Любовь моя Трейси (Истории про любовь)

Подарок для  Аннабелль Лейн               

- Проводница, ламца - дрица, - противным голосом Подгородецкого напевал я, трепещась от радости взаимонимания, наскоро приспосабливая шкеры к своим тощим и волосатым ножонкам, топотал маленько, не без того, словно пони шотландский, торопясь смотаться выхлебать чашку кофе, перекурить да и забацать сказочку из любви и обожания в третий уже раз за сутки, обретя правильных енотов и без тупорылого Илона Маска, пуляющего брички в и так уже засранный космос, - ламца - дрица - хоп - цаца, тащут за х... й мертвеца.

Осознав, что я, как обычно, все перепутал, я свалился на кровать и печально покачал головой. Вот что любовь с людями вытворяет делает, путаешь левую ногу самой тупой теннисистки с правой рукой Хаусхофера, как известно и на бибисях, дрочившего строго десницей православия и поперек, как манда у татарок, а я был женат гражданским браком именно на татарке ( давно ), так вот, скажу я вам : ни хера. Манда как манда, в меру волосата и вонюча, никаких попереков, система охлаждения, трубы какие - то, просак, очко, все как положено от бабуинов природой, разве, песни другие. Язык же татарский, не наш ни хера, не русский.

- Биля бочки с куасом, - на чистейшем татарском вслух сказал я и непотребно оскалился, поминая ласково Якубовича и дегенерата Бабченку, столь глупого, что своей волей ублюдок подговорил свою грядущую судьбу - карму и теперь, уверен, ссыт кипяточком мудила, прекрасно понимая, что именно в засранном подъезде он и окончит свои деньки, дебил хренов. П... дец вообще - то. Это ж надо : такие шутки. Как мы говорили в восьмидесятых, пуская сквозь плотно сжатые зубы дым от  " Свитязя " :   " За такие шутки в зубах бывают промежутки ". А самый большой промежуток в зубах - у мертвого Караченцова, потому песня априори известна, там еще девулька, похожая на Трейси Лордс, орудует, хотя на дворе совдеп, на совдепе - Маркс, а я принудил - таки магией покойного Носика еврейский народ к любви, привязавшись к тонюсенькой еврейке навсегда, что служит лишним укором сдувшимся спортсменкам, поэтессам, киянкам и стамескам, также знаменуя моим черным флагом папы - стакана портвейна совершенную необъяснимость симпатии к незнакомым мне в реальности людям, делающим по уму и сообразительности верные ноли и единицы, к которым хочется каждый день возвращаться и мельтешить биля них, сменив жолтое пальто на розовые оттенки ленинградской инженерии, тоже злоупотреблявшей некогда хакерскими технологиями, но по совету мудрой Нелли вовремя отринувшей недостойные методы допинговой принцессы цирка и это - правильно. Допинг - говно. Я, в - натуре, выскакиваю Крошкой Енотом, улыбаясь невыразимо в пруд, размахивая теннисной ракеткой Габи Сабатини, а по мне херачит ракетный залп гвардейского крейсера  " Чойболсаникапуцины ", падаю я, пронзенный острой желудочной несваримостью, и бормочу про флотские штаны ох... ные Лаэртского, тоже заболевшего всем чертям назло. Он даже Земфире письмо писал, чтоб соответствовала сучка Машкой Захаровой или Алехиной, но не знал схоронивший коня Лаэртский, что приедет чума из - за океана и возьмет в голову говна на палочке в стеклянной баночке, уничтожив и растоптав навсегда лягушачью душу автора, невидимую обычным глазом, но в метроскоп Руслановой - очень даже.

- Глядели ученые в метроскоп, - токовала куропатистой глухаркой цесарских зоопарков подоткнутоподольная Русланова, перемотанная по башке полотенцем морячка Панина, тоже мертвого, как ни странно, хватая опять же мертвого Шарикова за лацканы пиджачка, - и узрели комету или планиду, летящую к Земле Прокопенкой и медовой соской Чапман, высчитали, суки рваные, когда и где оная планида сядет.

Ошиблась тетка, кометы не садятся, а врезаются со всей дури вакуумного ускорения и потом летят дальше, объект же врезания долго еще чешет репу, повторяя про себя :   " Что это было ? "

А был это, Вишенка моя и Кристинка, оживший Енгибаров, забежавший порадовать любимых. То - то.