К вам приходил монтень

К ВАМ ПРИХОДИЛ МОНТЕНЬ…

/ сексуальная фантазия в интерпретации

барона Мюнхаузена, заменявшая ему

утренний моцион /

С этими словами ко мне обратилась моя служанка Абигайль, прелестнейшее создание, чья невинность и невиновность проверены на практике, отчего привязанность к ней, и без того безграничная, сделалась безмерной.

– Не хочешь ли ты сказать, – не вставая с постели и пристально наблюдая за нею, раздевающейся, молвил я, заинтересованный, не желая, однако, чтобы мой интерес дошёл до её сознания, ибо, отвлечённая от главного, вместо того, чтобы оказаться в точке назначения, будет долго и, как всегда, бессмысленно, рыскать по окрестностям. – Не хочешь ли ты сказать?..

– Да сир, хочу. Но вы меня всегда перебиваете, не имеющими отношения к делу, вопросами. К вам приходил Монтень, а когда по привычке, вами внушённой, попыталась отвлечь его от вопросов, заставив перейти к ответам,   ущипнул меня за щёчку, шлёпнул по попке и пообещал продолжить наш разговор, но не прежде, чем проделает тоже и с вами.

– Со мной? В каком смысле?

– Ни о каком смысле, сир, не было и речи, так, во всяком случае, мне показалось. Вы сами убедили меня, что своим коротким, как девичий поясок, умишком, способна лишь услышать, но не понять.

– Убедила, –  согласился я, прижимая к себе, пахнущее парным молоком, тело, и ничуть в том не раскаиваясь, ибо от её глупости не сделалось менее привлекательным. – То, для чего ты мне нужна, даже короткий поясок слишком длинён и широк.    

– Ах, сир, как благородно вы умеете льстить. Предыдущие мои поклонники…

– Я ведь просил, кажется…

– О чём, сир?

– О том, что было до меня, для тебя не должно существовать.

– И не существует. Разве что, кто-то из прежних, оказался бы сейчас между нами.

– Это уж слишком!

– Согласна. Пусть не он между нами, а я между вами.

– Не означает ли это, что нынешний незваный гость…

– Монтень?

– Не уверен, что Монтень, хотя не сомневаюсь, счастливчик не считает своё время зря потраченным.

– Но раз ничего не случилось…

– Совсем ничего?

– Я, кажется, уже отчиталась. Замечу только, шлепок по попке, не событие, а ритуал. Не хочу хвастаться, но со мной давно ничего не происходит впервые. Не про меня сказано, и не вам бы прислушиваться.

–  А что можно сказать про тебя?

– То же, что про любую женщину.

– Любопытно.

– Ах, сир, вы не успокоитесь, пока не заставите проговориться.

– Тогда проговаривайся до конца.

– Я вынуждена нести в себе тайну, напоминание о которой доставляет мне удовольствие, но неприятно вам.

– Значит, всё таки…

– Всегда помимо моей воли.

– Не можешь отказать или не решаешься?

– Отказать могу, но кто станет меня слушать?

– Даже в моём доме и в моём присутствии?

– Вы спали, а будить не решилась, зная, как раздражает вас такая фамильярность.

– Ты была раздета?

– Из вашей постели одетыми не выходят. А он настаивал, хвастался …

– Чем именно?

– Можно подумать, будто не знаете, чем обычно хвастаются мужчины?

– Зависит от ситуации…

– Как по мне, нет неподходящих ситуаций, а есть неумёхи, не умеющими ими воспользоваться.

– И ты поверила?

– Доказательства оказались неопровержимыми.

– И что теперь?

– Тоже, что и раньше.

– Но ведь это…

– У вас, сир, странная манера недоговаривать, а мне приходится гадать и не всегда удачно.

– Это потому, что боюсь обидеть тебя.

– Скажите необидно.

– Тогда не поймёшь.

– Не пойму, так догадаюсь. Я уже привыкла, что мужчины разнообразием не отличаются.  

– А тебе требуется разнообразие?

– Я ничего не требую, и от ничего не отказываюсь. Стоит отказаться только один раз, потом не допросишься.

– Но ты обещала?

– Не осознавая этого.

– Обморок?

–  Время от времени. Но он оказался настолько деликатен, насколько позволяло ему воспитание.  

– В чём оно проявлялось?

– В том, что не торопил моего возвращения в действительность.

– Настоящий кавалер?

–  О существовании настоящих  мне известно лишь понаслышке. Но тот, о ком речь, ничем не хуже других.

– Однако, ты строго судишь.  

– Сужу, но не осуждаю.

– Справедливо.

;

–  Времени для нужных выводов не хватает, но впечатление остаётся.

– Не думал, что ты такая впечатлительная.

– Я впечатляюсь не всегда. Но никогда не упускаю повода не упустить нужное впечатление.

– Если я правильно понял…

– Ах, сир, вы всегда понимаете меня так, как никто другой.

– И, тем не менее…

– Более, чем вам кажется.

– А другие?

– Тоже. За что им премного благодарна.

– И на чём сошлось ваше понимание друг друга с этим, как его?..

– Если вас раздражает его имя, давайте его не называть.

– Не раздражает, но слышать так часто не хочу.

– Я не виновата, но, после него, никто другой не приходит мне в голову.

– Раньше за тобой такую откровенность не замечал.

– Когда требуют больше, чем можно утаить, приходиться рассказывать меньше, чем хотят услышать.

– Такого уговора между нами не было. Или всё сразу, или по мелочам, но часто.

– А я-то думала…

– Это для меня новость.

– А сами уверяли, что можете всё понять, хотя не всегда простить. Значит, вы мыслите не так широко, как хвастались.

– Можешь не сомневаться, достаточно широко. Но как совместить мои возможности с твоими потребностями?

– Вам, мужчинам, легко говорить. Ведь вы пьёте из любого источника, тогда, как нам, женщинам, всё достаётся с трудом, а потому стараемся не терять найденное.

– Звонок?

– Кажется…

– Что тебе кажется?

–  Что слышу, хотя не вижу, кто.  

– В таком случае, притворимся спящими.

– Тогда считайте, что я вас разбудила.

– Но ты же не одета.

– Если он тот, о ком мы думаем, можно не обращать внимания.

– А что, если он захочет…

– Не сомневаюсь.

– И ты сможешь?

– Это уж как получится, если, конечно, не помешаете.

– Объясни.

– Зависит от моего местоположения: буду ли я с вами или только по пути к вам.

–  Значит  ли это, что ты уже не со мной?

– Надеюсь, вы не появитесь прежде, чем позову.

– Почему так строго?

– Обычная предусмотрительность.

– Чтобы не до, а после?

– Рада, что понимаете меня с полуслова.

– И всё же, задуманное тобой, выглядит, как бы помягче сказать, неприлично.

– Не стану спорить, но соблюдая приличия, останусь ни с чем, не считая приличий.

На том и сошлись. Женщины обладают врождённой способностью придавать нужный смысл любой двусмысленности. Казалось, или на самом деле, Абигайль вела себя так, как если бы не она была между нами, а мы  между нею… И гость не подвёл, оказавшись тем, за кого себя выдавал, — Монтенем. Я узнал его по первой же фразе, обращённой ко мне:  

– Мой друг, у нас с вами появилась возможность доказать особе, посланной нам судьбой, что, не испытавшая искушения, не может похвалиться своим целомудрием.

Отказаться от столь привлекательного эксперимента, значило бы пожертвовать своим мужским достоинством ради призрачных моральных принципов. К тому же, глядя на счастливую физиономию Абигайль, понял, что, испытывая её терпение, теряю больше, чем надеюсь найти.

– Вы спросите, чем закончилось то, что так и не началось? Буду откровенен, как обычно, концом без начала.

Борис Иоселевич