Ветви персика

'«Девочка с персиками» — картина русского живописца Валентина Серова, написана в 1887 году,

хранится в Государственной Третьяковской галерее. Картина написана в усадьбе Саввы Мамонтова

Абрамцево, которую тот приобрёл у дочери писателя Сергея Аксакова в 1870 году. На портрете

изображена 11-летняя дочь хозяина усадьбы Вера Мамонтова. Девочка нарисована сидящей за

столом; на ней розовая блузка с тёмно-синим бантом; на столе нож, листья и 4 персика.'

Википедия.

"Ананга Ранга (Лестница любви) или Камаледхиплава (Лодка в море любви) — подобное Камасутре

по тематике и художественной ценности, но гораздо менее известное индийское поэтическое

руководство по сексу. Написано примерно в XV—XVI веке автором по имени Каляна Малла,

брахманом. Текст имеет посвящение правителю-современнику. Исследователи иногда указывают на

его «социальный смысл» — якобы основная цель автора состояла в укреплении семьи. Также

встречается другой перевод названия — Ветви персика."

Википедия.

Телепроцессор ЕС-8371 производства ПНР был установлен в нашем "ВЦ по ЭЭ" в середине

80-х для написания программ по сбору от различных разбросанных по городам

и весям нашей родины устройств передаваемой ими в непрерывном режиме текущей отчетности о

работе энергосистемы страны и последующим за этим этапом реального сбора такой отчетности.

Написать те программы было поручено моему приятелю, одному из величайших программистов

современности, проживающему ныне в штате Джорджия Семе Шляйферу, который блестяще

и в короткие сроки с этой задачей справился, после чего еженедельно стал возить распечатки

с результатами той отчетности на заседания какой-то важной комиссии, которая внимательно

их рассматравила и именно по ним уже и вела верным путем, указанным XXIV съездом КПСС,

энергетику и нашего края, и остального мира социализма, называвшуюся энергосистемой "Мир".

ВЦ нашему по ЭЭ, хотя оно и находилось на Берсеневке метрах в трехстах наискосок от

Кремля, до кошерного эталона социалистической морали было далековато. В него "брали", т. е

принимали на работу и евреев, чем далеко не всякое из работавших в ту пору учуреждений могло

похвастаться. Отчасти это и было причиной трефности царящего в нем духа - в коридорах и

курилках нашей конторы легко было среди "своих людей" стрельнуть на ночку-другую всяких и

разных гадостей для прочтения от "ТАМ" и "САМИЗДАТА", социалистические обязательства, пусть

и не всеми, но некоторыми из работников писались формально, а порой и в издевательской над

самой идеей того соревнования форме.

И вот как-то одна очень скромная и правоверная на вид девушка-комсомолка оператор

с машины ЕС1045 отвела меня в сторонку, показала разделенную на листки книжку в 27 страниц

индийского автора, сказала, что дали на недельку и попросила размножить. Это были

"Ветви персика". Мне нужно было быстренько составить схему процесса, выбрать удаленные от

зорких глаз все же существующего у нас Партхозактива устройства ввода информации, написать

программы сбора, хранения данных и распечатки разрозненных фрагментов в правильном виде

целого произведения.  

К телепроцессору прилагалась рабочая станция, эмулировавшая протоколы

всего набора удаленных передающих устройств. У станции было несколько терминалов ввода данных,

только один из которых был нужен Семе для работы по сбору энергетической статистики. Остальные

четыре из них стояли свободными. Именно эта станция с ее терминалами и была выбрана мною для

набора "Веток". Денька за два я написал необходимые программы, рассадил людей для вбивания

текста и стал прохаживаться между ними надсмотрщиком, чтоб не ленились и трудились добросовестно.

Контроль оказался совершенно не лишним. Наблюдая за набором и сверяя с текстом, я с

удивлением, например, обнаружил, что Гриша Шевелевич, совершенно неестественно расположил

органы и тела героев в своем описании. На мое предложение исправить текст этот ныне

проживающий в Иерусалиме секс-затейник ответил отказом, аргументируя нашим с ним знанием о

том, что так не изогнуться и предложением для остальных-таки помучиться с воплощением.

Убедил, и вклад в развитие секс-акробатики был добавлен в текст не новичком-прозелитом, а

оригиналом с вековой историей.

Весть о пополнившей "НАШИЗДАТ" жемчужине разлетелась по ВЦ мухой, и ко мне с просьбами

ознакомиться и поиметь экземпляр-другой и не для себя совсем, а для друзей, знакомых и

любовниц образовалась быстренько очередь, что в тот "Ударник" за югославскими сапогами. Пришли

не только смущающиеся свои, но и требующие своего по закону и в множестве экземпляров как

рядовые члены Партхозактива, так и руководители партийного бюро и просто руководители нашей

организации. Не слишком искушенного тогда в старческом сексе меня очень удивили обильные

предпенсионные и постпенсионные дамы нашего ВЦ. К чести моей нужно сказать, что я себе никак

этого своего удивления выказать им в открытую не позволил, отнесся к ним с глубоким уважением

и все их просьбы по приобретению текста для ознакомления с ним "внуков" удовлетворял без

проявлений гендерной и геронтологической сегрегаций.

Один только шлявшийся целыми днями по всяким начальникам с писанной торбой своей

гениальной стат-отчетности Сема Шляйфер был не в курсе уже произошедшей вблизи от Кремля

сексуальной революции. Но и в него это великое в конце-концов тоже пахнуло: на

следующей после ввода текста через телепроцессор неделе он весь красный и в негодовании

прибежал, почему-то именно ко мне, стал орать, что только такой приверженный пошлости

человек, как я, мог подсунуть и ему и всей нашей социалистической энергетике такое и

показал мне свою гениальную за ту неделю отчетность, испохабленную вставками из "Веток".

Уточнять, кому из членов той комиссии сколько экземпляров, я не стал. Сеню заверил, что

текст через телепроцессор прошел по необходимости только при вводе, а при печати он в его

отчетность никак попасть уже не сможет, о чем и он, и вся их важная комиссия, если пожалеют,

то могут смело ко мне обращаться.