Тупик

Послушай, Андрей! Это становится уже неприличным. Я устала повторять: не ходи сюда. Не ходи! Зря тратишь время!

Маленькая женщина сердито тряхнула головой и придержала задвижку калитки, словно боялась, что мужчина, стоявший за ней, самовольно откроет её.

– Но… Алёнушка… нельзя же так…  я ведь вам не посторонний. Ради дружбы, ради памяти Сергея.… Нельзя так.-  Плотный мужчина высокого роста, вытирая пот с лица, топтался  у калитки, намереваясь войти.

– Ради дружбы, говоришь? – женщина смотрела на него снизу вверх, – если бы ты как друг приходил! Место Сергея хочешь занять?!

– Алёнушка, успокойся… Я ... не… место. Я …люблю тебя.… И всегда любил. Ты же знаешь, – он смотрел на неё нежно и робко, пропуская мимо ушей обидные слова.

– Не нужна мне твоя любовь! – отпарировала женщина.

– Подумай о мальчишках… Трудно им без отца. Такой возраст…

– Своих нужно было заводить и воспитывать! А я со своими как-нибудь сама справлюсь!

При этих словах мужчина дрогнул, словно кто-то невидимый нанёс ему неожиданный удар. Гримаса  боли исказила лицо, он резко повернулся и ушёл.

Маленькая женщина смотрела ему вслед, нервно сжимая пальцы: «Он прав. Нельзя так с ним. На этот раз перегнула». Она вошла в дом.

Сыновья, наблюдавшие эту сцену из окна, осуждающе посмотрели на неё.

– Зря ты так, мам, – сказал старший, а младший обиженно шмыгнул носом.

– Не ваше дело! Ты бы лучше уроки у брата проверил, – раздражённо ответила мать, вошла к себе в комнату, села на кровать и, глубоко вздохнув, притихла.

Немолодая полная женщина с добрым лицом, исподволь наблюдавшая за странным интересным мужчиной, работала нянечкой в местной больнице. Чутьё подсказало ей, что мужчина нуждается в помощи, а потому она пропустила два своих автобуса, обдумывая, как бы деликатно узнать, что так тревожит его.

– Тяжёлые думы, они, как тучи, всю душу заволокут, – ни к кому не обращаясь, сказала она вдруг.

Голос звучал так участливо, так по-матерински тепло, что Андрей Степанович не мог не отреагировать. Он молча обернулся к ней.

– Нет такой беды, – осторожно продолжала рассуждать вслух женщина, – которую невозможно одолеть. Человек, он порой не знает своей силы, а потому и мучается.

Андрей Степанович с интересом прислушивался к словам, примеряя их к себе и обнаруживая потаённый смысл.

– Не всё человеку подвластно, к сожалению, – грустно заметил он.

– Всё – всё, мил человек, – оживилась бабуля, – мы ведь сами себе стёжки – дорожки выбираем. Если одна в тупик приведёт, то другая обязательно из него выведет.

Взгляд Андрея Степановича ожил. Неожиданное участие пожилой женщины пробудило ответную реакцию. Ему вдруг захотелось рассказать о своей беде.

– Да… тупик. Когда любимая женщина тебя гонит – это тупик. И где ж та дорожка…

– В дверь гонит? – неожиданно перебила его собеседница. – А вы в окно! Окно захлопнула? А труба на что? – в её глазах загорелся озорной огонек. – Эх, мил человек, когда любишь, сердце всегда путь укажет. А бабье сердце, оно, известно, воск – от внимания да заботы всегда растает. – Она повернулась к Андрею Степановичу, изучила его взглядом, потом продолжила, – смелости иногда мужикам не хватает – вот это беда! А кого боятся? Себя и боятся. А зря. Женщине без заступника тяжело жить. Плох плетень, да затишек,- вот так,   мил человек, люди говорят.

Потом, наклонившись к нему, спросила заговорщицким тоном:

– Провинился перед нею, поди?

– Да, виноват.

– Так повинись! Что сидишь – то? Иди! Да не словами грехи замаливай, а делом. Слова – то в воздухе растают, а дело – вот оно, гляди на него и радуйся.

Андрей Степанович выпрямился, улыбнулся, ласково пожал обеими руками ладони мудрой женщины и сказал:

– Спасибо, мать. Я пошёл. Спасибо!

– Иди, мил человек. Иди с Богом! Всё у тебя наладится.

Он встал и, отойдя несколько шагов, оглянулся на женщину, которая неуклюже влезала в подошедший автобус.

Отрывок из повести "Третий должен уйти"