая и счастливая, в косоворотке Ангела, отправилась дальше. Ангел жил в большом мансардном помещении, с множеством окон, но практически без перегородок. У одной стены была кухня, с всевозможными приборами, барной стойкой и высокими стульями. У окна стояла высокая громадная чугунная ванна на литых гнутых ножках. Алина вспомнила, как ночью Ангел согревал её в ней. Не слитая вода давно остыла, и Алина выдернула пробку. Громадный диван и пара кресел и посредине низкий журнальный столик, около них на полу, Алина и обнаружила снятые второпях и брошенные Ангелом свои старенькие  джинсы, свитерок и простенькие хлопчатобумажные трусики и лифчик. Переодеваться не хотелось, и она аккуратно развесила их на спинке стула. И поспешила в большую часть помещения, куда её так загадочно манило. Там стояли мольберты, всевозможные лесенки, столики и кушетки, стулья и картины. Картины весели на стенах и стояли около стен. Они были необычны. Прекрасные женщины, мужчины, во всевозможных позах и в том числе в позах любви.   Над ними кружили невиданные птицы, ангелы с белыми и чёрными крыльями, драконы, животные. Картины будили её воображение, завораживали и она, потеряв счет времени, бродила среди них. Внизу была подпись Артур Винд. Видимо так звали её Ангела. Внезапно она почувствовала голод и оторвав от очередной картины взгляд, поспешила на кухню. «Наверно скоро проснётся Ангел, и надо приготовить ему что-нибудь вкусненькое». Но в холодильнике было пусто, только открытая пачка масла и полбатона «Подмосковного». Зато на полке обнаружила банку с молотым кофе. Намазывая кусочки батона маслом, обжаривала их на сковороде и присыпала сверху сахарным песком.

Манящий запах свежезаваренного кофе, разбудил Артура. Открыв глаза, он сразу увидел босоногую фею, в своей белой косоворотке. Усмехнулся «Ах, уж эти женщины, всегда на утро ведут себя как хозяйки, предпочитая облачаться в его рубашки». Натянул на себя белые домашние брюки и с голым торсом, уселся за высокий стул у барной стойки.

- И как зовут сиё прелестное дитя? Снегурочка?

- Алина, - улыбнулась смущённо девушка, разливая кофе в изящные фарфоровые чашки на блюдечках и придвигая ему тарелку с хрустящими сладкими кусочками батона, - просто Алина.

- Алина? Ну да, куда уж проще? Но это имя не подходит тебе. Я буду звать тебя Элея. Согласна?

Алина радостно кивнула. Новое имя и новая жизнь ей очень нравилась.

- Откуда ты? Кто? Почему решила замерзнуть на этой лавке, в этом парке? Давай рассказывай ! А то вчера, я уже думал, что ты немая.

Рассказывать не хотелось, как не хотелось вспоминать. Она поднесла палец к своим губам и умоляюще прошептала – Потом, можно потом?

- Ну, потом, так потом. Спасибо за завтрак, Элея. Ты я смотрю кудесница, умеешь из дерьма сделать конфетку.

Он пересел на диван, потянулся.

- Ну? Что мы будем делать с тобой, Элея?- едва успел произнести Артур, как Элея, взлетев словно белка с ветки на ветку, оказалась у него на коленях, и обхватив руками его за шею, положила голову на плечо.

- Вот ты быстрая однако. Я же не про это. Я про то, куда ты пойдёшь, где живёшь, куда тебя отвезти ?

- Я хочу здесь, с тобой, не гони- услышал он горячий шёпот в ухо.

- А не пожалеешь?

- Нет,- одним резким движением она скинула с себя его косоворотку и прижалась своим хрупким тельцем к его обнаженной груди. Артур почувствовал своё нарастающее желание, но решил не спешить и слегка отстранил девушку. Проведя пальцем по её маленькой груди, хмыкнул.

-Ну что это за грудь? Мне нравятся более пышные формы, а задница? Тебя голодом морили, Элея? И вообще, сколько тебе лет?   Меня не посадят за развращение малолетки?

- Уже 20.- Элея нисколько не смущалась под его оценивающим взглядом. Глаза её сияли такой синевой, что как будто слепили его.

- Ну, что ж, пора учить тебя искусству любви. А формы дело наживное.- И легко подняв свою фею, он отнёс её на кровать.   Они занимались любовью несколько часов подряд, время от времени отдыхая и попивая ледяное шампанское из высоких хрустальных бокалов. Сидели на кровати, друг перед другом, разглядывали друг друга, смеялись, касались, целовались и вновь приникая и проникая скатывались в страсть и возносясь в своих чувствах. Он был опытный умелый любовник, а она внимательная и послушная ученица.

Звонок в дверь  прервал их идиллию, накинув на неё свой махровых халат, он посадил её на широкий подоконник и задвинул тяжёлую портьеру. – "Тихо, сиди!" - шепнул он ей. И надев штаны, поспешил к двери. «Опять! Опять за шторкой? Как дома? » - возмутилась в душе Алина, но сдержалась и стала подсматривать в шёлочку между портьерами.

- Артурчик, малыш! Куда ты пропал вчера? – в комнату влетела рыжеволосая пышногрудая красотка в шикарной шубке. Скинув шубку в кресло, она потянулось губами к Артуру для поцелуя. Но он отстранился.

- Ну, да. Я вижу что в своём психе, ты время зря не терял. – Она кивнула на разбросанное бельё на кровати и бокалы из под шампанского на полу, - меня-то шампанским угостишь?

- Чего ты пришла, Марго? – раздражённо спросил Артур, открывая бар и доставая бутылку.

- Да, телефон принесла, - обиженно надула губы Марго, - и приветик от Виктора, здесь аванс  треть суммы за твою  «Анжелику». Он берёт её. – Она игриво помахала бумажным конвертом перед его лицом.

Артур заглянул в конверт и довольно улыбнулся. – Вот скажи мне, чего было х……. ь её?

- Да, ты что Виктора не знаешь? Ему даже, если очень нравится, х…. в навтыкать для него в удовольствие. А ты что, как дитя, распсиховался. Одни хвалебные оды от баб своих хочешь слышать? Критика нужна, милый, нужна. А то расслабишься и начнёшь хрень писать. И бухать, из-за неудовлетворённости собой.

- Ладно, всё, кончай лечить, иди уж.- Артур взял с кресло шубку и накинув на плечи Марго, стал подталкивать её к выходу.

- Ну и хам, ты, Артурчик! Я ведь надеялась на благодарность, она игриво прижималась к нему.

- Всё, всё, иди, я усталый.

Глава 3.

Так в любовных утехах пролетел месяц. Целыми днями они сидели в студии Артура, не отвечая на телефонные звонки, и не открывая никому двери. «Я занят! »-кричал Артур. Он и в правду был занят. Элея его любимая игрушка отнимала у него всё время. Он учил её манерам, движениям, макияжу. Заказывал дорогое бельё и платья, меха, благо за свою «Анжелику», он получил приличный гонорар. Он ссорил деньгами, заказывая еду из дорогих ресторанов. Купил тренажеры, и гонял на них Элею, доводя до совершенства её формы. Но и она обладала от природы умом, способностями все усваивать, хорошим вкусом и утонченностью.   К тому же была послушна, молчалива, и в тоже время порывиста и игрива,   словно молодая кошечка. Да, конечно, она поведала о своём детстве. И оба были благодарны случаю за ту встречу в парке.

И наконец, он начал выводить её в свет. В художественные салоны, театры, рестораны. Своей аристократической грацией, полной достоинства, с идеальной фигурой и безупречным вкусом в одежде, с молчаливой загадочной улыбкой огромных голубых глаз, она покоряла сердца сразу и навсегда. Но была неприступна и недоступна. В наш век грубости и пошлости, эта молодая женщина была истинной королевой безупречной нравственности, воспитанности и ума. Но выходы в свет, не доставляли ей столько удовольствия и гордости как Артуру, все мужчины местного «бомонда» завидовали Артуру. Но приходя после вечеринки домой, и скинув дорогое платье, Элея одевала простую белую косоворотку Артура и усаживалась к нему на колени, смотрела на него и не могла налюбоваться на своего Ангела. И даже если он устал, нежными поцелуями по всему телу, ей удавалось возбудить его. И вновь они падали в пучину страсти и взлетали до небес в своих чувствах. Секс был главным чудом в их жизни.

Элея вдохновляла Артура, и он усаживал её полуобнаженную в соблазнительную позу, а сам вставал за мольберт. Он создавал шедевр. Набросков было много.   И наконец он выбрал один и стал дорабатывать его.   Элея была в восторге от его творения.   Он был самым лучшим, самым красивым, самым талантливым в её глазах. Она любила его самозабвенно, и ей всегда было мало его, она хотела всегда быть рядом. Видеть, слышать, чувствовать своего Ангела. Она была счастлива.  

И наконец-то  состоялась выставка в художественном салоне Виктора. Полотно было торжественно сдернуто, и перед зрителями предстал шедевр Артура Декаданса «Элея». Картина была великолепна, как великолепна и стоящая рядом Элея. Творческий «Бомонд» аплодировал.  

Подошедший Виктор долго осматривал картину, потом повернулся к Артуру.

- Я беру эту работу,- и он написал в блокноте цифру. Артур самодовольно улыбнулся.- Но,- продолжил Виктор, - это последняя картина, которую я покупаю у тебя, написанную в таком стиле. «Анжелика» была гораздо лучше. И деньги ты получишь лишь после того как покажешь мне следующие наброски.

- В смысле? Картина великолепна, и деньги мне надо сразу. Иначе я сам продам её.

- Пожалуйста, не буду мешать, но после того как ты придешь ко мне с ней снова, её цена упадёт на четверть.

- Но что тебе не нравится в ней?

- Пошли ко мне в кабинет, в твоих интересах, если я озвучу своё мнение с глазу на глаз.

Побледневший Артур, покорно проследовал за Виктором, даже не взглянув на растерявшуюся Элею. Между тем , зрители подходили и выражали своё восхищение шедевром Артура.   Через несколько минут Артур выбежал из кабинета и схватив Элею за руку чуть ли не бегом потащил её из зала. Домой ехали молча. И дома,   Артур был зол и молчалив. Он открыл свой бар и достал бутылку водки, налил сразу полный стакан, залпом опустошил его. Лёг на диван лицом вниз. Элея опустилась на пол рядом и погладила его по голове.

- Отстань, Эл,- буркнул он, впервые сбрасывая её руку. Всю ночь она просидела рядом, на полу, боясь прикоснуться к любимому. А он просыпался, пил водку и снова засыпал, не замечая её.                

Глава 4.

Утром, проснувшийся Артур, глядя на побледневшую и осунувшуюся Элею, виновато улыбнулся и погладил её по голове.

- Не волнуйся, малыш, всё будет хорошо. Прорвёмся.

И в тот же день, он разостлал предложение о размещении картины в несколько салонов страны.

Потянулись дни ожидания. Сначала на выставку картины даже установилась своеобразная очередь, но салоны менялись, время шло, но выставленную цену никто не давал. Желающие приобрести её,   конечно, были, но цену они предлагали такую низкую, что продавать её просто не имело смысла. Меж тем деньги закончились. Дорогие вещи, меха Артур унёс в скупку, чтобы были деньги хотя бы на оплату коммуналки и хлеб. Но это не особо печалило Элею, больше всего она переживала за душевное самочувствие Артура.   Артур был вынужден вновь обратиться к Виктору, и потерять четверть стоимости, но это все равно было в десятки раз больше, чем предлагали другие. Да еще это условие, получить деньги после предоставления эскизов новых работ. И усадив Элею, Артур активно брался за работу. Но что-то не шло. Виктору эскизы не нравились, не нравились они и самому Артуру.   В бешенстве он рвал эскизы. А она терпеливо собирала и склеивала обрывки. Всё, что он писал по-прежнему, казалось ей гениальным. Он часто уходил и приходил пьяный под утро. Она не спала, с замирающим сердцем звонила ему на сотовый, чтобы в очередной раз услышать «Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа». Превозмогая стыд, звонила знакомым, искала его. Она бы побежала за ним куда угодно, но знала,   что надо быть дома, если его приведут товарищи или сам добредет до дома. Прислушивалась к шагам на лестнице и вглядывалась в темноту за окном. Она очень боялась, что однажды он не вернется. И она не услышит его голоса, не заглянет в такие родные глаза. Она считала минуты, молилась, плакала, не могла усидеть на месте, металась по их жилищу, хватала его одежду, судорожно вдыхая его запах, звала, кричала, рыдала, умоляя скорее вернутся домой.

А когда он появлялся на пороге, грязный с жутким перегаром, в практически бессознательном состоянии, она была счастлива, что хоть таким, но видит его, своего Ангела. Он мычал, что-то невразумительное, а она тащила его, выбиваясь из сил, раздевала, укладывала в постель и ложилась рядом, обнимала крепко, боясь отпустить хоть на мгновенье и прислушиваясь к его дыханию. Утром, отпаивала его минералкой и кормила куриным бульоном. Он отводил взгляд от её встревоженных глаз, просил прощения, клялся, что больше не будет пить. Она верила, прощала, целовала его. И они занимались любовью, и ей казалось, что вот сейчас всё налаживается.   В один из таких дней, она предложила ему, жить проще, как всем, расписаться в ЗАГСе, она устроится снова на работу, он поищет работу в издательстве, и может быть даже, когда-нибудь  у них родится ребёночек.  

Он посмотрел на неё: «Дурочка, какой ребёнок? Что мы можем дать ему? И какая жизнь его ждёт? Да и потом, он не собирается жениться. Художник должен быть свободный, голодный и злой! » И он рассмеялся зло и жестоко. А потом, подумав, сказал: «Сейчас самое время тебе уйти от меня. Ты пока молода и красива, тебя видели в обществе и многие мечтают о такой женщине как ты. Тем более, ты создана для роскоши. Ты без труда выйдешь замуж за какого-нибудь толстосума и нарожаешь ему детишек». «Нет, нет, мне нужен только ты! Я ни дня не смогу прожить без тебя! »-воскликнула Элея. «Дурочка, ты погибнешь со мной. Я бездарь, я не смогу больше написать ни одной стоящей картины. Последнее, что я смог – это «Элея». Это, и правда гениальная картина, и многие понимают это. Но у ценителей сейчас нет денег. И она может быть в единственном экземпляре. Ведь в ней прописано счастье. А счастью завидуют, его не понимают. Когда люди вокруг несчастны, им больно смотреть на чужое счастье. Но кто счастлив сам тот понимает, что счастье всегда одинаково. И что его писать? Писать надо горе, страдание, мучения только это интересно людям. Но и это всё уже написано, всё создано до нас. И мы, современники,   бесполезные существа, серая масса, мы никогда не сможем создать настоящий шедевр!   Даже хуже. Мы прожигаем жизнь, чтобы выделиться из массы мы славим пороки, мы развращаемся и извращаемся…. А впрочем, не думай об этом. Это навредит твоей красоте и налей мне водки».

«Нет, это вредит тебе. И мне тоже. Вспомни, как нам было хорошо, когда мы сидели взаперти. Были только ты и я. И нам всё равно было на тот внешний мир. На его мнения, желания». «Да, но тогда у нас были деньги». «Но нам не нужны деньги, чтобы любить друг друга. И для меня совсем не важно, во что я одета, и кто пускает на меня слюни. Ведь главное – ты, что ты есть. А заработать на хлеб мы всегда сможем! » «А мне важно! Ты должна возбуждать меня! ». «Но голой я возбуждаю тебя больше! ». «Уже нет, прости, я ухожу и не знаю, когда вернусь».

Его не было 8 долгих дней. Она ждала. Его последние слова, словно нож воткнулись в её сердце. И в голове било как молотом «Уже нет». Она не могла, не хотела верить, что не нужна ему, что он не любит её.   «Нет, нет» - убеждала она себя - «Он любит, просто ему сейчас тяжело, просто растерялся и не знает что делать. » Но время шло и надежда её таяла. А между тем закончились все продукты в доме, даже чай и крупа. Не на что было купить и хлеба. А продать, что-то из его вещей, она не решалась. Она пила воду, бродила босая, в его косоворотке по мансарде, смотрела на его картины и плакала. Она уже привыкала к мысли, что он не любит, но она-то любила. И она не могла уйти. «Пусть не любит… Пусть только придёт скорее… Зачем мне уходить?... Чтобы устроить свою жизнь? … А нужна ли мне такая жизнь?... Без радости, без него…  А ведь я могла замерзнуть тогда в парке.   Он спас меня. Он вдохнул в меня жизнь, пусть даже не любил… Для чего-то это же было нужно...   И может теперь моя очередь спасать его? ». Без сил, почти ослепшая от слёз, она лежала на кровати, измятая постель ещё хранила его запах, она дышала им.

И вдруг услышала звук поворачивающего ключа в замке. Соскочила и птицей, слепой раненной птицей, натыкаясь на мебель, она полетела к нему.   «Родной мой, любимый» - очутилась в его объятиях. Он сжал её. Запах, сквозь чужой запах женских духов, сквозь запах перегара, она чувствовала его родной запах.   «Ты всё ещё здесь? Я думал, ушла давно». И голос, его голос. Глядела в глаза, в них жалость и стыд и боль. Вдруг оттолкнул её: «Уйди! ». За ним ввалились 3 девицы.   Громкие, шумные и наглые до вульгарности. Одна из них сунула ей в руки пакет: «Элка, накрой нам! Да и поешь сама, оголодала поди? »

Ничего не сознавая, Элея резала хлеб, сыр, колбасу, укладывала на тарелку. Кусочек хлеба себе в рот. Он чуть придал сил, возвращая сознание.   Гости уселись на диван и кресла. Артур открывал коньяк, разливал по бокалам почти до краёв. Она поставила на стол тарелки с закуской. Он глянул на неё. «Уйди, я сказал». И схватив с вешалки её одежду, вытолкнул на лестничную клетку. Она оделась второпях и побежала вниз по лестнице. На улице ветер!   И темно ! Холодный, пронизывающий ветер. Она села прямо на землю. Завыла. «Умереть, дай мне Господи, умереть. Я не могу, я не хочу, я ненавижу жизнь! » И вдруг рука на плече: «Але, красавица? Тепло ли тебе девица? ». Артур, её Ангел стоял перед ней. «Тепло» и встала. Нет никого. Ведение исчезло. Но было.   И значит нельзя умирать, жить надо. И она решительно открыла дверь в подъезд. Поднялась на свой мансардный этаж. Встала у двери. Дверь с хорошей изоляцией, но она всё равно услышала дикие звуки. Гремела музыка, стоял безумный хохот и визг. Толкнула дверь. Она не заперта, он забыл закрыть дверь.

То, что она увидела, повергло её в шок. Распятый и привязанный за руки и ноги к ножкам кровати Артур, совсем голый лежал на спине. Одна стоя на четвереньках и выставив голый зад присосалась к его члену,   вторая восседала на его лице. А третья с плёткой, стягала всех по очереди подгоняя. Элее стало дурно.   Стыдно за него и жалко его. Та с плёткой заметила её. «Девки, да у нас пополнение ! Присоединяйся ! » И схватив Элею за руку, поволокла к кровати. Сунула плётку в руку. «Отходи-ка от души своего милого! Накопилось,   поди! ». И Элею понесло. Схватив плётку, она стала в ярости бить девицу. Да, поняв, что всё не в шутку, заверещала. Стала вырывать плётку. Тогда Элея схватила бутылку, пыталась ударить ею. Девки соскочив с Артура схватили Элею. Она кусалась, царапалась, билась изо всех сил. Но силы были не равны и они связали её, грозясь засунуть ей эту бутылку. Артур орал : «Всё, хватит, оставьте её, игры кончились, развяжите меня».   Наконец разум победил. Они развязали Артура, он кинулся к бьющейся в истерике Элеи, а девицы похватав свои вещи ушли громко матерясь.

Он долго не мог успокоить Элею, она отталкивала его, рыдала, её рвало. Он поил её лекарством и наконец, она уснула в его руках. Он положил её на диван. И начал уборку. Проветривал, менял бельё, мыл полы. Клял себя, что так подставил свою девочку, и боялся теперь, что не простит, что он уже потерял её. Он и вправду хотел, чтобы она ушла от него, боялся погубить её. Но оказалось, что она погибала без него.   И он должен жить ради неё. Ради её смеха и ради доверчивого взгляда её голубых глаз. Но будет ли это? Переживёт ли она его измену, его подлость и грязь, простит ли?

Она простила, но не желала больше интимной близости с Артуром и не могла больше оставаться в этом месте. Неожиданно помог Виктор, он предложил им пожить в его загородном доме. И они с радостью согласились. Жизнь рядом с природой им понравилась, свежий воздух, тишина и уединение лечили душу и вдохновляли Артура. Он начал писать пейзажи, увидел все краски и красоту природы. Его акварели дышали свежестью, жизнью. Нарисованные березки как живые щебетали своей  листвой, и сквозь них проглядывал лик Элеи, её глаза, её улыбка. Что удивительно ,   Виктор охотно брал его картины на реализацию, хотя они и не приносили большой доход. Но им хватало. А на гонорар от «Элеи», они начали строить свой дом. За новыми заботами они, казалось, забыли произошедшее, и между ними вновь возникло доверие и близость. Так  прошло лето. А осенью в маленькой деревенской церкви Артур и Алина обвенчались.

PS   И,   следующие годы жизни их семьи проходили в любви и согласии.