Страсть к сочинительству. Из сборника Рабыня страсти фильм

Писать! И умирать – и воскресать.

И глубиной веков дышать.

Жить ненасытно грезам всласть:

Взлетать и падать! И творить!

На гребне вспыхнувшей зари –

Куда-то плыть, себя забыть

В преддверии иной судьбы.

На долгом сумрачном пути

Себя – другого!– обрести,

Ведь очень даже может быть,

Что он нужней: он ты и есть!

Не слышать зависть, чью-то лесть,

И никогда не унывать.

И степь, и звезды, и любовь!

Как это выразить взахлеб –

Не просто высказаться, чтоб –   

Утихомирить вспененную кровь...

Ведь ты молчал мильоны лет –

И вдруг заговорил,

Как будто вспыхнул горний свет,

Грядущее предвосхитил!

Ты был бунтарь и дерзок был,

Сколь отдано вселенских тайных сил!

И боль безумья, и восторга блажь,

И ты ночной порою все отдашь

За строчку, даже за единое словцо,

За небеса, за отчий край,

За летний дождь и за простое деревцо...

Ты ввергнут в ад, отринув рай,

И что сказал ты невзначай,

Быть может – эры повторят!

И ветры голосом твоим заговорят

В лугах, в полях, в лесу, в бреду,

И сгоряча и невпопад,

У вечности злой на виду,

У хмурой бездны на слуху,

С души срывая шелуху,

И крылья выпростав в предутренний туман...

Быть может, это все обман,

И столь на сердце жгучих ран,

И ты угрюм, как истукан,

Сгорел, потух, иссяк, затих!

Но важен только этот миг –

Как оправдание средь сумрачных невзгод.

Куда, зачем тебя зовет

Продрогший и гортанный стих?

И крикнуть женщине: постой, не уходи!

Побудь еще со мной немного.

И пламя пылкое в груди,

И одинокая пустынная дорога.

Нью-Йорк, и Лондон, и Париж!

О чем со временем ты говоришь?

Перед тобой открыт весь мир –

И даль, и высь, и глубь, и ширь!

И годы мрачные и воют и скорбят.

Пророческое творчество твое –

Судеб диктует бытие. И самого тебя.

2320