Аляска или записки фетишистки. Тематика: Записки проститутки

Аляска. Остановите людей на улице и спросите, что значит для них это слово. Для кого-то это штат США, расположенный по другую сторону Канады от основного государства. Для кого-то - русская земля на территории материка Северная Америка, которую Катька зачем-то отдала США в аренду, но все следующие поколения наших правителей так и не рискнули попросить ее назад. Для кого-то это суровый край описанный Джеком Лондоном, где живет лайка по прозвищу Белый Клык, а вместе с ней кучка по настоящему мужественных мужчин из других его произведений, в каждого из которых в юности хотелось влюбиться до беспамятства. А есть наверняка и такие, кто ляпнет: «куртка». Легкая, но очень теплая длинная куртка, с капюшоном отделанным мехом и косыми карманами для рук на груди. И начиная со вчерашнего дня, я тоже отношу себя к таким недалеким людям, для которых «Аляска» это всего лишь куртка. Ну а весь текст выше, я написала с одной единственной целью – показать читателю, что я не такая уж и тупая, совершенно не эрудированная крашенная блондинка.

Между прочим, сейчас три часа ночи, а я в этой самой куртке, надетой на голое тело, сижу в коридоре и не могу заставить себя пойти лечь в кровать к мужу под теплый бочок. Не потому, что холодно, а за окном лесотундра и минус пятьдесят. Нет, за окном наш любимый Неризиновск, всего минус двадцать, и поэтому в доме топят так, что если закрыть все окна, то в квартире можно сауну устроить. Я просто не могу себя заставить выбраться из этой куртки. Видимо я чертова фетишистка, которая обожает дорогие шмотки. Хотя, блин, это же не шуба норковая, не кашемировое пальто и не шелковое нижнее белье. Положи эту канадскую штуку рядом с другими такими же, и пока не возьмешь в руки и не наденешь, ее даже не отличить от такой же дешевой китайской, или совсем дорогущей американской, впрочем сшитую в той же китайской провинции. Да и вообще, до вчерашнего дня я к таким курткам была совершенно равнодушна.

У меня вообще шмоток мало, а от всего ненужного я стараюсь немедленно избавляться, не дожидаясь пока квартира превратиться в склад поношенных вещей. Есть, конечно, и бесполезные на первый взгляд вещи, которые я храню. Например, вон те туфли, которые за пару лет я надевала раз пять, но за все это время не проходила в них в общей сложности и получаса. У них чудовищной высоты каблук и маленькая незаметная на первый взгляд платформочка сужающаяся к земле. Очень изящные туфельки, только решительно не могу себе представить, как в них можно перемещаться в пространстве и не сломать себе при этом ноги. Поэтому и не ношу. Зачем я их храню? Да все просто. Как только начинает казаться, что на нашу семейную идиллию надвигается туча, а за бытовыми и рабочими заботами вместо женщины, я становлюсь просто другом и приложением к кухонной плите и детям, я начинаю сходить с ума. Впрочем, как и многие другие на моем месте. Но вот без этих туфель я молча грызла себя, а потом страшно скандалила, сжигая нервы без всякого результата, и выслушивала: «Милая, ну пойми. Ты же знаешь как мне тяжело. И потом, мне уже не восемнадцать». Теперь я нашла несколько суперсредств получше виагры. Одеваю их, пять минут кручусь перед зеркалом, а потом спрашиваю: - «Дорогой, может быть мне их выбросить, или отдать? Все равно носить их невозможно». Он спрашивает, что я имею в виду, и идет смотреть какой такой фигней я решила его отвлечь от дел. А там обнаруживает, что я стала выше него, хотя обычно моя макушка лишь чуть выше его подбородка. А расстояние от трусиков до пола такое, что ножки мои кажутся длиннее, чем жирафьи шеи. И все, писец, можно тушить свет и готовиться проснуться утром с ощущением, будто накануне снялась в порнушке, а в финале меня переехал тяжелый асфальтоукладочный каток. В принципе это будет почти правдой. Разве что киношка будет без камеры и режиссёра, а в роли катка - муж, который весит аккурат в двое больше меня.

Еще у меня есть вещи, которые возбуждают меня саму, просто потому что их приятно носить. И потому что красивые и стильные, и потому что носить их приятно, легко и удобно. Ходишь в такой одежде целый день, чувствуешь как приятная невесомая ткань ласкает твое тело, и мечтаешь только о том, как окажешься дома и наденешь вот эти вот самые туфли, а потом… Именно эта особенность отличает например нижнее белье или платье купленные в отпуске в Европе, от дерьма в наших торговых центрах в довольно таки не дешевых магазинах за точно такие же деньги. Конечно, и за границей хватает всякого стильного ужаса за неадекватные деньги, но выбор как-то больше, и клиента за лоха никто не держит. Особенно женщин. Но кто бы мне вчера сказал, что в число таких вот вещей вдруг попадет куртка, купленная за совершенно неразумные деньги в магазине у соседней станции метро. Я вообще как-то равнодушна к теплым вещам. Тепло, носить удобно и ладно. А в этой штуке с шевроном на левом плече, я сама себе напоминаю женщину в казенной военной форме. И поскольку опыт казенной службы у меня имелся, аж до капитана дослужилась, то ассоциации эти далеко не самые приятные. Но, блин, она очень классная. Вообще, Аляску хотел муж, после того как его дорогущая Аляска от «Альфы» купленная лет пять назад в Финке была заношена до дыр и полного неприличия. А с поездками за границу у нас в последнее время стало туго, в виду наглухо неадекватного курса евро по соотношению к рублевой зарплате. И вот я три месяца откладывала деньги, чтобы сделать дорогому человеку подарок на день рождения. Поехали выбирать тут. Выбрали. А потом он уговорил меня примерить вот эту куртку, дурацкого ярко красного цвета. Я стала ее надевать, руку скользнули в рукава и заскользили по ткани подкладки, по ощущениям очень похожую на дорогую тонкую замшу. И все. Вылезти из нее я уже не смогла. Купили две куртки.

Сижу вот в этой «Аляске» в коридоре на тесной скамеечке в позе лотоса. Наслаждаюсь, и, не поверите, но ласкаю свое тело словно девочка-подросток. Потому что мне так хорошо, что я даже не знаю как иначе сделать так, чтобы мне было еще лучше. Пальчиками одной руки тереблю свои соски, а пальчиками другой ласкаю клитор и внутренности влажной пещерки. И закусив губу, стараюсь не застонать на весь этаж. А еще горю со стыда и думаю о том, что будет, если проснутся муж или дети, и решат прогуляться до холодильника или санузла. Здрасьте, тут наша мама, при живом муже, в коридоре перед зеркалом, занимается абсолютно полным непотребством. Тереблю большим пальцем клитор, а еще три запустила в себя и ласкаю стенки пещерки изнутри. Приятно. Член пальчиками не заменить, но ведь я и не секса хочу. Хочу, чтобы было приятно и хорошо еще и внутри меня, а не только снаружи, где дурацкая куртка так приятно касается кожи. Куртка хоть при своих размерах невесомая, но очень теплая. И чем сильнее я себя распаляю, тем жарче мне становится. Будь в моем костлявом теле хоть пара лишних килограмм, я бы уже вовсю текла потом. С каждой минутой все труднее дышать, и сдерживать звуки. Заглушенные стоны, которым я не позволяю выйти наружу, ведут себя словно снаряды в пушке с забитым дулом. Вырываются из меня, застревают, падают обратно в тело и там разрываются сильнейшими взрывами, раскачивая сердечко. Сердце бьется так сильно, что кажется будто грудь сейчас треснет, и чувствую, как в венах пульсирует кровь. Зажмуриваюсь надолго из-за необходимости молчать, и продолжаю теребить бугорок над влагалищем. А когда могу, то снова открываю глаза и любуюсь собой в зеркало, смотрю как моя рука гладит половинки груд и теребит соски. Самолюбование — это грех, твердили мне с детства. Но по мне лучше быть в мире с самим собой, чем ежедневно сжигать себя изнутри, тщательно выискивая недостатки в своем теле и морщась от досады. В здоровом теле здоровый дух, а о каком здоровье можно говорить тем, кто ненавидит сам себя. Я люблю свое красивое (с моей личной точки зрения) тело, и себя внутри него. И в этой своей реинкарнации надеюсь задержаться как можно дольше. Напряжение растет с каждой секундой, и все труднее сдерживать звуки и стоны. И чем сильнее сдерживаюсь, тем громче хочется орать. Кричать в голос, что бы люди от этих звуков на семнадцатом этаже вздрогнули даже на улице. Взрыв оргазма. Неожиданно. Как-то слишком рано. Я была не готова. Мышцы тела, которые только что были напряжены все до единого, расслабились разом и перестали управляться. Сижу в бессилии в луже собственной жидкости на маленькой скамеечке-тумбе в коридоре и не могу встать. Кутаюсь в приятную куртку, и чешу себе носик пушистым мехом воротника. Сейчас я найду в себе силы встать, и пойти в кровать. Обниму там мужа и засну. Еще одну одну - одинешенькую минуточку посижу и пойду.

А что потом? Утром просплю все нафиг. Это без вариантов. Муж поймет. Разбужу его на пол часа раньше, поцелую его в щечку, и честно скажу, что не могла заснуть и не выспалась. Он накормит детей, и отведет мелкую в сад. А я, продрав глаза, умоюсь, приму душ, что-то съем легкое и полезу в шкаф. Проще всего будет, как всегда, одеть утепленные джинсы, свитер и теплые ботиночки на небольшом каблуке. Надеть вот эту вот «аляску», и отправится на работу, получать звездюлей за опоздание. Ну нет уж. Не завтра. Вернее, уже не сегодня. Пушистый свитер не даст мне ощущать кожей рук и плеч, приятную ткань подкладки этой восхитительной куртки. Поэтому придется лезть в шкаф и искать для начала то самое нижнее белье, шелковое. Которое берегу для особых дней. Оно эротичное, красивое, но как и говорила невероятно приятное и ласкает кожу когда его носишь. А еще у меня есть волшебное платье из тонкой шерсти. И обтягивающее, и короткое, и в тоже время ласковое и строгое. Придется убить еще десять минут жизни, и как следует его отпарить, что бы не было на нем ни единой складочки. Прическа. Придется постараться с полчасика, что бы волосы красивой волной спадали слева и справа от лица. Традиционный «конский хвостик» не годится. И еще косметика, которой обычно не пользуюсь. Ее совсем чуть-чуть. Крем и для красоты, и от мороза, немножко туши на ресницы, капельку румян, помада. Не гигиеническая как обычно, а яркая, красная. Но тоненькой полосочкой. Потом колготки телесного света. Самые теплые и самые приятные которые только у меня есть. А у меня такие есть. В них даже в минус тридцать не холодно, если не стоять на месте. Вон те высокие черные сапоги на высоком каблуке, и… Да! Аляску!!! И плевать, что я в таком виде буду похожа на женщину в униформе, вынужденную носить юбку, потому что предписано уставом. Или на школьницу, которой так не в терпеж, что она готова сверкать голыми ножками даже на морозе. Мне тоже не в терпеж. Целый день на работе на меня будут пялиться мужики, а дамы спрашивать по какому торжественному случаю я так вырядилась, и гадать, не завелся ли у меня любовник. Завелся, конечно. Стоит послать ему фотку, и муж, бедняга, будет целый день маяться и ерзать на стуле на работе. Потом позвонит моей или своей маме… Наверное моей, она ближе живет, и попросит забрать детей и вечером посидеть с ними. А сам уже в шесть часов приедет ко мне на работу, чтобы похитить меня оттуда и потащить в ресторан. Я буду против, ибо не ради еды же я так вырядилась. И потом, когда муж голодный он какой-то более нежный и ловкий, и меньше пыхтит.

Поедем на дачу, там много белого и не грязного снега без соли. В небольшом срубе - дерево, и жаркий камин. И мы заберемся под шкуры и одеяла, и будем не трахаться, но любить друг друга до умопомрачения. Мне ведь сегодня того и будет надо. Ласки и нежности. Пусть каток-бульдозер сегодня отдохнет вместе с моими туфлями-«помпами». На улице мороз. Сегодня я буду в «Аляске», и мне нужен не бандит-насильник, а мужественный, сильный, храбрый, но нежный и добрый, как Смок Белью у Джека Лондона, или инспектор Северо-Западной конной полиции из любимого мужем с детства сериала «Строго на Юг». И пусть он тоже будет в таком же теплом «мундире» с меховым воротником и шевроном с силуэтом гор на левом рукаве.

Кстати, дети просят собаку. А не завести ли нам лайку?