Игра с тенью. Дуэль Тениша. Глава 10. Из книги Семейная инцест игра

Глава 10. Attaque. Ближняя дистанция

Деревянный потолок флигеля был расписан под звёздное небо. Звёзды были крупные, золотые, небо — тёмно-синее. Сквозь него просвечивали доски. Но это не считалось. Нарисовано же небо — значит, небо. Ты поверь.

От этого простодушного притворства так же веяло стариной, как и от заброшенных залов внизу. Та же наивность — в уже разобранной постели, в разбросанных по полу подушках, в сервировке на двоих, в тёмно-красном цвете вина... Но здесь горел камин, пахло жизнью и я невольно улыбнулся всей этой детской мишуре.

Мило же всё это, мило! Меня пустили в такое тайное тайных, в сердцевинку жизни таинственного Дагне, который (я вспомнил Вехлина) "самый верх"! Почему не принять эту игру? Пусть настоящим станет это — нарисованное — небо, а не то, что снаружи — слишком бездонное, слишком холодное. Пусть будет милое — золото и синева.

И на фоне этого неба…

Он навис надо мной как коршун.

Взгляд коршуна — немигающий, оценивающий, примеривающийся. Наклонился, клюнул острым…

Это поцелуй? Горький, горячий — больно! Поцеловал не щёку — скулу, как будто проверял на крепость.

Я затаился. Я проиграю, если ещё хоть шевельнусь.

Выдох, удар сердца.

Замереть.

Не чувствовать. Не думать.

О, этому Ним научил меня! Смиряться. Отсутствовать. Находить оправдания. Находить удовольствие. Подниматься. Ждать.

Ведь не может быть всё так плохо!

Моей надежде достаточно капли дождя, капли из твоего сердца! О, я знаю: нельзя привязываться к людям, к вещам, даже к животным — всё это ложь и обман, иллюзия, но может быть к тебе — можно?

Я поднял на него глаза.

Ты? Этот кто-то, кого я ждал, о ком боялся думать, но и забыть боялся — ты?

Он прищурился — не понимая, усмехнулся.

В натопленной жаре меня пробрала дрожь.

Мне просто предлагают сдаться. Это сделка, в которой я — заранее проигравшая сторона.

Так мало...

И через секунду я уже видел синее-синее небо, нарисованные звёзды и его — над собой.

Постель.

Нагое тело.

Поджарый живот, широкая грудь, чуть смуглая кожа, таящая перламутровую нежность в сгибах, сильные ноги, в которых боями очерчен каждый мускул, каждая мышца. Кто заплатил жизнью за эту — прямую? А за эта — выпуклую, налитую — верно, не один...

От него исходили волны похоти, но не слабой дрожащей, как я встречал, нет, его сотрясали спазмы то ли ярости, то ли жадности. Но это был не простой голод на тело, что-то ещё подхлёстывало его, что-то мучительное.

Я увидел, как меняется его лицо, как сползает маска гордеца, ледяной блеск уходит из чёрных — сплошной зрачок боли! — глаз, рот, недавно кривившийся в сардонической усмешке, сводит судорогой страдания, захлёбывается бешеным ритмом сердце.

И когда он шваркнул по мне — собою, как плетью, ожогом, я задохнулся от его жара, от сухого колючего песка.

Самум!

Яростный ветер чужой пустыни. Горячий, неистовый, иссушенный вечной надеждой.

Самый воздух между нами кричал и плавился, сопротивляясь, а он пробивался сквозь этот вой и визг ко мне — смерчем, бурей, тучей вздыбленного мёртвого песка...

Я невольно обхватил его, пытаясь защитить — от чего?!

Он опустил ко мне голову. Словно обессилел.

Стрелы чёрных волос рассыпались острым дождём по моей груди.

И

тогда,

прикрывшись этой чёрной завесой, он поцеловал меня в сердце.

В середину груди.

Опалило, будто уголь уронил. Сердце застонало, заныло...

Когда-то всё это было.

Или нет?

Я ошибаюсь?

Он и правда парит в золотых звёздах? Крылатый. Демон?

Демон, как сухой прибой, бьётся о мой порог. Ты не бейся, коршун, сокол… нет тебе веры. Нет тебе сердца.

Пока не прольётся капля. Пока не прольётся слеза, пока не прольётся кровь — нет веры сухому песку, нет жизни — нет веры.

Зной опаляет губы.

Ты тянешь меня во тьму.

Где ты?

=====================

Примечания:

Ближняя дистанция — расстояние между фехтовальщиками, с которого можно поразить противника уколом (ударом), действуя только вооружённой рукой.

< предыдущая – глава – следующая >