Память сердца

Стоял погожий летний вечер. Полина с мужем Владиславом прогуливались по учебному городку. Было зелено и уютно. Студенты играли в волейбол на спортивной площадке. В далёкие времена, когда родители этой супружеской пары были ещё молодыми преподавателями, случались и их совместные игры со студентами. Видимо и Полину с мужем они приняли за каких-то преподавателей и дружно поздоровались с ними. Одеты супруги были в джинсовые костюмы с логотипами любимых рок – групп. Это их несколько молодило. А ведь Полина уже вышла на пенсию.

Муж вспоминал детство, рассказывал, как они с мальчишками играли здесь в партизан и плавали на плоту по небольшому пруду, который был на этом месте раньше, пока не построили корпус экфака. И как они с лучшим другом детства Игорем гуляли возле главного корпуса и однажды заметили, что в подвальном помещении под спортивным залом находились окна душевых комнат и раздевалок, куда можно было заглянуть снаружи. Перед каждым окошком была вырыта прямоугольная яма и покрыта горизонтальной решёткой. Оставалась прозрачной только верхняя полоска окна, заглянув в которую, можно было увидеть всю комнату. Таких окон насчитывалось около восьми, и половина их находилась в душевых комнатах, где студенты принимали душ после занятий спортом. Эти душевые не давали покоя 12 – летнему Владиславу. Где можно было увидеть обнаженную или почти обнажённую женщину в 70 – е годы в СССР? На пляже, в цирке, на балетной сцене и, пожалуй, иногда в музее на откровенных полотнах старинных и современных художников.

Однажды Славик не утерпел, взял на кухне мусорное ведро, вынес его, выбросил мусор в контейнер и оставил ведро в кустах возле своего дома. С другом Игорем они побежали к этим манящим окнам. Было ещё светло. В первом окне ребята увидели троих моющихся студентов. Это было неинтересно, и они решили заглянуть в соседнюю душевую, в третье окно, которое на всю жизнь запомнил Владислав. Он увидел открывающуюся дверь и входящую в душевую девушку. Она была совершенно обнажённой и расчёсывала длинные светло – русые волосы. Потом положила расчёску и откинула их назад. Теперь подросток увидел её как бы целиком, как на картине Боттичелли «Рождение Венеры». Только девушка не закрывалась смущённо руками, а во всей красе предстала перед смотрящими в окно мальчиками, как будто почувствовала, что за нею кто-то наблюдает. Прямые, длинные почти до талии шелковистые волосы в свете электрических ламп отдавали рыжиной; яркие и красивые карие глаза казались почему-то печальными; пухлые, розовые чувственные губы. Стройная, не очень длинная шея переходила в красиво очерченные плечи и идеальные пропорции фигуры. Грудь – средних размеров с небольшими тёмными сосками, в форме довольно больших дынек, высокая и чуть подрагивающая от движений девушки. Ослепительно белая кожа с несколькими родинками. Идеальной формы небольшой живот и стройные бёдра, переходящие в длинные ноги; очень красивые по форме кисти рук и ступни ног. Эта картина потрясла Владислава как неожиданно включенный яркий свет после кромешной темноты. Он почувствовал тепло и облегчение внизу живота и, почти теряя сознание, неожиданно свалился в яму у окна, в которой, как нарочно, была сломана решётка. Да, это было самое сильное впечатление на всю жизнь. Перебороть его не смогли впоследствии никакие взрослые отношения с женщинами. Сам того не сознавая, он всегда потом искал именно такую или похожую на ту студентку девушку, столь сильное он испытал потрясение, впервые увидев обнажённую женщину. Друг помог ему выбраться из ямы, и они быстро убежали к дому Владислава. Дома мать сильно ругала Славика за то, что он где-то так долго пропадал с мусорным ведром, наверное, опять без спросу играл с мальчишками. Подросток отмалчивался. Той далёкой осенью он  надеялся хотя бы ещё раз увидеть эту девушку, засматривался на весёлых молодых и модно одетых студенток, но не находил ни одну походившую на его «первую женщину». С друзьями они часто играли возле спортивного зала и, при случае, подглядывали в запомнившееся им третье окно. Называлось это у них – «гляделки и наслаждалки». С обратной стороны окна, то есть в этой душевой, девушки уже поняли, что кто-то подглядывает за ними и однажды почти поймали 12-летнего Владислава за его модное чёрное пальто, но он вырвался и прокричал про какую-то другую щколу, в которой он, якобы, учился. Вскоре после этого окна закрасили белой непрозрачной краской изнутри, и мальчики перестали бегать на свои «гляделки».

Всё это Владислав с юмором, но и с грустинкой рассказывал сейчас своей жене, с которой они прожили уже почти 25 лет. Воспоминания оживили его лицо; глаза блестели. Полина не перебивала  и внимательно слушала. Только один раз попросила мужа показать ей это окно. Однако, заглянув за угол стены спортивного зала, они не увидели никаких окон. Все окна были заложены кирпичами, которые оштукатурили и покрасили. На месте этих окон и ям с решётками остался лишь фундамент с маленькими, в один кирпич величиной, отверстиями. Они отсчитали третье отверстие и постояли рядом с ним несколько минут, вспоминая, какими были институт и городок раньше.

«Неужели ты так и не встретил её, ведь наш учебный городок небольшой, а в те годы студентов было меньше, и ты так хорошо запомнил ту девушку», - спросила Полина. «Ты очень похожа на неё глазами, но всегда носила какую-нибудь стрижку, теперь вот каре», - ответил Владислав. «Почему же, - промолвила Полина, - в тот год на первом курсе у меня ещё были длинные волосы. И день этот я хорошо запомнила, потому что испугалась какой-то возни и грохота за окном душевой, позвала других девчонок. В верхней незакрашенной полоске окна мы увидели, как убегают два мальчика; один из них – в чёрном пальто, другой – в серой куртке». «Не может быть, - внимательно вглядываясь в лицо жены, промолвил Владислав, - сколько тебе тогда было лет? » «Восемнадцать», - ответила Полина. «А мне, значит, двенадцать, на шесть лет меньше. Всё сходится», - сказал ошарашенно Владислав. Между супругами действительно стояли эти шесть лет. Встретились и поженились они довольно поздно: Полине было 35, Владиславу – 29 лет. Тогда разница в возрасте уже не чувствовались между ними. Владислав всегда шутил по этому поводу и вспоминал, что Жозефина тоже на шесть лет была старше Наполеона.

Придя домой они быстро достали старые фото-альбомы ещё школьного и после-школьного времени. На этих фотографиях Полина была действительно с длинными волосами. Но фотографий таких насчитывалось мало, да и она забыла о них совсем, а Владислав смотрел всегда более поздние фото. «Так что же это такое было? » - удивлённо промолвил Славик. «Память сердца, - ответила Полина, - и наше первое свидание».

Было уже довольно поздно, когда сын вернулся от друзей из развлекательно – торгового центра. Он застал родителей сидящими у стола на кухне. Стол был заставлен несъеденным печеньем и чашками с недопитым холодным чаем. Свет они так и не включили. На кухне было темно, за окном остывал тёплый летний вечер. «Вы чего? – спросил удивлённый сын, - Чего не спите, оголодали, что ль? » «Оголодали», - ответил задумчиво Владислав. «Это – память сердца нам уснуть не даёт. Ты видел когда-нибудь эти фотографии? » - спросила Полина. Сын отрицательно покачал головой и улыбнулся: «А ты такая хорошенькая на них, ещё совсем дитё. А вот, уже свадебные. А вот здесь…»

Они заболтались часов до четырёх ночи. Уже и рассветать стало, а они всё сидели втроём, обнявшись, и сын рассказывал, как он здорово провёл этот вечер с друзьями. А Владислав с Полиной внимательно слушали его, не перебивая и вспоминали свою молодость. «О, память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной…»