86. Опять дома

На поезд хватило, даже на купе. Только опять на медленном ехать пришлось. Вечером и приехал. Домой прихожу, а там Фаина с Анечкой на кухне чай пьют. Не помню, чтобы обе вместе чувства выражали. А тут с двух сторон целуют и обнимают. Одна чемодан берёт, другая китель снять помогает. Вроде не выпившие, а глазки у обеих блестят. Думаю, от радости.

-- Ой! Опять опаздываю! Завтра расскажешь, как сдал.

Анечка на кухне чай мне наливает, а Фаина мне в руки пузырёк с розовой жидкостью суёт. Целует куда-то около уха и шепчет:

-- Знаешь, что делать. Мало ли что привёз. У меня опять ночное дежурство.

И за дверь. Я пузырёк в карман сунул. Анечка уже в кухню тянет, за стол сажает. Бутерброды уже сделала.

-- Может, выпьешь с дороги?

Я кивнул. Она рюмки достала, бутылку. Выпили мы с ней за окончание сессии и за возвращение. Она пошла постель готовить, я – умыться с дороги. За одно и обработал, как Фаина учила.

Хоть и не самая желанная Анечка, но всё равно, как родная. Всё знакомо, всё привычно. Как и получается после выпивки, довольная утром ушла. После ночного дежурства Фаина и на работу днём остаётся. Хоть мне и полагаются после возвращения сутки отдыха, пошёл в штаб. А там новость: мой корабль вчера на камни посадили. Сам сойти не мог. Пришли вот за помощью.

Я вместе с офицерами и боцманом прошёл в кабинет начальника эскадры. Материл он от всей души, и все матерки и упрёки в мою сторону. Сам перед нами бегает туда-сюда. Говорит, что мы не только НИИ подвели, но и город нескольких тонн топлива лишили. Флот каждую тонну топлива бережёт, каждый центнер экономит, чтобы хотя бы до весны город не заморозить. А тут, считай, и в судне топливо пропадает, и НИИ пару сотен миллионов не перечислит, да не дай бог, ещё он и неустойку взыщет за недовыполнение плана исследовательских работ по вине подрядчика и за порчу испорченного ценного оборудования плату потребует.

Выговорился, сел за стол и голову руками обхватил.

-- Капитан! Доложите, как планируете поступить? Что нужно для ликвидации аварии?

Я встал.

-- Мне потребуется помощь пары водолазов, а после этого, думаю, средний буксир.

Встал Лукьяненко.

-- Товарищ вице-адмирал! Разрешите обратиться! Боцман судна старший мичман Лукьяненко. Капитан корабля старший лейтенант Самсонов не виноват. Он только сегодня прибыл из учебного отпуска.

-- Вы думаете, я этого не знаю? Где бы я ни был, я несу полную ответственность за каждого человека в эскадре, за каждое судно. Его тоже никто от должности не освобождал. Если нет других предложений, я вас не задерживаю. А Вы Самсонов, останьтесь. С Вами будет особый разговор.

Когда все вышли, он подошёл ко мне, пожал руку.

-- Извини! Уважаю! Не ударил лицом в грязь. Мне надо было проверить твоего старпома. Его зачем-то проталкивают вверх. Нет в нём морского духа. Не дам я ему положительной характеристики. Ситуация такая. Судно мы спишем на лом. Его списали бы раньше, если бы не вмешалось НИИ. Офицеров твоих поддержим, но выговор тебе придётся принять, уж извини. А экипаж придётся расформировать. Такая обстановка. Очень большая просьба любой ценой сберечь топливо. Каждая капля на счету. Поэтому буксир бери, когда другого способа не будет. Тоже ведь не на воде работает.

-- А как неустойка и оборудование?

-- Это мои проблемы. Есть у меня к тебе сугубо личная просьба. Не мог бы ты после ликвидации аварии заняться отоплением в частных домах офицеров, в том числе и моём. Весь город от бани в восторге. У начальника порта печку ещё не топили, но пирогами он всех уже угостил. Оформим тебя временно куда-нибудь в коммунальную службу, а заниматься будешь печками. Вроде как наказали за аварию, а ты в материальном плане только в выигрыше будешь. Возьми в свою службу ребят порукастее.   Мне надо как-то кадры спасать. Кончится когда-нибудь этот бардак в стране, а лучшие офицеры разбегутся. Нет у России других союзников, кроме Армии и Флота. Когда-то поймут это и на верху. Знаю, что ты в отпуске не был. Дадим тебе два отпуска подряд, чтобы компенсировать упущенное.

Наше судно было в соседней бухте. Вёсельная шлюпка доставила нас на судно. Судя по лоциям, тут было мелко, но не настолько, чтобы сесть на камни при нашей осадке. Фарватер проходил, огибая это место. Следуя фарватеру ходили и более мелкие суда. Пока не прибыли водолазы, мы футштоками осторожно, чтобы не поднять муть, прощупали, что под нами. Всё сходилось к тому, что под нами, либо какой-то каменный наброс с отвесными краями, либо какое-то судно с камнями на палубе. Но трудно поверить, что на судне такой груз кто-то додумался везти на палубе. Выступ бортов над камнями мы не обнаруживали. Прибывшие водолазы подтвердили, что под нами палубная баржа, гружёная камнем. Наше судно буквально влезло на эти камни по самый руль. Прикинув высоту ватерлинии над поверхностью воды, я засомневался в способности среднего буксира сорвать его. Лукьяненко предложил перекачать топливо в танки буксира, чем облегчим наш корабль и спасём топливо, в случае пробоя днища. Больше ничего серьёзного мы убрать не могли.

Судя по конфигурации следов повреждения днища в трюмах, под нами были отнюдь не валуны, а камни если не с острыми, то с угловатыми краями. Днище, выдержавшее один проход камней, может не выдержать обратный. Стаскивать корабль в сторону не возможно. Его скорей опрокинет, чем сдвинет. Я хотел попросить водолазов снять с днища приборы. Но меня опередил Лукьяненко. Ещё перед первым погружением он попросил их тщательнее обследовать крепление устройств. Пока я обдумывал доклад о барже, боцман снабдил их инструментом. Минут через пять ослабла лента с одного борта, ещё через десять – с другого. Матросы с помощью лебёдок и рук вытянули обрезки на палубу. Никаких повреждений на корпусах устройств мы не обнаружили. Добраться до днищевого блока они не могли – он находился между днищем и камнем. На всякий случай прикрепили к торчащему обрезку крепкий конец и буй.

Наши соображения начальник порта одобрил. Тут же была дана команда диспетчеру. По мерному топливному футштоку определили объём топлива и насосами обоих судов и ручными помпами перекачали топливо в баки буксира. Едва протянули и закрепили буксирный канат, как мимо, по судоходному фарватеру подошли арендованные частной компанией малые буксиры этой бухты. Капитаны перебросились парой фраз и проходившие буксиры развернулись. Они подошли к носовой части, откуда им подали канаты. К этому времени наши мотористы прогрели двигатель и три буксира, выбросив по клубу чёрного дыма, натянули тросы. Пять минут могильного скрипа и наше судно закачалось на волне. Отдав концы, малые буксиры, продолжили свой путь. «Настоящие моряки своих не бросают» просемафорили с одного буксира.

Из отсеков пошли доклады о поступлении забортной воды. Забегали матросы с помпами и пластырями, офицеры отдавали команды. Я приказал устранять течи и полным ходом идти в свой порт. Натренированные боцманом матросы хорошо знали своё дело. Вот когда молодые моряки на практике осознали необходимость изматывающей тренировки с пластырями и взаимозаменяемости членов экипажа. Хотя судно набрало немного воды, оно полным ходом шло в порт. К прибытию к причалу все течи были ликвидированы. Топлива осталось для двигателя на одну ночь. Офицеры усилили вахтовую команду, оставив экипаж ночевать на судне. Так сказать, прощальная ночь.

Не смотря на позднее время, Фаина не спала, ожидая меня. Она была уже в курсе произошедшего.

-- Саша! Саша! Мне было так страшно! Ведь мы не женаты…. За что на меня опять…?

-- Что произошло? – я не мог понять причины её слёз. Для меня это была обычная работа.

Позднее, когда легли спать, она призналась, что так потеряла третьего мужа. Он ушёл на дно с кораблём, не успев из него выбраться. Из всего экипажа погиб один он.

Фаина потеряла четырёх мужей. Какая-то шаманка сказала, что на неё наложено проклятие, которое будет уносить их. И только с любовником она может прожить счастливую жизнь до конца.

-- Им буду я.

-- Нет, Саша! У тебя должна быть жена и дети, а я не могу тебе их родить. А кроме того, я в матери тебе гожусь. Мне стыдно перед людьми и твоими родителями. Но я с тобой очень счастлива! Спасибо, что ты появился в моей жизни. Ты всем несёшь тепло и радость. Давай спать.