Седьмая Кэрролла, Давида и Скорсезе

Подарок для моей Единственной и Неповторимой Бэйли Джей

Я еще ночью знал, что очень скоро попру к горячей испанке, демонстративно указующей на осутствие кольца где бы - то ни было, что послужило излишним символом и стимулом приманить коалу, решившего в этот раз захватить с собой великолепную трансгел Аннабель Лейн, знал априори и заранее, стоило мне начать скачивать порно с Марией Де Санчез, тоже из пиринейских цыган, как и теннисистка, которую, чуял я фибрами и фетром наскоро водруженных на мои ноги фетровых ботиков  " Прощай, молодость ", следовало приобщить чутарик к русской классической прозе минувших эпох, одна из которых была, всяко, великой. Ну, если и не великой, то смешной, по - любому. Трудодни, шумящий камыш у копыт Конной Армии Буденного, голодомор и топотящие блестящими сапогами отечественные эсэсманы из граждан жидов, Бирманы и Певзнеры, гепеушные сограждане и партийцы.

- Айда к испанке, - будил я Аннабель, тихонько щекоча рыжую и красивую за грудь, не столь выдающуюся, как у Бэйли, но все же, - что ли.

- Да ты за... л, - проныла проснувшаяся Лейн, обжигая меня взглядом сквозь спутавшиеся рыжие пряди, отчаянно зевая и ища требовательной рукой что - то у меня в штанах, - всю ночь меня укатывал, гад, а теперь еще и трио ?

- Ничо, - буркотел я, чуя подымающего упрямую голову божиего леденца, прорывающегося через узкую теснину китайской джинсы, - ты девка сильная, не смотри, что тоща и миниатюрна. Зырь сюда, - закричал я, показывая ей найденный в сети шедевр.

И вот, посмотрела она, и взвизгнула, и застонала, и побледнела, и зашаталась.

- Почти как у Богуслова получается, - торопливо бормотал я, одевая рыжую в свою рубашку, решив оставить без брюк, так удобней и красивше будет, - не мог я пройти мимо такой шапки, понимаешь ?

Хорватская шапка Парижа, голого и наглого, как танк ( странно, но почему - то никто еще из писателей не замечал, что танк - голый ) танковой дивизии танкового корпуса танковой армии Гейнца Гудериана, именовавшаяся тогда фригийским колпаком, столь занимала все мои мысли, что я отвлекся от рыжей и побежал смотреть на тоже тоненькую и еще даже красивее Кэрри Эмберлин. Бля, вот это трансы ! Ведь лучше природных теток будут, вот возьми какую Нину Усатову и глянь в ее портрет, или посмотри на личину Аллы Пугачовой, или Алины Кабаевой, да не хер перечислять этих гадин, проще из пулемета расстрелять сучек или приказать указом ходить по - мусульмански, в хиджабе, чтоб только хвост высовывался сзади.

- Ты еще Ребекку Кроу забыл, - оттащила меня от изнуряющего онанизма Аннабель, закутывая в пуховик, шарф, валенки, патриотизм и треш - метал в наушниках, - по игре ассоциаций, раз уж я у тебя неразрывно связана с По.

Я рухнул в кресло, усадив рыжую на колени, неторопливо лаская ее маленькую грудь, задумался и сам не понимаю, как, но проникся.

И был день семитысячный. И опустела отмель Скамандра, и черные крутобокие корабли ушли за фордевинд, пятная синее небо Илиона солярными выхлопами, и лишь здоровущий деревянный лошадь стоял на пляжу, горделиво неся картонку на груди, перед самым отплытием приколоченную гауптманом Фриче. Он перепутал, конечно, Фриче, как всегда и как обычно. Сбегал в обоз и вырулил у айнзатцкомманды необходимый аксессуар с готичесим шрифтом  " Партизанен. Верботтен, ершоссен, Ауди - сто ", поэтому под гривой лошадя болталась иная надпись и не на немецком.   " Се есть гадский лошадь Епифанцев " гласила табличка, вошедшая попустительством жулика Шлимана в хроники как клинописная таблица меднолобого Хаммурапи, которого называли на Рен ТВ Тутанхамон, сменяв суть самостийности и борьбы с коррупцией на яростные атаки вчерашних братов, порешивших казачьим кругом двинуть в другую сторону, благоразумно считая отеческое говно говном, а не благостью памфиловцев министра Мединского, видевшего настоящую Россию по Ютьюбу.

- Га ! - орал пьяный Лаокоон, шарахаясь по отмели.

- И вот так уже третью неделю, - вздохнул седобородый Приам Приапыч, городничий воевода Трои, высокий человек в шуцмановской шинели с начесом. - Ни х... я не пророчит, пьет безбожно и кричит  " Га ! ", а мы уже всей Госдумой бошки сломали, решая конскую участь.

- Кому ? - деловито уточнял семенящий по песку пляжа предательский Аякс, перебежавший от ахейцев сразу же после первого штурма надвратных башен илионской варты. - Кому сломали ?

- Всем, - отмахивался культяпкой Приам, размышляя о сокровищах. Действительно, товарищи, Америку еще не открыли, гособлигации Федерального Резерва не напечатали, Флориду не заселили и вот куда девать награбленное у соотечественников мужественному человеку ? Вспомнился сотский парфянских рогожинцев Пехтин. Как он решительно. Достойный мужчина. Ведь не побоялся украсть, спрятать и получить орден. Живет теперь у героини РОА Машки Шараповой в соседях, шабрах, если по - толоконному, в ус не дует. Сбрил усы, падло, красуется гладковыбритой рожей растратчика, голосует за Трампа и учит рожденными гражданами США внуков славянской грамоте.

- Аз, буки, веди, - произнес Приам, меряя пляж шагами.

- Мене, текел, фарес, - подтвердил лошадь, оставшись неуслышанным.

- Все мозги е... те ?

Шикарная Изабелла Росселини нарисовалась из морской дымки, держа серебряный шлемак под выпуклой грудью.

- И Брэд Питт в роли Ахиллеса, - захохотала она, выдирая свои волосы и швыряя их в деревянную морду лошадя. - А потом удивляются, отчего это Колин Фарелл лажанул с черножопой сволочью, игравшей Роксанну. А не хер брать на роль жены Македонского таких страшных паскуд, - уже бесилась Росселини, расчленяя кадр наплывом монтажа, - вы б еще гниду Пэм Гриер пригласили сбацать Птолемея, ладно, хватило ума позвать Ганнибала Лектера.

- Загони им из русской классики, как собирался, - советовала мне Аннабель, мурлыча в ухо, - хрена этот Холливуд сраный ? Даешь  " Беломор - канал " !

Я прижал ее к себе крепко - крепко и дал за всю х... ню. Но из английской.

– Это не имеет никакого значения,  – подумала она.

В эту минуту Король, который что-то быстро писал у себя в записной книжке, крикнул:

– Тихо!

Посмотрел в книжку и прочитал:

– «Правило 42. Всем, в ком больше мили росту, следует немедленно покинуть зал».

И все уставились на Алису.

– Во мне нет мили,  – сказала Алиса.

– Нет, есть,  – возразил Король.

– В тебе мили две, не меньше,  – прибавила Королева.

– Никуда я не уйду,  – сказала Алиса.  – И вообще, это не настоящее правило. Вы его только что выдумали.

– Это самое старое правило в книжке!  – возразил Король.

– Почему же оно тогда 42-е?  – спросила Алиса.  – Оно должно быть первым!

Король побледнел и торопливо закрыл книжку.