Мужу не рассказывай про Чехова. Из книги Как я изменяла мужу с двумя

Подарок для моей Единственной и Неповторимой Бэйли Джей

Меня буквально вот только что осенило такое невероятное прозрение, что я зашатался, как давеча Натали Марс, обнаружив не только Слита, но и целиком лорда Дансени, преподнесенного веселым и неунывающим коалой в подарок сводной сестрице, окончательно стеревшей с лика невинного интернета послевкусие от свиноподобной жидовской троллихи из обслуги питерской банды, открытие необычайное и грандиозное, все ставящее по своим местам, объясняющее все провалы реформ Петра или Александра Дуос, все метания Горбачева и террор Сталина. А ведь все очень просто. Из говна ты не слепишь конфетку, из русского не сделаешь человека, так крути, верти, наизнанку приспосабливай или угрожай длинным рублем, но Киркоров такой потому, что иначе он был бы Элтоном Жоном, Паук таков потому, что быть ему Томом Арайе в другой стране, где, оказывается, нужно хоть что - то уметь ; также и Бабченко беглый, вздорные пусси райот, вся эта сраная погань, бесталанная и бездарная такова от того, что будь они другими - они не были бы русскими. Вспомнишь Алексашку Меншикова, просившего в награду сделать его просто немцем, понимал жулик и трудяга, что соотечественники - говно. Были, есть и будут. Долбанные нелюди, уже не обезьяны, но и не человеки ни хера, похожи, базара нет, особенно когда шкеры дудочки, кок и щетинка, зенки стеклянные, несогласие или оптимизма, похожи очень на людей, но ковырни шкурку серебряной иглой оборотня - найдешь не татарина, как обещал Достоевский, найдешь тупое животное. Русского. И пусть он будет татарином или евреем, не суть, мне кажется, что тута какое - то космическое облучение или проклятое место из мистической какой ботвы или пророчеств Волоса, но, по - любому, что - то такое, что никогда не позволит родиться здесь Монике Белуччи. Хер. Будут высираться матками - потаскухами сонмы Ходченковых и Крючковы, с рожами такими, что не курить бросать, а сразу вешать свои легкие на гвоздь, вбитый Рюриком в деревянный столп Лота, свалившего из Гоморры в чисто такую почвенную каморру в сапогах и фуфлыгах гребаного Экибастуза, потом, само собой, по увольнению из каморры - каморка папы Карло, где сидят аккордеонисты в смешных шапках и жалобно так воют по поэту Некрасову о несправедливых Бабьих ярах, запрещенных коммунистами, а следом Париж, сердце, смерть. Жуткая закольцованность этой проклятой земли и судеб тех немногих, кто, как я или Чаадаев, не дрищет назвать вещи своими именами. Правда, мне Париж не грозит. Да и была бы возможность - хрена мне там делать ? Любоваться рожами гнусных лягушатников, ничем не лучше русских ? В жопу Рокси Рай такие перспективы. Уверен, проживай я в Германии какой - был бы таким же, на всю башку и с прибором ложащим на всю цивилизацию и достижения гуманизмы, рассыпающиеся в прах, стоит образоваться махонькой нехватке хлебушка или зрелищ. Вот тут - то двуногие и порвут глотки с жопами друг другу, привыкнув за сорок тысяч лет жрать говно и трахать слабых, выворачивая карманы караванами рабов, сидящих на цепи у чеченов славян и сутенеристых хохлов, окучивающих Тимошенку лошадиной фамилией.

- Овсов ? - изумился, шатаясь, Чехов, хватая за грудки пана гетьмана. - На овес - цена, на хлеб - цена, на х... ю я мотал всю вашу продразверстку, дорогой вы наш Владимир Ильич.

- Я не Ильич, - сторонился квадратом пиджака мордатый Порошенко от чахлого шилишперного Чехова, даже не знавшего, что быть ему в конце времен Антоном Чековым из очень модного детективчика, - я Самуилыч.

- А мамыньки, - взвыл Чехов, самозапрягаясь в Ионыча тоже модной Глюкозы, сука, мать их так, откуда и доколе, - сошел Годохмой тотальный абцуг, товарищи, думающие на русском.

Тут нужно уточнить, что и Порошенко, и Чехов, и Ионыч думали на русском, только Порошенко скрывал сей прискорбный факт, Чехов умер ( давно ), а на Ионову всем по хер, реально насрать, что там эта тварь думает, тем более, она не умеет думать. А зачем думать ? Тебе все равно не дадут ничего сделать здесь, сожрут и затравят, как делали тысячу лет, при всех режимах и правителях, я ж говорил : место такое. Наливай и пей. Можешь еще, конечно, на войну сходить и сдохнуть за величие разбухшей от дерьма страны, величие же всегда тута вмещалось в необозримых просторах суглинка и заледеневшего кала, не нужных никому, сюда даже сирийские беженцы не едут, холодно и гадко.

И вот таким образом и получилось, что нет у нас с тобой иных путей, моя милая волшебная чудесная Бэйли, как перечитывать русскую классику, хоть Чехова, хоть не Чехова, главное : даже не знать, что его долбанный дядя Ваня отчего - то по - прежнему актуален, словно мелкий и ничтожный буржуй Чехов - это Шекспир. В общем, мой тебе непрошеный совет : на х... й всю эту сраную русскую классику, даже рядом не стоящую с гением Бальзака или Кафки. Снова упор лежа и жим вдоль, осознание как факта истины довольно - таки неприятного вывода о ничтожности русской культуры, не давшей миру ничего. Скажут : балет. И мир ответит в количестве девяносто девяти в девятой степени процентов, что на х... й весь ваш говенный балет, даешь голый стриптиз леди Бонни Роттен и оргии со сквиртом. А на балет нехай Натали Портман дрочит лебедями или тупой Ребекк Кроу, укравшей воронье наименование у простой коровы, кем она и является на самом деле, тем более, что эта фуфельная Портман ничего не изобразила после напарницы Леона, а это уже лоликон, моя милая Единственная и Неповторимая трансгёл.